Глава двадцатая

Убийца

Ройс хорошо ориентировался в толпе. Маленький и ловкий, он предвидел течения и заторы и использовал их себе на пользу. Адриан пробирался за ним, вклиниваясь в просвет, прежде чем тот успевал сомкнуться. В редких случаях, когда Ройс сталкивался с преградой, хватало грозного взгляда, чтобы расчистить путь. Мужчины с тяжелыми, мозолистыми кулаками избегали Ройса по той же причине, по которой у некоторых хорошеньких женщин никогда не бывает ухажеров: люди молчаливо общались посредством языка тела, зрительного контакта и позы. Кто-то говорил: «Я друг, поболтай со мной». Послание Ройса было равносильно нацеленному клинку. Его взгляд мог устрашить целую комнату, набитую закоренелыми преступниками, и в случае простых фермеров и матерей с детьми эффект усиливался. Им он казался надвигающейся смертью. Большинство торопливо убирались с его дороги.

Ройс направлялся к дальней стене. Поднятый парапет на той стороне двора был целиком окутан знаменами – отличное укрытие, – находился на правильном расстоянии – менее ста ярдов до мишени – и открывал прямой вид на помост. Подобную задачу мог решить даже идиот вроде Фокса. И, очевидно, решил. У остальных парапетов стояли лестницы. Убийца засел наверху в одиночестве. Он выстрелит, спустится на ту сторону стены, где его будет ждать лошадь, и скроется прежде, чем кто-либо осознает случившееся. Когда толпа поймет, что произошло, возникнет хаос, двор будет блокирован и не позволит преследовать убийцу.

Когда леди Далгат заняла свое место, Ройс подумал, не кинуться ли к помосту, чтобы предупредить ее, но решил этого не делать. Убийца уже засел в своем гнездышке, наверное, смотрел вдоль ложи самострела и дожидался сигнала. Попытка предупредить Нису может стать этим самым сигналом, а Ройс надеялся предотвратить преступление. Его единственное преимущество заключалось в том, что убийца не знал о приближении Ройса, так же как леди Далгат не знала, что ее вот-вот убьют. Пока план оставался неизменным, у преступника не было повода торопиться. Если Ройс с Адрианом поднимутся на парапет, а стрелок будет занят своей мишенью, вероятно, им удастся подобраться близко к нему. В таком случае, Ройс его прикончит.

А потом ему придется принять решение.

Они могли просто исчезнуть – им следовало исчезнуть. Они с Адрианом могли воспользоваться путем отхода, который приготовил стрелок. Интуиция подсказывала, что нужно сбежать. А позднее, тихой, темной ночью он вернется и нанесет Фоксу и Пейну визит там, где никто не услышит их криков. Он мог убить Фокса когда угодно. Необязательно делать это перед публикой.

Но весьма соблазнительно было разобраться со всем здесь и сейчас. Ройс мог занять место убийцы, но всадить болт не в леди Далгат, а в Фокса. Или это мог сделать Адриан. У него подобные вещи получались лучше, и к тому же, у него были здоровые руки. Единственный вопрос заключался в том, согласится ли его напарник на подобное. Адриан по-прежнему страдал от своих воображаемых моральных принципов.

Если болт пригвоздит Фокса к креслу – как иногда случалось, – его смерть заметят лишь в конце церемонии, когда кто-нибудь подойдет к нему. За шумом толпы, когда все внимание будет привлечено к королю и даме, присутствующие не обратят внимания на выстрел. А господа вполне могут обвинить в смерти Фокса мертвого убийцу рядом с самострелом, в то время как Ройс с Адрианом в тот же день отправятся домой, не тревожась о погоне.

Чем больше Ройс об этом думал, тем больше ему нравилась эта идея. Убить Фокса тем же оружием, каким он планировал расправиться с Нисой, – в этом была своя поэтическая ирония. И неплохо бы превратить момент триумфа Фокса в момент его падения, однако Ройс понимал, что ведет себя глупо. Все дело в эмоциях: страсть превращает человека в идиота.

Ройс ненавидел Фокса и желал убить его сильнее, чем кого бы то ни было со смерти лорда Эксетера, верховного констебля Медфорда, который избил Гвен год назад. Ройс попытался убедить себя, будто причина в том, что Фокс хотел отправить его обратно в Манзант, в бездну, где он провел худшие годы своей жизни. Этого было вполне достаточно для смертного приговора. Когда в прошлый раз его засадили в Манзант, он так отблагодарил тех, кто это сделал, что те события до сих пор называли в Колноре Годом страха, хотя Ройс справился за одно лето.

Он также говорил себе, что другие преступления Фокса усилили желание оборвать жизнь негодяя здесь и сейчас: искалеченные руки, отравленный Адриан, попытка продать их в рабство. Всего Фокс совершил четыре серьезных преступления, но не из-за них Ройс сегодня оказался в этом битком набитом дворе.

Как бы ни хотелось ему это отрицать, он находился здесь из-за леди Далгат. Пытался спасти ее, но оправдывал свои поступки местью, а срыв плана Фокса называл приятным дополнением. Ройс терпеть не мог дураков, даже когда дураком был он сам. Все эти отговорки были полной чушью, оправданием собственного безрассудства, и с этой истиной Ройс не мог примириться.

Она так похожа на Гвен. Он отогнал эту мысль, как и прежние рассуждения. Еще одна отговорка.

Да, у нее были темные волосы и смуглая кожа, но не такая, как у Гвен; кроме того, ей недоставало характерных калианских черт. Тем не менее, обе женщины обладали схожей необъяснимой способностью «читать» его, наряду со странной мудростью. Настоящая причина заключалась в чем-то ином, чем-то большем, чего Ройс не мог понять, и это пугало его.

Она кажется знакомой. Когда говорит, создается впечатление, будто она меня знает.

Помимо этого, факт, что Адриан не возражал против спасения графини и не сопротивлялся предотвращению убийства, означал, что Ройс совершает большую ошибку. И все же он проталкивался сквозь толпу и пробирался к лестнице, которая лежала на траве у стены, близко, но недостаточно, чтобы кто-то захотел ею воспользоваться.

Он дурно на меня влияет.

Ройс нахмурился. При виде его лица маленькая девочка кинулась бежать и упала. Она еще долго провожала вора взглядом. Было тепло, в ясном небе сияло солнце, но когда Ройс оглянулся, девочка поежилась.

А ведь мне нужна не ты, подумал он, ощупывая щепки, примотанные к его правой руке и среднему пальцу на левой.

Четырех здоровых пальцев на левой руке было более чем достаточно, чтобы держать Альверстоун, кинжал, способный прорезать что угодно. Ройс нашел его за поясом одного из манзантских работорговцев, небрежно засунутый, словно старые перчатки. Если бы работорговцу удалось украсть кинжал, Ройс охотился бы за ним до конца жизни и даже раскопал бы Манзант, если бы потребовалось. Клинок был единственным воспоминанием о человеке, который его создал, первом человеке, изменившем мировоззрение Ройса, человеке, какого он мог бы назвать своим отцом, спасителем.

«Обычно, чтобы создать что-то действительно великое, нужно начинать с нуля, – вспомнил Ройс его слова. – Разрушить все до основания, убрать примеси, и для этого требуется сильный жар, но когда ты это сделаешь, можно приступать к созданию. Результат может быть чудесным, однако процесс всегда непростой».

Ройс попробовал сжать правую руку и поморщился.

Процесс всегда непрост.

Никто не смотрел в их сторону, когда они с Адрианом добрались до лестницы.

– Хочешь забраться туда? – спросил Адриан, кивая на знамена. Вопрос был риторическим. Было трудно пропустить объект поисков, если ты знал, что искать.

Он установил лестницу, и Ройс полез первым. Сломанные руки, казалось, не причиняли ему никаких неудобств. На полпути вверх он скрылся под сине-белым штандартом дома Далгат.

На месте убийцы я бы установил самострел снизу слева. Это обеспечило бы лучший угол и большее время реакции, если бы кто-нибудь поднялся сюда. С другой стороны, на месте убийцы я бы втянул лестницу наверх.

Не в первый раз Ройс задумался, кого обнаружит за самострелом. Точно не Тома Перышко и не Рузвельта Хокинса – и вряд ли убийцу из «Алмаза».

Крадучись преодолев последние перекладины, он поднял голову над проходом. Под знаменами царил полумрак, они вместе с парапетом образовывали длинный туннель, одной стеной которого служили гигантские льняные полотнища. Между зубцами на внешней стороне открывался вид за пределы замка. Приглушенный солнечный свет делал стену похожей на шатер. Изнанка знамен напоминала заднюю часть витража. Менее чем в двадцати футах слева от Ройса лежал на животе мужчина, повернув бедра и согнув одну ногу, а другую вытянув в узкий проход. Мужчина был лысым, загорелым и татуированным. Прижавшись щекой к ложе, он обхватывал руками мощный самострел. Конец оружия немного выступал в просвет между штандартом Далгата и знаменем Маранона. Ложа самострела опиралась на подставку, задний конец прижимался к плечу лысого мужчины. Как Ройс и ожидал, к зубцу за спиной убийцы была привязана веревка – путь к отступлению.

Не заметил меня.

Зазвонил колокол. Ройс сунул руку под плащ, осторожно вытащил Альверстоун и вскарабкался на парапет. Занятый мишенью стрелок ничего не заметил. Слишком сосредоточен. Глаза убийцы сузились, он задержал дыхание.

Колокол! Это сигнал.

Изувеченная правая рука не позволяла метнуть кинжал. Ройс кинулся к убийце, но его прыжок оказался не настолько стремительным, чтобы лысый человек не успел спустить рычаг. Их разделяло всего два шага, когда…

Щелк!

Звук был громким. Где-то внизу раздался приглушенный удар. И крики.

Ройс не знал, успел ли стрелок заметить, куда попал болт, прежде чем ему перерезали горло. Убийца был мертв – но какой ценой. Когда Ройс провел кинжалом по его шее, боль пронзила сломанный палец. Окровавленное лезвие выскользнуло из руки, ударилось о парапет и упало во двор.

– Проклятие!

Догнавший Ройса Адриан возился с краем знамени.

– Он попал? – шепотом спросил Ройс.

Адриан отодвинул полотнище еще дальше, чтобы они оба смогли выглянуть. Леди Далгат обмякла в своем великолепном синем платье; из ее груди торчал мощный арбалетный болт.

Она мертва.

Два рыцаря вскочили. Один обнажил меч, высматривая убийцу в толпе. Все остальные смотрели на кресло справа от короля Винсента. Адриан отпустил знамя, и оно вернулось на место.

– Ты сможешь спуститься по веревке, с такими руками? – спросил он.

Не успел Ройс ответить, как толпа внизу ахнула. Раздался визг.

– Она жива! – крикнул кто-то.

Этот голос прорвался сквозь гул толпы.

Ройс отодвинул полотнище и увидел невозможное: Ниса Далгат открыла глаза, обеими руками вытащила болт из собственного тела и ошеломленно уставилась на него.

Как ей удалось… как можно выжить, если тебя проткнули болтом такого размера?

Ниса уронила болт. Он с глухим звяканьем ударился о помост. Кровь пропитала лиф ее когда-то прекрасного платья, превратив синий цвет в черный. Она закашлялась, кровь запузырилась на губах, потекла по подбородку и шее. Глаза Нисы посмотрели вверх, через весь двор, прямо на Ройса.

«Помоги мне», – произнесли ее губы.

Их разделяло почти три сотни футов, но она знала, что он здесь, снова прячется, наблюдает. Ниса всегда знала, когда он находился рядом, и знала, что он увидит ее губы, потому что он эльф.

Кто-то карабкался по лестнице. Ройс отпустил полотнище, скрыв даму и ее умоляющие глаза.

– Шервин! Будь ты проклят! – услышали они голос Нокса. – Заряжай второй болт, или мне придется придушить сучку в лазарете!

Голова шерифа возникла над парапетом, и он замер.

– Мельборн! Блэкуотер?

Адриан обнажил мечи и бросился к Ноксу. Шериф схватился за край знамени и прыгнул во двор, унося с собой сине-белый штандарт Далгата. Нокс показал на Ройса и арбалет и крикнул:

– Убийца! Убийца!

Его люди кинулись к нему, расталкивая толпу.

Адриан втянул лестницу. Качнул головой в сторону веревки:

– Я могу выиграть для тебя немного времени, но поторопись. Не стой на месте.

Рыцари и стражники пробирались к стене. Плачущие люди пятились от помоста. Потрясенный король Винсент стоял рядом с Нисой. Леди Далгат по-прежнему смотрела на Ройса.

Помоги мне.

Придется придушить сучку в лазарете.

– Я остаюсь, – заявил Ройс.

– Что? – рявкнул Адриан.

– Нужно вытащить ее отсюда. Помоги мне зарядить самострел. – Он принялся возиться с оружием.

– Вытащить? Ройс, между нами тысяча людей, если не две тысячи. Как ты собираешься… – Адриан тряхнул головой. – Ройс, лезь по веревке!

– Мы не можем бросить ее. Ты слышал, что сказал Нокс?

– Ройс, ты ведешь себя глупо! Спускайся по веревке. Они скоро отыщут другую лестницу.

– Нет.

– С каких это пор ты стал героем? Послушай, я люблю спасать людей, но нам ее не вытащить!

– Мы вытащим. Но мне нужна твоя помощь, – произнес Ройс, продолжая возиться с арбалетом искалеченными руками. – Иди сюда.

Адриан усмехнулся, однако подошел к нему. Ройс изо всех сил крутил рукоятку, натягивая тетиву.

– Ладно, и каков план?

– Ты спускаешься во двор и выносишь Нису Далгат через ворота. Потом сажаешь ее в фургон, а я спускаюсь по веревке и присоединяюсь к тебе за стеной.

– Если я спущусь во двор, меня убьют, – заметил Адриан.

Тетива достигла нужного положения.

– Я им не позволю.

– Ты им не позволишь. А как ты собираешься…

– Доверься мне!

Мгновение – не дольше – Адриан смотрел на Ройса, а потом кивнул. Это зрелище – то, как Адриан воспринял «доверься мне» в качестве аргумента, ради которого стоит рискнуть жизнью – вызвало у Ройса отвращение. На месте Адриана он бы не согласился. Уже сбежал бы.

Правда? И бросил бы его умирать?

Ройсу хотелось в это верить, однако…

– Что ты собираешься делать? – спросил Адриан, зарядив арбалет.

– Играть в шахматы.

* * *

Зазвонил колокол.

Эту задачу поручили Пейну. Идея заключалась в том, чтобы заглушить звук выстрела. Кристофер приготовился изображать изумление, но ему не пришлось – он действительно испытал шок, когда болт пронзил Нису. Кристофор услышал треск, словно раскололось дерево. На самом деле, именно это и произошло. Болт вонзился леди Далгат в грудь и разбил деревянную спинку ее кресла. Кристофер с трудом скрыл улыбку.

Все кончено! Я буду графом!

Он вновь испытал шок, когда Нокс выкрикнул имена воров и сорвал штандарт. Почему они не в Манзанте? У него потемнело в глазах.

Ниса Далгат села и открыла глаза. Хрупкая женщина обеими руками вырвала окровавленный болт из своего тела. Прижала левую руку к груди, а правой уронила болт. Затем прижала к ране обе руки, и кровь начала сочиться между ее пальцами. Почему она до сих пор жива? Очевидно, не только ему пришла в голову эта мысль. Рыцари вскочили, люди короля отшатнулись, и никто не бросился на помощь Нисе. Даже Винсент, стоявший на расстоянии вытянутой руки от нее.

Она умрет. Никто не может выжить с такой раной. Это какая-то нелепица. Она вот-вот рухнет.

Но этого не произошло. Ниса по-прежнему прижимала ладони к груди и смотрела на дальний парапет, куда рыцари направили стражников. Они искали способ взобраться на стену, и тут над толпой зазвучал громкий голос:

– Никому не двигаться – или король умрет!

Все замерли.

Ройс вновь выкрикнул свой приказ, чтобы люди услышали. Винсент попятился.

– Это в первую очередь касается вас, ваше величество! – добавил Ройс.

Винсент замер.

– Я без раздумий продырявлю короля, так что не провоцируйте меня. Делайте только то, что я скажу. Иначе король умрет. Даже если впоследствии меня убьют, представьте, что сделают с вами за столь необдуманный поступок.

– Чего ты хочешь? – крикнул Винсент.

– В первую очередь, чтобы все делали то, что я скажу.

Король помедлил.

– Делай, как он говорит, Винни, – попросила Бесси, всхлипывая. Когда в леди Далгат выстрелили, она вскочила со своего кресла и кинулась к королю.

– Тихо, женщина!

– Посмотрите на леди Далгат. Посмотрите на болт. Такой же нацелен в вашу грудь, – сообщил Ройс.

– Делайте, как он говорит! – крикнул король.

– Мудрое решение. Я хочу, чтобы вы и все прочие сохраняли тишину. Говорить буду только я. Не хотелось бы убить короля лишь потому, что кто-то меня не расслышал. Я хочу, чтобы его величество сел. Придется вам здесь задержаться.

На сей раз король не стал медлить, а уселся в кресло, положив руки на подлокотники. Он выглядел смертельно напуганным.

– Теперь мой друг спустит лестницу. Тем из вас, что стоят внизу, лучше отойти подальше. Если кто-нибудь приблизится к моему другу или косо на него посмотрит… Думаю, вы все уже поняли, что произойдет. Так что ради вашего короля – и дабы избежать гнева, который обрушится на вас, если вы станете причиной его смерти – держитесь подальше от моего друга.

Тишина во дворе была такой глубокой, что Кристофер услышал скрип лестницы, по которой спускался Адриан Блэкуотер.

Что они делают?

Глядя, как расступается толпа и как шагает в его сторону Адриан, Кристофер понял, что грандиозные замыслы рушатся.

А если они расскажут то, что знают? Поверит ли им король? Нет. Только не сейчас. Они угрожают его жизни. Все еще может получиться.

Адриан вышел на середину помоста и коснулся леди Далгат. Когда он наклонился, чтобы поднять ее, Винсент прошептал:

– Вас за это повесят.

– Это вряд ли! – крикнул Ройс, и король вздрогнул. – Я велел молчать!

Крякнув от боли, Адриан поднял Нису. Ее голова болталась, глаза слепо блуждали. Одна рука повисла. Под взглядом тысяч глаз он спустился с помоста и зашагал к главным воротам. Когда Адриан проходил мимо Кристофера, тот услышал шепот Нисы:

– Я сейчас потеряю сознание. Отвезите… отвезите меня в монастырь. Скажи Ройсу… нужно отвезти меня в монастырь Пустошь Брекен. Ты должен сказать… ты должен…

– Я слышал. Успокойтесь, – ответил Адриан. – Берегите силы.

– Моя сила ушла.

На глазах всего двора он вынес госпожу за ворота, оставляя за собой след кровавых капель, падавших с края длинного синего платья.

* * *

– Что вы натворили? – ахнула Скарлетт. Ее глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит.

Адриан уложил Нису Далгат в фургон. Он постарался сделать это как можно аккуратнее, но графиня напоминала окровавленную тряпку. Кровь ручьем текла с платья. Кожа на ощупь была скользкой и влажной.

Хотя Ниса Далгат не могла весить больше сотни фунтов, ребра Адриана сильно болели. Агония охватила плечо и поясницу. Глубокие вдохи тоже причиняли боль, но ему требовалось отдышаться. У него дрожали руки.

Скарлетт вскочила и принялась устраивать постель из оставшихся в фургоне одеял. Она помогла уложить Нису и скатала из одного одеяла подушку, очистив его от стебельков травы, словно это имело какое-то значение.

– Подгони фургон к стене, вон туда, – велел Адриан. – Увидишь веревку, свисающую с парапета. Ройс спустится через минуту. Я надеюсь.

– Что вы натворили? – повторила Скарлетт обвинительным тоном, продолжая хлопотать над леди Далгат.

Она думает, что это сделал я? Отлично, придется править самому.

Адриан поставил ногу на спицу колеса и, подтянувшись, вскарабкался на сиденье возницы. Боль острыми иглами – очень длинными острыми иглами – вонзилась в бок, и он, задохнувшись, стиснул зубы.

Повредил что-то, пока ее нес.

Адриан снял фургон с тормоза и, чмокнув губами, как делала Скарлетт, тряхнул поводьями. Фургон тронулся, и Скарлетт вскинула голову.

– Что происходит? Что ты сделал?

Адриан направил лошадей к стене. Фургон запрыгал на ухабах, заставив его подскочить на сиденье, что ничуть не облегчило мучения. Он сделал еще два осторожных вдоха.

– Когда подберем Ройса, нужно будет спешить, – произнес Адриан, понимая, насколько плоха подвеска фургона и каким болезненным будет путешествие.

Он оглянулся на Нису, чье бледное лицо покачивалось в такт движению. Она либо умерла, либо лишилась чувств; в любом случае, страдать ей не придется.

– Куда мы направляемся?

Адриан вновь посмотрел на Нису.

– В монастырь Пустошь Брекен.

– В монастырь? Но…

Оба вскинули головы при виде темной фигуры, возникшей на стене.

Обхватив ногами веревку, Ройс соскользнул вниз, словно дождевая капля по ниточке, и помчался к фургону с криком:

– Быстрее! Быстрее!

Адриан хлестнул поводьями, и фургон рванулся вперед. Ройс подпрыгнул, ухватился тремя здоровыми пальцами за подлокотник переднего сиденья и приземлился рядом с Адрианом. Фургон заскакал по ухабам, подбросив Адриана в воздух. Он ударился с такой силой, что зажмурился. Перед глазами заплясали огоньки.

Они выехали на дорогу, и пытка прекратилась. Их по-прежнему трясло и покачивало, но хотя бы не подкидывало, словно детей на растянутой мешковине на весенней ярмарке. Ройс переместился назад.

– Что вы натворили? – спросила Скарлетт, перекрикивая грохот фургона и свист ветра.

– Как она? – произнес Ройс.

– Захлебывается в собственной крови! Как же еще!

– В каком смысле? Адриан, ты вроде как врач, не мог бы ты…

– Я не врач – но даже мне понятно, что ей следовало скончаться пять минут назад. Сразу же, как только в нее попал болт. – Адриан напрягся – они проехали яму, которая не оправдала его жутких ожиданий. – Это был арбалет. В армии мы пользовались ими, чтобы пробивать доспехи, убивать лошадей и дробить колеса осадных башен. Один-единственный болт остановит разъяренного водяного буйвола. Ройс, ей не выжить. Она харкает кровью, потому что по крайней мере одно легкое у нее пробито, а скорее – разорвано в клочья. Захлебывается собственной кровью – тем немногим, что еще не вытекло.

Ройс посмотрел на Скарлетт:

– Ты знаешь кого-то, кто сумеет ей помочь?

– Адриан сказал, мы везем ее в монастырь. Думаю, это лучшее место.

– В монастырь? Почему туда?

– Меня не спрашивай, – пожала плечами Скарлетт.

– Туда она попросила ее отвезти, – объяснил Адриан.

– Значит, решено, – провозгласил Ройс.

Скарлетт покачала головой:

– Фургон по той тропе не пройдет.

Адриан смотрел на дорогу, но, изредка оглядываясь на пассажиров, видел печальное зрелище. Не доверяя самодельной подушке, Скарлетт баюкала голову Нисы, поставив ноги по обеим сторонам госпожи. Ветер трепал ее огненные волосы, и казалось, она вот-вот расплачется. Ройс держался относительно здоровой рукой за поручень, покачиваясь из стороны в сторону и хмуро изучая Нису.

– Она права, – произнес Адриан. – Часть пути мы проедем, но дальше дорога сужается, становится слишком крутой и каменистой.

– Мы можем сменить лошадей в лощине Брекен! – крикнула Скарлетт. – Оседлаем свежих и оставим фургон, но кому-то придется ехать вдвоем с ней.

– Я ее повезу, – сказал Ройс.

Они подпрыгнули на очередном ухабе, и Адриан стиснул зубы. Если бы не Скарлетт, голова леди Далгат билась бы о деревянный пол. Она бы этого не почувствовала. Госпожа не чувствовала ничего – и, был уверен Адриан, уже не почувствует.

– Кто-нибудь расскажет мне, что произошло? – крикнула Скарлетт. Она была сердита, расстроена, напугана и не выпускала голову леди Далгат, убирая с ее лица волосы.

– Мы опоздали, – ответил Адриан. – Потом Ройс пригрозил убить короля Маранона.

– Ты шутишь? – Скарлетт посмотрела на Ройса. – Это чересчур даже для тебя.

– Расскажешь, почему мы это делаем, Ройс? – спросил Адриан. – Обычно за такие поступки ты на меня кричишь.

Ройс не ответил. Запрокинув голову, он смотрел в небо.

– Кто-нибудь заметил, что начинается дождь?