19. Без волшебства

Укутанный темнотой «БМВ» за перекрестком с Прожекторной, куда, вопреки названию, не доставали лучи уличных фонарей, казался опустевшей станцией «Мир», болтающейся на околоземной орбите перед тем, как рухнуть в Тихий океан. А Марк… Он был словно забытым всеми космонавтом, из последних сил сражающимся с призраками снаружи и фантомными болями внутри тела. Скафандр… Его скафандром был порошок, последняя дорожка которого осела на слизистой носа часа полтора назад. И нельзя было сказать, что она хорошо выполнила свою функцию. Даже призраков кокаиновая буря унесла в лимб лишь на час, а теперь они вернулись и кружили вокруг него, пронзительные, голодные и злые. То ли эффект привыкания, то ли его измученный организм требовал сна, невзирая на принятые стимуляторы. Сон обещал избавление хоть на короткое время. Но спать нельзя. Марк говорил Жеке и его подруге, что будет караулить их всю ночь, пока они… Пока они пытаются выполнить свою часть их договора – так, наверное, можно было это назвать.

Свет в салоне Марк не зажигал. Редко, как глаза умирающей от передоза рок-звезды, мигала зелеными огоньками включенная магнитола. Все те же тоскливо-гребаные гробовые «Portishead», игравшие в четверг, когда он не дождался Альку во дворе дома на Искровском.

Сейчас мертвая Алька была рядом. Не стояла возле его машины окровавленным призраком, как показывают в голливудских фильмах, а пряталась в странных, быстро распадающихся химических связях и коротких вспышках электричества в клетках его мозга. И недостаточно было закрыть глаза, чтобы перестать ее видеть. Требовалось что-то большее.

Трупы молчаливых друзей с надписью: «Lucky Strike», переполнявшие пепельницу. Крошки просыпанного первого номера, как листья в октябрьском парке где-нибудь в Гатчине. Тульский-токарев прятался под передним креслом – так, что его можно было достать в два движения, стоит только наклониться и протянуть руку. От густого сигаретного дыма и тяжело ворочающихся мыслей у Марка ломило затылок. В какой-то момент голова попросту отказалась думать. Новопашин просто сидел и наблюдал, как уже делал не раз, находясь в засаде. Это было привычно и правильно – отключить мозг и превратиться в наблюдателя с набором эмоций, как у объектива фотоаппарата. Следить за четырехэтажным домом, обнесенным решетчатым забором с установленными по периметру камерами. За жильцами, выходящими из подъезда на полуночную прогулку со своими собаками. За крайней, застекленной и подсвеченной изнутри лоджией квартиры-студии, где, Марк на это надеялся, ковался грозный топор компромата.

Месть – блюдо, которое лучше подавать холодным, но Марк и в жизни не любил остывшей еды. Если приходилось разогревать что-то вчерашнее в микроволновке, ел это без всякого удовольствия. Так и здесь. Лучше было бы выждать какое-то время, понаблюдать, но он не мог себе этого позволить. Отравленная кровь диктовала, что делать, давала свои объяснения, выстраивала сценарии. Ситуация с двойным убийством, в какой-то момент вроде бы прояснившаяся, вновь запуталась. Непонятным образом тут оказался замешан Жека со своим угоном и со своими работодателями с Кавказа. Сопоставив факты, пока его еще не отпустил приход, Марк понял, что «лексус» Жека угнал у Джонни И. А те две, которых он видел в офисе у Хаметова в полумультяшных прикидах и в кожаных куртках (Джонни И. назвал их Стальными Симпатиями), и сожгли кафе на Кронверкском. То, про которое говорил ему Артемьев. И убили находившихся в нем людей. Ну а Жека для чего-то был нужен Стальным Симпатиям, раз того не угрохали сразу в его же дворе. Вернее – не им, а Хаметову.

Но только как все эти разборки связаны с двойным убийством на Искровском?

Планы внутри планов, и вновь планы – уже внутри вторых планов. Стал ли он частью еще одного плана, согласившись на это… Как все-таки назвать?.. Партнерство?

Вон он, Жека. Вышел из дома, огляделся и направился к скрытой покрывалами теней «бэхе» Марка, держа что-то в руках. Новопашин выбрался из машины и потоптался, разминая затекшие ноги. Только сейчас он понял, что отсидел себе все, что можно. Побежавшие по икрам жгучие мурашки заставили его поморщиться. От воды поддувал холодный бодрящий ветер, будто включили гигантский вентилятор.

– Как дела у тебя? – приблизившись, спросил Жека.

– Да все нормально, – ответил Марк. – А у вас?

– Работа кипит… Вот, держи, это тебе, – Жека протянул Новопашину большую термокружку с нарисованными на ней пингвинами, которые хотели казаться смешными, но выглядели просто глупыми мудаками. – Кофе. Осторожно, горячий.

– Спасибо, – кивнул Марк, приоткрыл отверстие на крышке и отхлебнул. – Да, горячий. Хорошо. Спасибо, – сказал он еще раз. – Как там дед Стас? – спросил он, чтобы что-то спросить.

– Умирает, – внешне спокойно пожал плечами Жека.

Ему казалось неправильным нагружать своими эмоциями и проблемами того, кто три дня назад потерял близкого человека. Марк выглядел так, будто его заставили проглотить леску с рыболовными крючками, а теперь по сантиметру вытаскивали ее обратно.

– Я ему подвожу героин, чтобы он не мучался от болей, а сиделки делают внутривенные… Смотри, дождь кончился.

– Иди домой, – ответил Марк. – На всякий случай. Тебе лучше не околачиваться тут. Мало ли…

– А что будем делать? Завтра, – Жека вопросительно взглянул на Марка. – То есть уже сегодня.

Новопашин заглянул в салон машины, посмотрел на часы на приборной панели. Два часа, начало третьего. Повернулся к Жеке. Решение, которое только что пришло в голову, освеженную кофе и ночным воздухом, даже ему показалось выношенным и обдуманным.

– Ищем дага, на которого ты работал. Или узбеков со СТО. Кого-то, кто может рассказать о трупе из «лексуса». Ясно же, что тело в багажнике оказалось неслучайно. И все твои проблемы – из-за него.

Он промолчал о не такой уж и маленькой вероятности, что Джонни И. искал Жеку только из-за угнанной машины и разбитой головы. Все может быть.

– Узбеки, кто остался жив, разбежались после пожара. А Аббас… Он не брал трубку, а потом стал вне зоны действия сети. Как мы его найдем?

– Найдем, – ответил Марк, чувствуя, что его голосу не хватает уверенности. – Человек не иголка. Главное – знать, откуда начинать поиски.

– С «Треугольника»?

– Ну, видишь, – почти через силу улыбнулся Марк. – Из тебя бы, наверное, получился опер.

– Нет уж, спасибо, – помотал головой Жека. – Я лучше останусь тем, кто есть. Работа более творческая. И перспективы роста. Сегодня угоняешь «шкоду», завтра – вот такую, как у тебя, «бомбу», если это барахло заведется, послезавтра – «ягуар».

– А через неделю валяешься в канаве с проломленным затылком… Двигай домой. Утром начнем.

Жека заглянул в «бэху».

– Ты бы кресло хоть опустил, вздремнул. Сидишь, не сомкнув глаз. Тут все-таки охранники в доме есть, в камеры смотрят.

– Вот они и посмотрят, как тебе горло перережут. А потом моих бывших коллег вызовут.

– Что-то ты все какие-то мрачные перспективы мне рисуешь.

– А у тебя других нет, – серьезно ответил Марк. – С таким образом жизни… Быть гомосеком и не предохраняться – и то менее рисково.

– Пошел на хрен, – сказал ему Жека и направился к дому.

У огораживающего дом забора почувствовал, как ему в спину уперся взгляд, и вскинул правую руку с поднятым вверх средним пальцем. Обернулся, чтобы увидеть реакцию Марка, но тот смотрел не на него, а в другую сторону. Жека скользнул внимательными глазами в том направлении, но ничего не заметил. Поднес взятый у Насти ключ-«таблетку» к замку калитки, толкнул и оказался за забором. Шагая через двор, оглянулся еще раз. Пялился кто-то ему в спину, или все-таки показалось?

* * *

– Ты зачем с собой ноут привез? – спросила Настя у Андрюхи. – Я же сказала, что у меня есть.

– Знаешь, это все равно что чистить зубы чужой щеткой. Причем – обувной. Я только на своем буке и только Линукс мэйчу. Даже на работе. А вы лови`те вирусняки со своей виндой.

– Я давно заметила: все айтишники – такие снобы. Только одеваются не пойми как… А почему, кстати, ты Матроскин?

– Потому что ноутбук природу заменил, – ответил за недовольно запыхтевшего Андрея Жека.

– Онегин, – повернулся к Жеке его друг, – славный мой приятель, а что ты так раздухарился тут?.. Матроскин – потому что пухлый, веселый и люблю молоко, сметану и кошечек. Я, наверное, в прошлой жизни точно котэ был.

Бывший котэ – большой, в зеленых джинсах и попугаистой красной футболке со смайликом, не хватало только широкополой шляпы, как у Незнайки, – в оранжево-сером интерьере малометражной студии выглядел метеоритом, рухнувшим в арктическую пустыню.

– Хочешь, у меня с пол-литра кефира есть? – спросила Настя.

– Тащи, чего спрашиваешь? Или ты дразнишься? – подозрительно уставился на нее Андрей.

Настя отошла к холодильнику, достала из него початую картонную коробку с кефиром, вылила все ее содержимое в большую кружку.

– Может, лучше блинов нажаришь? – обернулся к девушке Матроскин.

– Ой! А я не умею! – призналась Настя.

– Почему я не удивлен? – будто сам себя спросил Матроскин. – А, ну да, – он кивнул на черно-белую фотокартину над кроватью – с обнаженной Настей и эрегированными членами по краям. – Обычно либо готовить умеют, либо в порнухе снимаются… Жека, надеюсь, хоть один из двух этих херов твой? Тот, что длиннее? Скажи, что ты его просто в черничное варенье обмакнул?.. И она все еще здесь висит?.. Странные вы… Ладно, давай кефир, и показывайте, что у вас тут.

У них был видеофайл. Матроскин перекинул его к себе на ноутбук и только тогда открыл. Из колонок ноута заиграло хриплое, некачественно записанное диско из восьмидесятых, на мониторе замелькало время от времени смазывающееся и теряющее резкость изображение. Ручная, как при съемках экшена, камера, явно непрофессиональная. А может быть – телефон. Только вряд ли кто-то бы дал снимать на телефон то, что они сейчас видели на мониторе.

Молодая девушка. Из-за обильного макияжа и не поймешь, красивая или нет. Смеется. Потом становится на колени и начинает делать минет мужику в возрасте. Тому не помешало бы присесть на диету или заняться спортом – голый, выдающийся вперед живот колыхается при встречных движениях мужчины бедрами, когда он грубо насаживает рот партнерши на свой стоящий колом, но, кажется, не такой уж большой член в телесного цвета презервативе. Девушке неудобно, ее лоб упирается в живот партнера. Мужчина поворачивается лицом к камере, делает манящий жест свободной рукой.

– Иди-ка к нам, – зовет он.

Его голос записан не очень хорошо, с искажениями от играющих из невидимых колонок «Bad Boys Blue», и, чтобы разобрать слова, нужно напрягать слух.

Камера приближается к занимающимся сексом людям. Опускается на уровень отсутствующей у мужчины талии. Десять или около того секунд орального секса крупным планом.

Камера смотрит вверх, заглядывает в лицо мужчине. Тот спрашивает у нее:

– Чего ждешь? Присоединяйся.

Камера движется взад-вперед вдоль члена, уходящего при наезде куда-то вниз, за кадр. Разрешение такое, что, когда объектив приближается и застывает на краткий миг, видны даже поры на дряблом животе и теряющие меланин лобковые волосы. Пару раз изображение ненадолго рассыпается на путающие цвета квадраты, потом собирается вновь.

– Сними очки! – говорит мужчина.

Происходит смена ракурса по головокружительной траектории петли Нестерова. Камера застывает на какой-то горизонтальной поверхности. Теперь видны все трое. Мужчина и две девушки, одна из которых – длинноволосая блондинка в полуспущенных джинсах и с сосками обнаженной груди, заклеенными крест-накрест белым пластырем или чем-то похожим.

Жека посмотрел на Матроскина. Тот пялился на монитор с отвисшей челюстью и с испачканным в кефире ртом. Заметив Жекин взгляд, остановил видео.

– Нельзя мне такое долго смотреть. У меня секса не было со времен динозавров. Встает на рекламу колготок… Я уже подумал, вы позвали меня отредактировать ваше домашнее порно. А тут такое…

– Отредактировать порно? – засмеялась из-за его спины Настя. – Вот ты даешь! В ночь с воскресенья на понедельник?

– Да я уже не помню, когда в последний раз спал восемь часов… Я правильно понял, что этот толстопузый…

– Правильно. По телику его видишь постоянно, – сказал Жека.

– Дедок жжет! У него же внуки, наверное, есть, а он тут хардкор мочит! – покачал головой Матроскин, но, казалось, его больше интересует другое. – А что за очки, которыми это записали?

Жека положил на стол перед Андрюхой китайскую копию солнцезащитных «хамелеонов» Just Cavalli с золотистыми стеклами, которую передал ему Марк. Матроскин осторожно, как ребенка, взял очки в обе руки.

– Да ни хера ж!.. – сказал он, разглядывая их. – А ведь не скажешь…

Он надел очки, повернулся к Жеке и Насте, и те засмеялись в один голос. В очках с большими стеклами на своем круглом лице он выглядел стопроцентным сутенером: «Слышь, девочка не нужна?»

– Вот так, – покачал головой Матроскин. – «Гугл Прожект Гласс», дополненная реальность, тесты, реклама, ценник от фонаря обещали – и все прояичили. А хитрые китайцы придумали, а что не придумали – спи… ой, Настя, извини… украли и толкают на «Али», наверное – за копейки… Что это за операционка такая недоебанная? И где тут управление, интересно? – Матроскин поелозил пальцами правой руки по дужке очков. – Ага…

Он уставился на Жеку:

– Улыбнитесь, вас снимает скрытая камера… Себе «фак» показывай, понял?.. Круто. Прямо киберпанк. Будущее наступило. Где мои звездолет и бластер?.. Ладно, заткнусь-ка я лучше и делом займусь.

– Вот именно. Давай ужé.

– Так, еще раз, – Андрюха оглядел Жеку и Настю. – Что надо сделать?

– Выложить в сеть вирусный ролик с компроматом.

– Какой? Этот? Да кому это интересно? Ничего особенного тут, по-моему, нет, – не снимая очков, Андрюха пощелкал по полосе прокрутки. – Ну так… Еще и ракурс такой, как на кастинге Пьера Вудмана… – Он отвернулся от экрана ноутбука, посмотрел на Жеку и Настю, пожал плечами. – Кого этим удивишь сейчас? Тем более его уже вроде как убрали со всех ответственных постов, скоро на пенсию отправят. С таким видео проще попытаться у этого типа выбить денег. Мол, плати, сволочь, а не то журналюгам по кусочкам скормлю… Может быть, даже заплатит. А потом тебя найдут утонувшим в собственной ванной… Но раскрутить его в сети – что-то я сомневаюсь.

Жека неуверенно произнес:

– Человек, который передал нам очки, сказал, что файлов целая куча. Может, что-то есть поинтересней.

– Если они не невидимые, то где эти файлы? – спросил Андрюха. – Я не нахожу.

Придерживая дужку очков, он ерзал по ней пальцами.

– Да тут памяти не хватит на кучу роликов. Всего-то… Н-да, пожмотничали, конечно, китаезы… Если ролики и были, то их куда-то слили. Вот только куда, а?

Матроскин замолчал, засопел. Было только видно, как за стеклами очков его глаза бегают, как у спящего в фазе быстрого сна. Выглядело это не то чтобы очень уж приятно.

– Вот они… – произнес Андрей спустя минуту или две, во время которых Жека с Настей смотрели на него.

– Нашел? – спросил Жека.

– Пока только следы, – помотал головой Матроскин.

Настя хмыкнула и спросила:

– И куда ведут эти твои следы?

– А они не мои… В дропбокс.

– Куда? – не поняв, переспросил Жека.

– В облако. Тут клиент установлен… Погодите, не отвлекайте… Черт, мауса бы подключить к этим очкам, а то неудобно, для китайских кривулек все заточено. – Матроскин интенсивнее задвигал пальцами по дужке очков. – Я прямо как скрипач… Управление, конечно, жопяное.

Жека посмотрел на Настю:

– Может, кофе сварить? – спросил он.

– Я сварю, – сказала та.

– Конечно, свари, а то стоите над душой, – закивал Матроскин. – Займитесь пока чем-нибудь… Если хотите, – он подмигнул девушке и с наигранной плотоядностью облизнулся, – могу поснимать вас…

– А одновременно дрочить сможешь? – поинтересовалась Настя.

– Вот вы какие… – даже обиделся Андрюха. – Не знал.

Настя с Жекой отошли к нише, в которой, как ребенок, за шторой пряталась кухня: стол, плита, навесные шкафчики. Жека устроился у вытяжки и смотрел, как Настя засыпает кофе в кофеварку.

– Наша охрана, интересно, там не спит?

– Свари, кстати, на Марка, отнесу ему, – попросил Жека. – Чтоб уж наверняка.

Не поворачивая головы, Настя кивнула и произнесла.

– Не понимаю, зачем мы этим занимаемся.

Из-за того, что она говорила негромко и в сторону от Жеки, казалось, что она просто размышляет вслух.

– Ты про кофе?

– Это тоже. Половина третьего утра, мне завтра на работу.

– Может, отпуск возьмешь?.. Я так договорился с Марком. Мы выкладываем в сеть файлы, которые есть в памяти очков. Сам он не может это сделать, не умеет. А потом он помогает разобраться с моими проблемами.

Кофе булькал в кофеварке, распространяя по квартире приятный, но абсолютно неуместный в этот час аромат.

– А не добавят ли нам проблем эти файлы? Ты говорил, что подругу Марка убили из-за компромата.

Жека приблизился к девушке, дотронулся до ее запястья.

– Боишься? – спросил он, смотря ей в глаза. – Хочешь, чтобы мы с Андрюхой ушли?

Матроскин, будто только и ждавший, когда о нем вспомнят, громко произнес:

– Нашел! Шестнадцать «авишек» в дропбоксе! Под разными номерами. Думаю, они, – он посмотрел на Жеку с Настей. – Выгружаю и занимаюсь ими? Пытаюсь найти что-то, что можно раскрутить в сети?

– Конечно! – сказала, опередив Жеку, Настя.

Андрей повернулся к ноутбуку и застучал по клавишам.

– Как там кофе? – не отрываясь от монитора, поинтересовался он.

– Сейчас будет, – ответила Настя и – тише – Жеке: – Боюсь, конечно. Только помнишь, мы сидели на террасе в «Mode», и я рассказывала про Амстердам? Когда одни люди предают других? Мне кажется, я не такая… Как бы там ни вышло, будем разбираться со всем вместе, а потом посмотрим…

Жека приобнял девушку за талию, а она достала три чашки, налила в них кофе, остатки вылила в термокружку, вытащив ее из навесного шкафчика, потом накрыла плотной крышкой.

– Андрюха, кофе готов! – позвал друга Жека. – Оторви задницу от компьютера и вали сюда!

– Айн момент! – ответил Матроскин.

Они стояли втроем возле стола и молча пили некрепкий кофе с молоком. Это напоминало какой-то непонятный ритуал. Звуковым сопровождением из колонок ноута играла странная музыка – смесь некачественных пиратских копий мейнстрима и треков «Dead Can Dance» с восточным оттенком, создающих атмосферу арабской сказки. Казалось, что на рассвете из окна можно будет увидеть барханы и караван верблюдов. Волшебство или это просто поздний час сказывался на Жекиных мозгах? Пройтись подышать воздухом. Жека потряс головой, допил кофе, взял термокружку.

– Я скоро, – сказал он Насте.

– Нет, ты уж погуляй часок, – встрял Матроскин. – Сейчас денюжку на мороженку дам.

– Иди лучше в лесу приберись, – ответил Жека и толкнул Андрюху в плечо так, что у того чуть не расплескался кофе.

– Эй, осторожней!

– Ключи возьми. На тумбочке у дверей, – сказала Настя.

Допив кофе, Матроскин вернулся к своему ноуту. Настя встала у него за спиной.

– Большой объем, долго грузится, – пожаловался Андрей. – Пока только пара файлов готова.

– Посмотрим? – предложила девушка.

Двойной щелчок «мышью» по пиктограмме как двойной виски в баре. Короткое ожидание – и тебя поглощает мир, мало связанный с реальностью.

Окно, раскрытое самым новым видеокодеком самой свежей версии (у таких, как Матроскин, с этим все строго), сначала было темным, потом изображение налилось расплывчатым цветом. Опоздавшая резкость появилась самой последней.

На экране мелькнуло бледное мужское лицо. Настя успела разглядеть небритые подбородок и впалые щеки. Судорожно выдохнула воздух из ставших вдруг тесными легких.

– Ну да, качество дрянное, – прокомментировал ее вздох Андрей. – А кто это там такой важненький?..

Настя ничего не ответила, не отрываясь от видео. Только пальцы вцепились в спинку кресла, за которым она стояла.

* * *

С Крестовского острова до заправки под Сортировочным мостом – путь не ближний, больше двадцати длинных городских километров, но ночь с воскресенья на понедельник стирала привычные расстояния. Без вечных пробок на Петроградской стороне получилось быстро. Может, рекорда Марк и не установил, но надеялся, что за время его отсутствия к Жеке и его подруге не нагрянут Стальные Симпатии или кто еще похуже.

Призраки, которых нужно было отпугнуть тем, чего у него больше не было. Тяжелые, как куски мутного льда, падающие в оттепель с крыш, мысли. Расходящиеся спирали несфокусированных версий.

Метадон. Угнанный «Субару-Форестер», который потом бросили в промышленном районе. Для чего-то попросили Жеку перегнать его на «Красный треугольник». Убитые племянник Джонни И. и Алька. Крокодиловые с сожженными венами сказали, что видели, как после убийства в «субару» сел кавказец. «Разборка из-за метадона», – предположил Артемьев. Алька – случайная жертва. Но…

Слишком быстро приехал его единственный друг Миха Костров на место преступления.

Изрубленное пожарным топором в кашу Алькино лицо. И человек, вошедший внутрь периметра по полицейскому удостоверению.

Клееный, вскрывший квартиру Марка и забравший Алькин ноутбук, на котором никогда не было записанных в «Красной Клетке» файлов. Костров, по словам вора, прижавший того по каким-то старым делишкам и заставивший совершить кражу со взломом. А когда Миха узнал, что Марк вышел на Клееного, то позвонил ему и велел на время скрыться. Новопашин вспомнил, как, обыскав труп вора, нашел телефон и просмотрел список входящих. Миха (его номер у Клееного значился как «Мусор») был последним звонившим. И позвонил он ровно через минуту после того (Марк сверил с входящими на своей трубке), как слил Новопашину адрес домушника. Этой минуты чуть позже Клееному не хватило, чтобы не столкнуться с Марком в подъезде его построенного пленными немцами «коттеджа».

Марк не подавал вида и не брал в оборот Кострова, потому что пока не во всем разобрался, не все понимал. Для чего Миха взял в руки топор? И кто его нанял для кражи ноута?

Когда детали головоломки встанут на свои места, Марк станет лить чужую кровь как лимонад.

Повторяя про себя эту фразу, он заехал под Сортировочный мост. На заправке рядом с кафе стояла кое-как припаркованная «Субару-Импреза».

Режущий глаза синтетический свет серийным убийцей расправлялся с ночью. И не подумаешь, что сейчас половина четвертого. Время, самой природой предназначенное только для сна. Но кое-кто явно шел против природы. Например, Дарджилинг, который, кажется, скоро пустит корни за одним из столиков в «24 часа».

Глаза наркоторговца оторвались от планшета и пронзительно уставились на вошедшего Марка. На лице проступило удивление. Он сделал движение, перелистывая страницу сенсорного экрана.

– Если ты за…

– Да, – перебил его Марк, присаживаясь к столу. – Еще два грамма. Скидки не полагается?

– Коп, спрашивающий скидку на кокс, – символ наступившего апокалипсиса, – покачал головой Дарджилинг. – Я, конечно, не твоя мама, но не пора ли тебе завязать с этим дерьмом, а? «Реквием по мечте» смотрел ведь?.. Что у тебя за марафон? Медовый месяц с кокаином? Ты же так скоро будешь дороги с диагональ этого планшета раскладывать. Или ты с Алькой поссорился?

– Это твой способ вести бизнес? – поинтересовался Марк. – Гнать клиентов? – а потом без перехода добавил: – Убили Альку.

Он не хотел, но прозвучало это как-то сентиментально и не хуже, чем в киноклассике: «Убили Петруху, Павел Артемьич. Зарезал Абдулла».

– Как убили? Кто?

Марк не понял, просто любопытство это или попытка светского трепа, завернутого в неискреннее сочувствие. Покачал головой.

– Не хочу об этом говорить… Скажи мне лучше вот что. Метадон. Кто заправляет его поставками в городе?

Дарджилинг удивленно приподнял брови, рукой, вокруг запястья которой была намотана хипповская фенечка из разноцветных ниток, потер колючую щеку.

– Тебе зачем?

Марк не ответил. Дарджилинг помолчал, поводил пальцем по экрану планшета, словно переадресовал вопрос Марка Google, и сказал:

– Его везут из Голландии через Киргизию. У них там действует программа по замещению героина метадоном. Смешные эти кочевники. Европа давно отказалась на хрен от этого, дотумкали своими чайниками, что метадон – легальная гарантированная смерть. Опиат из лабораторий, копеечный заменитель гарика, с которого невозможно соскочить. Врач подсаживает наркошу на медок – и все: тот только дозу повышает, пока штиблеты не отстегнет. Это вроде инсулина. Корпоративная фармакология. Вот про что «Трафик» надо снимать. А джигиты киргизские решили учиться на собственных ошибках, начали свою тему. Понятно, что программу пролоббировали, кому это выгодно. Ну и сам знаешь, когда государство закупает наркотики, всегда найдутся дыры для их утечки. Тут и подсуетились черные… Нет, конечно, кое-кто в городе варит мясо, но это так, для себя – больше как хобби. Да и грязи в уличном метадоне… А главное – кавказцы конкурентов гасят, лабы громят. Так что городской рынок держат даги. Куда только антимонопольный комитет смотрит, а? Сема говорил, у них там сейчас начались разборки, какой-то передел, что ли – я не особо в курсе. Нескольких человек вальнули. Какого-то родственника у самого их главного.

– Кто?

– Да какие-нибудь другие горцы, сам не знаешь, как у них?

Скрипнула дверь в туалет, откуда вышел помощник Дарджилинга. Марк только сейчас понял, что не обратил внимания на его отсутствие на всегдашнем месте. Новопашин впервые видел Сему в полный рост, не скрытого стойкой. Он удивился. Как-то не вязались у него в голове человек с внешностью солиста группы «Лесоповал», футболка «Спаси и сохрани моих родителей», кожаные штаны цвета запекшейся крови и ботинки-«диггеры».

Сема взглянул на Марка, кивнул ему и прошел на свое привычное место – к расфасованному товару, кружке с чифиром и упрятанному, но так, что его можно за полсекунды выхватить и начать стрелять, стволу. Дверь туалета снова скрипнула, и на свет ярких дневных ламп появилась молодая, худая, но красивая девушка. Длинные волосы, большие светлые глаза и чистая кожа лица. Одета по-модному, только узкие с прорехами джинсы, заправленные в сапоги, испачканы на коленях. Не глядя на Марка и Дарджилинга, девушка подошла к Семе, получила от него дозу, потом молча вышла из кафе. Посмотрев, как она садится в «импрезу», барыга усмехнулся и пояснил Новопашину:

– Загуляла девчонка, папа лишил карманных денег, а та разнюхаться хочет. Сема ей так и объяснил, что все возможно. Притом что убыли ни для кого не будет.

«Субару» завелась и стартанула с места.

– Ладно, мне пора, – сказал Марк, достал из кармана деньги, отсчитал нужную сумму.

Протянул Дарджилингу.

– Сема, – забрав деньги, повернулся тот к стойке. – Два! И давай кофейку замутим! Утро уже!

– Тебе в постель подать? – поинтересовался Сема.

– Шутник. Может, еще и минет в довесок предложишь?

– Раньше надо было думать, – заулыбался Сема, показывая почерневшие от чифира зубы.

– Да я не хотел тебе мешать. Как хоть девочка? Умелая?

– Щепка-то? Пятьсот восемьдесят пятой пробы, у меня прямо черная луна в глазах взошла. Я же сначала дал ей вдолбить… Да они сейчас все умелые. «Дом-2» с семи лет смотрят, порнуху – с восьми, в десять – трахаться начинают. Что им лишний член отсосать? Эх, пионерской организации на них нет! – с искренней, ненаигранной горечью произнес Сема, отдавая подошедшему к стойке Марку кокаин. – Помню, у нас всех курильщиков, которые за школой курили, на сборах отрядов склоняли, «неуд» за поведение в четверти – гарантирован. А теперь… – Сема покачал головой. – Вызывают родителей в школу, а они учителям морды бьют. Беспредел, бля, как на черной зоне…

Что еще говорил Сема, Марк не слышал. Его мир сузился до двух граммов кокаина, лежащих сейчас в его кармане.

Пятнадцать минут спустя Марк сбросил на пустой набережной скорость, достал телефон. «Реквием по мечте», значит?.. Очень может быть, что терминал под мостом – «красный», крышуемый местным отделением, но попытаться стоило. Не ждать же, пока их всех прикончит эмбофилия. Он набрал «004», услышал, как робот предупредил его, что все звонки записываются, дождался ответа оператора и сдал Дарджилинга.

* * *

Это казалось Жеке какой-то приторной романтической комедией – двое парней о чем-то тихо, чтобы не разбудить спящую девушку, шепчутся у компьютера, поминутно оглядываясь на нее. Настя лежала прямо в одежде, отвернувшись к стене и мерно посапывая. У Жеки, отчаянно завидовавшему ее уютному сну, слипались глаза. Заряд адреналина иссяк, кофеин не вставлял, очередная чашка кофе только вызывала тошноту. Хорошо, что они закончили, и Андрюха вроде как собирался отчаливать.

– Время очень удачное для вируса, – сказал Матроскин, – вы как специально выбрали… А мне вот через три часа на работе уже надо быть… Утром все полезут в интернет, а там – хоп! – ссылки на видеоролик «Батюшка меряется хуями со смертными грехами». Сам видос в рутюбовском топе, я тут кликер для этого состряпал. Только пока бот включен, за Настюхиным компом работать нельзя. Не паникуй, если что. Просто отключай прогу. Вот так. Еще я наводку кинул на один сайт – «Friendsoffriends». Там у меня рейтинг сытный, так что люди отметятся с роликом и перепостят. Ну а потом, уже с работы, кину ссылку на новостные порталы, если эти долбоны-ньюсмейкеры все проспят. И – скандал с РПЦ готов. Гореть им и нам в геенне огненной.

– Это только один ролик? – уточнил Жека.

– Да, – усмехнулся Матроскин. – Остальные, если что – за деньги. Так и передай своему знакомому. Без обид. Мне тоже хочется сладко спать и сытно кушать… Могу очки в счет оплаты принять. Ладно, отчаливаю… Я, кстати, следы замел, так что отследить отправителя ролика они не смогут. А захотят, по-любому…

– Куда сейчас?

– До «Петроградки» тачку поймаю, там «Макдак», у них сейчас игрушки к жратве дают. И вай-фай бесплатный… Посижу в нете, заточу пару чикенбургеров и поеду на работу. Есть хочется как свину. Сам Иисус хрен накормил бы своими хлебами… Ну, я поехал.

– Может, тебя подбросить?

Кажется, больше всего на свете Жеке хотелось сейчас, чтобы Андрюха отказался. Тот будто прочитал его мысли.

– Подбросить? Если только к потолку, и чтобы потом поймал… Я уж сам как-нибудь, спасибо.

Закрыв дверь за товарищем, Жека несколько секунд постоял, глядя на спящую девушку. Инсомниа? Присоединиться к ней и захрючить пару часов? Во сколько, интересно, она встает на работу? И завела ли будильник, неожиданно уснув, пока он варил очередную порцию кофе себе и Матросу?

Жека стянул с себя футболку, джинсы и прилег на кровать. Подальше от Насти, чтобы не потревожить ее. Отросшая щетина заскребла по наволочке словно… Словно…

Жека закрыл глаза и мгновенно провалился в сон без сновидений.