Глава семнадцатая

Шервин Джереми

Прибрежная деревня Ржаная, просоленная и пропитанная птичьими экскрементами, была омерзительной. Кристофер не мог даже подобрать слова, чтобы описать ее. Хибары, ютившиеся на берегу в часе езды к юго-западу от замка Далгат, напоминали обломки кораблекрушения. Передние дворы представляли собой крошечные полоски засыпанного водорослями песка, на которых лежали перевернутые утлые лодчонки. Рядом громоздились кучи буйков, ветхих сетей и обломанных веток. Местные жители с продубленной кожей, в лохмотьях горбились над коптящими кострами. Кристофер велел Ноксу найти в качестве исполнителя человека, не имевшего связей с замком Далгат, но не ожидал, что для этого придется оказаться в совершенно ином мире.

Кристофер Фокс не мог назвать себя заядлым путешественником. Он посещал крупнейшие города Маранона, однако для барона это было несерьезно. Правда, Кристофер Фокс не являлся бароном. Бароном был его отец. Кристофер же уродился никчемным четвертым сыном, но, как и всякий презренный отпрыск аристократа средней руки, использовал отцовский титул в качестве ключа к различным дверям. У большинства людей это не вызывало никаких вопросов. И не вызывало восторга у отца Кристофера – однако у него ничто не вызывало восторга, по крайней мере, ничто из того, что делал его сын. Мать во всем соглашалась с супругом, как и положено жене деспота. Братья и сестры Кристофера – их у него было шесть – придерживались сходного мнения. Это его не удивляло: в аристократических семействах братья и сестры по природе своей всегда заклятые враги.

Единственным источником неожиданной враждебности в жизни Кристофера была его предыдущая лошадь. Кобыла при каждом удобном случае норовила укусить его. Он назвал ее Мелани де Бурк, в честь одной придворной дамы; лошадь была чистокровной, великолепной и дорогой. Когда-то Кристофер любил Мелани де Бурк – женщину, – но не сомневался, что та и не подозревает о его существовании. Мелани де Бурк – кусачая лошадь – погибла три года назад. Он убил ее – лошадь, не даму, – и этим поступком разрушил себе жизнь. Иногда ему казалось, что лучше бы он прикончил женщину. Таково было безумство жизни в Мараноне. Именно поэтому Кристофер так ценил Безупречную.

Как низко пали мои стандарты, если для того чтобы завоевать мою любовь и преданность, достаточно всего лишь не кусать меня?

– Ты уверен, что нашел подходящего человека именно здесь? – спросил Кристофер, вылезая из фургона и разглядывая унылое поселение.

Именно так живут аборигены в темных уголках Калиса. По крайней мере, так он себе это представлял. В Калисе он тоже не был.

– Сами увидите, – усмехнулся Нокс.

Кристоферу не понравилась его усмешка. В ней было что-то зловещее. Она словно говорила: Мне-известно-то-чего-не-знаешь-ты. Кристофер посмотрел на прореху в кожаном воротнике гамбезона Нокса и подумал, не готовит ли шериф маленькую месть.

Лорд Фокс помог Риссе Лин выбраться из фургона и покачал головой, воображая, будто горничная способна понять миллион вещей, которые выражало это движение. Разумеется, она не поняла ничего. Скорее всего Рисса Лин родилась в подобном месте, затхлом скоплении покосившихся лачуг, чьи обитатели делили постели с козами и свиньями, чтобы защитить скотину от волков и крупных кошек. Странный мир, куда привел их Нокс, явно встревожил Риссу Лин, но она выглядела взволнованной с самого начала. Горничные редко отправляются на поиски приключений в компании лордов и провинциальных шерифов, и ее лицо с широко распахнутыми глазами все еще отражало шок, пусть и сдерживаемый стойкой решимостью.

Кристофер последовал за Ноксом на берег, его ноги погрузились в горячий песок в считаных дюймах от полосы, гладко вылизанной прибоем. Волна нахлынула и отступила, оставив белую пену и зеленые трубчатые растения. Кристофер посмотрел на воду и на серую линию горизонта. Это конец света. На самом деле, не совсем. Вдалеке виднелась темная линия – остров Нил, – а также Цель Манна, пролив, в котором погибло немало кораблей. За ними лежали Западные земли. Однако цивилизация заканчивалась здесь. Западней точки, где стоял Кристофер, не было ни одного города, крупного или мелкого, ни одной деревни или села. Это был конец изведанного мира. Что же там находится?

Он слышал известные истории про Западные земли. По слухам, там обитали странные, деформированные люди. Некоторые из них вроде бы имели всего одну ногу, зато настолько большую, что во время дождя могли улечься на спину и укрыться ступней. Также упоминались кошмарные женщины с одной грудью, мужчины с собачьей головой и безголовые люди с лицами на груди. Говорили, будто все эти твари, вместе с драконами, великанами, троллями и ограми, бродят на дальнем берегу, куда отправляется спать солнце. Там царит тьма, и нет ни музыки, ни смеха.

Глядя на волны, Кристофер испытал тревогу, предчувствие надвигающегося рока, желание отойти от края скалы или границы светового круга костра. Что за люди способны жить так близко к забвению?

– Вон он, вон Шервин Джереми, – сказал Нокс, показывая на человека за лодками.

Тот сидел, скрестив ноги, и возился с сетью перед особенно странной хибарой из выцветших веток. Его лысая голова ослепительно сверкала на солнце. Нокс заковылял к мужчине, и Риссе Лин и Кристоферу ничего не оставалось, как последовать за ним. Песок забился Кристоферу в туфли, и он поморщился. Песчинки причиняли боль.

Так я лишусь туфель… а ведь это моя единственная пара. Быть не-бароном – неприбыльное дело.

Пробираясь между лачугами, Кристофер ощутил сильный запах рыбы и древесного дыма. Две женщины с голыми плечами, обмотанные какими-то домоткаными тряпками, рубили тесаками травяные стебли на расколотом бревне. Жизнь, полная тяжелой, монотонной работы, лишила их глаза надежды. Ссохшийся и почерневший, словно изюм, мужчина апатично сидел, прислонившись к стене хибары и вытянув голые ноги. Он курил глиняную трубку и наблюдал за гостями. Здесь были и другие обитатели, однако Кристофер предпочел их не разглядывать. Он чувствовал себя неуютно в этом прибежище смуглых от солнца людей, которые жили в жалком подобии домов на краю вечности. Не выказывая тревоги, Нокс целеустремленно пробирался по песку к мужчине с блестящей головой.

– Шервин! – позвал Нокс, перекрывая шум прибоя.

Лысый человек поднял глаза, ясные и сосредоточенные, и оглядел прибывших из Далгата. Судя по всему, он принял какое-то решение и вновь занялся сетью.

– Откуда ты его знаешь? – тихо спросил Кристофер.

– Я шериф, – ответил Нокс. – Совершаю обходы. Шервина обвинили в убийстве. Я оправдал его.

– У тебя нет такого права.

Нокс усмехнулся. Для человека вроде Нокса смех был не просто проявлением неуважения. Если верить Пейну, который получал информацию от епископа Парнелла, Нокс много лет провел в армии. Служил герцогу Этельреду из Уоррика и участвовал во многих конфликтах, включая знаменитую битву при Виланских холмах. Пейн высказал подозрение, что Нокс разыскивается за убийство и именно поэтому скрывается в Мараноне. Кристофер вновь подумал о прорехе, которую проделал в воротнике шерифа, и усомнился, что это была хорошая идея.

– Здесь я представляю графа – простите, графиню. Далгаты не могут разъезжать повсюду, а большинство этих людей не в состоянии отправиться в замок ради своих жалких обид или ничтожных убытков. Это мое дело. Я тружусь за них. Выполняю настоящую работу, грязную.

Нокс остановился перед лысым мужчиной и посмотрел на него сверху вниз.

– Здорово, мистер Нокси! – приветствовал его Шервин. – Таки хочешь, чтобы я кой-кого порешил? Говорю тебе, Клинок Ревности щекочет только Старших.

– Я помню, – ответил Нокс. – И потому привел эту женщину… которая тебя убедит.

Шервин прикрыл глаза рукой от яркого солнца и уставился на Риссу Лин. На его руке отсутствовали ногти. Кристофер изучил кулак на другой руке, по-прежнему сжимавшей сеть, и увидел, что на ней тоже нет ногтей, лишь гладкие выемки.

Рисса Лин сжалась под пристальным взглядом Джереми, но не отпрянула. Она прерывисто дышала и выглядела так, словно ее вот-вот стошнит, однако проявляла чудеса храбрости.

– Убедить Клинок? Как это?

– На каком языке он говорит? – спросил Кристофер у Нокса.

Тот нахмурился, а человек без ногтей запрокинул голову и посмотрел на Кристофера.

– Это что за альфонс?

– Это…

– Ройс Мельборн, – вмешался Кристофер. – Знаменитый вор.

Шервин усмехнулся.

– Что смешного? – гневно воскликнул Кристофер.

– Мистеру Моднявые Башмаки ни шиша не украсть. Хороший вор не бывает знаменитым.

– А вот он знаменит, и на твоем месте я бы следил за языком! – рявкнул Нокс.

– Мне его не видно. – Шервин злобно рассмеялся, а потом высунул язык и скосил глаза. – Надо полагать, он у меня не такой длинный, как у некоторых.

– Быть не может, чтобы ты не нашел ничего лучше, – произнес Кристофер.

– Доверьтесь мне, – заявил Нокс.

Однако Кристофер ему не верил. Он научился не доверять никому, особенно людям вроде Нокса.

– Мистер Мельборн думает, что Клинок не умеет щекотать? Я покажу мистеру Моднявые Башмаки. – Шервин поднялся и откинул занавеску, служившую дверью его хибары. – Гляди.

Кристоферу не хотелось даже приближаться к лачуге, не то что входить в нее. Сплетенные из выбеленного плавника стены напоминали костяное гнездо гигантской птицы. Сходство усиливали кружившие в небе крупные чайки и разбросанные вокруг лачуги кости. На столбе висел череп огромного рогатого животного, рядом виднелись черепа поменьше, принадлежавшие белкам или крысам.

– Вот, – сказал Шервин, входя в лачугу и маня за собой Кристофера. – Иди и гляди.

Нокс махнул рукой Кристоферу, и тот подчинился, чтобы не показаться слабаком или трусом. Он был напуган. Немного. Вряд ли кто-то мог чувствовать себя спокойно в обществе столь странного человека, как Шервин, который, выпрямившись, оказался неожиданно крупным. Высокий и поджарый, с бугрящимися мускулами, он напоминал бритого кота. И лишь тогда Кристофер понял.

Шервин был не лысым, а безволосым. Ни бороды, ни усов, ни волоска на руках и ногах. Даже его подмышки были голыми. Однако отсутствие волос компенсировали татуировки – не картинки, а узоры и символы, обвивавшие предплечья и бедра.

Кристофер положил руку на меч и вслед за Шервином вошел в хижину. К его удивлению, внутри не было неприятного запаха. Кристофер готовился к зловонию разлагающихся тел, однако лачуга оказалась чистой и приятно пахла сандаловым деревом. В середине был аккуратно выложен каменный очаг. Остальное пространство занимали корзины всевозможных размеров, но Шервин хотел продемонстрировать Кристоферу нечто другое. Безволосый татуированный человек привлек его внимание к стенам, на которых висели инструменты: топор, мощная коса, два примитивных копья и деревянная палица с массивной шишкой на конце.

– Вот они нужны мне для щекотки.

– Щекотки?

– Я охочусь и убиваю Старших. – Шервин вновь откинул занавеску, вышел на улицу и схватил череп то ли крысы, то ли бурундука. – Вот что остается, когда их порубишь. – Он провел ладонью по шее, затем повернулся к Риссе Лин и уставился на нее. – Но Клинок щекочет только Старших. Не баб и не мужиков.

– Что еще за Старшие? – спросил Кристофер, с облегчением выбираясь из лачуги.

– Отбросы древнего мира, что прячутся по темным закоулкам от людского света.

Отчаявшись понять Шервина, Кристофер посмотрел на Нокса:

– О чем речь?

Шериф рассеянно пожал плечами:

– О призраках и упырях.

Шервин закивал:

– И лешаках, и вурдалаках, и гулях. – Он показал на прибой. – И селки. Куча мерзких селки. Но не бабы. Клинок – не убийца.

– Она не женщина, – произнесла Рисса Лин. Ее голос дрожал, но звучал громко.

– А кто?

– Леди Далгат – демон.

Шервин вернул маленький череп на столб, сморщил губы и принялся двигать ими туда-сюда, не отрывая взгляда от Риссы Лин. У Кристофера не шла из головы мысль, что Клинок Ревности представляет, какова она будет на вкус, если медленно поджарить ее на огне с щепоткой соли.

Судя по всему, Рисса Лин подумала о том же; она обхватила себя руками, обеспокоенно поглядывая на Кристофера и Нокса.

Продолжая причмокивать, Шервин пробормотал:

– Точно.

– Точно что? – спросила Рисса Лин, одновременно дерзко и встревоженно.

– Этот мужик, – Шервин ткнул пальцем в Кристофера, – мистер Моднявые Башмаки, он что сухой колодец. Мистер Нокси, – он показал на шерифа, – что ведро с кровью. Но ты… – Он тряхнул головой. – Ты – что чистая вода из горной реки.

– Что это значит? – поинтересовалась Рисса Лин, недоумевая, был ли это комплимент или оскорбление.

– Значит, что я приду взглянуть на твоего демона. Если он из Старших, я его защекочу.

– Но как ты поймешь? – спросил Кристофер и выразительно посмотрел на шерифа. – Он ведь не собирается беседовать с леди Далгат?

Шервин ухмыльнулся, продемонстрировав крепкие, белые зубы:

– Ты из Старших?

– Нет.

– Откуда знаешь?

– Просто знаю.

– Вот именно. – Он кивнул. – Теперь понял?

– Нет, я ничего не понял.

– Это потому, что ты сухой колодец. Пустые ведра не видят ничего, кроме собственного нутра.

Шервин нырнул в свою лачугу и вернулся с огромной косой.

– Это лишнее, – заметил Нокс. – У меня есть оружие получше.

– Лучше не бывает, – заявил Шервин.

– Сейчас покажу.

Они вчетвером прошли через деревню, мимо двух женщин и мужчины с трубкой. Женщины не подняли головы, но мужчина с интересом проводил их взглядом. Приблизившись к фургону, Нокс откинул парусину и продемонстрировал арбалет. Стальные крепления сверкали на ярком солнце, и большой самострел казался оружием из другого мира. Глаза Шервина округлились:

– Лук!

– Видел когда-нибудь такой? – спросил Нокс.

Шервин покачал головой:

– Однако ты прав, это лучше. Лук – священное оружие.

– Конкретно это оружие – божественное, – уточнил Нокс. – Попробуй, сам увидишь.

Помимо арбалета, они привезли чучело и сосновый столб на подставке, а также тонкую веревку нужной длины. Нокс попросил Кристофера взять столб, а сам схватил чучело и веревку, один конец которой вручил Риссе Лин, оставшейся у фургона. Лорд и шериф отмерили сотню ярдов.

– Ты притащил нас в эту глушь ради психопата? – осведомился Кристофер, шагая по камням и пучкам травы. Морской бриз подталкивал его в спину.

– Да, – ответил Нокс. – Он идеален.

– Сомневаюсь. Он вульгарен и безумен.

– Именно. А кто еще, по-вашему, согласится убить графиню? Любой здравомыслящий человек поймет, что это самоубийство. Кроме того, что, по-вашему, произойдет после ее смерти? Если Шервин Джереми попробует свалить вину на нас, кто поверит человеку, который утверждает, будто убил леди Далгат, потому что она демон?

– И который зовет меня Ройсом Мельборном, – добавил Кристофер, кивая. – Ну хорошо, логика мне ясна, но он такой странный. Думаешь, он справится?

– С этой штукой справится и сурок. Бьет в цель с трех сотен ярдов. Он же будет стрелять со ста.

– Где ты взял арбалет?

– Уэллс обнаружил на чердаке замка.

– В замке Далгат есть чердак?

– Так его назвал Уэллс. Он знает замок как свои пять пальцев. Когда-то Далгат был настоящим замком, и на стенах стояли арбалетчики. Уэллс выбрал для нас лучший. Правда, с болтами беда, так что, надеюсь, Шервин не промажет, иначе нам с вами придется долго ковыряться в камнях. Он далеко бьет.

Веревка закончилась. Они установили чучело – тунику слуги, набитую соломой. Обвязали его веревкой под мышками, подвесили к сосновому столбу и пустились в обратный путь.

Вернувшись к фургону, Нокс установил арбалет. Из него можно было стрелять с рук, но он был слишком громоздким. Спереди у оружия имелись ножки, сзади – брусок, который поддерживал ложу. При помощи деревянных клиньев стрелок мог заранее выставить вертикальный угол, прицелиться и произвести выстрел. Если мишень не будет двигаться – а леди Далгат полагалось сидеть, – Шервину останется лишь спустить рычаг. На верхней части арбалета располагалась заводная рукоятка, она натягивала тетиву. Поскольку плечи были стальными и в размахе достигали пяти футов, вряд ли кому-то удалось бы натянуть тетиву голыми руками, упершись ногой в стремя.

Посмотрев на мишень, Кристофер встревожился. Чучело размером почти с человека отсюда казалось маленьким, как винный бокал.

После быстрой демонстрации и нескольких холостых выстрелов, во время которых Шервин не произнес ни слова, Нокс зарядил арбалет болтом. Эту штуку никак нельзя было назвать стрелой. Болт с массивным железным наконечником был толще большого пальца. Шервин присел на корточки, затем улегся на живот, глядя вдоль ложи. Поднял нижний конец арбалета и переместил его.

– Нет! – крикнул Нокс, перекрывая ветер. – Я уже прицелился.

– Прицелился неверно. – Шервин поднял руку к небу. – Ветер.

Нокс явно рассердился, но помедлил, обдумывая услышанное.

– Если промажешь, сам побежишь за болтом.

Шервин не промазал. Болт понесся с умопомрачительной скоростью; Кристоферу показалось, будто великолепное облако соломы взмыло в воздух одновременно со щелчком тетивы. Громкий треск заглушил ветер. Через мгновение Кристофер уже не видел ничего – ни чучела, ни даже столба, на котором оно висело.

Лорд с шерифом побежали к мишени. Сосновый столб раскололся надвое и рухнул. Чучело перестало существовать. В нескольких футах они обнаружили тунику, порванную спереди и сзади. Все было засыпано соломой.

– Что скажете? – спросил Нокс.

– Хороший выбор, – кивнул Кристофер.

* * *

Они оставили Шервина в деревне. Ему требовалось выполнить обряды – бряды, как он их назвал, – а они займут всю ночь. Нокс был недоволен, что придется снова ехать за ним утром, однако Кристофер принял сторону Клинка Ревности, который, как он наконец понял, на самом деле был Клинком Древности. Кристофера ждал свой собственный обряд, и он полагал, что его будет проще выполнить в отсутствие Шервина Джереми.

Кристофер мечтал о будущем, но обычно не позволял себе желать слишком многого, чтобы не сглазить. Он уже сталкивался с подобным: запланируй ранний выезд – и следующим утром непременно начнется дождь. Новрон не любил предсказаний. Стоило кому-то составить план, как мир менялся, очевидно, из вредности.

Кроме того, Кристофер верил, что не следует проводить много времени наедине с собственными мыслями. Слишком долго думать – ошибка. Замыслы – противоположность действию. Тот, кто сидит и размышляет, продолжает сидеть, пока другие добиваются успеха. Кристофер считал себя человеком действия, однако чем ближе был решающий день, тем труднее становилось не думать наперед. Взять хотя бы деревню Ржаная. Он понял, что испытывает ненависть к груде веток на песке. Став графом, он уничтожит ее одним из первых приказов. Однако не самым первым и даже не вторым. Кристофер, веривший, что продуманные заранее планы обязательно смешает Новрон, все-таки обзавелся небольшим списком.

Прежде всего он избавится от Нокса с Уэллсом. Слишком умны и амбициозны. С Пейном придется смириться, поскольку у графа нет власти над церковниками, а провоцировать епископа Парнелла он не решится. Затем перестроит замок Далгат, который почти превратился в руины. Придется поднять налоги. Насколько он понимал, их считай что не было, и фермеры вполне могли позволить себе платить больше. Приведя в порядок – и попутно восстановив – свое жилище, он обратит мысли к материку.

Далгат был самой маленькой провинцией Маранона, и по этой причине на него почти не обращали внимания. Кристофер собирался изменить это. Зачем нужны четыре провинции? Суонвик и Крюгер были огромными землевладениями, по сравнению с которыми Манзар и Далгат казались незначительными. Если Далгат поглотит Манзар, получится три одинаковых области. Власть над тюрьмой, в которой может бесследно сгинуть любой клеветник, являлась дополнительным преимуществом, но в действительности Кристофера привлекали налоговые доходы от соляной шахты.

Чтобы одолеть Манзар, потребуется армия. Сейчас у Далгата не было даже полноценной стражи, чтобы охранять главные ворота. Это он тоже изменит. Помимо налогов, каждая семья будет отдавать одного сына в его армию. Плодородная земля Далгата позволит ему с легкостью покорить скалистые высокогорья Манзара, где нет настоящих городов. Тогда он станет не просто графом – на две ступени выше отца по иерархической лестнице, – но и важным игроком в делах Маранона. Королю придется к нему прислушиваться.

Сидя в фургоне, который катился и подпрыгивал по извилистой прибрежной дороге, взбираясь все выше к плато равнины Далгат, Кристофер изучил свое новое королевство и молча кивнул.

Для начала неплохо, подумал он.

Когда они достигли перевала, Нокс дал лошадям отдых, и люди вылезли из фургона, чтобы размять ноги. Это были юго-западные далгатские пустоши – покрытый лишайником камень, побитая ветрами трава и великолепный вид. С такой высоты они видели Цель Манна, остров Нил и бухту Манзант.

– Потрясающе, не правда ли? – произнес Кристофер с гордостью.

А как же иначе? Ведь это принадлежит мне. Собственные дети всегда кажутся матери прекрасными.

Он присоединился к Риссе Лин и, шагая рядом с ней, взял ее за руку. Она замерла, остановилась и посмотрела на него так, словно он вытащил нож.

– Успокойся. – Кристофер улыбнулся, медленно поднял ее руку и поцеловал. – Я лишь хотел поблагодарить тебя.

Страх в ее глазах уступил место смятению.

– Ты очень хорошо справилась, – искренне добавил он.

Шервин Джереми напугал его, и он ожидал, что Рисса Лин превратится в хнычущий комок.

– Ты была очень смелой… даже отважной.

На ее губах мелькнула улыбка.

– Это я должна благодарить вас, ваша светлость. Я так боялась этой твари. Быть единственной, кто о ней знает… Это было трудно.

– Зови меня Кристофер.

Ее глаза широко раскрылись.

– О нет, сэр… я не могу!

Ладно, может, это чересчур.

Рисса Лин не вчера родилась; она много лет была служанкой. Кристофер мог с тем же успехом попросить ее взлететь. Выпустив ладонь горничной, он вскинул руки:

– Нет проблем. Я просто хотел выразить свою признательность за все, что ты сделала.

– Все это сделали вы, сэр. – Рисса Лин покачала головой, и на ее лице отразилось отчаяние. – Только вы поверили мне. Только вы… а ведь я не думала, что вы поверите. По правде сказать, я вас боялась.

– Мне жаль это слышать. – Кристофер зашагал дальше, и ей пришлось последовать за ним. – Но меня так встревожила эта картина.

– О, я вас понимаю. Солома и сахар, еще бы мне не понять. Эта картина меня тоже перепугала. Какая жуткая тварь скрывается за прекрасным личиком! Так что нет, сэр, вы ни в чем не виноваты.

– Спасибо, Рисса Лин. – Кристофер вновь взял ее за руку. На сей раз она не замерла и не отпрянула, а покраснела. – А кто тебе не поверил?

– Джулия, старшая горничная. Я пошла к ней сразу, как только госпожа поправилась. Я была ужасно напугана, в истерике, и говорила глупости. Она сказала, что все это мои фантазии. Зрелище искалеченной, окровавленной леди Далгат заставило меня вспомнить бабушкины сказки про призраков, упырей и демонов. И я ей поверила. Но годы шли, и в конце концов я поняла, что не ошиблась. Ведь леди Далгат изменилась. Люди говорили, будто она стала серьезнее, потому что едва не умерла, но я знала правду. Ниса Далгат умерла, и нечто иное вселилось в ее тело и захватило над ним власть. – Она стиснула его руку. – Я избегаю смотреть ей в лицо, но случайно встречаясь с ней взглядом, я вижу, что оно глядит на меня в ответ. Иногда я чуть не падаю в обморок от ужаса, честное слово.

– Кому еще ты сказала?

– Только мистеру Шервуду. Увидев его картину, я подумала, что он поймет. Он был таким хорошим человеком, и я боялась, что она сделает с ним что-нибудь ужасное. И, конечно, она сделала. Мне стыдно за то, что я обругала его перед тем, как он пошел к ней – и пропал. Но мистер Шервуд мне тоже не поверил. Никто не поверил.

– Я поверил тебе, – произнес Кристофер, глядя ей в лицо и сочувственно улыбаясь.

Рисса Лин улыбнулась в ответ, уже не сопротивляясь. Ее губы задрожали, по щекам побежали дорожки от слез, кривые от ветра.

– О, сэр! – проскулила она. – Вы не представляете, как сильно я желала услышать эти слова, понять, что не лишилась рассудка!

Он обнял плачущую женщину и притянул к груди. У фургона Нокс проверял передние копыта правой лошади. Шериф покосился на Кристофера и вернулся к своему занятию.

Когда всхлипывания Риссы Лин прекратились, Кристофер сказал:

– Посмотри сюда, Рисса Лин.

Она отстранилась, вытерла глаза, повернулась и увидела обрыв и море внизу.

– Красиво, правда? – продолжил он. – По сравнению с этим все остальное кажется мелким и незначительным, потому что здесь можно увидеть вечность. Ты видишь ее, Рисса Лин?

– Да, думаю, я…

Кристофер с силой толкнул ее. Рисса Лин была легкой и не слишком уверенно держалась на ногах. Она упала прямо за край. Все закончилось очень быстро. Она просто исчезла, хотя ее крики задержались на несколько секунд, теряя пронзительность и громкость. Вот Рисса Лин есть – а вот ее уже нет, словно никогда и не было. И все это благодаря одному толчку. Если бы все проблемы решались так просто…

Кристофер осторожно подобрался к обрыву и заглянул за край. Увидел ее тело. Она упала не на камни, а в мелкий прибой. Волна швырнула труп на скалу и оттащила обратно. Еще раз, и еще, и еще. Потом все следы Риссы Лин исчезли, как и следы Шервуда.

Я так люблю море.

Кристофер подозревал, что Рисса Лин была влюблена в Шервуда Стоу.

Теперь они хотя бы будут вместе. Правда, он – чуть дальше по берегу.

Кристофер представил, как призраки Шервуда и Риссы Лин будут вечно бродить по этим скалистым берегам – и никогда не встретятся.

– Печально, не так ли? – спросил он ветер и зашагал обратно к фургону.

– С лошадьми все в порядке?

– Показалось, она бережет левую ногу, но на вид все нормально, – ответил Нокс.

Шериф залез в фургон, и Кристофер присоединился к нему. Убрав тормоз и тряхнув поводьями, они поехали дальше.