Глава шестнадцатая

Дорога на юг

Мир вновь покачнулся, и последовал громкий, болезненный удар. Адриан открыл глаза. Его щека, прижатая к грубому вибрирующему дереву, пульсировала вместе с головой. Солнечный свет, яркий и резкий, проникал в зарешеченное окошко и жег глаза. Запястья болели и были связаны – нет, скованы – за его спиной. Он попробовал сглотнуть. Да, язык, горло и рот пересохли, но главной проблемой оказался широкий железный ошейник. Металлическая цепь, соединявшая ошейник с наручниками, впивалась в спину.

Он лежал в закрытом фургоне. Три зарешеченных окошка – два маленьких по бокам и одно большое в задней двери – позволяли понять, что они едут по широкой дороге через плоскую, открытую местность. Еще один рывок – и боль вспыхнула в правом боку. Вывернутые руки не способствовали приятным ощущениям. После очередного болезненного удара, заставившего Адриана стиснуть зубы, он сел – непростая задача, с учетом его состояния.

Судя по проникавшим сквозь решетку лучам, солнце либо садилось, либо только взошло. Адриан находился не один. Напротив него сидел Ройс, подняв колени и опустив голову, тоже скованный.

– Я думал, ты не очнешься, – сказал Ройс.

– Сколько я так пролежал?

Напарник пожал плечами:

– Наверное, дня полтора.

У Адриана отвисла челюсть.

– Ты серьезно? Не может быть. В прошлый раз я отключился всего на несколько часов. И в этот раз выпил меньше.

Ройс снова пожал плечами. Адриан провел пересохшим языком по зубам:

– Это объясняет привкус во рту. Больше никогда ничего не буду пить.

Снаружи ехали трое мужчин – по одному с каждой стороны и еще один сзади. На них была такая же черная форма, как на тех, что вломились в комнату в «Колдуэллском доме». Солнце находилось с левой стороны; если был вечер, значит, они ехали на юг; если утро – на север.

– Что случилось? – спросил Адриан.

– Они подсыпали наркотик в чашки на полке перед нашим приходом.

– Это я сам понял. Я имею в виду, потом.

– Ты отключился, и к нам пожаловали непрошеные гости. Они вели себя грубо. Поверить не могу, что ты выпил.

– Я не ожидал, что в Далгате будет полно алхимиков.

– Достаточно одной.

– Одной?

– Шпат, – горько сказал Ройс.

– Думаешь, к этому причастна Скарлетт?

– То же место. Тот же наркотик. Удачное отсутствие свидетелей. Не нужно быть гением, чтобы догадаться. – Ройс кивнул. – Она работает на Фокса и Пейна.

– Ты серьезно?

Ройс вскинул голову и закатил глаза:

– Дай угадаю. Ты в нее влюбился.

– Нет! – громко возразил Адриан, и боль в голове усилилась. Фургон и неровная дорога сами по себе обеспечивали достаточно страданий. – Она мне нравится, вот и все. Кажется милой и доброй и защищает своих друзей. – Он посмотрел на ехавшего сзади мужчину. – Ты так считаешь? То есть… не могу поверить, что я сильно ошибся в человеке.

– Ты вообще не славишься умением судить о людях, но не огорчайся. Эта женщина – профессионал. Большинство девиц из «Алмаза» – специалисты по манипулированию и соблазнению. Это их лучшее оружие.

Адриан расстроился. Не потому, что увлекся Скарлетт, а просто ему было неприятно думать, будто она способна на такое. Скарлетт действительно ему понравилась. Хуже того, он ей поверил. Проглотил ее историю о бегстве из Колноры и лучшей жизни в лощине. В такие вещи поверить нетрудно. Он хотел, чтобы это было правдой, по-прежнему хотел.

– Есть мысли, где мы находимся?

– На Старой соляной дороге.

– Старой? – Адриан приподнял подбородок. Бок снова пронзила боль, и он стиснул зубы. Увидел горы, невысокую зеленую гряду, отделявшую Далгат от Большого Маранона. – Мы уже не в Далгате. Это та самая дорога, у которой ты помедлил на пути туда. Та, что вела на юг.

Значит, сейчас вторая половина дня, ближе к вечеру.

Адриан вновь посмотрел на ехавшего за фургоном человека. Тот снял шлем и откинул назад кольчужный койф.

– Куда мы едем?

– В Манзант.

Название было смутно знакомым. В неприятном смысле.

– Соляная шахта на скалистом выступе Маранона, – уточнил Ройс. – А также тюрьма… в некотором роде. Тебе там не понравится.

Соляная шахта-тюрьма?

– Ты можешь открыть ее? – Адриан звякнул цепью, соединявшей его запястья.

– Нет.

Ройс опустил голову, словно та была очень тяжелой. Его капюшон висел сзади, как и плащ, мятый и рваный, но волосы скрывали лицо.

– Серьезно? – спросил Адриан.

Ройс с усилием поднял голову и хмуро посмотрел на него:

– У меня скованы руки, как и у тебя. Я не могу дотянуться до инструментов.

– Может, я сумею.

Адриан перевалился на колени, звякнув цепями о дерево, и охнул, когда в боку снова вспыхнула резкая боль.

– Не поможет, – сообщил Ройс, вновь опуская голову.

– Почему?

– У меня сломана правая рука. И средний палец на левой. Кроме того, сомневаюсь, что они пропустили инструменты, когда обыскивали нас.

– О. – Адриан вздохнул и откинулся назад. Медленно, готовясь к новой вспышке боли.

– А что у тебя? – спросил Ройс.

– Трещина в ребре, полагаю.

– И все?

Адриан кивнул:

– Похоже на то.

Ройс поднял голову и внимательно изучил лицо Адриана:

– Ты выглядишь ужасно.

– Правда? – Тот подвигал челюстью и пошевелил щеками в поисках синяков. – Лицо даже не болит.

Ройс покачал головой:

– Я имею в виду, в целом. Прежде мне не доводилось просто сидеть и разглядывать тебя.

Адриан нахмурился. Вернулся в сидячее положение и уперся головой в стену.

– Почему твое чувство юмора просыпается всякий раз, когда нам грозит смерть?

Ройс пожал плечами:

– Надо полагать, потому, что в такие моменты жизнь кажется наиболее абсурдной.

– Мы ведь скоро умрем, верно? Я не хочу питать ложных надежд.

– Если повезет, – ответил Ройс, на сей раз серьезно. – Манзант – место, где люди просто исчезают. Длинная, узкая, глубокая шахта. Гномы построили ее много веков назад, кошмарную тюрьму, каких еще не было. Заключенные добывают соль в темноте и обменивают на пищу и свежую воду. Ни инструментов, ни защиты – ты либо приносишь соль, либо умираешь во время работы. Со временем это высаливает из человека саму душу. По крайней мере, так я слышал.

– Что ж, тебе повезло. Из камня вина не выдавишь.

Адриан дернул кандалы. Теперь он вспомнил название Манзант. О нем говорила Скарлетт. Ей удалось выскользнуть из цепей, но, возможно, это была ложь, как и все прочее.

– Если нас везут в тюрьму, то в чем мы виноваты? Мы не сделали ничего дурного.

– Чтобы попасть в Манзант, необязательно совершать что-то дурное. Как я уже говорил, это не только тюрьма, но и шахта. Амброузу Муру, надзирателю, плевать, откуда привозят рабочих. Его устраивают преступники, однако за рабов он тоже готов платить приличные деньги.

– Но мы не рабы!

– Теперь рабы.

Адриан оглядел фургон и не увидел ничего, кроме гнилой соломы и лишних цепей, покрытых ржавчиной. Они вносили свою лепту в громкое звяканье на каждом ухабе.

– У тебя остался Альверстоун?

Ройс покачал головой.

– Рабовладельцы Манзанта превосходно справляются со своей работой. Они еще не закончили. Когда приедем в тюрьму, нас разденут догола. И обреют.

– Хватит болтать. Испортишь все сюрпризы.

Колесо подскочило на очередном крупном бугре, и оба пленника застонали. Фургон остановился.

– Что дальше? Мы на месте?

Ройс выглянул в боковое окошко, склонив голову и прислушиваясь.

– Вода. – Он помолчал. – Наверное, ручей Меркатор. Они поят лошадей. Мы дальше к югу, чем я думал.

Адриан услышал смех. Два человека разговаривали, но голоса были слишком далекими и приглушенными, чтобы разобрать слова.

– Сколько до Манзанта? – спросил он.

– От Меркатора до тюрьмы менее десяти миль, но по извилистой горной дороге в фургоне… – Ройс посмотрел на небо. – Полагаю, прибудем завтра.

– То есть у нас есть целая ночь, чтобы придумать, как сбежать.

Ройс с жалостью усмехнулся:

– Мне нравится твой образ мыслей: ты считаешь, что рано или поздно все образуется. Как там выразилась Шпат? Это так… мило.

Нахмурившись, Адриан попытался ощупать замок на запястьях, но его пальцы онемели от наручников.

– Аркадиус не ошибся насчет тебя, – произнес Ройс. – Такое впечатление, будто ты не различаешь цветов. Только в твоем случае это не цвета, а реальность. Твоя проблема в том, что ты ждешь от людей слишком многого.

– Из нас двоих слеп не я, – возразил Адриан. – Поверь, я наблюдал, как низко может пасть человек. Но я также видел героические, даже нелепые проявления доброты. И ты тоже видел, однако предпочитаешь их игнорировать. Вот это и есть слепота, друг мой.

Ройс медленно покачал головой и зашипел – это был снисходительный смешок, фирменный знак Ройса Мельборна.

– Вода течет вниз, – сказал он. – Кошки едят мышей. Летом бывают заморозки, а зимой – оттепели, но это исключение, а не правило. На самом деле, исключение столь редкое, что не стоит даже о нем говорить. Ты не понимаешь – или предпочитаешь игнорировать – одну простую вещь: людей интересуют только они сами. Они не станут рисковать деньгами, а тем более жизнью ради кого-то другого. Человек сунет голову в петлю ради другого лишь в том случае, если чужая жизнь важна для его собственного благополучия, и даже тогда… – Ройс усмехнулся. – Большинством людей движет страх. Отважные поступки в основном являются следствием глупости либо импульсивного порыва. Имей будущий герой возможность поразмыслить, осознать и обдумать потенциальные опасности, он бы тут же струсил.

– Но я не струсил, – заявил Адриан. – И поэтому ты жив.

Ройс улыбнулся, словно ждал этих слов:

– Ты прав. И знаешь что? Это тревожило меня на протяжении трех лет, но в конце концов я раскрыл эту загадку.

Что-то с силой ударилось о стенку фургону.

– Вы двое еще живы? – раздался хриплый голос. В окне над головой Ройса возникло ухмыляющееся лицо.

– Полный порядок. Сидят себе, словно выдался удачный денек. Отдыхайте, парни. Скоро мы тронемся в путь, и уже завтра вы будете дома. Наслаждайтесь солнышком. Больше вы его не увидите.

Человек расхохотался и ушел, продолжая посмеиваться.

– Симпатичный мужик, – заметил Ройс. – Наверняка он нам поможет.

– Очень смешно. Так до чего ты додумался? – спросил Адриан.

– Я понял, что единственной причиной, по которой ты вернулся, вместо того чтобы спуститься с башни и сбежать, было твое желание умереть.

Глаза Адриана расширились.

– И, надо полагать, оно никуда не делось. Вернувшись из Калиса, лишившись иллюзий и цели, ты осознал, что в жизни нет смысла. Ты не можешь жить в мире, где люди существуют за счет других. Скорее умрешь, сражаясь, чем смиришься с истиной, которая заключается в следующем: жизнь – пытка, а люди – злобные животные, готовые идти по головам, лишь бы вскарабкаться наверх.

– Ладно, – кивнул Адриан. – Похоже, меня ты разоблачил, но как насчет…

– Гвен? Видимо, это та самая оттепель посреди зимы. Я не знаю.

– Нет, не Гвен. Я хотел спросить, как насчет тебя?

– Меня?

– Когда мы впервые попали в Медфорд, ты рисковал ради меня жизнью. Более того, ты умолял на улице ради меня. Почему?

– Ну хорошо. – Ройс кивнул. – Можешь добавить в список еще одно условие. Поступки, противоречащие собственным интересам человека, являются следствием глупости, импульсивного порыва либо бреда.

Адриан рассмеялся:

– Отличную крепость ты выстроил, хотя, боюсь, не слишком уютную!

– А облако, на котором живешь ты, развеется в Манзанте. Люди не помогают другим, если не рассчитывают извлечь из этого выгоду, а поскольку мы никому не нужны, никто нам не поможет.

Сквозь вертикальные прутья решетки заднего окна Адриан заметил на дороге повозку. Она ехала в их сторону.

* * *

Адриан не верил своим глазам. Он посмотрел на Ройса: тот уставился в окно с отвисшей челюстью, недоуменно нахмурив брови.

– Что она здесь делает?

Скарлетт Додж правила открытой телегой, в которую были впряжены две разномастные лошади. Скарлетт сменила лоскутное платье на свободную рубашку и мужские штаны и убрала огненную шевелюру под широкополую соломенную шляпу. Адриан надеялся, что она не пытается выдать себя за мужчину: несмотря на мужской наряд, Скарлетт по-прежнему выглядела женщиной. Подъехав, она остановила телегу слева от дороги, рядом с фургоном. В телеге стояли шесть бочонков: четыре с надписью «ПИВО» и два – «ЭЛЬ».

– Привет-привет! – крикнул один из мужчин в черной форме.

– Привет, – откликнулась Скарлетт тихо, робко и настороженно.

Адриан и Ройс сместились к левому окну.

– Как тебя зовут? – спросил кто-то, скрытый краем окна.

– Я только хочу напоить лошадей. И сразу поеду…

– Я спрашивал не про лошадей. Я спросил твое имя, крошка. Как тебя зовут?

– Рубин.

Скарлетт стояла сбоку, и Адриан не мог видеть ее лица. Только телегу, бочонки и крупы лошадей.

– Она достаточно умна, чтобы не называть свое настоящее имя, – заметил Ройс.

– Она хочет нам помочь, – произнес Адриан.

– В одиночку? Против шести работорговцев Манзанта?

Адриан выглянул в заднее окно, высматривая людей. Дорога, прямая и ровная, была пуста. Ройс покачал головой:

– Это из-за нее мы здесь оказались.

– Почему ты одета как мальчик, Рубин? – спросил один из работорговцев.

– Это вещи брата. В них проще работать.

– Куда ты везешь столько пива и эля?

Работорговец подошел к телеге и толкнул сначала один бочонок, затем другой.

– Полные.

– Они… старые. Испортились. Стали мерзкие на вкус. Я везу их в Манзант, чтобы продать. Стражники рады любому пойлу.

Адриан прислонился к стенке фургона. Она лжет – но почему? Фокс мог прислать ее убедиться, что они надежно заперты.

Тебе известно значение слова «тщательно»?

Адриан понимал, что это возможно, даже вероятно, но сердце отказывалось верить.

Она хочет помочь, решил он. Наверное, пыталась привести других, но они отказались. Она упрямая и вздорная, а потому поехала за нами в одиночку.

– Тебе повезло, малышка. Мы из Манзанта. Можешь отдать их нам.

– Я не собиралась их отдавать. Я продаю, могу продать и вам. Все шесть бочонков обойдутся вам… в пять желтых тенентов или двенадцать с профилем короля Винсента.

– А я-то думал, это подарок.

– Значит, ты ошибся.

Двое мужчин сняли бочонок с телеги и унесли.

– Не трогайте!

– Мы только попробуем, дорогуша.

– Прекратите!

– Похоже, парни, у нас сегодня праздник.

– Клянусь Маром! У нас есть пиво, эль и красотка для развлечений.

– А ты не хотел ехать!

– Да. Я бы сам себя поколотил от досады.

– Прямо здесь и заночуем, верно? Нет смысла тащиться дальше. Я прав?

– Конечно. Эй, Оуэн, разведи-ка костер!

– Пока вы будете пить и развлекаться? Иди в задницу.

– Я сказала, прекратите! – Голос Скарлетт стал пронзительным. Она была напугана.

Лошадям это не понравилась. Они принялись переступать с ноги на ногу, звеня упряжью и раскачивая телегу. Адриан рванул цепи, и те впились в его израненную плоть. Он прижался лицом к решетке, но телега загораживала обзор.

– Почему бы тебе не присесть? – рявкнул кто-то.

Обе упряжки лошадей дернулись: их что-то напугало. Фургон, в котором находились Ройс и Адриан, накренился, и Адриан врезался лицом в решетку. В то же мгновение Скарлетт ахнула.

Адриан снова рванул кандалы, и по его запястьям потекла кровь.

– С ним полный порядок.

– По мне, нормальный вкус.

– Даже немного холодненькое.

– Думаю, она нам врет.

– И не только про пиво, готов спорить. Делает вид, будто дурнушка, но под одеждой очень даже ничего.

– Нет! – крикнула Скарлетт.

Чьи-то ноги зашлепали по грязи, и через мгновение Адриан увидел ее. Скарлетт смотрела в окошко широко распахнутыми от страха глазами.

– Помогите! – крикнула она.

Один из мужчин схватил ее за руку. Скарлетт отпрянула и врезалась в стенку фургона. Другой мужчина обхватил ее за талию и поднял. Шляпа слетела, высвободив длинные рыжие волосы. Работорговцы довольно загомонили.

– Я же говорил, что тут прячется нечто особенное!

Адриан кинулся на деревянную стенку. Толстые, крепкие доски даже не дрогнули. Удар лишь потревожил его ребра, и он задохнулся от боли.

– Тихо! – крикнул работорговец, колотя в стенку фургона.

– Завидуют нашей удаче, – сказал другой.

Размахивающую руками и ногами Скарлетт куда-то унесли. Адриан вновь прижался лицом к краю окошка, пытаясь разглядеть, что происходит. Он видел лишь лошадей Скарлетт, которые били копытами и вскидывали голову, изучая что-то скрытое от него. Рядом с фургоном валялась в колее шляпа Скарлетт, несколько длинных рыжих волос запутались в соломе.

К своему изумлению, Адриан обнаружил, что существует язык криков. Прежде Скарлетт кричала испуганно, теперь – панически. Страх перед тем, что может случиться, превратился в ужас перед реальностью. Скарлетт надрывалась, пока что-то не приглушило ее вопли. Несколько секунд царила тишина, потом крики возобновились. Еще через минуту они сменились всхлипываниями.

Адриан ничего не мог с собой поделать. Он забился, пытаясь вырваться из цепей, из железных кандалов, которые делали его беспомощным, – но тщетно.

– Держи ее!

– Хватай лодыжки! Хватай чертовы лодыжки!

Адриан потянул цепь, чувствуя, как наручники впиваются глубже, но не поддаются.

– Спокойно, – прошептал Ройс.

– Я должен что-то сделать! Я не могу просто сидеть и слушать!

– Ты ничего не можешь сделать. Успокойся.

– Я не могу успокоиться! Она тут ни при чем, Ройс! Она хотела помочь, а теперь… – Он прижался лицом к окошку, но так ничего и не увидел.

– Ты ничего не можешь сделать, – повторил Ройс равнодушным, самодовольным, безразличным тоном.

В такие моменты Адриан ненавидел напарника, ненавидел его жестокое бессердечие. Эта сторона Ройса была лишена сострадания и сочувствия. Он мог спокойно сидеть, пока снаружи…

Скарлетт снова вскрикнула, на сей раз громче. Работорговцы засмеялись. Адриан вновь прижался лицом к решетке. Холодный металл вдавился ему в щеку.

– Оставьте ее в покое, сукины дети! – заорал он.

Опять смех.

Ройс ничего не делал. Сидел на полу фургона, спиной к стенке. Не дергался, не пытался вырваться из кандалов – просто сидел, изучая собственные сапоги. Он хотя бы не улыбался. Уже кое-что.

Скарлетт взвыла и снова расплакалась. Затем последовало пыхтение, звуки рвоты и плевков. И постепенно все затихло. Лошади по-прежнему звенели упряжью и топали копытами, но Адриан больше не слышал Скарлетт.

В его голове возникла мысль: Они ее убили?

Поначалу он не хотел в нее верить, но тишина продолжалась, и с ней росла его уверенность. Они убили ее и теперь сидели вокруг тела, напиваясь и приходя в себя.

Адриан прижался к окошку, напрягая слух. Ветер шелестел в траве, тихо, словно легкий дождь. Сверчок пропел одинокую ноту. Где-то чирикнула ласточка. Почему так тихо? Шаги. Адриан услышал, как ноги зашаркали по грязи. Шаги затихли, потом стали громче, приблизившись к той стороне фургона, где сидел Ройс. Ощущая тошноту, ярость и опустошенность, Адриан повернулся к задней дверце, надеясь, что кому-то хватит глупости открыть ее. Со скованными запястьями он мало что мог сделать, но не сомневался, что убьет хотя бы одного.

Адриан умел убивать – в этом заключалось его мастерство, его единственный истинный талант. Когда-то, давным-давно, он даже гордился им. С тех пор Адриан перерос свою гордость и больше не пьянел от крови, а в двадцать два года с запозданием осознал простую истину: убийством нельзя гордиться. Но все же случались моменты вроде этого, когда он понимал, что даже от самых жутких талантов бывает польза.

Он с изумлением услышал, как поворачивается в замке ключ. Они ее открывают! Адриан посмотрел на Ройса. Тот припал к полу. Это проворное, по-кошачьи ловкое движение выражало согласие с невысказанным планом.

Если у человека, который открывает дверь, есть ключ от наших цепей…

Дверь распахнулась. Ройс и Адриан дернулись и замерли при виде рыжих волос.

– Подождите, сейчас я отыщу нужный, – сказала Скарлетт Додж, поднимая большое металлическое кольцо, на котором висел десяток ключей. Ее рубашка была запачкана грязью, на одном колене красовалось травяное пятно, но в остальном она выглядела целой и невредимой.

– Повернись, – велела она Адриану.

– Ты… с тобой все в порядке?

– Да, – ответила Скарлетт, усмехнувшись, словно хотела добавить: «А что со мной может случиться?» – Повернись.

Он подчинился, озадаченно покосившись на Ройса. Тот не выглядел удивленным, но его лицо выражало подозрение. Адриан почувствовал, как дернулся браслет на запястье.

– Что ты натворил? Твоя кожа вся исцарапана.

Скарлетт ослабила один наручник, потом раскрыла оба, и его руки освободились. Плечам мгновенно стало легче. Кончики пальцев начало покалывать от притока крови. Боль в боку осталась, но немного утихла.

– Не двигайся, – произнесла Скарлетт, принимаясь за его ошейник.

– С тобой точно все в порядке? – спросил Адриан.

– Со мной? Разумеется.

Тяжелый металлический ошейник с глухим лязгом упал на пол. Адриан потер ободранную шею и несколько раз сглотнул, наслаждаясь этим незамысловатым действием. Скарлетт встала перед Ройсом, держа в руке ключ:

– Если я освобожу тебя, ты будешь вести себя хорошо?

Ройс не ответил. Он смотрел на нее с непонятным выражением: гневом, подозрением и чем-то еще. Разочарованно вздохнув, Скарлетт занялась оковами Ройса. Тем временем Адриан выбрался наружу. Прохладный ветерок охладил пот на его коже. Он осторожно пробрался между фургоном и телегой и направился к ручью, который оказался жалкой струйкой, пересекавшей дорогу. Высокие берега свидетельствовали о весенних разливах, но сейчас ручей Меркатор не производил впечатления. Моста не было; дорога тянулась по усеянному камнями мелководью. Лошади, тащившие тюремный фургон, пили бегущую воду. Лошади Скарлетт не могли присоединиться к ним из-за удерживавшего телегу ручного тормоза. Животные были покрыты потом, шерсть под кожаной упряжью потемнела и слиплась. Скарлетт гнала их без пощады – и теперь им нельзя было позволять пить, пока они не остынут.

Перед телегой стоял на дороге бочонок с надписью «ПИВО». Он ничем не отличался от миниатюрной дождевой бочки, его крышка была разломана пополам. Грязь возле дна была темной и влажной. В нескольких дюймах от бочонка валялась оловянная кружка. Рядом с ней лежал работорговец. И не один. Адриан насчитал всех шестерых. Они лежали на дороге или в траве, а один оказался наполовину в воде, и течение колыхало пальцы его левой руки.

Ройс выбрался из фургона и протиснулся мимо Адриана. Подошел к ближайшему стражнику. Рваный плащ вора развевался, словно крылья стервятника.

– Тебе необязательно…

Не успела Скарлетт закончить фразу, как Ройс вытащил кинжал из-за пояса стражника и вонзил ему в горло. Затем шагнул к следующему.

– Ему необязательно это делать, – сказала Скарлетт, приближаясь к Адриану.

– Даже не пытайся остановить его. Он все равно их прикончит.

– Не в этом дело, – возразила она. – Они не спят.

Ройс помедлил, взглянув сначала на нее, затем на человека, над которым склонился. Приложил ладонь к горлу работорговца. С мрачным одобрением кивнул и выпрямился. Не выпуская из рук кинжала, направился к Скарлетт, и она сделала три быстрых шага назад.

– Ройс! – крикнул Адриан, но вор его проигнорировал.

Левой рукой он схватил Скарлетт за горло. Поскольку средний палец на ней был сломан, Ройс воспользовался большим, чтобы подцепить подбородок девушки и прижать ее голову к стенке тюремного фургона. Другой рукой, на которой по-прежнему виднелся отпечаток чьего-то сапога, он неуклюже, болезненно стискивал кинжал.

– Зачем ты это сделала?

– Ройс! Отпусти ее!

– Я хочу знать!

– Потому что, в отличие от тебя, ей не наплевать на других. Мы с ней подружились. Она сделала это из-за меня.

– Нет, – возразила Скарлетт, – я сделала это из-за него. – Она кивнула в сторону Ройса.

Тот уставился на нее.

– Объясни, с чего тебе рисковать жизнью ради меня? Объясни быстро!

– Я сделала это, потому что вас опоили моими травами. Кто-то стащил их из моего дома, пока я была с Адрианом, но я знала, что ты в это не поверишь. Знала, что обвинишь во всем меня и что Манзанту тебя не удержать. Я слышала, что случилось в прошлый раз, когда ты выбрался… что случилось с теми, кто помог упрятать тебя туда.

– Ройс! – рявкнул Адриан, направляясь к нему с обнаженным мечом.

Тот отпустил Скарлетт и, поморщившись, осторожно переложил нож в другую руку. Потом отошел от девушки.

Адриан добрался до неприглядного зрелища и сбавил шаг, не обращая внимания на мух.

– Это было глупо. А если бы они не стали пить сразу? А если бы решили отметить свою удачу позднее?

– После целого дня езды по жаре? – произнесла Скарлетт. – Маловероятно.

– Так значит, они не… – Адриан покосился на нее, не глядя ей в лицо. Этот вопрос был личным. – Значит, они не… сама знаешь?

– Нет. – Скарлетт тряхнула головой. Она улыбалась, прищурившись, словно он одновременно изумил и позабавил ее. Потом пожала плечами. – Под конец они немного распустили руки. – Она задрала подол рубашки и хмуро заглянула под нее. – Останется большущий синяк.

– А если бы они выбрали другой бочонок?

– Они все отравлены, – сказал Ройс. – Но если бы кто-то не стал пить? Если бы первый упал замертво прежде, чем остальные добрались до бочонка?

Скарлетт продемонстрировала нож, спрятанный под рубашкой.

– Может, тебе и удалось бы прикончить одного… Это были манзантские работорговцы. С ними пришлось бы повозиться. – Ройс покачал головой. – Слишком рискованно.

– Рада, что ты заметил! – откликнулась Скарлетт. – Кроме того, обрати внимание, что это весь запас пива и эля, что нашелся у Вагнера. Загублен ради вас. И теперь вы можете вернуться туда, откуда приехали. Мечи Адриана – в ящике, на который возница ставит ноги. Вэг говорит, он видел, как их туда клали. Тот симпатичный белый кинжал и ваши денежки вы найдете на трупах. Просто берите лошадей, уезжайте и забудьте про Далгат. Договорились? Просто уезжайте.

Адриан видел, как Ройс вцепился в свою сломанную руку.

– Прости, – сказал Адриан, – но мы остаемся.