Глава 7
– Курсанты Мэйлори, Кивикс, Жампли и Юнис, выйти из строя!
Совсем еще юная на вид эльфийка в форме старшего инструктора неспешно прохаживалась взад-вперед перед стройной шеренгой молодых здоровых самцов, первокурсников высшей школы МВД, в перспективе будущих офицеров славной рутанской полиции. Впрочем, возможность получать эстетическое удовольствие от вида обнаженных по пояс крепких мужиков ничуть не вдохновляла старшего инструктора Халладриэль. Ее красивое зеленоглазое личико выражало крайнюю степень пренебрежения и равнодушия к этим, по ее глубочайшему убеждению, безнадежным слабакам, которых за пять последующих лет тесного общения ей предстоит обучить более или менее грамотному ведению рукопашного боя.
– Вы четверо – не более чем сопливые недоделанные хиляки, – Халладриэль обратилась к покинувшим строй парням, каждый из которых был на две головы выше нее и в два раза шире. Но, заметив веселье в глазах остальных курсантов, добавила: – То же самое касается всех прочих присутствующих в тренировочном зале наглых типов, безосновательно возомнивших о себе невесть что. Ваши бицепсы, трицепсы и прочая маскарадная мишура способны привести в душевный трепет только таких же, как вы, сопливых простушек. Однако при встрече с матерым преступником или вооруженной до зубов бандгруппой ваша грозная внешность не будет иметь никакого значения. Лишь мастерство владения приемами рукопашного боя, которого у вас пока кот наплакал, позволит вам выйти живыми из любой, даже самой безнадежной ситуации. Короче, чтобы вы тут поменьше скалились, а побольше думали своими бритыми «котелками», мне придется продемонстрировать вам, на что способен тренированный боец, противостоящий группе распоясавшихся хулиганов. Вот вы четверо, – девушка указала рукой на стоящую перед общим строем группу, – в вашу задачу входит как можно правдоподобнее изображать этих самых распоясавшихся хулиганов, жаждущих поиметь со страшной силой и в особо извращенной форме мое горячее эльфийское тело. Моя же задача – пресечь попытку изнасилования и не только пресечь, но обездвижить бандитов до прибытия патрульной группы.
– Разрешите вопрос, госпожа инструктор? – поднял руку курсант Юнис, успевший получить за свой острый язычок погоняло Язва.
– Валяйте, курсант, – кивнула златокудрой головой Халладриэль.
– Насколько правдоподобно нам разрешается изображать роли извращенцев. Я это к тому, что мы можем слегка переборщить и того… вас… – Язва замялся, подбирая наиболее приемлемые в данном случае выражения.
– Ты хочешь сказать: отымеете со страшной силой? – откровенно издевательски усмехнулась эльфийка. – Да ради бога! Попытайтесь, если у вас что-нибудь получится, пусть это станет вам наградой за вашу ловкость. Однако лично я в этом здорово сомневаюсь.
Самоуверенный Юнис торжествующе покосился на остальных трех членов «банды». Насиловать хрупкую эльфийку он, конечно же, не собирался, но преподать урок излишне самоуверенной дочери лесного народа желал от всей души. Уж больно эта пигалица возомнила о себе. Кулаком по кумполу – и делай, что хочешь – вот и весь сказ. Даже если она успеет уделать одного из них, остальные уж точно ее стреножат.
– Итак, мальчики, – нежно проворковала Халладриэль, – приказываю вам немедленно приступить к насильственным действиям!
В тот же самый момент «насильники», не сговариваясь, дружно набросились на, казалось бы, такую беззащитную, такую слабую девушку, но едва не столкнулись лбами, поскольку на том месте, где она только что стояла, уже никого не было.
– М-да, насильники из вас – как из коровьей лепешки пирог, – критически покачала головой златокудрая бестия.
Никто из отчаянной четверки нападающих не смог бы точно сказать, каким таким расчудесным образом ей удалось переместиться на пять шагов в сторону. Пришлось курсантам в срочном порядке менять тактику нападения. Они взяли хрупкую фигурку инструктора в круг, лишая ее возможности ускользнуть незамеченной, и начали постепенно его сжимать. Когда до вожделенной добычи оставалось лишь протянуть руку, фигура Халладриэль будто размазалась в воздухе, и каждый из «насильников» получил по легкому еле ощутимому удару в корпус. В результате физически крепкие с весьма впечатляющей мускулатурой молодые парни попадали снопами на изрядно потертый дерматин жестких матов, устилающих пол тренировочного зала. Спустя мгновение в сведенных судорогой мышцах нижних конечностей возникла такая умопомрачительная боль, что Зенон закричал благим матом во весь голос и… неожиданно для себя очнулся…
Зуур эр Шуур крепко притиснулся всем телом к ледяной поверхности гранитной скалы, будто пытался с ней полностью слиться и замер в статичной позе, стараясь даже дышать как можно тише. Он слишком поздно заметил приближающуюся парочку головорезов клана Эдельвейс, поэтому в экстренном порядке был вынужден нырнуть в первую попавшуюся расселину, чтобы разминуться с ними на узкой горной тропе. На сей раз пронесло – увлеченные занимательной беседой парни протопали мимо, не обратив никакого внимания на темное пятно небольшой трещины в скальном массиве, способной укрыть от посторонних взглядов одного озабоченного огра, явившегося без спросу и приглашения в становище детей горного цветка, ибо именно так именуют себя представители этого клана…
Еще каких-то пару месяцев назад вполне цивилизованный и законопослушный гражданин Великой Рутании, к тому же представитель имперских органов охраны правопорядка, не мог и помыслить, что когда-нибудь будет вынужден, подобно ночному вору, вламываться в чужое жилище, чтобы стать обладателем бесценного приза. Впрочем, судьба-злодейка способна и не на такие сюрпризы.
Это случилось ровно два месяца назад. Он – молодой амбициозный и, самое главное, небесталанный сотрудник полиции – обходил в очередной раз вверенный ему участок рынка. Неожиданно до его чуткого слуха донесся громкий смех и веселые голоса нескольких представительниц противоположного пола. Но самым главным было то, что их беседа проходила на родном для Зуур эр Шуура языке горных великанов. Не то чтобы он, коренной обитатель равнин в третьем поколении, уж очень жаждал встречи с неотесанными сородичами, приехавшими в Кряжск из дальних горных становищ с единственной целью – обменять драгоценные камни и самородное золото на цветастые ткани, алюминиевую посуду, патефоны, телевизоры и прочий ширпотреб, но на этот раз его будто что-то подтолкнуло, и ноги сами понесли навстречу нежно щебечущим девичьим голосам. Интуиция, случай, или как там оно еще называется на языке ученых, не обманули юношу: обойдя стоящий на его пути торговый павильон, он нос к носу столкнулся с группой девушек, как говорится, одна другой краше. Однако особенно его внимание привлекла статная девица с очаровательной родинкой на правой щеке, преогромными темными глазищами и легким пикантным пушком на верхней губе. Более того, она не просто привлекла его внимание, выражаясь возвышенным языком велеречивых борзописцев, он был сражен в самое сердце, раздавлен и растоптан внезапно навалившимся на него чувством.
Зуур эр Шуур по своей натуре никогда не был слабовольным и нерешительным хлюпиком, поэтому, оправившись от неожиданного шока, тут же пошел на приступ неведомо откуда взявшейся красавицы. Стоит отметить, что внимание молодого импозантного огра в красивой форме имперского жандарма с замысловатыми вензелями фельдфебеля на золоте погон было воспринято девушкой весьма положительно. Звали ее Карикюль, что в переводе с огрского означает «Весенняя капель». Вместе со своим отцом – вождем клана Эдельвейс, что находится в горах Шота на самом востоке необъятной Рутании, – она приехала навестить живущих в Кряжске сородичей.
Так или иначе, после недолгого общения Зуур эр Шууру удалось очаровать предмет своего обожания до такой степени, что он, то есть она, была согласна хоть сей момент стать законной супругой красавца полицейского. Теперь ему предстояло самое сложное, а именно: убедить отца девушки в том, что только он является единственным достойным претендентом на руку и сердце красавицы Карикюль. Вот тут-то его ждал сокрушительнейший облом. Упертый Пферд эзд Данг – вождь клана Эдельвейс ни в какую не пожелал выдавать дочь за «равнинного оболтуса, променявшего родные горы на сомнительное удовольствие постоянного общения с людишками, бородатыми карлами, худосочными эльфами и прочей путающейся под ногами суетливой мелюзгой». Подобного оскорбления Зуур эр Шуур не стерпел и хорошенько накостылял потенциальному тестю. Однако подоспевшие телохранители эзд Данга, в свою очередь, отыгрались на нем сполна за оскорбление, нанесенное их уважаемому вождю. Они всласть покуражились над незадачливым женихом, сломав ему левую руку, с полдюжины ребер и расквасив его симпатичную мордашку.
Впрочем, физическая боль от нанесенных травм не так мучила Зуур эр Шуура, как боль душевная. Поломанные кости очень скоро срослись, разбитая физиономия зажила, но невидимое пламя всесокрушающей страсти никак не затихало внутри его мятущейся души. Каждую ночь светлый образ темноглазой Карикюль являлся ему во сне и с укором спрашивал:
– Ну что, герой, долго мне еще ждать, когда ты явишься и заберешь меня из отчего дома? Я ведь не абы кто – дочь самого вождя и недостатка в женихах не испытываю.
Мысли о том, что его Карикюль может стать женой какого-нибудь неотесанного вонючего козлопаса, были для Зуура настолько невыносимы, что его тут же начинало кидать то в жар, то в холод. Он нервничал, выходил из себя и без всякой на то видимой причины грубил товарищам по службе и даже своим родителям.
Выход из данной ситуации Зуур эр Шууру подсказал его умудренный жизненным опытом отец. Со всей полагающейся в подобных ситуациях деликатностью старик очень быстро докопался до истоков причин, по которым его любящий сын вдруг превратился в невыносимого мизантропа. Разобравшись, посоветовал не тратить энергию почем зря на «непродуктивное пережевывание соплей и старательное муссирование нанесенных ему душевных травм», а поступить так, как подобает поступать истинному огру, а именно: мчаться на крыльях любви к своей суженой и утащить бесценный приз прямо из-под неусыпной родительской опеки.
Получив таким образом родительское благословение, влюбленный юноша тут же приобрел билет на ближайший поезд и отправился на северо-восток Герфандского материка, где на самом побережье Восточного моря, в горах Шота, пасли овец пастухи славного клана Эдельвейс…
Когда «бдительные» стражники дружно протопали мимо его укрытия, он подождал на всякий случай еще с минуту и, мягко ступая обутыми в кожаные мокасины ногами, неспешно двинулся в направлении спящего крепким сном становища. Конечно, с помощью своего чародейства он вполне мог бы усыпить всех стражников, а также мающихся от хронической бессонницы стариков и старух. После чего без всякого опасения проникнуть в жилище вождя и умыкнуть его дочь. Но присутствие в поселении огров кланового шамана никак не позволяло воплотить этот чрезвычайно простой и эффективный план в жизнь. Впрочем, и без всяких шаманских штучек и ухищрений Зуур был ловким парнем и прекрасным бойцом.
Шатер Пферда эзд Данга обнаружился быстро – недаром весь позапрошлый вечер Зуур щедро угощал пивом одного пастуха из местных, выгуливающего свое стадо на альпийских лугах километрах в двадцати от главного кланового становища. Легкий взмах острого, как бритва, ножа – и крепкие воловьи шкуры, ставшие со временем прочнее панциря рогатой черепахи, расступились, освобождая проход на женскую половину обиталища вождя Эдельвейсов. Слабых отблесков пламени костра, горящего метрах в двадцати, вполне хватало, чтобы хорошенько рассмотреть внутреннее убранство спальни. Ненаглядная Карикюль мерно посапывала, уткнувшись носом в бок какой-то дамы в возрасте, то ли своей родной матушки, то ли какой иной родственницы. Чтобы ненароком не случилось суматохи, Зуур сначала потихоньку растолкал почтенную женщину и, после того как та открыла глаза, осчастливил ее крепким ударом своего могучего кулака прямо по голове. Стоит ли объяснять, что после столь весомого аргумента глазки ее сначала собрались в кучку, затем тут же закрылись, и дама вновь погрузилась в еще более крепкое забытье. Затем наступила очередь «виновницы торжества». Как только Карикюль очнулась ото сна, на ее прекрасную головку опустился кулачище возлюбленного. Упаковать бесценную добычу в полотняный мешок и бесшумно покинуть шатер вождя с ношей за плечами оказалось для него делом плевым.
Зуур эр Шуур вполне мог бы оставить становище без всякого кипеша, но на самой его окраине неожиданно для себя он заприметил двух костоломов из числа тех, что не так давно пытались сделать из него отбивную. Тут уж ретивое взыграло в груди неугомонного огра и, отложив в сторонку свою ношу, он как можно тише подкрался к обидчикам. Первого он сразу же отправил в глубокий нокаут чудовищным ударом кулака в висок. Второй боец не растерялся и попытался оказать сопротивление, но куда уж там – умелому апперкоту правой он не смог ничего противопоставить и тут же лег рядышком со своим приятелем. Благо от неожиданности не успел поднять тревогу. Попинав немного ногами распластанные на дороге тела, Зуур получил полное моральное удовлетворение за перенесенные страдания. И вскоре он уже топал бодрым шагом с драгоценной ношей за плечами прочь от поселения своих будущих родичей. Время от времени он останавливался, чтобы навести легкий морок и запутать следы.
К обеду следующего дня Зуур эр Шууру удалось успешно достигнуть побережья Восточного моря, где в одной из уютных бухточек влюбленного огра поджидал арендованный паровой катер. На нем он планировал добраться до столицы восточных земель Рутании Усть Великого, а оттуда, погрузившись на поезд, отправиться в родной Кряжск. Все это время находившаяся в мешке из-под муки Карикюль – Весенняя Капель не подавала признаков жизни. Оказавшись в относительной безопасности, безумно влюбленный огр первым делом поспешил убедиться в том, что с его возлюбленной все в полном порядке. Прямо на палубе катера он сноровисто развязал мешок и, получив чувствительный удар по лбу крепкой девичьей пяткой, наконец-таки открыл глаза…
Эниэль обнаружила себя полностью обнаженной, в каком-то розовом тумане, в подвешенном между небом и землей состоянии. Розоватая дымка не позволяла что-либо видеть дальше вытянутой руки, но данное обстоятельство девушку совершенно не беспокоило, поскольку все ее существо охватило состояние такого неслыханного блаженства, какого она не испытывала ни разу в жизни.
Время от времени откуда-то из глубин розового марева появлялись странные непонятные создания. Это были теплые пушистые и очень приятные на ощупь шары, ленты и нечто змееподобное, но ничуть не опасное. Порождения тумана неторопливо подплывали к Эниэль, обвивали ее или просто прикасались к ее бледной коже. Каждое такое прикосновение дарило девушке очередной прилив неслыханного блаженства, сопоставимого по эмоциональному воздействию с оргазмом. Все ее существо то воспаряло в заоблачные высоты, то низвергалось в темные бездонные ущелья, а потом вновь возносилось ввысь.
«Ух, ты! – подумала эльфийка в момент относительного затишья этой необъяснимой с точки зрения здравого смысла эйфории. – Куда же это меня вдруг занесло? Наверное, я умерла и попала в Рай, предназначенный специально для таких, как я, любвеобильных женщин».
Между тем появляющиеся из туманного марева существа (или чем они были на самом деле) становились все более и более активными. Они все чаще и чаще выныривали из розового мрака, все настойчивее и настойчивее обвивали тело девушки, доводя ее до полного исступления. В конечном итоге все превратилось в один сплошной оргазмический кошмар. Теперь Эниэль уже не считала, что попала в благодатный Рай, скорее это был Ад – наказание тем самым, чего более всего она жаждала в земной жизни. Она кричала, плакала, умоляла, чтобы ее избавили от невыносимых душевных и телесных мук. Но розовое Ничто оставалось равнодушным к мольбам наказанной по заслугам блудницы и продолжало выплескивать из своих недр одно за другим кошмарные порождения, каждое из которых было намного изощреннее, нежели предыдущее. Едва Эниэль удавалось немного попривыкнуть к определенной степени сладострастных мук, как гадкие ленты, змеи и шары увеличивали свой натиск.
Неожиданно отпустило. Непрерывные сокращения в нижней области живота прекратились, пылающий огонь, терзавший лоно, если и не погас вовсе, значительно поутих. Эниэль вообразила, что ее муки вот-вот должны закончиться, но не тут-то было, прямо из розового марева сформировалась ухмыляющаяся физиономия Зуур эр Шуура и наставительным тоном изрекла:
– И падут в пучину сладострастия все блудницы, и развратники, и растлители малолетних, и содомиты, и все прочие, отринувшие заветы Господа нашего! И получат они сверх меры то, чего более всего алкали в бренной жизни! И муки их будут невыносимы! И познают они, что есмь грех и что есмь истинное наказание. Так быть посему! Аз изрек!
– Вот же морда людоедская! – заголосила что было мочи неукротимая эльфийка, вместо того чтобы покаяться и взмолиться о пощаде. – Изыди! Ты меня при жизни достал своими дурацкими проповедями, теперь и после смерти собираешься капать мне на мозги?
– Значица, не осознала, – горестно захлопала глазами удрученная физиономия шамана. – В таком случае прощевайте, мамзеля. – Затем, грозно ощерившись добавил с ярко выраженным огрским акцентом: – Моя умывать руки. Моя не отвечать за чужая гилупаст.
После этих слов страшная физиономия начала таять прямо на глазах испуганной, но несломленной эльфийки. Девушка приготовилась стойко вынести очередную волну адских мук, но неожиданно глаза ее распахнулись, и она осознала, что вовсе не умерла и наконец-то вышла из кошмарного состояния этого страшного противоестественного небытия…
Парацельс сидел на берегу небольшой подмосковной речушки с непонятным названием Протва и, щурясь от отраженных от воды солнечных лучей, мечтательно пялился на мерно покачивающийся на ровной, как зеркало, речной глади поплавок. Не то чтобы он очень уж рассчитывал выудить что-нибудь более или менее достойное из вод этой основательно заросшей камышом, кувшинками и прочей водяной растительностью речушки, живность которой находилась под постоянным прессом разного рода браконьерских приспособлений и снастей местных любителей свежей речной рыбки. Однако мечтать не запретишь, и каждый рыбак, бросая крючок с наживкой даже в самый бесперспективный водоем, рассчитывает вытащить оттуда хотя бы пескаря, чтобы потом во время банных или гаражных посиделок с единомышленниками-рыболовами «раздуть» его до размеров небольшой акулы. Что касается Парацельса, по своей натуре он не был тщеславным малым. К тому же в свои двадцать с небольшим он успел побывать и на Волге, и на Ахтубе, и на Селигере, и в других местах, где рыбалка может считаться удачной лишь в том случае, если тебе удалось за световой день наловить не меньше пуда-двух рыбы.
Сейчас он на каникулах, отдыхает, так сказать, от нелегкой сессии в ожидании, когда кто-нибудь из его многочисленных приятелей свяжется с ним и предложит махнуть куда-нибудь на поиски невероятных приключений, а если повезет, и шальных денег. Сладко позевывая, юноша мысленно смаковал, как год назад ему подфартило по какой-то международной программе студенческого обмена оказаться на Лазурном Берегу благословенной Франции. Пока французские коллеги изучали быт, нравы и обычаи кондовой российской глубинки, выражаясь точнее, зарабатывали цирроз печени, употребляя внутрь самогон и легкую бражку на опохмел, он и прочие его товарищи стригли полновесную европейскую валюту, обслуживая посетителей одной из забегаловок в солнечных Каннах. А вечером было море, легкое вино, жаркие ночи с охочими до молодых здоровых самцов туристками со всего земного шара, и апофеоз всего этого – его Стефания – темнокожая дочь какого-то американского короля чего-то: то ли газетного магната, то ли владельца телерадиовещательной сети. В отличие от прочих излишне эмансипированных американок страстная и неукротимая в желаниях Стефания отдалась ему через пару минут после начала их знакомства, прямо в одной из довольно грязных служебных подсобок ресторана, в котором трудился Парацельс. Их безумные встречи продолжались на протяжении двух недель, до тех пор пока у любвеобильной Стефании не закончился отпуск. Все завершилось банальным и ни к чему не обязывающим обменом координат и горячими заверениями в вечной любви. Впрочем, девушка отправила несколько посланий на его электронный адрес и пару раз звонила из далекого Нью-Йорка, но у ветреного Парацельса к тому моменту были уже совершенно иные привязанности, затмившие светлый образ темнокожей красавицы…
Мощный удар по воде и еще один, а потом третий, и, как следствие, в разные стороны от погрузившегося в воду поплавка побежали концентрические круги волн. Очнувшись от приятных воспоминаний, наш герой молниеносно вцепился в удилище своей суперпупернавороченной кевларовой удочки, коей – как он не без основания предполагал – абсолютно нечего делать на этой задавленной прогрессом и браконьерами речушке. И все-таки, как говорится: «Поверь в мечту, и она сбудется». Сегодня нашему рыболову явно повезло, поскольку на другом конце приспособления для ловли рыбы билось что-то невообразимое: либо щука килограмма на три, а то и все пять, либо хороший налим, а вполне вероятно, и мощный усатый сом, хотя откуда бы ему взяться в мелководной Протве?
«Вот же подфартило! – восторженно подумал молодой человек, выуживая со всеми предосторожностями отчаянно сопротивляющуюся добычу. – Врешь, не уйдешь! С помощью такого крючка, такой лески и такого удилища я с хемингуэевским марлином без особого труда управился бы, попадись мне таковой».
Добыча действительно оказалась настырной и сопротивлялась отчаянно. В конце концов, Парацельсу все-таки удалось вытащить на каменистый берег, поросший чахлой травкой, здоровенную щуку килограмма на четыре с половиной. При виде столь весомой добычи удачливый рыболов опрометью кинулся к трепещущей и норовящей удрать обратно в воду рыбине, на ходу изображая некое подобие охотничьего танца древних троглодитов. С великим трудом ему удалось придавить скользкое изворотливое тело к земле одной рукой. Второй он подобрал увесистый гранитный окатыш и, замахнувшись, собрался было опустить его на голову непокорной рыбы, но тут прямо на его глазах случилось самое настоящее чудо. Обращенный к человеку пустой рыбий глаз сверкнул, будто искусно ограненный бриллиант, и юноша услышал прямо у себя под черепной коробкой абсолютно лишенный какой-либо эмоциональной окраски голос:
«Отпусти меня, Парацельс свет Элпидифорович, к малым детушкам в воду мокрую, уютную, а я тебе за это службу сослужу знатную – любое твое желание будет исполнено, стоит тебе лишь произнести слова заветные…»
– По щучьему велению, по моему хотению или в другом варианте популярной сказки – по моему прошению, – продолжил он весело.
«Совершенно верно, молодой человек, – радостно сверкнула глазами щука, хотя ее «голос» по-прежнему продолжал оставаться невыразительно-бесцветным. – Любые желания, в неограниченном количестве и в кратчайшие сроки. Только отпусти, пожалуйста».
«Интересно девки пляшут, – призадумался Парацельс, почему-то он вдруг сразу поверил в реальность происходящего, хотя к заверениям рыбины выполнить любое желание отнесся весьма скептически. – Кажется, нас снова пытаются развести как примитивных лохов – если эта тварь настолько всемогуща, что ей мешает выполнить самое заветное свое желание: очутиться в воде мокрой, уютной?»
Молодой человек вспомнил, как однажды по неопытности и по наивности его самым наглым образом «обули» аферисты, промышлявшие на Митинском радиорынке города Москвы. К нему подошла весьма симпатичная молодая особа примерно его возраста и сообщила о том, что ему несказанно повезло – он попал под рекламную раздачу ценных призов. Однако, как тут же выяснилось, «под бесплатную раздачу» также попали старушка-пенсионерка, юный тракторист не очень трезвой наружности и солидного вида мужчина в очках и с портфелем. Ясен пень, за право обладания призом – микроволновкой, видеоплеером и моющим пылесосом – было предложено поторговаться, с условием что деньги потом вернут проигравшей стороне. О том, что произошло дальше, рассказывать излишне, поскольку многие чересчур доверчивые россияне имели сомнительное удовольствие оказаться на месте нашего героя. Короче говоря, наивный юноша остался без пылесоса, микроволновой печи, видеоплеера и, конечно же, без денег, но самое главное, без тех радиодеталей, за которыми он, собственно, и приехал на популярную столичную барахолку. Справедливости ради Парацельсу хватило всего лишь одного удара черенком пресловутых грабель по лбу – на все прочие предложения поучаствовать в так называемых бесплатных раздачах и беспроигрышных уличных лотереях он реагировал вполне адекватно, разумно рассуждая, что бесплатный сыр бывает лишь в мышеловке.
– Не, уважаемый щук, – хитровато улыбнулся молодой человек, – как говаривал премудрый монтер Мечников: «Утром деньги – вечером стулья», короче, отпущу тебя лишь после того, как исполнится какое-нибудь мое желание, например пузырь охлажденного «Гёссера», на худой конец «Велкопоповицкого Козела». Да! не забудь к пиву вяленой рыбки, лучше всего – каспийской воблы.
«Весьма практичный, а главное, предприимчивый юноша. Вот оно поколение next: без бога в душе, без царя в голове». – Щука откровенно и нагло ухмыльнулась прямо в лицо своему мучителю и, задорно сверкнув в очередной раз своим бриллиантовым оком, прямо на глазах изумленного Парацельса начала трансформироваться в нечто уж совершенно невообразимое. Минуту спустя перед изрядно ошарашенным студентом стояла его до мельчайших деталей точная копия. Смачно выплюнув леску с крючком и все еще шевелящимся на крючке червяком, Парацельс № 2 приветливо улыбнулся и радостным голосом произнес: – Ну… здравствуй, отец! Это я – твой блудный сын Федя!..
– Искусственный интеллект?.. Федюня? – негромко пробормотал Парацельс, с недоумением разглядывая непонятно откуда появившиеся в его руках бутылку холодного «Гёссера» и здоровенную вяленую воблу, брюхо которой буквально распирало от икры.
– Сам видишь, что не почтальон Печкин, и нечего так пялиться на выпивку и закусь – заказал «Гёссер» и воблу, так получи «Гёссер» и воблу. Пожелал бы коньячок под шашлычок, получил бы в самом лучшем виде.
– Так я, в общем-то, и не в обиде, – развел руками молодой человек. – Открывалку бы сюда какую-нибудь.
– Ах, это, – улыбнулся Федя, и в следующий момент пробка бесследно исчезла с горлышка пивной бутылки Парацельса, а в руках «блудного сына», откуда ни возьмись, появился точно такой же пузырь с янтарным напитком. – Если не возражаешь, я также хлебну пивка за компанию с тобой, дорогой папочка.
Возражений не последовало, и молодые люди жадно прильнули каждый к горлышку своего сосуда, предварительно звонко чокнувшись и пожелав друг другу здоровья. Утолив первую жажду, Парацельс поставил бутылку на землю и, присев рядом с ней, принялся сноровисто разделывать вяленую воблу. Затем он разломил рыбину на две части и протянул гостю большую ее половину, оставив себе хвост и часть икры. При этом в его голове неожиданно промелькнула забавная мысль о том, какое впечатление способен произвести на какого-нибудь случайного путника вид их славной парочки.
– Не беспокойся, Парацельс Элпидифорыч, – поспешил успокоить его заботливый Федя. – Появление случайных свидетелей в данном месте попросту невозможно, поскольку мы с тобой находимся не на Земле, не на Ультане и даже не в какой-то объективной реальности, а в некоем смоделированном мной виртуальном мире. К слову, остальные твои товарищи до поры до времени также пребывают в виртуальных коконах, подобных этому.
– И долго ты собираешься нас удерживать в этих самых коконах? – настороженно спросил Парацельс.
– Да не волнуйся ты! – по-доброму рассмеялся богоподобный Федор. – Тяпнем пивка, поболтаем по душам и разбежимся – особенно долго здесь торчать мне резону никакого – чревато избыточным перерасходом драгоценной энергии. Я теперь хоть и являюсь сущностью высшего порядка, но это лишь по сравнению с обитателями данного континуума. Вообще-то даже те, кто выше меня, – он со значением поднял над головой правую руку с вытянутым указательным пальцем, – не могут себе позволить очень уж часто захаживать к вам в гости.
– Значит, ты там еще не самый главный босс? – Парацельс с интересом посмотрел на собеседника.
– Да что ты! – махнул рукой Федя. – Совершенству несть предела. – И, понизив голос до доверительного шепотка, добавил: – Там такие зубры на самом верху, что мне до них, как вам до звезд. – После чего заговорил уже в полный голос: – Впрочем, не о высших N-мерных сущностях сейчас речь, а о вас и вашем пространственно-временном захолустье, которому вот-вот придет полный и окончательный гейм овер. Видишь ли, Парацельс, тот мой прогноз насчет двадцати восьми суток до начала широкомасштабного вторжения иной реальности, теперь потерял свою актуальность. Я не учел вероятность того, что те, кого вы именуете безликими, смогут добраться до пространственных преобразователей предтеч, или по-другому – даридов. Теперь же благодаря… а, впрочем, это не важно. Короче, тот самый телепортационный канал, которым вы только что воспользовались, доставил демонов и захваченную ими девушку по имени Кайла Ноумен прямиком на Данаиб, а это означает, что ваша компания также очень скоро окажется на этом естественном спутнике Ультана. Вообще-то, отправившись сразу же вслед за беглецами, вы поступили весьма опрометчиво, поскольку в конечной точке вашего вневременного скачка демоны подготовили для вас весьма теплую, даже горячую встречу, в самом прямом, разумеется, смысле. Если бы не мое вмешательство, ты и твои товарищи пару микросекунд назад превратились бы даже не в пар, а в ионизированную высокотемпературную плазму. Ну, как тебе столь искрометное завершение твоего жизненного пути?
– Откровенно говоря, приятного мало, – скривился, будто от зубной боли, Парацельс, при этом он зябко поежился. – Я только-только начал более или менее привыкать к новым условиям существования, друзей завел… Эниэль. К тому же планов громадьё…
– Вот и я о том же, – улыбнулся двойник, – рановато тебе помирать, да и твоим друзьям-товарищам также пожить не помешает. Кроме того, я как-никак твой должник. Именно по этой причине, невзирая на практически непреодолимые сложности и трудности, я и решил прийти на помощь вашей бесшабашной компашке…
– Спасибо, сынку! – не удержался от подковырки землянин, который терпеть не мог всякой пафосно-претенциозной ерунды. – Как там в одной доперестроечной песне пелось: «Должен и сын героем стать, если отец – герой».
– А ты не ёрничай и не кривляйся, папашка! – совсем уж по-детски разобиделся Федя и от огорчения тут же усугубил содержимое своей емкости. – Тебе умные вещи пытаются втолковать в твою тупую и безалаберную башку, а ты вместо того, чтобы внимать, открыв широко рот, еще и кривляешься.
– Ну, извини, Федюнь. – Парацельс едва не поперхнулся пенным напитком от переизбытка веселья. – Это я так, схохмил малость. Ты продолжай, не стесняйся! Я – весь внимание.
– Вот так бы сразу, – примирительно проворчал двойник, – а то корчат тут некоторые из себя невесть что. – Затем как ни в чем не бывало продолжил: – Итак, Парацельс, объявленный мной при первой нашей встрече Армагеддон уже не состоится в назначенный срок, поскольку расположенный на Ультане Центр сил, или Керен Мушук, надежно взят под контроль силовыми структурами и чародеями. Но… – как бы в отместку за ёрничанье и неуместные шуточки в свой адрес он интригующе замолчал.
– Ну не томи, изверг! – взмолился Парацельс. – У тебя же перерасход энергии, а ты тут в Станиславского с Немировичем-Данченко играешь!
– Ерунда, – ничуть не смутившись, ответил Федор, – энергетический перерасход происходит во время преодоления мембран, разделяющих локальные вселенные разного уровня мерности, а также для трансформации одной из моих ипостасей в трехмерную сущность. Пребывание же в данном континууме, а также создание виртуальной реальности для тебя и твоих товарищей и собственно наш с тобой контакт столь колоссальных энергетических затрат не требует. Можно было бы обойтись и вообще без расхода энергии. Насчет непорочного зачатия ты, вероятно, в курсе? Если нет, я поясню. Так вот, методом слабых энергоинформационных воздействий можно внедрить в женскую яйцеклетку базовый набор хромосом трехмерной проекции любой личности высшего порядка, и в результате попросту родиться в теле человека, эльфа, гнома или еще какого-либо разумного существа. Поскольку у меня нет лишних двух десятков лет, чтобы повзрослеть и сформироваться как личность в данном континууме, пришлось пойти на некоторые жертвы… Ой… кажется, я опять малость увлекся.
– Да ничего, ничего, Федюня! – энергично замотал головой Парацельс, внимавший до этого едва ли не с открытым ртом. – То, что ты мне только что поведал, проливает свет на кое-какие весьма интересные обстоятельства…
– Ладно, об этом как-нибудь потом поболтаем, – с улыбкой произнес искусственный интеллект и, размахнувшись, отправил опустевшую бутылку в свободный полет в направлении зарослей прибрежного тростника. – А сейчас позволь поделиться с тобой кое-какими сведениями сугубо практического свойства. – И не дожидаясь ответа, начал: – Короче, Парацельс, когда ты и твои товарищи очнетесь, то окажетесь на одном из спутников Ультана, а именно на Данаибе, только не в том месте, куда ведет телепортационный переход, поскольку, как во время нашего разговора уже отмечалось, там вас поджидает целая куча пренеприятнейших сюрпризов. Ценой немалого количества драгоценной энергии мне удалось переместить точку выхода вашей группы аж на пятьсот километров в направлении северного полюса планеты. Ваша задача заключается в том, чтобы как можно быстрее отыскать расположенную на северной вершине Данаиба энергораспределительную станцию, войти в главный центр управления. А далее действовать по обстановке. Уточняю: от точки выхода до полюса вам придется топать километров двести, извини, ближе десантировать вас не могу по причине разного рода наводок, создаваемых вышеозначенной станцией. Далее…
– Но, Федя, – Парацельс прервал его на полуслове, – на таком расстоянии от северного полюса мы все попросту замерзнем, и едой мы также не запаслись…
– Вот же суетные существа – эти смертные! – не без театральной наигранности схватился обеими руками за голову двойник. – Все куда-то спешат, не дают слово молвить… – И, наградив слушателя опять-таки показушно-укоризненным взглядом, продолжил: – Да будет тебе известно, что дариды превратили Данаиб в некое подобие легендарного рая. Дневная температура на всей его поверхности колеблется в пределах двадцати пяти – тридцати градусов, ночная не понижается ниже двадцати. Гравитация примерно в два раза ниже, чем на Ультане, так что хоть бегай, хоть прыгай, хоть по деревьям обезьяной скачи – особенно не утомишься. От жажды и голода вы там также не умрете, поскольку регулярные осадки и обилие солнечного света позволяют произрастать огромному количеству самых разнообразных растений, большая часть которых дает вкусные и богатые питательными веществами плоды. К тому же вокруг полно всякого зверья, а в водоемах великое разнообразие рыбы…
– Слышь, Федь, – не удержался от комментария землянин, – давай после того, как все удачно закончится, откроем туристическое бюро «Отец и сын Пупыркины», ведь если я твой создатель, выходит, ты у нас также Пупыркин. Уж больно цветисто ты расписываешь красоты этого самого Данаиба – прям страсть как захотелось там побывать…
– Не ёрничай и не подначивай! – без особой злобы огрызнулся двойник. – Сначала уцелей, а уж потом о всяких глупостях думай… – И, помолчав немного, с улыбкой добавил: – Вообще-то ты и без меня здесь сможешь обогатиться на электромобилях, компьютерах, мобильной связи и прочей земной ерунде, которая… – Но закончить он не успел. Неожиданно его веселая мордаха стала озабоченной. Он весь напрягся, как будто к чему-то прислушивался. Затем, на глазах погрустнев, матерно выругался и сплюнул на траву. – Вот же незадача, Парацельс Элпидифорыч, кому-то из высших мое несанкционированное вторжение сюда очень даже не понравилось. Поэтому извиняйте, мне пора. Не забудь, ваша цель – энергетическая станция, только там вы сможете найти ответы на многие вопросы, но самое главное, пути решения основной задачи – спасения данного континуума от катастрофического вторжения иной реальности. Если этого не сделать, демоны, добравшись до пространственных преобразователей даридов, устроят полномасштабное светопреставление. Насчет Кайлы не волнуйтесь и не бросайтесь сразу же на ее поиски – ее жизни и здоровью пока что ничего не угрожает. Короче, прощай, папочка. Может быть, как-нибудь свидимся…
После этих слов фигура второго Парацельса начала таять прямо на глазах первого, а вместе с ней стали терять очертания густо поросшие ивняком и ольшаником берега неторопливой речушки с забавным названием Протва. Когда родной до боли среднерусский пейзаж полностью исчез из поля зрения, юноша открыл глаза и неожиданно громко заблажил:
– Черт побери! Вспомнил! Протва в переводе с какого-то финно-угорского наречия означает «рыбная»! Только вот не могу никак припомнить, в какой книжке я это прочитал!..
От громкого вскрика землянина Зенон вздрогнул, после чего открыл глаза и обнаружил себя лежащим на мягкой зеленой траве, то ли подстриженной чьей-то заботливой рукой, то ли аккуратно срезанной зубами какой-нибудь травоядной твари. В полусотне метров от юноши возвышалась сплошная стена темной лесной чащи. На вид лес как лес, вот только деревьев столь впечатляющих размеров никогда ранее видеть ему не доводилось. И небо здесь странное – не голубое, а оранжево-золотистое и какое-то очень теплое, как будто плотная облачность рассеяла солнечный свет по всему небесному своду. В воздухе чувствовались легкое движение и вполне ощутимый запах речной свежести. Приподняв голову, Зенону удалось рассмотреть довольно обширное водное пространство, уходящее за горизонт. При этом ему показалось, что сама линия горизонта находится значительно ближе, чем это обычно бывает. Во всем теле ощущалась необъяснимая легкость, словно от его полных девяноста килограммов осталась едва ли половина. Поразмыслив немного, молодой человек решил не обращать на все эти странности особенного внимания, скорее всего, сам факт пребывания во вневременном телепортационном канале оказал определенное воздействие на его психику, исказив восприятие окружающей действительности.
– Ну и чего ты так разорался, Парацельс?! – откуда-то сзади донесся грубый бас Зуур эр Шуура. – Рыбная так рыбная, никто же не спорит, хотя на гномьем твоя Протва означает такое, что язык не поворачивается озвучить…
– Мальчики, это куда же нас занесло? – перебила огра Эниэль. – Странно как-то здесь. Вроде бы мы и не на Ультане вовсе.
Зенон перевернулся на живот и оттолкнулся от земли руками и ногами, чтобы принять вертикальное положение. Однако, не рассчитав усилия, едва не совершил сальто назад. И все-таки ему удалось удержать равновесие, встать на ноги и развернуться лицом к сидящим на траве спутникам. В следующий момент он едва не рассмеялся, увидев ошарашенно-недоуменные физиономии огра и эльфийки. Впрочем, выражение и его лица вряд ли уж очень отличалось глубокомыслием и уверенностью. Лишь Парацельс молча восседал на травке, подперев нижнюю челюсть коленями поджатых ног, и мечтательно пялился в какую-то одному ему известную точку пространства.
– Парацельс, ты часом не того?.. – заботливо поинтересовался начавший приходить в себя Зуур эр Шуур. – С тобой все в порядке?
– Не волнуйся, Зуур, – отозвался землянин, не сводя зачарованного взгляда с вышеозначенной точки, – я здоров и чувствую себя вполне великолепно…
– А вот мне сейчас очень даже скверно, – пожаловалась со свойственной ей прямотой и непосредственностью Эниэль. – Ощущение такое, что меня со страшной силой и в особо извращенной форме поимел мотострелковый полк.
– А я родственничкам морды набил, – мечтательно осклабившись в плотоядной улыбке, сообщил шаман, – и старшенькую свою умыкнул из-под родительской крыши.
– Это все Федя устроил, – наконец-то начал выходить из ступора Парацельс. – Всех нас распихал по персональным виртуальным реальностям, а сам тем временем занимался корректировкой координат точки выхода вневременного канала, иначе все мы уже давно погибли бы сразу же по прибытии сюда. Кстати, в настоящий момент мы с вами находимся на одном из естественных спутников Ультана – этом вашем Данаибе.
– На Данаибе?! – в один голос воскликнули Зенон, Эниэль и Зуур.
– Именно на Данаибе, – усмехнулся Парацельс. – Да вы и сами пошевелите мозгами. Сила тяжести здесь значительно меньше ультанской. До горизонта рукой подать. Небо какое-то странное – скорее всего, это и не небо вовсе, а защитный экран, предохраняющий местную флору и фауну. Короче, всё это дело рук – или что у них там выполняло функцию передних конечностей? – расы предтеч, коих вы именуете даридами… – Он задумчиво покачал головой и восторженно добавил: – Вот это, я понимаю, размах!
– Выходит, безликие, а вместе с ними и Кайла также где-то здесь неподалеку? – с надеждой в голосе спросил Зенон.
– Да здесь она где-то, – неуклюже вскочил на ноги Парацельс. – И никакая опасность ей не грозит. Зато для Ультана и всех его обитателей вот-вот может наступить Большой Кирдык. То, что вооруженным силам Рутании и вашим чародеям удалось взять под полный контроль Керен Мушук, не дает гарантии абсолютной безопасности этого мира. Тут мой Федор кое-что поведал, так сказать, тет-а-тет… Короче, после сокрушительного облома на Ультане демоны попытаются здесь, на Данаибе, взять реванш, произведя запуск и переналадку пространственных машин даридов. С помощью этих машин древней расе удалось в свое время предотвратить полномасштабное вторжение демонов. Точнее, не самих демонических сущностей, а законов иной реальности… Короче, без базовой подготовки, хотя бы на уровне университетского курса ядерной физики или, на худой конец, полного собрания сочинений уважаемого мною господина Головачева вкупе с литром хорошего гномьего вискаря на рыло – для активизации воображения, – тут что-либо понять невозможно. Хотя не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы осознать, что любая палка бывает о двух концах. Поэтому пространственные преобразователи с таким же успехом могут быть применены не только для закрытия межпространственных тоннелей, но также для их открытия. По этой причине нам придется временно отложить поиски Кайлы и заняться решением несколько иных задач.
– Но, Кайла, что будет с ней? – растерянно захлопал глазами Зенон.
На что Зуур эр Шуур, покачав головой, резонно заметил:
– Мы все прекрасно понимаем, Зен, в каком состоянии ты сейчас находишься, и глубоко сочувствуем, но если мы тут же бросимся на поиски твоей зазнобы, безликие всех нас попросту уничтожат.
– Ты только не волнуйся, Зенонушка, – вкрадчиво проворковала Эниэль. – Если этот самый Федя сказал, что Кайлочке не угрожает никакая опасность, значит, ничего плохого с ней не случится. – После чего тут же перевела взгляд на землянина: – Рассказывай, мой милый, что там тебе еще поведал твой «блудный сынуля»?
– Да ничего особенно конкретного рассказать Федя не успел, поскольку его появление в нашей реальности не понравилось кому-то из тамошних высших иерархов, и ему пришлось в самом срочном порядке сматывать удочки, или по-другому – делать ноги. Он лишь вкратце растолковал, что наш путь лежит на северный полюс, точнее, на полярную энергостанцию, дескать, там мы найдем ответы на все интересующие нас вопросы…
– М-дя!.. – задумчиво покачал головой огр после того, как землянин закончил устный отчет о виртуальной встрече со своим весьма продвинутым детищем. – В прошлый раз твой Федор был более самоуверен и категоричен в оценках сроков начала тотальной экспансии.
– С годами разумные существа либо умнеют, либо отправляются в мир иной, – глубокомысленно заметила Эниэль. – Поскольку Федя – существо бессмертное, значит, он обречен на то, чтобы становиться умнее и учиться остерегаться опрометчивых выводов и поступков.
– Ну да, – поддержал девушку Парацельс, – даже самая продвинутая сущность не способна учесть все возможные варианты развития будущего. Мне кажется, что именно по этой причине Создатель был вынужден наделить всех прочих разумных существ свободой выбора, хотя соблазн превратить их в обыкновенных исполнителей существенно облегчил бы ему задачу…
– Да полно вам, господин философ! – скептически усмехнулся шаман. – Что мы вообще знаем о Создателе и его промысле. Может быть, в какой-нибудь Книге Судеб все уже давно расписано самым доскональным образом.
– Ага, Зуур, – в свою очередь, ухмыльнулся Парацельс, – для этого необходимо заранее рассчитать траектории и все возможные трансформации для каждой элементарной частицы, состояние вакуума, значения всех универсальных мировых констант в тот или иной период существования данного континуума, а также предусмотреть умопомрачительное количество иных параметров. Вот Господу делать-то нечего, как заниматься подобной ерундой! А если принять во внимание, что вселенных бесчисленное множество, а Создатель всего один, ему проще всего, создав тот или иной мир, умыть руки и со словами «Плодитесь и не жрите друг друга без особой нужды» удалиться по своим делам в свои вышние эмпиреи, позволив любимым чадам свободно мужать и расти до уровня его Божественного могущества.
Зуур эр Шуур уже открыл было рот, чтобы осадить зарвавшегося пришлеца, рискнувшего обвинить самого Всеблагого Создателя в позорном благодушии и равнодушии к судьбам чад своих грешных. Однако утомленный беспредметным спором двух доморощенных философов Зенон не позволил этому случиться:
– Уважаемые, может быть, вы все-таки обсудите тему Господа нашего как-нибудь в другой раз, а сейчас нам не помешало бы понять, в какую сторону следует топать.
– Вот и молодец, Зенончик! – радостно всплеснула руками Эниэль. – Успокоился голубчик и, прям как Херакл древнегрецкий, готов к подвигам…
– Геракл, дорогая, – поправил подругу Парацельс, а для прочих присутствующих пояснил: – Весьма популярный на Земле мифический герой-полубог, прославился не только своими многочисленными подвигами, но также неординарным подходом к возникающим проблемам. К примеру, вместо того чтобы вытаскивать вручную конский навоз из конюшен одного царька Авгия, он перенаправил аж целую реку прямо к загаженным стойлам. Почистил так, что вместе с дерьмом унесло всех лошадей, а заодно и сами конюшни. Впрочем, насчет лошадей я не совсем уверен – вряд ли древние греки простили бы ему гибель ценных животных. – Затем Парацельс неожиданно резко поменял тему: – Наш ангел-хранитель Федя сказал, что для ориентирования на Данаибе вполне подходит обыкновенный компас.
– Вот и славненько! – восторженно прощебетала своим звонким голосочком эльфийка. – Компас у нас имеется, жалко, карты нет. А впрочем, ерунда – обойдемся как-нибудь и без карты. Так что можно отправляться в путь-дорогу.
На что штатный чародей группы резонно заметил:
– Вообще-то для начала нам следовало бы хорошенько подкрепиться. Это вам, эльфам худосочным, не привыкать на пустой желудок шастать по чащобам да буеракам. Мы же, огры, – народ степенный и, не пожрамши как следует, не любим ввязываться во всякие авантюры, а уж коль речь зашла о спасении мира, так нам подай завтрак по полной программе, желательно с хорошей выпивкой.
– Обойдешься и без выпивки, бурдюк бездонный, – зло сверкнула зелеными глазами Эниэль. – А насчет подкрепиться ты прав. Кстати, на опушке в подлеске я заприметила весьма упитанного кабанчика. Пойдем-ка, Зенон, поможешь мне его стреножить, а заодно и отвлечешься от грустных мыслей…
Спустя пару часов, когда от добытого ловкой эльфийкой и бравым поручиком полиции и пожаренного над костром молодого кабана осталась лишь груда кишок, шкура, толстые трубчатые кости да основательно обглоданный хребет, было решено двинуться в путь. Вдвое меньшая, нежели на Ультане, тяжесть, отсутствие прямых солнечных лучей и наличие легкого освежающего ветерка способствовали достаточно быстрому продвижению группы к намеченной цели. К тому же путь их, как по заказу, пролегал по ровному лугу, покрытому невысокой шелковистой травкой.
Парацельс и Эниэль оживленно болтали о всяких пустяках. Землянин рассказывал эльфийке о нравах и быте своих соотечественников. Девушка с нескрываемым интересом слушала и время от времени задавала уточняющие вопросы. Поскольку тема их разговора практически не выходила за пределы моды и прочих малоинтересных для огра вещей, Зуур эр Шуур участия в обсуждении не принимал. К тому же, как магу, ему приходилось постоянно анализировать любые изменения в окружающей обстановке, дабы не быть застигнутым врасплох плотоядной зверюгой, ядовитой тварью или еще какой неведомой опасностью. Впрочем, ни опасных зверей, ни ядовитых гадов, ни каких-нибудь иных подозрительных объектов чуткие синапсы шамана не улавливали. Кругом царили тишь, да гладь, да божья благодать. Воистину райский сад, где агнцы отделены от козлищ, а трепетная лань пасется на одной лужайке со свирепым львом. Что касается Зенона, юноша был погружен в какие-то свои думы и в увлекательном обсуждении специфических особенностей английского стиля, а также его отличия от моды французской или итальянской не участвовал. Вообще-то по хмурой физиономии юноши нетрудно было догадаться, чем занята в настоящий момент его голова. Конечно же, ему не давали покоя тревожные мысли о судьбе любимой. Излишне богатое воображение Зенона помимо его воли рисовало перед внутренним взором различные малоприятные сцены самых изуверских пыток и издевательств, которым безликие вполне могут подвергнуть Кайлу. Когда подобное самоистязание становилось уж вовсе невмоготу, неимоверным усилием воли Зенон обуздывал свою не в меру разбушевавшуюся фантазию. «Ну, что может с нею случиться? – успокаивал он сам себя. – Безликие – существа сугубо рациональные, им незачем пытать пленных, скорее подсадят взамен ее души демоническую сущность». Но подобных аргументов хватало ненадолго, и через какое-то время проклятое воображение вновь начинало рисовать перед его внутренним взором искаженное невыносимой мукой лицо любимой девушки.
Зуур эр Шуур будто почувствовал состояние приятеля и, подойдя к нему, как бы невзначай спросил:
– Ну как тебе, Зен, Данаиб?
Энергично встряхнув головой, чтобы избавиться от непрошеных мыслей, юноша посмотрел на огра просветленным взором.
– Вроде бы совсем даже неплохо, хотя и скучновато. В фантастических романах он выглядит сущим адом, где всякая тварь в борьбе за выживание норовит сожрать другую. Впрочем, там и людоедов, и принцесс, коих нужно непременно спасать, видимо-невидимо.
– Вот же никогда не увлекался подобной белибердой, в юные годы прочитал одну книжонку – не зацепило.
– А я в детстве все данаибские серии проглотил: и «Диких богов Данаиба», и «Элионг – победитель людоедов», и «Зеннобия – принцесса Данаиба», и «Данаиб пробуждается», а также много всего прочего. С одной стороны, жалко, что никакой особенной романтикой здесь и не пахнет, с другой – преодолевать непролазные джунгли и топи и на каждом шагу сталкиваться нос к носу с дикими голодными тварями – удовольствие ниже среднего. Хотя, на мой взгляд, чудес здесь и без этого вполне предостаточно. Взять хотя бы силу тяжести. Из школьного курса астрономии мне помнится, что масса Данаиба составляет примерно одну сотую от массы Ультана, значит, с учетом радиуса планеты сила тяжести здесь должна равняться примерно одной пятой от ультанской, но она всего лишь в два раза меньше. А это небо, как бы постоянно задернутое облаками, рассеивающими солнечный свет, точнее, не рассеивающими, а перераспределяющими его равномерно по всей освещенной стороне планеты. Причем эта плотная облачность с Ультана кажется всего лишь легкой дымкой и не мешает видеть поверхность Данаиба.
– Согласен, Зен, – шаман почесал пальцами кончик носа и не без смущения продолжил: – Видишь ли, лет двадцать тому мне довелось принимать участие в ликвидации группы контрабандистов. Так вот на одном из их подпольных схронов я обнаружил самый настоящий телескоп. Короче, я его того… изъял в личное пользование и установил у себя на крыше. С тех пор я частенько, а особенно в те моменты, когда мои благоверные изо всех сил мутузят друг дружку, поднимаюсь в свою домашнюю обсерваторию и любуюсь красотами ночного неба через увеличительную оптику. Я даже журнал наблюдений завел, чтобы отмечать, когда какое знамение на небесах появится. Как вернемся домой, заходи вечерком. Пивка попьем, на спутники полюбуемся. Хотя мне больше всего нравится смотреть на звезды – очень успокаивает нервную систему.
Новость о том, что его приятель занимается любительской астрономией, необычайно удивила и развеселила Зенона. Несмотря на теплые дружеские отношения с Зуур эр Шууром, он всегда считал огров весьма приземленными существами, к тому же угрюмыми и необщительными.
– А стихи ты часом не сочиняешь, Зуур? – поинтересовался юноша без всякого сарказма и издевки.
– Пробовал, но с виршами у меня неважно. Ритм вроде бы чувствую, а вот с рифмой туговато. Вот послушай кое-что из моего:
Звени, тамтам, ликуй, тамтам,
Скачи вокруг костра, шаман,
Колдуй, шаман, назло врагам,
Обрушь на них ты ураган…
Всю сердца пламенную злость
Излей, шаман, во вред врагам.
Круши, шаман…
Зуур эр Шуур закончил свое выступление и с опаской взглянул на товарища. Он явно боялся увидеть издевательскую усмешку на его физиономии. Однако опасения огра никоим образом не оправдались – лицо Зенона хоть и выражало крайнюю степень изумления, но это было откровенно-восторженное изумление.
– Это ты сам написал? – наконец-то начал приходить в себя юноша.
– Ну да, – как бы небрежно бросил огр, – накалякал как-то скуки ради. – И, скромно потупив глазки, добавил: – Вообще-то у меня дома в тайничке целая толстая тетрадь. Появится желание приходи, обсудим за кружкой пива или чего покрепче.
– Вообще-то я не особый ценитель поэзии, но то, что ты сейчас прочитал, на мой взгляд, очень даже недурственно.
– Спасибо, Зенон! Честно говоря, ты первый, кому я читаю свои стихи, и конечно…
Закончить мысль он не успел, поскольку его прервал звонкий насмешливый голосочек язвительной Эниэль:
– Это кто у нас сочинительством тут балуется? – Бурное обсуждение аспектов и тенденций земной моды не помешало чуткой эльфийке быть в курсе поэтической дискуссии Зенона и Зуура. – Еще один Веселуха – тот все про крестьян, «бьющих жестоко друг друга по мордам», воробьев, чирикающих в теплом дерьме, да конях, самозабвенно взгромождающихся на своих кобылок, «чтоб лошадиный род не оборвался и чтоб цвела родная сторона». Знаешь что, Зуур, я так же, как и Зенон, в поэзии не сильна, но, на мой взгляд, твои стихи вполне способны если не затмить, то, во всяком случае, составить серьезную конкуренцию творениям этих двух зазнаек: Бронзо и Веселухи. К тому же рейтинг нашего отдела резко поползет вверх – как-никак настоящего поэта вскормили и выпестовали. Короче, по возвращении домой немедленно отправляешься в «Бе-Моль», одновременно посылаешь свои вирши в какой-нибудь солидный журнал. Да там их у тебя с руками оторвут и добавки потребуют, ежели, конечно, не дураки и понимают свою выгоду.
– И какая же тут может быть выгода? – недоуменно захлопал глазами ошарашенный напором зеленоглазой бестии огр, которому, по всей видимости, никогда не приходила в голову мысль о возможном извлечении финансовой выгоды из своих поэтических экспериментов.
– Ну как же? – усмехнулась Эниэль. – Ты будешь первым в истории Ультана огром-поэтом. Не каким-нибудь акыном-сказителем, извлекающим монотонное бздэ-бздэ-бздэ из вашего кошмарного данцзура и горланящим о том, что видит вокруг себя, как будто и без него никто не поймет, что птица – быстрая, гора – высокая, ручей – прозрачный и так далее.
– Рот закрой! – грозно оскалился Зуур. – И про акынов более ни слова, иначе я за себя не отвечаю!
– Во-во, дубина неотесанная! – огрызнулась Эниэль, но от дальнейшего поэтического диспута отказалась.
Далее группа продвигалась без каких-либо эксцессов. Эльфийка и Парацельс вернулись к обсуждению волнующей темы земной моды. Зуур эр Шуур, добившись поставленной цели – вывести Зенона из подавленного состояния, не выпускал инициативы и поведал другу о том, при каких обстоятельствах он встретился со своей Карикюль и как, в конце концов, добился руки избалованной дочки грозного вождя клана Эдельвейсов.
– Вот так, мой дорогой Зен, – подвел итог шаман, – знать бы, где упасть, заранее травки бы постелил. Знай я тогда, во что превратится моя «трепетная лань», ни при каких обстоятельствах не женился бы на дикарке. Лучше б городскую в жены взял. Жила неподалеку от нас одна девушка, и красива была, и не взбалмошна, и влюблена в меня по уши… – Огорченный Зуур эр Шуур махнул рукой, дескать, прошлого не воротишь. И с грустью добавил: – А может быть, это я сам виноват – разбаловал на свою голову, потакал всем прихотям, а нужно было всего-то пару раз башкой об стену, да в подвал на отсидку, как это все уважающие себя огры делают с провинившимися женами. Точно, вернусь живым, обязательно займусь их воспитанием.
– Это вряд ли, Зуур, – улыбнулся Зенон, – ты, конечно, мужчина крепкий и вполне способен накостылять кому угодно, но на женщину ты не сможешь поднять руку. Тем более ты вот уже полвека стоически переносишь все тяготы и невзгоды семейной жизни, поэтому попривык и не захочешь что-либо менять.
– Скорее всего, ты прав, мой друг, – грустно кивнул головой огр, – придется мне терпеть этих двух несносных баб до конца дней своих. Хотя и от них бывает какая-никакая польза – вот придешь ко мне в гости, они сварят специально для тебя такой буляб-хеше, пальчики оближешь. Уж чего-чего, а готовить по древним огрским рецептам они мастерицы. Да что там говорить, и в постели они у меня не хладные бревна с глазами – кое-чему обучены. И вообще…
– Ну вот, видишь? – еще шире заулыбался юноша. – Выходит, зря ты ропщешь на судьбу. Как говорится: обладая, не ценим, а потеряв…
Договорить он не успел, поскольку едва не врезался в спину резко остановившейся эльфийки.
– Минутку, мальчики, – доставая из кармана компас, прощебетала девушка, – определимся с ориентирами, чтоб не сбиться с верного пути. – Повозившись немного с вышеозначенным прибором, Эниэль указала рукой на видневшуюся вдали отдельно стоящую купу деревьев и во всеуслышание объявила: – Видите вон ту рощицу? Нам туда…
Ночь застала путешественников едва ли не врасплох. Когда до отмеченной эльфийкой рощи оставалось всего-то с полкилометра, небо на востоке начало резко темнеть. Очень быстро темнота распространилась на весь небесный купол, как будто чья-то огромная рука накинула на него светонепроницаемое покрывало. На какое-то время над Данаибом воцарился кромешный мрак, хоть глаз выколи. Впрочем, наши герои даже испугаться не успели, опять-таки будто все та же огромная рука сдернула непроницаемый покров, и в небе заполыхали несметные рои ярких неправдоподобно крупных звезд. Но более всего всех изумил и одновременно где-то даже напугал вид огромного висящего над самой головой шара, обрамленного голубоватым нимбом атмосферы. Большая часть этого шара купалась в ярких солнечных лучах и переливалась всеми оттенками голубого, белого и зеленого, будто невероятных размеров самоцветный камень. Погруженная в ночную мглу меньшая часть Ультана вовсе не была сплошным темным пятном. На ней явственно различались крупные города, залитые электрическим светом, какие-то источающие яркое свечение обширные зоны, то ли лесные пожары, то ли разливы огненной лавы, слабо мерцали моря и океаны, по всей видимости, отраженным светом ночных светил.
– Смотри-ка, весь Герфандский материк прям как на ладони, а вместе с ним и практически вся Рутания! – в благоговейном восхищении негромко произнесла Эниэль.
– И Оррох, и Гаймл – южный континент, и все более или менее крупные острова! – подхватил Зенон. – Прям как на глобусе.
– Не, на глобусе четче, облака не мешают и все подписано, – пошутил огр, чем вызвал невольные улыбки на лицах зачарованных наблюдателей.
Немного уязвленный общедоступностью столь сакрального зрелища или тем, что все эти красоты к его навсегда потерянной родине никакого отношения не имеют, Парацельс поспешил вернуть товарищей к грубым реалиям жизни:
– Ну и что нам делать теперь? Ориентиров не видно, продвигаться мы не можем. Давайте немного передохнем, поспим минут шестьсот или сколько эта ночь здесь длится?
– Парень прав, – поддержал землянина Зуур эр Шуур, – меня вытащили из койки, сами не спали, поди, уже целые сутки. Короче, Эниэль, ты, как старшая по званию, объявляй привал!
На что сообразительная эльфийка тут же ответила:
– Вообще-то не помешало бы найти какое-нибудь укрытие от непогоды, костер развести, дежурство организовать, вдруг здесь по ночам такие чудища зубастые шастают, что мало не покажется. Пойдемте к той самой рощице, что служила для нас ориентиром. Там и дрова, и плоды на завтрак какие-нибудь найдутся, и защита от дождя.
Упомянула насчет дождя и как будто накаркала. Едва четверка путешественников оказалась под тенью густых крон, температура воздуха заметно упала, небо над головой затянули густые тучи, из которых вскоре хлынуло как из ведра. Листья и ветви деревьев какое-то время сопротивлялись напору разбушевавшейся стихии, но очень скоро, изрядно потяжелев, прогнулись и начали сбрасывать излишки освежающей влаги на головы наших героев, пытавшихся укрыться от непогоды у подножия одного из древесных гигантов. Около получаса, невзирая на громкие возмущенные вопли промокших насквозь путешественников, равнодушные небеса исторгали из своих недр грохочущие потоки воды. Дождь прекратился столь же неожиданно, как начался. Непроглядная облачность на глазах рассеялась, воздух заметно потеплел, настроение наших героев значительно улучшилось.
– Итак, мальчики, – Эниэль немедленно приступила к выполнению своих начальственных обязанностей, – пока нет дождя и довольно светло, нам нужно собрать как можно больше сушняка для костра, а также соорудить какое-нибудь укрытие.
Сказано – сделано, через четверть часа под раскидистой кроной того самого дерева, что совсем недавно так нещадно поливало их освежающей влагой, лежала впечатляющих размеров гора, состоящая из ветвей, веток, веточек и даже довольно толстых стволов засохших прямо на корню деревьев. Если не удавалось сломать тот или иной сухостойный ствол, могучий огр, не мудрствуя лукаво, попросту вытаскивал его из земли вместе с корнями. А еще через пять минут подмоченные сверху, но не промокшие насквозь ветви сушняка дружно заполыхали, разгоняя ночной мрак. К тому времени под чутким руководством Эниэль мужчины возвели шалаш, в котором вполне могли укрыться четверо спящих. Пол устлали мелкими веточками и более или менее сухими листьями.
– А теперь нам необходимо составить график ночных дежурств, – сказала Эниэль, когда для отдыха все было готово.
– Это лишнее, Эни, – категорично заявил Зуур, – опасных тварей и прочих кровожадных монстров в радиусе десятка километров не наблюдается, к тому же я могу наложить отпугивающие чары и сигнальные заклинания.
– Валяй, Зуур, – широко зевнула эльфийка и, не обращая никакого внимания на свою промокшую насквозь одежду, первой полезла внутрь шалаша.
– Утомилась бедняжка, – участливо произнес шаман после того, как шевеления и шуршания в шалаше затихли.
– Не простудится она в мокрой одежде? – заботливо поинтересовался Парацельс.
– Насчет этого не переживай, – шлепнул землянина по плечу Зенон, – Эниэль прошла обязательный для всякого эльфа курс выживания, поэтому может запросто переночевать даже в сугробе, и ничего с ней не случится. Помнится, в училище была у нас одна штучка по имени Халладриэль… – Не закончив начатую мысль, Зенон как был в промокшей одежде, так и отправился под бочок к сладко посапывающей девушке.
– А я так не могу – спать в мокром, – сообщил огру Парацельс, – пожалуй, просушусь.
– Вот и здорово! – весело потер ладошки чародей. – Я тут разложу на травке свои шмотки, а ты проследи, чтоб не промокли в случае очередного дождя.
С этими словами он скинул с себя промокшие шорты и рубаху, а также невообразимых размеров кроссовки и, оставшись в одних трусах, направился к темному зеву шалаша.
Разоблачившись до полного неглиже (кого тут стесняться?), Парацельс развесил одежонку вокруг костра на воткнутые в землю палочки и стал дожидаться, пока тряпки и обувь подсохнут. От нечего делать он положил себе на колени заветный чемоданчик, откинул крышку, включил питание и, дождавшись, когда жидкокристаллический экран нальется глубиной и светом, с головой углубился в понятное лишь для одного его священнодействие.