Глава 8

С трудом разомкнув слипшиеся веки, Зенон обнаружил себя лежащим на куче какой-то непонятной трухи, облаченным в армейскую полевую форму и обутым в высокие ботинки также армейского образца. Сон его был настолько глубок, что, очнувшись, молодой человек не сразу понял, где находится. С минуту он лежал на спине и со скрипом соображал, куда же в очередной раз занесла его нелегкая. Рядом кто-то равномерно посапывал. К тому же что-то острое пребольно впилось ему в правый бок. Скосив глаз, он неожиданно для себя обнаружил спящую Эниэль. С другой стороны от эльфийки выводил носом благозвучные рулады Парацельс. Но более всего он удивился, увидев рядом с землянином массивную фигуру раздетого до трусов огра, также сладко посапывающего в обе дырочки. В состоянии несказанного удивления Зенон находился не так уж и долго, едва лишь его взгляд упал на залитый ярким оранжевым светом входной проем, как воспоминания о драматических событиях прошедшего дня нахлынули на него бурным потоком. Тут же перед внутренним взором юноши возникло печальное и поэтому вдвойне прекрасное лицо любимой, и сердце Зенона будто пронзила раскаленная игла. Боль была настолько реальной, что он едва не закричал во весь голос, но, опасаясь перебудить товарищей, все-таки сдержался.

Продолжать валяться дальше не имело никакого смысла, поскольку всякая праздность была чревата очередным приступом меланхолии, вызванной невеселыми думами о судьбе Кайлы Ноумен. Осторожно, чтобы не потревожить кого-либо из спящих, он выбрался из шалаша и осмотрелся вокруг. Костер давно погас, и жар дымящихся угольков едва-едва теплился под довольно толстым слоем серебристого пепла. Поэтому первым делом Зенон разгреб пепел, положил на обнажившиеся угли тонкие сухие веточки и, припав к земле, посредством своих неслабых легких раздул огонь. После того как пламя взвилось высоко вверх, он накидал в костер веток потолще и, дождавшись, когда всё основательно разгорится, навалил сверху самых толстых веток и коряг, запасенных еще с ночи.

Убедившись в том, что костер не погаснет ни при каких обстоятельствах, юноша направился к опушке рощицы, где еще вчера, в свете ночных светил, он заприметил небольшой водный поток – речушку или ручей – ночью особенно и не разберешь. При этом он не забыл взять с собой трехлитровую стеклянную бутыль из-под минералки. Данная емкость вместе с прозрачным содержимым обнаружилась в одном из рюкзаков запасливой Эниэль и пригодилась еще вчера, поскольку после довольно жирного кабанчика ужасно хотелось пить. Теперь, когда бутыль опустела, Зенон решил наполнить ее водой из местного источника. Очень жалко, конечно, что эльфийке не взбрело в голову взять с собой котелок, чайник, тарелки с ложками и вилками и хотя бы немного соли. Без данной приправы даже самая вкусная еда будет оказывать отчаянное сопротивление любым попыткам пропихнуть ее в глотку.

«Ну ничего, – не без оптимизма подумал юноша, – даст бог, дня за три-четыре доберемся до станции, а там…»

Далее мысли молодого человека потекли в русле приятно-волнующего предвкушения предстоящей встречи с любимой. Будучи по своей натуре неисправимым оптимистом, Зенон всеми силами гнал от себя все нехорошее. К тому же он дал обещание Марысе Ноумен во что бы то ни стало вызволить ее дочь из лап коварных похитителей.

Подойдя к опушке, Зенон увидел несколько косуль, пасущихся в непосредственной близости от воды. Причем стадо находилось как раз между ним и водным потоком. Данная картина навела юношу на вполне логичную мысль о предстоящем завтраке. Убравшись в глубь лесного массива, он срезал десантным ножом небольшое ровное деревце и несколько тонких прочных лиан. С помощью лиан Зенон примотал десантный тесак к древку импровизированного копья, именно так его когда-то учила незабвенная Халладриэль на полевых занятиях по выживанию. Таким образом, в руках нашего героя оказался великолепный метательный снаряд, коим, обладая определенными навыками, было несложно поразить достаточно крупное животное. Что касается навыков метания копья, ими Зенон владел в полной мере.

Осторожно приблизившись к лесной опушке, он убедился в том, что стадо продолжает пастись на прежнем месте, более того, одна вполне упитанная самочка, отбившись от основной группы животных, оказалась не далее чем в десятке метров от Зенона. Тщательно примерив к руке импровизированное копье, юноша размахнулся и метнул его, целясь в длинную шею грациозного травоядного. Преодолев столь незначительную дистанцию, грозный снаряд точно угодил в основание шеи чуть ниже головы и, пробив горло и раздробив шейные позвонки, наполовину вышел из тела животного. Могучий удар опрокинул косулю на спину. Невзирая на смертельную рану, она все же попыталась подняться на ноги, но эта попытка ей не удалась. Минуту спустя она прекратила дергать конечностями, огромные глаза ее накрыла мутная посмертная поволока. Напуганное стадо, едва заслышав первые предсмертные хрипы, тут же бросилось наутек, и вскоре на берегу ручья осталось лежать лишь неподвижное тело несчастной косули, предназначенное самой судьбой стать вкусным завтраком для четырех изголодавшихся за ночь путешественников.

Разоблачившись до трусов, молодой человек для начала набрал воды и выкупался в прозрачных струях водного потока. Затем он подтащил тушу убитой косули поближе к воде и ловко ее разделал с помощью своего универсального ножа. Снятую шкуру и неаппетитные кишки он отправил на корм рыбам. Покончив с разделкой туши, он еще раз искупался и, натянув на мокрое тело одежду, потопал, весело насвистывая, в направлении временного лагеря. В одной руке он нес наполненную бутыль, в другой – будущий завтрак и обед, а может быть, даже и ужин, для всей их честной компании. По дороге наметанным глазом он примечал плодовые и ягодные деревья, многие из которых были буквально усыпаны зрелыми, очень соблазнительными плодами. Впрочем, не все яркие и привлекательные на вид фрукты, ягоды и орехи оказались съедобными, некоторые из них были попросту невкусными или горькими, а иные даже смертельно ядовитыми. Но благодаря своему уникальному дару Зенон мог безошибочно отличать съедобные плоды от несъедобных, даже не прикасаясь к ним. Он уже не завидовал способности Вельмира к телекинезу, как во время их первой встречи. Теперь именно этот бесценный дар позволит ему и его товарищам значительно разнообразить пищевой рацион…

Поджаренную на угольях пресную оленину заели собранными Зеноном плодами. Остатки косули завернули в широкие банановые листья и распределили по рюкзакам. Решили продвигаться к цели как можно быстрее, делая лишь кратковременные остановки на отдых и для приема пищи…

За последующие шесть часов преодолели немногим более сорока километров. При этом путники практически не устали, чему, нелишним будет упомянуть, в значительной степени способствовали меньшая по сравнению с нормальной сила тяжести, значительная сглаженность рельефа местности и стремление всех членов четверки как можно быстрее оказаться в конечной точке их путешествия. Обнаруженный Зеноном ручей тек практически строго с севера на юг, поэтому часто беспокоиться о выборе очередных ориентиров не было никакой надобности. Парацельс даже высказал мысль, что его заботливое детище Федор специально высадил их в таком месте, чтобы путешественники добрались до энергостанции наиболее прямым и удобным путем, а не петляли между озерами и озерками, которых, по заверениям одного астронома-любителя, в приполярных областях Данаиба наблюдается превеликое множество.

Через час по выходе из лагеря Зенон обратил внимание на странное поведение своих часов, которые, казалось бы, ни с того ни с сего вдруг остановились и напрочь отказывались идти, несмотря на энергичные потуги своего владельца.

– Вряд ли это случилось из-за уменьшения силы тяжести, – высказал предположение Парацельс. – Скорее всего, ты их ненароком встряхнул или ударил. Так часто бывает с механическими часами.

– А разве бывают какие-то другие наручные часы? – не без ехидцы в голосе поинтересовался Зенон.

На что самоуверенный землянин тут же ответил:

– Бывают, Зен, и электронные, и кварцевые, и атомные. Помимо этого, на Земле существует еще множество способов точного измерения времени вне зависимости от любых внешних факторов и условий. Ничего, с появлением и широким внедрением в жизнь микро, нано, гига, тера и прочих технологий, и на вашем дремучем Ультане научатся измерять время с точностью до наносекунды. И когда-нибудь ты без всякого сожаления снимешь свои хваленые «Хансли», чтобы выбросить их в утиль и надеть на руку не требующий подзаводки как минимум пару лет «кварц» с литиевой батарейкой, сапфировым стеклом, противоударным механизмом и массой других полезных примочек.

– Ничего, – усмехнулся Зенон, – на моей родной планете меня и мои несовершенные «Хансли» вполне устраивают, тем более что они мне дороги как память.

– Хорошо все-таки здесь у вас, – как бы в пику самому себе, заявил землянин, – эпоха массового потребления еще не наступила. Часы – как память, автомобиль – не средство передвижения, а роскошь, атмосфера не загажена, соседи запросто ходят друг к другу в гости, нет российской эстрады, японского аниме, широкой пропаганды гомосексуализма, китайского ширпотреба и прочей ерунды. К тому же имеется общий враг, сам факт существования которого, в конце концов, обязательно объединит ваши народы…

– Это ты о чем сейчас? – недоуменно спросил Зенон.

– Да так, о наболевшем, – простодушно захлопал ресницами Парацельс. – Мне бы очень не хотелось, чтобы ваш уютный мирок начал наступать на те же самые грабли, что и моя многострадальная родина.

К вечеру им удалось преодолеть еще около сорока километров. Таким образом, за световой день, длившийся около десяти часов, они прошли без малого восемьдесят километров. По причине отсутствия на дневном небосводе видимых ориентиров наступление темноты вновь застало врасплох наших путешественников. Всё произошло точно так же, как вчера. Сначала резко и неожиданно на Данаиб упала непроглядная тьма. Затем на небе появились звезды и прочие небесные тела. После чего подул прохладный ветер, а из сгустившихся облаков на землю обрушились грохочущие потоки освежающей влаги. Возникла необходимость вновь прятаться под кронами деревьев, практически с тем же самым результатом, что местные сутки назад. Короче говоря, после очередного вечернего омовения, все четверо опять насквозь промокли. Пришлось в срочном порядке шарить по ночному лесу в поисках дров и строительного материала для шалаша, затем разводить огонь и возводить укрытие. На этот раз никто в мокрой одежде спать не лег – ее основательно просушили над костром. Ночь также прошла без эксцессов. Никакая дикая тварь, никакой природный катаклизм не потревожили покой спящих.

На следующее утро заботу о пропитании взвалил на свои широкие плечи Зуур эр Шуур. Еще до того, как все проснулись, предприимчивый огр сбегал к ближайшему озеру и наловил там с дюжину огромных рыбин, внешним видом похожих на зеркального карпа. Добычу выпотрошили, нашпиговали собранными еще вчера душистыми травками, обваляли в глине и запекли в костре. Получилось очень даже недурственно. При таком способе приготовления даже недостаток соли был не очень заметен. На десерт соответственно были поданы свежесобранные плоды. По окончании завтрака капризная Эниэль посетовала на отсутствие кофе или на худой конец банального чая. Зуур эр Шуур, в свою очередь, заметил, что был бы не прочь запить все это продуктовое изобилие кружечкой гномьего эля.

– Вот же стервецы эти мелкие, – рассуждал шаман, поглаживая свое набитое до отказа брюхо, – умеют варить хорошее пиво, а у нас огров, сколько бы мы ни пытались, такой качественный напиток не получается. В чем секрет, кто мне ответит?

– Это все от того, – съехидничала Эниэль, – что гномы терпеливые – дают, как следует настояться напитку, перебродить, а не выжирают его в самой начальной стадии ферментации. – Затем, поднявшись на ноги, неугомонная эльфийка во всеуслышание объявила: – Всё, мальчики, хватит прохлаждаться и мечтать о несбыточном. Две минуты на сборы – и вперед!

Сегодня их путь пролегал по пойменным лугам вдоль цепочки довольно крупных пресноводных озер, соединенных между собой небольшими то ли проливами, то ли короткими речушками. По непонятной причине граница леса располагалась на расстоянии примерно полукилометра от уреза воды, поэтому идти было легко по аккуратно подстриженной многочисленными стадами травоядных животных травке.

Поначалу никто не обратил особого внимания на полное отсутствие в этих местах птиц и хищных животных – ну нет и ладно, значит, так оно задумано создателями этого мира. Однако беспокойная Эниэль, как истинная дочь лесного народа, не могла долго игнорировать столь вопиющий факт, противоречащий всем мыслимым законам природы.

– Черт побери! – громко воскликнула она. – Подобные экосистемы не имеют права на существование. Или я вообще ничего не понимаю в этой жизни.

– Что ты имеешь в виду, дорогая? – заволновался Парацельс, обеспокоенный состоянием подруги.

– А то, что если есть травоядное, значит, должен быть и хищник, и стервятник, иначе бесконтрольное размножение, генетическая деградация, болезни и, как следствие, полное вымирание. Ничего не понимаю!

– Вот ты о чем, – кивнул головой Зенон, – хочешь сказать, что на Данаибе не существует механизмов, поддерживающих экологическое равновесие. Полностью согласен с тобой.

– Да не парьтесь, – резонно заметил огр, – если кто-то хотел создать здесь истинный рай, значит, учел все эти ваши законы равновесия. Дариды ушли когда? А?.. Ответьте-ка мне кто-нибудь.

– Ну, сто или двести тысяч лет назад, – сказал Зенон.

– Во-во, – едва не запрыгал от радости Зуур эр Шуур, – за сотню тысячелетий здесь никто не вымер и не деградировал, значица, все учтено и без всяких доморощенных грамотеев-экологов.

При этом он выразительно посмотрел на единственную даму в их брутальной компании.

Эниэль не стала вступать в дискуссию со своим извечным оппонентом, лишь одарила его комплиментом сомнительного свойства:

– Дубинноголовый философствующий акселерат.

На этом инцидент был исчерпан. Огр в приподнятом настроении, что удалось наконец-то утереть нос этой змееязыкой зазнайке Эниэль, вернулся к прерванному созерцательно-медитативному состоянию, позволяющему держать под астральным контролем обширный участок окружающего пространства. Зенон и любознательная эльфийка стали внимательно слушать очередную занимательную байку Парацельса о житье-бытье обитателей далекой загадочной Земли…

Зная примерно продолжительность светового дня, на сей раз решили подготовиться к ночлегу более основательно. Чтобы не оказаться под промозглыми струями вечернего (или скорее ночного) ливня, заранее возвели водонепроницаемый шалаш, заготовили дров и обеспечили себя провиантом: небольшим кабанчиком и приличной грудой разнообразных плодов. По пути им удалось набрести на небольшое изолированное от всех прочих водоемов озерко. Вода в нем оказалась горько-соленой, а его каменистые берега были покрыты довольно толстым слоем выкристаллизовавшейся поваренной соли. И пусть соль изрядно горчила из-за присутствия в ней соединений магния и калия, это была самая настоящая соль, пригодная для приготовления пищи.

Дождь начался, как по расписанию – практически сразу, едва над Данаибом сгустилась ночная мгла. Но на этот раз наши путешественники встретили ночь во всеоружии, иными словами, сидя в сухом уютном шалаше на ворохе мягких листьев. Удивительно, но за все три дня во время разгула стихии не сверкнуло ни одной молнии, не прогремел гром.

После того как дождь закончился, развели костер и приготовили ужин. Приправленное ароматными травами и (что самое ценное) солью мясо дикого кабана было восхитительным. Местные плоды также были на любой вкус, от невыносимо кислых до приторно сладких. Некоторые были вполне традиционными, как, например, груши, смоквы, бананы, апельсины и авокадо. Иные, хоть и походили внешним видом на что-то известное, на вкус здорово отличались. Особенно всем понравился фрукт, похожий на сборную костянку малины или ежевики, только размером с кулак Зуур эр Шуура. Его нежная мякоть буквально таяла на языке, орошая ротовую полость сладким ароматным соком с ярко выраженным дынным вкусом. С легкой руки Эниэль этот плод окрестили дынной ягодой.

После ужина дружно завалились спать, на сей раз в сухой одежде и прекрасном расположении духа. Зенон и Зуур эр Шуур не пожелали идти в шалаш, а постелили себе неподалеку от костра. Огр захрапел, едва лишь его тело приняло горизонтальное положение. Юноша еще долго лежал с открытыми глазами и, подложив руки под голову, любовался завораживающими красотами ночного неба. Его ничуть не смущали доносившиеся из шалаша звуки страстных поцелуев, приглушенные охи и ахи, а также энергичные шуршания влюбленной парочки…

Проснувшись, Зенон обнаружил себя лежащим лицом к небу и с основательно затекшими руками под головой. Переход от сонного состояния к реальности был настолько резок, что юноша поначалу даже не понял, спал ли он вообще. Однако изменившийся рисунок звездного неба над головой и прогоревший костер однозначно указывали на то, что он все-таки пребывал в состоянии сна довольно приличный промежуток времени. По привычке поднес к глазам руку и взглянул на светящийся циферблат своих часов, но, вспомнив, что они недавно остановились, тут же опустил. Поскольку оранжевый день еще не наступил, было бы глупо вот так лежать и без толку пялиться на усыпанные косматыми звездами небеса или на огромный шар восходящего над горизонтом Ультана. Зенон попытался вновь закрыть глаза, но неожиданно для себя услышал чей-то еле уловимый зов – назойливый, будто комариный звон, и тут же сообразил, что причиной столь раннего его пробуждения был именно этот сигнал.

Какое-то время молодой человек пытался игнорировать непонятный звук, даже затыкать уши, чтобы избавиться от него, но быстро смекнул, что его источник расположен не где-то поблизости, а непосредственно внутри его черепной коробки. Потратив минут пять на то, чтобы избавиться от раздражающего звона, Зенон осознал всю тщетность этих своих потуг. В конце концов спать совершенно расхотелось. Поскольку продолжать валяться с закрытыми глазами, было совершенно непродуктивным занятием, он присел и вперился внимательным взглядом в ночную тьму. Все вроде бы как обычно. Если верить Зууру (а оснований не доверять шаману у него не было), охранные и сигнальные заклинания надежно предохраняют лагерь от вторжения любой живой, а также неживой (магической, механической или биомеханической) твари.

Покрутив в разные стороны головой, юноша понял, что источник звука хоть как бы и находится у него в голове, на самом деле расположен где-то за пределами лагеря. В пользу этого утверждения свидетельствовал тот факт, что по мере вращения головы «комариный звон» то усиливался, то практически пропадал. Установив направление максимальной интенсивности сигнала, Зенон поднялся на ноги. По какой-то необъяснимой причине мысль разбудить кого-либо из товарищей даже не пришла ему в голову, хотя по логике вещей именно это следовало бы сделать в первую очередь. Будто сомнамбула, он неторопливо побрел в ночную тьму к источнику позыва.

Пройдя пять десятков шагов между деревьями лесного массива, давшего приют их честной компании, он вышел на небольшую огороженную частоколом древесных гигантов поляну, густо поросшую папоротником. Здесь звон в голове стал совершенно невыносимым, как будто юношу накрыло огромное комариное облако. Дойдя до центра поляны, Зенон остановился и, словно по чьей-то команде, уставился на ничем не примечательную папоротниковую куртину. Ему показалось, что именно из ее центра исходит назойливое гудение.

В тот же самый момент на одном из резных листьев вспыхнула светящаяся звездочка не ярче ночного светлячка. Взгляд юноши помимо его воли тут же сконцентрировался на этом загадочном огоньке. Едва лишь это произошло, как звездочка начала наращивать интенсивность свечения до яркости нестерпимо режущей глаз электросварочной дуги. Одновременно легкий комариный писк в голове начал приобретать силу могучего колокола. Резь в глазах и боль в голове были до такой степени невыносимыми, что в какой-то момент Зенону показалось, что он вот-вот потеряет сознание. Мало того, он от всего сердца жаждал, чтобы все его мучения немедленно закончились спасительным обмороком, ибо иного избавления от невыносимых страданий в данный момент он себе попросту не представлял.

Всё прекратилось внезапно – и резкое свечение перед глазами, и нестерпимый гул внутри черепной коробки юноши. Его вдруг охватило всесокрушающее чувство, сравнимое по своему эмоциональному воздействию с религиозным экстазом верующего человека, наступающим в тот момент, когда по абсолютному убеждению самого верующего на него нисходит божья благодать. Юноша вполне отдавал себе отчет в том, что столь мощное и глубокое чувство не может продолжаться очень уж долго без риска для его душевного здоровья, и тем не менее от всей души жаждал, чтобы доселе неизведанное состояние абсолютного блаженства продлилось как можно дольше. Ему казалось, что вся необъятная вселенная покоится у его ног и он, как бесконечно могущественное существо, в любой момент может по своему усмотрению зажигать и гасить не только звезды, но развеивать в пыль и вновь создавать целые галактики.

Впрочем, столь ошеломляющее по силе эмоционального воздействия состояние продолжалось всего лишь краткий миг и не нанесло какого-либо ощутимого вреда душевному здоровью нашего героя. Придя в чувство, он недоуменно встряхнул головой, будто мысленно пытался ответить на собственный же вопрос «каким образом я сюда попал и что здесь делаю?», и, не найдя ответа, побрел обратно к лагерю. В данный момент он действительно не помнил, что же на самом деле с ним приключилось. Всё, что недавно произошло на этой поляне, моментально выскочило из головы юноши, осев в подкорковом слое его головного мозга в виде архивного мнемонического кластера, готового при первой необходимости развернуться в доступный для анализа информационный массив.

– Зенон, чего это ты шатаешься посередь ночи? – недовольно проворчал очнувшийся Зуур эр Шуур и, не дожидаясь ответа, тут же задал такого храпака, что юноша испугался, как бы он не разбудил Парацельса и Эниэль.

«Тебя бы, Зуур, в нашу казарму на недельку, – ехидно подумал он, – там тебя оперативно избавили бы от вредной привычки методом профилактического прикладывания к носопырке вонючей портянки».

Вопреки всем его опасениям землянин и эльфийка, изрядно утомленные любовными игрищами, никак не отреагировали на громоподобный храп штатного мага группы. Растревоженный Зенон, немного покрутившись на своем ложе, в конце концов, не выдержал и запустил в огра первым подвернувшимся под руку плодом. Этим плодом оказался приличных размеров грейпфрут. На удивление самого метателя бросок получился весьма результативным – цитрус смачно впечатался в скошенный лоб великана и отскочил в темноту. Зуур эр Шуур даже не открыл глаз, но все-таки перевернулся со спины на бок и перестал храпеть.

Зенон еще немного повалялся с открытыми глазами, пялясь на окутанную голубоватой атмосферной дымкой родную планету и дивясь внешней ее беззащитности. Впрочем, подобные философские размышления беспокоили его не очень уж долго. Скоро его веки основательно потяжелели и сами собой закрылись. Юноша тут же с головой погрузился в полный теплого солнечного света красочный сон, где были лишь он и она – та, за которой он готов отправиться не только на самую далекую планету, но в пекло адской бездны, чтобы сойтись в смертельном поединке с самым ужасным монстром…

На следующее утро, плотно позавтракав остатками вчерашнего ужина, не медля ни минуты, двинули в северном направлении. События последней ночи как-то основательно стерлись из памяти Зенона. Зуур эр Шуур также не помнил о том, что его товарищ куда-то отлучался.

По самым приблизительным оценкам, за прошедшие двое с небольшим суток путешественники преодолели около двух сотен километров. Если искусственный интеллект по имени Федя правильно рассчитал точку их выхода, до распределительной станции рукой подать.

– Знать бы еще, как эта самая энергостанция выглядит, – проворчал штатный маг группы, – а вдруг мы ее уже прошли.

Опасения Зуура не оправдались. Через полчаса после выхода из лагеря окружающий пейзаж поменялся самым кардинальным образом. Высокий лес, вдоль которого они шагали уже четвертые сутки, закончился, цепочка озер, соединенных между собой короткими реками, также неожиданно резко оборвалась, и перед глазами зачарованных путешественников раскинулась уходящая за горизонт равнина, покрытая гладкой стекловидной коркой темного цвета. Глядя на странную глянцевую массу, несложно было догадаться, что когда-то поверхность Данаиба в этом месте подверглась продолжительному высокотемпературному воздействию. Жар был настолько велик, что горные породы не выдержали и потекли, будто воск. А когда все остыло, на северном полюсе спутника Ультана образовалась обширная идеально плоская площадка, выровненная планетарной гравитацией.

Сам факт существования подобного феномена никого особенно не впечатлил. Более всего всех удивило наличие колоссального огненного столба, сходящего с небес и бьющего прямо в центр загадочной равнины, точнее, в северный магнитный полюс Данаиба. Рассмотреть, куда именно падал мощный поток энергии, возможности не представлялось, поскольку сами энергоприемные устройства были скрыты за линией горизонта.

– Ничего себе! – восторженно воскликнул Парацельс. – Вот теперь я наконец-то кое-что понял! Конгениально, господа присяжные заседатели!..

Поскольку со стороны Парацельса дальнейших объяснений не последовало, заинтригованный Зуур эр Шуур поинтересовался:

– И что же стало вдруг понятно нашему юноше бледному с пламенным взором?

– А то, – землянин указал рукой на огненный столб, – весь ваш Данаиб – безупречная энергоинформационная машина, по сути, вечный двигатель. Ну не совсем вечный, конечно, но до тех пор, пока светит солнце, на этом небольшом шарике будут поддерживаться воистину райские условия для существования жизни. Видите ли, вся поступающая на Данаиб энергия каким-то неведомым способом захватывается, трансформируется в другие виды энергии и перераспределяется. Часть уходит на дневное освещение и защиту от внешних неблагоприятных факторов, часть на поддержание заданной силы тяжести, плотности атмосферы и так далее, вплоть до тотального контроля над местными биоценозами и сохранения их в жизнеспособном состоянии. Удивительно, но даже регулярные вечерние поливы имеют планетарные масштабы, и за местные сутки – кстати, по продолжительности очень близкие к суткам Ультана – дожди орошают всю поверхность Данаиба. Не удивлюсь, если скорость вращения спутника вокруг своей оси каким-то образом также регулируется – в противном случае из-за вращения вокруг Ультана продолжительность местных суток варьировалась бы в весьма широких пределах. По логике вещей, всем этим хозяйством должен управлять достаточно мощный компьютер, точнее, квазиразумная система, способная принимать самостоятельные решения в случае возникновения любых нештатных ситуаций.

– Например? – заинтересованно посмотрел на землянина Зуур.

– Ну, например, при угрозе столкновения Данаиба с крупным небесным телом или во время катастрофических скачков солнечной активности, да мало ли существует внешних и внутренних факторов, способных превратить этот уютный мирок в лишенный атмосферы безжизненный каменный шар.

– Душка, умница, гений! – не удержалась от комплимента в адрес любовника Эниэль.

Стоит отметить, что настроение капитана полиции сегодня было просто на зависть. Обычно вредная и острая на язычок эльфийка умудрилась за все утро ни разу не поцапаться со своим извечным оппонентом – Зууром. Из чего премудрый огр сделал вывод, что во время похода ему и Зенону будет лучше проводить ночи на свежем воздухе.

– Значица, нам к центру этой самой стеклянной равнины? – поинтересовался маг группы.

– Получается, именно туда, – сверив направление на огненный столб с показаниями магнитного компаса, ответила Эниэль и тут же задала ему встречный вопрос: – А тебя что-нибудь смущает или ты просто так спросил?

– Да нет, Эни, я вовсе не возражаю. Однако с нашей стороны было бы величайшей глупостью отправиться туда без достаточного запаса еды и питья. Одному Создателю ведомо, сколько нам придется там проторчать и позаботятся ли хозяева о том, чтобы накормить и напоить усталых путников.

– Зуур прав, – поддержал шамана Зенон, – нам необходимо запастись провиантом и водой.

– Да кто ж спорит-то! – громко воскликнула Эниэль. – Может быть, там даже обыкновенной воды нет, лишь серная кислота или… или… ну неразведенный этиловый спирт, к примеру, поэтому в данном случае нам необходимо полагаться на собственные ресурсы.

Едва лишь речь зашла о спиртном, изрядно утомленный трезвым образом жизни огр закатил глаза к небесам и мечтательно произнес:

– Твоими бы устами, Эниэль, да меды сладкие пить – глоток спиртного, пусть даже пополам с серной кислотой, мне сейчас очень даже не помешал бы, так сказать, просветления разума для.

На что языкастая бестия немедленно отреагировала в своей обычной манере:

– Умерь пыл, страдалец, на наше счастье, бочонки с пивом и бутылки с крепкой выпивкой даже в этом райском уголке на деревьях не произрастают, к тому же кое-кому полезно время от времени…

Пламенная отповедь неугомонной проповедницы трезвого образа жизни оборвалась на полуслове, поскольку за спинами наших героев, как гром среди ясного неба, раздался приятный мягкий баритон:

– Извиняюсь, уважаемые, выпивка, конечно же, на деревьях не растет, но из фруктов и ягод путем брожения несложно получить отличное вино и кое-что покрепче, ежели подойти к делу творчески, а из плодов хлебного дерева варится неплохое пиво. Не гномий эль, конечно, но, уверяю вас, вполне удобоваримое питье.

От неожиданности все четверо вздрогнули и, резко обернувшись, увидели неподалеку от одного из близстоящих кустов высокого мужчину лет сорока – сорока пяти, широкоплечего, сухощавого, загорелого едва ли не до черноты. Единственной его одеждой была набедренная повязка, искусно сплетенная из волокон какого-то растения. Длинные – до плеч – соломенного цвета волосы перехвачены на лбу широким кожаным ремешком. Лицо человека украшали темно-русая борода и усы, нос прямой правильной формы, лоб высокий, из-под густых кустистых бровей на путников с откровенным любопытством взирала пара пронзительно голубых глаз.

Зенон был готов поклясться, что никогда раньше не встречал его, и все-таки чем-то неуловимо-знакомым веяло от этого, несомненно, уверенного в себе мужчины. А особенно юношу смущал изучающий взгляд этих до боли знакомых глаз. Будь у Зенона достаточный запас времени, он с большой долей вероятности догадался бы сам, кто стоит перед ним, но незнакомец не позволил ему этого сделать. Галантно поклонившись, мужчина обратился к онемевшим от неожиданности путникам:

– Разрешите представиться: Эксилас Ноумен, бывший геолог, а теперь анахорет поневоле, иначе говоря, пленник Данаиба. Несказанно рад впервые за долгие годы встретить соотечественников.

На что непосредственный огр радостно ударил себя по толстым ляжкам и громко воскликнул:

– Точно, Эксилас, а я все ломаю голову, отчего мне твоя физия знакома! Ну, приветствую тебя, старина!

Близоруко прищурившись, мужчина вперился взглядом в лицо огра и вскоре также восторженно закричал:

– Зуур?! Конечно же, Зуур эр Шуур! Да кто ж в Кряжске не знает грозу рыночных воров, нечистых на руку торгашей и прочего жулья!

– Бери выше, Эксис, – широко улыбнулся огр, – с тех пор как мы с тобой дегустировали пиво в заведении ловкача Храмса, меня перевели штатным магом в убойный отдел. Теперь я – их благородие господин подпоручик.

– Откровенно рад за тебя. Если помнишь, я тебе пророчил успешную карьеру в любой сфере общественной жизни, ибо ты всегда отличался от своих соплеменников – не в обиду им будет сказано – широтой взглядов и размахом мысли. – Затем мужчина как-то нерешительно поинтересовался: – Зуур, это сколько же годков минуло с тех пор, как я по собственной глупости и неосторожности угодил на Данаиб? Видишь ли, все здесь настолько томительно и однообразно, что вольно или невольно теряешь счет дням.

– Так, дай бог памяти. – Шаман возвел очи к оранжевым небесам и принялся шевелить губами, вычисляя что-то в уме, затем не без сочувствия взглянул на Эксиласа и грустным голосом констатировал: – Ты здесь, мой друг, торчишь около двадцати лет. И дочка у тебя – красавица Кайла, эвон какая краля… – Неожиданно он осекся и принялся что было мочи терзать своими длиннющими когтями собственную маковку, да так, что в головы присутствующих поневоле закралась мысль: не пытается ли огр лишить сам себя скальпа. Вопреки опасениям коллег столь вопиющее проявление мазохизма длилось не так уж и долго, и до снятия скальпа дело все-таки не дошло. Уняв кожный зуд, Зуур эр Шуур широко улыбнулся и во всю свою неслабую глотку громко заблажил: – Так вот для чего безликим понадобилась Кайла! Ну, как же, только теперь все встало на свои места! Это же надо!.. Догадаться использовать дочь в качестве проводника! Ну… все правильно: неразрывные родственные узы и прочее… Но в таком случае для меня остается неясным один вопрос: откуда безликие узнали о том, где на самом деле находится пропавший два десятилетия назад Эксилас?

На что Эксилас Ноумен удивленно захлопал глазами и обратился к огру с вопросом:

– Странные речи твои, Зуур, видит бог, я ничего не понял из того, что ты только что сказал. Кто такие безликие? При чем тут моя дочь? И для чего им понадобилось меня искать?

– Да не тебя, Эксилас! – Шаман взглянул на бестолкового геолога, как смотрит на стоящего у доски нерадивого ученика школьная учительница, но, вспомнив, что приятель проторчал безвылазно аж целых два десятилетия на далеком Данаибе, смягчился. – Хорошо, тащи-ка нас в свою берлогу, поближе к запасам спиртного. Там все и узнаешь. А пока позволь представить тебе моих товарищей…

Процедура знакомства прошла в приятной дружеской обстановке, хотя не обошлось и без некоторых эксцессов. По мере представления Эксилас радостно обнимал и хлопал по плечам Парацельса и Зенона, но когда очередь дошла до эльфийки, анахорет сильно засмущался, почесал себя по бородатой щеке, подергал прядь длинных волос и извиняющимся тоном еле слышно пролепетал:

– Прошу прощения, мадам, за мой неопрятный вид.

– Во-первых, не мадам, а мадемуазель, – тут же отреагировала находчивая эльфийка, – во-вторых, можете не извиняться – в своем наряде дикаря вы выглядите весьма брутально, а мужчины подобного типа всегда меня привлекали.

На что изголодавшийся по женской ласке за два десятилетия воздержания Эксилас Ноумен мгновенно «расправил перышки» и начал отсыпать один за другим самые откровенные комплименты в адрес кокетливой ветреницы. Забыв о существовании Парацельса, Эниэль благосклонно принимала ухаживания озабоченного до крайности мужчины. На погрустневшего землянина было жалко смотреть. Чего-чего, а такого предательского удара в самое сердце от любимой он не ожидал. Конечно, юноша был бы и сам не прочь сходить на сторону, например, к Натэль Эйнари или еще какой девушке, но только по-тихому, не разрывая отношений с Эниэль. Но прямо так, на глазах у честного народа, и что самое главное – при нем, Парацельсе, флиртовать с малознакомым человеком – да это же вопиющее попрание всех мыслимых моральных устоев! На помощь подавленному юноше неожиданно пришел чуткий огр. Взяв разволновавшегося геолога под локоток, он негромко, но так, чтобы было слышно не только Эксиласу, участливо произнес:

– А Марыся твоя, Эксис, расцвела краше прежнего. Мается бедняжка в одиночестве. Все глаза выплакала, тебя дожидаючись.

Незатейливая уловка хитроумного шамана удалась на все сто. Смущенный анахорет отскочил от зеленоглазой чаровницы, словно кипятком ошпаренный. В свою очередь, Эниэль также встряхнулась от манящего дурмана медоточивых речей коварного обольстителя и, взяв Парацельса за руку, виновато проворковала:

– Вот такие мы – девушки – слабые существа.

На что землянин лишь обнял возлюбленную за плечи и, прижав к себе, что-то прошептал ей тихонько на ушко, отчего та задорно рассмеялась и потрепала юношу за волосы. На этом инцидент, похоже, был исчерпан.

В это время Зенон, стоя в сторонке, молча посмеивался про себя, пытаясь представить, какой будет физиономия бедного Эксиласа после того, как тот узнает, что его Марыся в отсутствие любимого супруга вела отнюдь не монашеский образ жизни. «Воистину блаженны пребывающие в неведении, – на ум пришли с детства памятные строчки одного из заклинаний-оберегов, – ибо от великого знания великие беды проистекают». Что касается самого факта встречи юноши с отцом возлюбленной, он был необычайно смущен и не знал, как вести себя с этим человеком.

– Итак, господа, прошу проследовать в мое жилище! – громко объявил Эксилас. – Это неподалеку отсюда на берегу одной небольшой речушки…

– Вот так, мой друг Эксис, наша четверка и очутилась на этой планете. Ты только не переживай, Кайлу мы обязательно вырвем из лап безликих, – закончив свой рассказ, Зуур эр Шуур извлек из кармана шорт магический доппель и, сунув едва ли не под самый нос геолога, авторитетно заявил: – Смотри, колечко, а на нем светящаяся метка. Ну, так вот, этот артефакт – магический двойник перстня, что в данный момент носит твоя дочь. Видишь, я его кручу в руках, а метка-указатель остается на месте. Это означает, что Кайла жива и находится на Данаибе. Кстати, не раскрою большого секрета, а отцу это нужно знать в первую очередь, – премудрый шаман бесцеремонно указал рукой на Зенона, – этот юноша, Эксис, в скором времени станет твоим зятем. Именно благодаря его стараниям и находчивости мы вовремя кинулись в погоню за похитителями…

Хозяин и гости сидели на довольно удобных скамейках, за врытым в землю столом на берегу неширокой и неторопливой речушки, берега которой поросли густыми зарослями прибрежного тростника. В двух десятках шагов от реки, в тени плодовых деревьев, стояла небольшая хижина. Снаружи строение представляло собой несколько вкопанных в землю по кругу опорных шестов, оплетенных между собой более тонкими ветками. Основой куполообразной крыши стали толстые жерди. Кровельным материалом послужили тростниковые маты, уложенные в несколько слоев и надежно связанные друг с другом кусками крепких лиан. Пол хижины из расщепленных пополам бревен, мастерски подогнанных одно к другому, был приподнят над поверхностью земли примерно на полметра. У противоположной от входа в жилище стены между двух опор висел сплетенный из гибких довольно толстых лиан гамак. Какой-либо иной мебели внутри дома не наблюдалось. Под крышей и по стенам как внутри, так и снаружи хижины были развешены связки различных трав, корешков и плодов. Короче говоря, состояние жилища свидетельствовало о завидной основательности и домовитости здешнего хозяина.

Во дворе под тростниковым навесом непосредственно у берега стоял выложенный из камней, скрепленных между собой глиной, кузнечный горн, оснащенный кожаными мехами. Рядом на земле приличная куча древесного угля, деревянные бочки с водой, гора речного песка, на грубо сколоченном верстаке разнообразный кузнечный и слесарный инструмент, а также множество железных, медных и бронзовых заготовок различной формы и веса.

Неподалеку от кузницы на железной треноге стоял приличных размеров бронзовый сосуд, шарообразной формы с довольно узким горлышком. Тут же в деревянной бадье валялся изготовленный кустарным способом медный змеевик. Сосуд и тренога почернели от копоти, змеевик же был покрыт сине-зеленым слоем окислов меди, все эти признаки определенно указывали на то, что данным самогонным аппаратом пользовались довольно часто.

Скамьи, на которых сидели гости и хозяин, и стол были искусно сработаны из нетолстых бревен и расщепленных стволов деревьев, скрепленных между собой железными и медными гвоздями и скобами. Стол буквально ломился от разного рода яств растительного и животного происхождения, разложенных на бронзовых блюдах и широких банановых листьях. Кроме закуски здесь присутствовало множество металлических, а также выдолбленных из тыквы баклаг с разнообразнейшим булькающим содержимым: ароматным домашним вином, пивом, сваренным кустарным способом, и крепчайшим самогоном, полученным – по заверениям самого производителя – «методом тройной перегонки и многоступенчатой промежуточной очистки». За неимением столовых приборов, кроме ножей, еду брали руками, а в качестве бокалов пользовались скорлупой какого-то крупного ореха.

– Зять?! – Эксилас Ноумен с недоумением посмотрел на Зенона. – Но моя девочка еще такая маленькая! Куда же ей замуж?!

– Глупые мужики! – едва не рассмеялась Эниэль. – Для вас все половозрелые особы противоположного пола – потенциальный объект для удовлетворения вашей похоти. Однако дочерей своих вы всегда считаете наивными девочками-крошками с розовыми бантиками на голове, даже в том случае, если они уже давно и беспощадно эксплуатируют ту единственную свою драгоценность, за сохранностью которой обычно вы – отцы – неусыпно следите.

– Окстись, Эксис, – поддержал ехидную эльфийку Зуур эр Шуур, – твоей Кайле уже за двадцать. Вспомни, сколько было Марысе, когда сам ты стал отцом?

– Неполных девятнадцать, – автоматически выдал Эксилас и тут же нашелся: – Но тогда было другое время. Мы были более ответственными и вообще…

На что находчивая Эниэль тут же съязвила в своей обычной манере:

– Ага, просидел безвылазно в этом благодатном раю, ответственный ты наш, взвалил все тяготы ведения домашнего хозяйства и заботы о воспитании дочери на плечи хрупкой женщины, а теперь еще и выпендривается: видите ли, дочурка у него маленькая, молодежь безответственная, времена другие.

– Да я разве возражаю, – покраснел от смущения отшельник, да так, что загорелая кожа не сумела этого скрыть. – Так, выразил некоторые сомнения. Последний раз, когда я имел счастье видеть Кайлочку, она была вот такусеньким, – Эксилас показал руками, – малюсеньким комочком живой плоти, глазастым и весьма горластым. Помнится однажды полночи с ней на руках пропрыгал, весь свой песенный репертуар исчерпал, а она все не унималась… – и, зажмурив глаза, неожиданно для присутствующих произнес: – Счастье-то какое!

Все присутствующие с жалостью посмотрели на пленника Данаиба, даже неугомонная максималистка Эниэль, сменив гнев на милость, выдала:

– Бедный, бедный Эксилас, как же мне вас жалко.

С минуту все сочувственно молчали. Первым, как всегда, опомнился огр. Вовремя поняв, что Эксилас Ноумен вот-вот расплачется от жалости к себе, штатный маг решил отвлечь мужчину от грустных мыслей.

– Не вешай носа, Эксис! – произнес он бодрым голосом и, подняв над столом ореховую скорлупу, наполненную чем-то по вкусу и крепости напоминающим хорошее бренди, провозгласил во всеуслышание: – Давайте дерябнем за встречу. – После того как все выпили и закусили, он обратился к слегка раскисшему Эксиласу: – А теперь, друг мой Эксис, поведай-ка нам, как это тебя угораздило очутиться в этом райском уголке, где практически на каждом дереве или кусте произрастает сырье для великолепной выпивки, и нет ни дикого плотоядного зверья, ни гадов ползучих, ни даже мух, комаров и прочей назойливой мелюзги?

– Тоже мне рай, – саркастически хмыкнул геолог, – с тоски сдохнуть можно, а от безысходности и отчаяния порою хоть волком вой. Я тут было запил, но вовремя спохватился. Теперь виноделием балуюсь больше из любви к искусству. Очень редко позволяю себе расслабиться.

– Бедняжка! – прижав сжатые кулачки к подбородку, сочувственно воскликнула Эниэль. – Двадцать лет без женской ласки – с ума сойти можно!

– А все по причине моего неискоренимого любопытства, а также излишней самоуверенности, – пропустив мимо ушей восклицание сердобольной эльфийки, продолжал хозяин. – Тогда мне было двадцать пять лет. Молодой, но вполне успешный выпускник Горной академии, я получил весьма удачное распределение в столицу Синегорья, где очень быстро занял пост руководителя государственной геолого-надзорной службы. Прежний ее начальник крайне вовремя для меня ушел на заслуженный отдых. Таким образом, чтобы совершить головокружительный рывок по карьерной лестнице, мне не пришлось прикладывать каких-либо особенных усилий. Кроме того, стройный, высокий и весьма перспективный юноша был замечен первой красавицей Кряжска Марысей Ягайла. Впрочем, и сам я оказался, что называется, не промах: едва познакомившись с девушкой, сразу же сделал ей предложение руки и сердца. Данное предложение было ею рассмотрено в самые кратчайшие сроки и милостиво принято. А через год после свадьбы у нас родилась красавица девочка, такая же неугомонная, как я, и красивая, как ее мама. Сказать, что я был счастлив, – ничего не сказать. Я был на седьмом небе от счастья и мнил себя любимчиком ее величества госпожи Фортуны. Однако, как поется в одной забавной песенке, после радости – неприятности по теории вероятности. На поверку вышло, что неприятности оказались вполне соизмеримыми с теми благами, которые словно из рога изобилия обрушились на мою голову.

Через месяц после рождения Кайлочки мне приспичило отправиться в геолого-разведочную экспедицию в северо-западную часть Синих гор. Вообще-то экспедиция была плановой и присутствия главного геолога по большому счету не требовала. Стыдно признаться, но тогда я был изрядно утомлен домашним бытом и трудностями, связанными с появлением в семье маленького человечка. К тому же моя глупая башка была еще полна юношеской романтики больших дорог, дымных костров и великих открытий…

– Короче говоря, – Эниэль осуждающе посмотрела на потупившего глазки Эксиласа, – вы испугались трудностей семейного быта и смотались, что называется, «поохотиться». Иными словами, сославшись на производственную необходимость, бросили слабую женщину на произвол судьбы, мол, я тебя осчастливил девочкой-красавицей, а ты как хочешь, так и крутись. Я права?

– Ну да, именно так все и было. Только, уважаемая Эниэль, все время, что я здесь нахожусь, я не перестаю себя укорять за проявленное тогда малодушие.

– Полноте, мой друг, – сочувственно улыбнулся Зуур эр Шуур, – будь моя воля, я также удрал бы годков на двадцать из своего семейного бедлама в это райское местечко. Впрочем, мы немного отвлеклись. Продолжай, пожалуйста.

– Итак, целых два месяца меня носило по лесам и горам. Признаться, нам повезло обнаружить неподалеку от деревни Озерной богатое месторождение золота с содержанием драгоценного металла около ста граммов на тонну руды. Для тех, кто в этом ничего не понимает, поясню: месторождение считается весьма перспективным уже в том случае, если концентрация золота на тонну пустой породы там на два порядка ниже. Это был несомненный успех, который решено было хорошенько отпраздновать. Сказано – сделано. Добравшись до Озерной, мы остановились неподалеку от деревни на берегу одной из горных речушек, закупили у местного населения выпивки, закуси и закатили такой пир горой, что селяне лишь диву давались. Впрочем, вскоре и все взрослое население деревушки во главе со старостой присоединилось к нашему празднеству. Отчего не выпить, коль предлагают? Откровенно говоря, я смутно припоминаю, что там творилось. Много пили, горланили на всю округу похабные песни, кажется, кто-то с кем-то дрался и не один раз. Помню лишь, в какой-то момент в моей голове наступило относительное просветление, и меня непреодолимо потянуло к моей Марысе и малышке Кайлочке. Я сообщил во всеуслышание об этом своем желании. На мою беду, среди собутыльников из местных нашлись желающие подсобить моему горю. Откуда ни возьмись, появилась запряженная каурой кобылой телега, в которую меня усадили, снабдив четвертью мутного пойла и харчами «на дорожку». И, заверив в том, что «лошадка спокойная, сама все знает и куда надыть доставит в цельности и сохранности», вывели на дорогу, ведущую в сторону Кряжска. Что происходило дальше, не помню. В чувство пришел глубокой ночью от страшного грохота и еще от того, что промок до нитки. Вокруг тьма непроглядная, лишь время от времени вспыхивают ослепительно-яркие молнии, причем все, как мне тогда казалось, норовят угодить именно в меня. Дождина как из ведра. Ни лошадки, ни телеги поблизости не наблюдается. Голова тяжеленная, во рту сушняк неимоверный, все тело ноет, будто меня пару раз подбросили высоко над землей и ни разу не поймали. Короче, состояние и так плачевное, а тут ко всем несчастьям еще и темень, и дождина проливной, и громы с молниями. Не успел я толком пожалеть себя, несчастного, как поблизости шарахнуло так, что меня едва не ослепило и не оглушило. А когда я малость оклемался, то увидел диво дивное, чудо чудное – огромный мыльный пузырь, переливающийся всеми оттенками солнечного спектра. Будь на моем месте какой-нибудь суеверный крестьянин, старатель или лесоруб, он, скорее всего, рванул бы от загадочного образования что есть мочи. Вполне вероятно, я и сам поступил бы именно так, если бы в тот момент был чуть-чуть трезвее. Но вопреки здравому смыслу меня будто магнитом потянуло к этому радужному пузырю. Превозмогая невыносимую боль и головокружение, я поднялся, на негнущихся ногах подошел к загадочному объекту и протянул к нему руку. Что случилось дальше, не мне вам объяснять. В отличие от вас я оказался не на дневной стороне Данаиба, а под завораживающим звездным небом. Впрочем, тогда оно показалось не таким уж и завораживающим. Откровенно говоря, я даже не понял, где очутился. С неимоверной радостью я воспринял факт окончания дождя и тут же провалился в глубокий нездоровый сон.

– Спонтанные врата вневременного перехода, – не удержался от комментария маг группы. – Тебе, Эксис, еще очень даже повезло, что ты очутился на Данаибе, а не в какой-нибудь тридевятой реальности.

– Повезло-то оно, повезло, но между Данаибом и Ультаном, насколько мне помнится из школьного курса астрономии, ни много ни мало четыре сотни тысяч кэмэ с гаком. Так что это для меня оказалось равносильно тому, если бы я очутился в иной, как ты изволил выразиться, тридевятой реальности. Может быть, даже еще хуже, поскольку любоваться родной планетой я имел возможность едва ли не каждую ночь. На мое счастье, при мне оказались магнитный компас и добротный кинжал. К тому же здесь нет опасных для жизни тварей, а также вредоносных насекомых. При прочих обстоятельствах это местечко вполне можно назвать райским. Хотите – верьте, хотите – нет, за двадцать лет я ни разу серьезно не заболел. Однажды по неосторожности сломал руку, но буквально через три дня кость срослась и уже больше никогда не болела. Любые порезы и ссадины здесь заживают буквально на глазах. Да что там далеко ходить, смотрите сюда, – Эксилас приподнялся со скамьи и указал рукой на свой рельефный пресс, – когда я попал на Данаиб, на этом месте был безобразный шрам от проведенной в полевых условиях еще в студенческие годы операции по удалению загноившегося аппендикса. Теперь от шрама не осталось и следа. И вообще, чувствую я себя здесь очень даже недурственно.

Итак, на следующий день я очнулся от яркого дневного света. Голова уже не болела, во всем теле разливалась необычайная легкость. Лишь через какое-то время я понял, что подобное состояние вызвано значительно меньшей по сравнению с привычной силой тяжести. Не стану описывать охватившее меня отчаяние, когда до моего сознания наконец-то дошло, где я очутился. Откровенно говоря, еще очень долгое время в моей душе теплилась надежда, что мне все-таки повезет наткнуться на какое-нибудь человеческое поселение. В безуспешных поисках я несколько раз пересек Данаиб от полюса до полюса с севера на юг и в обратном направлении. Единственное, что мне удалось отыскать, были два куполообразных сооружения на полюсах Данаиба и несколько куполов поменьше в экваториальном поясе планеты. Невозможно описать словами охватившую меня радость, после того как я обнаружил первое подобное сооружение. Проникнув внутрь, я надеялся найти вневременной проход на родную планету, но все мои попытки подобного рода потерпели полное фиаско – невидимая глазом непреодолимая сила не подпускала меня ни к одному из загадочных сооружений ближе чем на десять метров. По всей видимости, внутри куполов находятся могучие механизмы, поддерживающие на спутнике Ультана пригодные для жизни условия, и управляются они с помощью весьма сложной автоматики. Если бы внутри были разумные существа, меня обязательно заметили бы и оказали всемерную помощь.

Исключительно благоприятные природные условия не требовали от меня особенного напряжения физических и душевных сил для того, чтобы обеспечить себе довольно комфортное проживание. Единственным неудобством на Данаибе можно считать ежевечерний ливень. Со временем из выделанных шкур животных мне удалось сшить небольшую палатку, которая на протяжении всей моей долгой экспедиции по этой планете служила прекрасным укрытием от непогоды. К тому же примерно через неделю после своего появления здесь я познакомился с говорушами – дикими, но презабавными существами, вполне разумными и абсолютно неагрессивными. Мне очень быстро удалось найти с ними общий язык, к тому же аборигены сделали все возможное для скорейшей моей адаптации к местным условиям. Кстати, именно от говорушей я узнал о приближении вашей группы. Как только представится подходящий случай, я обязательно вас с ними познакомлю.

Путешествуя по Данаибу, я постепенно познавал его. Я не биолог, и не мне судить о видовом разнообразии и экологической сбалансированности этого мира. Как профессионального геолога меня в первую очередь интересовали именно геологический и геоморфологический аспекты. Вообще-то я был весьма удивлен и обескуражен, не обнаружив здесь головокружительных вершин и глубочайших впадин, которые, судя по описанию двух других лун Ультана, непременно должны были присутствовать. Создавалось впечатление, что перед тем, как создать атмосферу, этот шарик обработали циклопическим рашпилем, основательно выровняв все неровности планетарного рельефа и оставив на нем неглубокие впадины соленых морей и пресноводных озер, а также невысокие возвышенности, обеспечивающие существование здесь многочисленных рек, речушек и ручьев. Однако, несмотря на геоморфологическую скудность здешних ландшафтов, мне удалось обнаружить множество месторождений самых разных полезных ископаемых. Это и золото, и платина, и иридий, а также множество других металлов. Что касается драгоценных, полудрагоценных и поделочных камней здесь они повсеместно буквально валяются под ногами.

Пропутешествовав несколько лет и отчаявшись обнаружить хотя бы одного собрата по разуму, кроме любопытных говоруш, я решил осесть вблизи северного полюса планеты на берегу понравившейся мне реки. Построил хижину, рассадил фруктовый сад и огород. Пытался заниматься металлургией и кузнечным ремеслом – довольно успешно, как видите. В качестве сырья использовал магнитный железняк и самородную медь. Но, поскольку особой надобности в металлах я не испытывал, изготовив необходимое количество посуды, топоров, пил, гвоздей и прочей скобяной утвари, забросил это дело. Также пытался одомашнить некоторые виды травоядных, но безуспешно – в неволе местные свиньи и лани напрочь отказываются размножаться. К тому же праздношатающейся дичи вокруг видимо-невидимо, а в озерах и реках полно рыбы, раков и съедобных моллюсков. Кстати, в раковинах местной пресноводной устрицы очень часто попадаются изумительные по красоте жемчужины. Да что я вам все это рассказываю, у меня же целая коллекция разнообразнейших образцов.

С этими словами Эксилас Ноумен выскочил из-за стола и пулей помчался в свою хижину. Через пару минут он вновь показался на пороге с увесистым кожаным мешочком в руках. Подойдя к столу, он освободил от закусок и баклаг часть его поверхности и высыпал содержимое кошеля прямо на столешницу. Наградой его стараниям стал дружный восхищенный возглас присутствующих. Здесь были самородные золото и платина, крупные алмазы, рубины, сапфиры, опалы и множество других камней. Среди этого великолепия буквально приковывали к себе взгляд несколько черных жемчужин размером с перепелиное яйцо.

– Чудесно! – Нежная ручка эльфийки нерешительно дотронулась до одной из жемчужин.

– Вам понравилось, уважаемая Эниэль? – широко улыбнулся Ноумен.

– Нет слов, дорогой Эксилас.

Хозяин с загадочным видом вновь направился в свою избушку и вскоре вновь стоял у стола с еще одним кожаным мешочком в руках.

– В таком случае, – радостно провозгласил он, протягивая свою ношу даме, – прошу вас принять вот это в подарок.

Основательно заинтригованная девушка тут же развязала кожаный ремешок, стягивающий горловину кошеля, сунула руку внутрь, а когда снова вытащила и разжала кулачок, на ее ладони лежали с полдюжины темных туманных капель – великолепных жемчужин, достойных украсить корону самого великого монарха. Какое-то время Эниэль восторженно любовалась перламутровыми переливами, затем, тяжело вздохнув, высыпала жемчужины обратно в мешочек и протянула его назад.

– Извините, Эксилас, но это очень дорогой подарок, я не могу принять его от вас.

– Полноте, Эниэль, – радостно улыбнулся геолог, – у меня этого добра пруд пруди. Видите ли, мясо этих устриц просто восхитительно на вкус, а жемчужины встречаются практически в каждой раковине. Выбрасывать жалко, вот у меня и скопился приличный их запас. Так что умоляю не побрезговать этим скромным подарком. Примите как память о старом отшельнике, которого вы случайно обнаружили на бескрайних просторах Данаиба.

На этот раз Эниэль возражать не стала и со словами благодарности положила увесистый кошель в карман своей куртки.

– Насчет «случайно обнаружили», – положив на стол один из образцов из коллекции отшельника, заговорил Зур эр Шуур, – ты, скорее всего, глубоко заблуждаешься. Не удивлюсь, если окажется, что нашу встречу подстроил один молодой, но очень шустрый божок по имени Федя – внебрачный сынишка нашего Парацельса. Кстати, это именно ему принадлежит идея отправить нас на северный полюс… – После чего как-то невпопад поинтересовался: – Значица, ты, Эксис, утверждаешь, что к куполам невозможно приблизиться?

– Ну да. Во всяком случае, я несколько раз пытался, но у меня ничего не вышло. Может быть, у вас что-нибудь получится.

– Будем надеяться, что получится, – наконец-то Эниель вспомнила о своем начальственном статусе и перехватила инициативу. – Кстати, Эксилас, далеко ли отсюда до купола?

– Километров двадцать пять, не более. Ежели завтра с утреца выйти, часа через два доберемся, а к обеду и вернуться успеем, в том случае, конечно, если нам не удастся проникнуть внутрь.

– А почему бы нам не отправиться туда прямо сейчас? – задал вопрос Зенон. Юноше прямо-таки не терпелось отправиться в путь, чтобы побыстрее покончить со всей этой бодягой, связанной с предстоящим вторжением, и приступить к поискам любимой. – Время еще довольно раннее, мы успеем засветло «слетать» туда и в случае необходимости вернуться назад.

Эксилас Ноумен криво ухмыльнулся и, покачав головой, дескать, молодо-зелено, ответил:

– Я, конечно, понимаю и вполне разделяю ваше стремление, молодой человек, как можно быстрее спасти жителей Ультана от невиданной напасти. Но, к величайшему моему сожалению, находиться на Каменной Глади можно лишь на протяжении пяти часов после наступления очередного дня.

– Это почему же, уважаемый Эксилас? – поинтересовался Парацельс.

– Чертовщина всякая мерещится, как бы попадаешь прямиком в кошмар сумасшедшего, и вырваться оттуда нет никакой возможности. Это хорошо, что вы встретили меня, а не отправились сразу в это воистину дьявольское местечко. Помнится, однажды я там застрял почти на целые сутки помимо собственной воли. Что видел и что делал – конкретно не помню, но смутные ощущения остались. До сих пор едва моя нога ступает на Каменную Гладь, такой необъяснимый ужас накатывает, что злейшему врагу не пожелал бы.

– Ну что же, завтра так завтра, – согласилась Эниэль и, в очередной раз вспомнив о том, что на ее хрупких плечах лежит весь груз ответственности за судьбы подчиненных, громко скомандовала: – Всем отдыхать! Завтра с утра отправляемся к энергостанции.

На что Зенон и Зуур эр Шуур со значением переглянулись и, не сговариваясь, сочувственно покосились на Парацельса. Впрочем, землянин не заметил и не оценил заботливых взглядов товарищей, поставив на стол свой ноутбук, он самозабвенно объяснял хозяину функциональные возможности данного устройства.

Чтобы не отвлекать от дела занятых людей, поручик и шаман решили прогуляться вдоль берега реки, а затем выкупаться и позагорать. Хозяйственная Эниэль, прибрав со стола объедки и грязную посуду, уселась рядышком с землянином, разглагольствующим на темы грядущей научно-технической революции и тех благ, которые словно из рога изобилия обрушатся на жителей Ультана…

После традиционного проливного дождя, который переждали в уютной хижине добрейшего Эксиласа, вновь развели костер, испекли на углях целую гору устриц, добытых Зеноном и Зууром во время купания. Хозяин принес несколько баклаг с разнообразной выпивкой. И вновь за дружеским столом потекли неспешные беседы о том, что произошло на благословенном Ультане за двадцать лет отсутствия Эксиласа, о незавидной доле анахоретов поневоле и прочих интересных вещах. Спать легли далеко за полночь: Зенон, Зуур эр Шуур и хозяин – у костра на мягких охапках сухого тростника, Эниэль и Парацельс – в хижине на полу на удобных матах.