Глава восьмая
Клонируют всех
Хочу начать разговор с лингвистического наблюдения. Меня приводит в восхищение способность некоторых научных терминов просачиваться за пределы своего узкого поля применения в общеупотребительную лексику. Удаётся это, конечно, далеко не всем. Скажем, понятия из высшей математики или какой-нибудь кристаллохимии попадают в нашу повседневную речь разве что по воле случая. А вот естественные науки о человеке регулярно поставляют различные части речи в язык обычных граждан. Взять, например, термин «гормон»: пришёл из биологии и настолько удачно вторгся в обыденный лексикон, что даже стал частью шуточного выражения про всеобщую весеннюю влюблённость – «играй, гормон!». Вот и со словами, которые в этой главе будут упоминаться чаще остальных, – «клон», «клонирование» и «клонировать» – случилось нечто похожее. Термином стали пользоваться ботаники ещё в конце XIX века: произошёл он от древнегреческого слова «κλών», обозначавшего веточку или побег растения, а также понятие «отпрыск», и употреблялся в отношении группы растений, полученных из одного «родителя» с помощью вегетативного способа, буквально – от веточки. Учёные давно обратили внимание, что такие «отпрыски» в точности повторяют свойства предка, так что их можно использовать, например, для выведения новых сортов с определёнными качествами. Потом слово проникло в микробиологию: раз уж бактерии размножаются исключительно вегетативным способом, то намеренное выращивание культуры определённой бактерии, например для эксперимента, стали называть «клонированием». Следом термин взяли на вооружение генетики. Именно они установили, что клонированные растения и бактерии абсолютно идентичны генетически. Довольно быстро «клонирование» стало означать производство линии определённых организмов, идентичных одному изначальному. Причём сами-то учёные имели в виду всё больше лабораторных лягушек. Но авторы фантастических произведений быстро сообразили, куда дует ветер, и замахнулись сразу на человека. Впрочем, первое употребление слова «клон» в значении «искусственно дублированный человек» случилось не в художественной литературе, а в научном труде американского социолога и футуролога Элвина Тоффлера «Шок будущего» (в некоторых переводах – «Футурошок»), изданном в 1970 году. В одном из абзацев можно прочесть: «Получившаяся „копия“ человека начинает жизнь с генетическими способностями, идентичными способностям донора, хотя другая культурная среда может изменить не только личностное, но и физическое развитие клона». Между прочим, очень прозорливое и научно корректное умозаключение, не один раз подтвердившееся экспериментально – в отношении животных, конечно же. Из футурологической книги – очень популярной – термин закономерно перебрался в научную фантастику, а оттуда – в массовую культуру. В итоге сегодня мы не только смотрим «Звёздные войны. Атака клонов» и 250-серийный бразильский сериал «Клон», но и употребляем это слово в значении «копия оригинального устройства, неотличимая от него внешне»: сам не один раз произносил в разговоре фразу «китайский клон айфона» про особенно бесстыжие копии знаменитого гаджета Apple.
Понятно, что такой успех клонов был бы невозможен без реальных достижений учёных и биоинженеров (ну и без соответствующих репортажей о них в средствах массовой информации, замечу скромно). Да, сначала тема была настолько узкоспециальная, что дальше научной прессы не уходила. Например, школьников на биологии никто не ставил в известность, что
ещё в начале 1960-х во время серии опытов оксфордский профессор зоологии Джон Бертран Гёрдон успешно клонировал южноафриканскую шпорцевую лягушку по прозвищу Дэмиэн, использовав обычные (специализированные, соматические) клетки взрослой особи.
Да что там говорить, даже об успехе советских учёных из лаборатории знаменитого биофизика Бориса Вепринцева, которые в 1986 году сумели клонировать из клетки эмбриона полноценное млекопитающее – мышь Машку, до сих пор знают далеко не все. И только появление в 1996 году овечки Долли – вероятно, самого известного парнокопытного в современном мире – сделало генную инженерию по-настоящему популярной темой.
Вопреки распространённому мнению, Долли не является самым первым клонированным млекопитающим. Даже если не считать советскую Машку, у самих создателей чудо-овечки, группы учёных из шотландского Рослинского института (Эдинбург), которую возглавили Ян Уилмут и Кит Кэмпбелл, уже были успешные опыты, тоже с овцами. Но идентичные ягнята появлялись в результате дублирования эмбриона. А шотландские генетики хотели вырастить полноценный организм из обычной клетки, которую у животного-донора взяли из произвольного места (в случае с овцой – из вымени).
С точки зрения генетического материала Долли происходит от единственного животного, всего же в её появлении поучаствовало три овцы. Её мать № 1, овца породы дорсет, умерла за несколько месяцев до эксперимента, и её ткани хранились в жидком азоте. Ядро клетки из вымени этого животного было соединено с яйцеклеткой (ооцитом) матери № 2, овцы породы «шотландская черноголовая»; собственный генетический материал из ооцита учёные удалили. Клетку подвергли электрической стимуляции, заставляя делиться, а когда она доросла до уровня эмбриона, подсадили матери № 3, тоже шотландской черноголовой. Метод получил название «перенос ядра» и считается сегодня главным в генной инженерии. Однако он был связан с приличным процентом выбраковки, особенно когда только появился. Чтобы вы представляли,
на старте проекта у создателей Долли было 277 яйцеклеток с изменённым генетическим материалом. До состояния эмбриона сумели добраться лишь 29 – чуть больше одной десятой. И выжить из них сумел только один. Но его как раз оказалось достаточно для всемирной сенсации, по значению сравнимой с расщеплением атома.
Появление Долли скрывали целых семь месяцев, пока патентовался перенос ядра и сопутствующие манипуляции. Зато потом овечка получила всё причитавшееся внимание: ей посвятили пару прямых эфиров на ТВ, специальный репортаж в журнале Time и первые позиции в списках самых обсуждаемых новостей по всему миру. Собственно, Долли всю свою жизнь не переставала быть популярным ньюсмейкером. Сначала благодаря одному факту своего существования, затем из-за того, что оказалась вызывающе нормальной овцой, способной успешно родить шестерых ягнят. Ну и, конечно, каждое новое животное, получившее жизнь в результате клонирования, неизбежно вставало с нею в один ряд.
А этот список расширялся каждый год. В 1997-м появилась мышь, созданная из соматической клетки, и первый телёнок-клон – коров, к слову, клонируют чаще всего (есть заказ от крупного сельскохозяйственного бизнеса, который мечтает создать породу, устойчивую к типичным болезням крупного рогатого скота и при этом с отличными мясо-молочными показателями). В 2000-м – сразу пять поросят (в том же институте, где Долли), причём в качестве своей цели учёные назвали выращивание животных на органы для трансплантации людям. Годом позже – первая кошка, которую, разумеется, назвали CopyCat; по-английски это переводится как «подражатель» и одновременно имеет буквальное обозначение «копия кошки». CopyCat помогла подтвердить, что клон и оригинал, даже имея полностью идентичные гены, могут заметно отличаться в поведении: сама она оказалась робкой и тихой, а кошка, чей генетический материал был использован, отличалась игривым нравом и неукротимым любопытством. В том же 2001-м в США клонировали козу бурской мясной породы, а в Европе – горного муфлона, находящегося под угрозой вымирания. 2003 год у генных инженеров получился очень урожайным: в США удалось клонировать оленя и мула, во Франции – кролика и серую крысу, в Италии – лошадь. В 2005-м в Южной Корее появилась первая клонированная собака. Тогда же в Канаде излюбленный объект генетических манипуляций со стороны учёных – плодовые мушки дрозофилы – наконец-то удостоились клонирования. В 2006-м в штате Айова клонировали хорька, в 2009-м верблюда – как можно догадаться, в Объединённых Арабских Эмиратах, в 2011-м – койота, снова в Корее.
В клонировании очень быстро появилась бизнес-составляющая.
Некоторые люди, как оказалось, готовы платить приличные деньги за то, чтобы создать точную генетическую копию своего престарелого или вовсе почившего домашнего питомца.
Первым коммерческим клоном стала в 2004 году кошка по прозвищу Малышка Ники. Её генетический предок, 19-летняя представительница породы мейн-кун с таким же именем, умерла в 2003-м, но хозяйка Джулия из Техаса сохранила необходимые для клонирования ткани и согласилась заплатить 50 тысяч долларов. Научная часть проекта удалась на 100 %: клонированная Малышка Ники родилась без каких-либо отклонений и, судя по косвенным признакам, здравствует до сих пор. Однако с точки зрения пиара операция прошла не так гладко. Многие общественные организации США осудили и хозяйку и компанию, создавшую клон, напомнив, что в стране ежегодно усыпляются сотни тысяч «ненужных» животных, так что можно было не тратить средства и время на получение искусственного питомца, а взять кошку из приюта. Своя правда в таком отношении, без сомнения, есть, но следует помнить и про научную сторону дела: клонирование всё ещё находится на ранней стадии развития, и каждый новый успех, даже если к нему привёл коммерческий заказ, пополняет копилку знаний и умений генных инженеров.
Весьма вероятно, что под таким углом предпочитает рассматривать свою работу – клонирование собак на заказ – корейский биолог Хван У Сок. Очень примечательная фигура, кстати. Заслуживает отдельного рассказа. Профессор Сеульского государственного университета по специальностям «биотехнология» и «териогенология» (наука о размножении млекопитающих) во второй половине 90-х возглавил собственные корейские попытки клонировать животных и уже в 1999-м объявил об успешном клонировании молочной коровы. Правда, каких-либо научных данных в доказательство своих слов не предоставил. Довольно быстро Хван превратился в местную знаменитость, человека, который не исчезает из телеэфира и обещает какие-то чудеса: клонированную корову, устойчивую к коровьему бешенству, особо вкусных и питательных клонированных свиней, клонированных амурских тигров, которые помогут восстановить популяцию исчезающего зверя.
А в 2004 году Хван ошарашил мир сообщением, что вместе со своей командой при помощи всё того же метода «перенос ядра» и 242 яйцеклеток успешно создал эмбриональную стволовую клетку человека. Ту самую, которая обладает поистине магической способностью трансформироваться в любую другую клетку нашего организма.
Именно со стволовыми клетками связывают надежды на избавление от многих болезней, которые сегодня считаются неизлечимыми, а также на «починку» повреждённых тканей и внутренних органов. До заявления Хвана генетики всего мира были твёрдо уверены: клонировать эмбриональные стволовые клетки человека невозможно! По крайней мере, на данном этапе. А тут пожалуйста – публикация в Science с фотографиями и всеми необходимыми научными выкладками и медийный шум на всю планету. Через год – новая сенсация! Хван и коллеги объявляют, что создали сразу 11 клонированных эмбриональных стволовых клеток, при этом воспользовались всего 185 яйцеклетками, то есть улучшили успешность клонирования в 14 раз. Самое главное – ядра ДНК были взяты из соматических клеток людей разного пола и возраста. Представьте ситуацию, когда для каждого пациента выращиваются лечебные клетки из его собственного генетического материала: никакой реакции отторжения, никаких аллергий, стопроцентная эффективность. Неудивительно, что статья в Science с отчётом об эксперименте произвела эффект взошедшего среди ночи солнца. Журнал Time включил профессора в число самых влиятельных людей 2004 года и сопроводил номинацию фразой «он доказал, что клонирование человека больше не фантастика, а свершившийся факт». В родной Южной Корее Хван У Сок стал полноценным народным героем, получил почётное звание «Гордость страны» и обзавёлся широчайшей базой поклонников, как среди простого населения, так и среди видных политиков и самых богатых бизнесменов. Его назначили руководителем только что созданного государственного «Банка стволовых клеток». Дело явно оставалось только за Нобелевской премией по биологии, а в ожидании заслуженной награды лаборатория Хвана произвела первую клонированную собаку в мире – афганскую борзую Снуппи, чьё имя получилось из слияния английского слова «puppy» («щенок») и аббревиатуры Сеульский государственный университет (SNU).
Но уже через полгода от этого великолепия не осталось и следа. Началось всё с обсуждения, откуда Хван получил яйцеклетки для самого первого клонирования: появилась информация, что их предоставили студентки профессора, причём пошёл слух, что на них надавили. Доктор был вынужден подать в отставку со всех административных должностей, хотя научную работу не бросил. Характерно, что общественное мнение и пресса в Корее при этом были почти единодушно на стороне доктора.
В стране даже начался флэшмоб: корейские женщины объявили о своей готовности сдать яйцеклетки для научных изысканий Хвана, чтобы ему не приходилось их добывать полулегальным путём. Те же, кто осуждал методы учёного, обвинялись в отсутствии патриотизма.
Возможно, скандал удалось бы на этом притушить, но, не дав никому толком передохнуть, наступила его вторая фаза: профессора обвинили в фальсификации его главного открытия. Сразу несколько зарубежных генетиков обратили внимание, что ДНК-профили полученных им эмбриональных клеток до невозможности похожи. Следом один из соавторов революционной работы, профессор биологии Питтсбургского университета (США) Джеральд Шаттен, попросил журнал Science убрать его имя из публикации с формулировкой «от одного из участников эксперимента поступили сведения, что определённые фрагменты отчёта могут быть сфабрикованы». В Корее новость встретили с растерянностью, однако оперативно расспросить «гордость страны» не получилось. Он просто пропал и только через несколько дней был найден в больнице с диагнозом «переутомление».
Ну а дальше – настоящая криминальная драма. К делу подключается специальная комиссия из учёных университета, которая устанавливает: 9 из 11 образцов подделаны, работников лаборатории принуждали фальсифицировать отчёты, а для получения двух не поддельных образцов группа Хвана использовала не 185 яйцеклеток, а более тысячи. Дальше – больше: приходят чиновники из государственных структур, которые выдавали профессору деньги, поднимают все финансовые документы и вскрывают дивную картину. С самого начала своей всекорейской популярности Хван У Сок щедро влезал в гранты и использовал эти деньги для «подарков» нужным людям в бизнес-структурах, парламенте страны и госорганах, обеспечивая себе таким образом широкую поддержку на всех уровнях. Часть средств он отмывал через мелкие банки и клал в свой карман. Общий ущерб от его деятельности превысил 20 миллионов долларов, хотя лично Хвана удалось уличить только в растрате 800 тысяч долларов.
Дальше последовало позорное изгнание из университета с лишением всех регалий и званий, опровержение публикации в Science – редчайший случай! – и суд, который приговорил Хвана к двум годам условно, поскольку не смог доказать главное обвинение – фальсификацию результатов исследования с целью наживы.
Но карьера учёного на этом отнюдь не завершилась, как ни удивительно. Понятно, что сразу после скандала с эмбриональными стволовыми клетками все ринулись перепроверять результаты других исследований его лаборатории, рассчитывая обнаружить ещё больше подлога и обмана. Однако второе по значимости достижение Хвана – клонирование собаки – оказалось подлинным: серия ДНК-тестов показала генетическую идентичность Снуппи и афганской борзой, чьё ухо послужило источником генного материала. Это помогло профессору вернуться к научной работе и генной инженерии. Хван создал компанию SOOAM Biotech и довольно быстро оказался в роли одного из главных специалистов на планете по клонированию животных. В 2011-м именно под его руководством появилось восемь клонированных щенков койота. В 2015-м китайская фирма BoyaLife договорилась с SOOAM Biotech о строительстве в КНР завода по клонированию мясных коров с производительностью до 100 тысяч голов ежегодно – китайский народ хочет есть качественную говядину.
Согласно годовому отчёту за 2016 год, компания доктора Хвана производит порядка 500 клонированных эмбрионов в день, в том числе свиней с генетической предрасположенностью к различным заболеваниям для лабораторий, тестирующих лекарства, коров с особенно вкусным мясом для пищевой промышленности и, конечно, собак.
Эти домашние животные получаются у доктора лучше всего, да и продаются тоже. Кто-то из его клиентов преследует профессиональные интересы. Например, корейские полицейские регулярно размещают заказы у Хвана и клонируют то овчарку с выдающимися розыскными качествами, то лабрадора с легендарным нюхом. По статистике кинологов, 8 из 10 щенков-клонов успешно попадают на службу в органы после обучения, в то время как из десятка обычных удаётся натаскать не больше трёх. Всё это позволяет сильно сокращать расходы на обучение: полицейское начальство с гордостью сообщает о 65 %-ной экономии! Для американских университетов компания выращивает генетически модифицированных биглей: у них рано развивается болезнь Альцгеймера, и учёные из США намерены с их помощью разрабатывать и тестировать лекарства против этого пока неизлечимого заболевания.
Ну а частные клиенты за клонирование своих питомцев платят цену престижной иномарки – 100–150 тысяч долларов. Среди них хватает богатых людей: известно, что услугами SOOAM Biotech не так давно воспользовались неназванный шейх из ОАЭ и член британской королевской семьи. Но есть и те, кто отдаёт чуть ли не последние сбережения. Пенсионеры из Флориды Нина и Эд Отто очень любили своего лабрадора по кличке Ланселот – тот самый случай, когда фраза «он был членом семьи» не кажется преувеличением. Его смерть от болезни стала тяжёлым ударом, и, когда супругам предложили его клонировать – фактически, воскресить из мёртвых! – они не колебались ни минуты и не пожалели никаких денег. В Корею отправился кусочек кожи умершей собаки, а через четыре месяца оттуда вернулся щенок, которого хозяева не смогли отличить от Ланселота в юности. А кое-кому повезло обрести копию своего любимца, не заплатив ни копейки: в Великобритании компания Хвана вместе с местными телевизионщиками затеяла конкурс для собаководов с главным призом – бесплатным клонированием, и победила 29-летняя Ребекка Смит, хозяйка таксы Винни. Девушка призналась, что собака для неё – не просто питомец, а главное средство в борьбе с депрессией и булимией вот уже много лет, так что она была очень рада получить её юного клона. Щенок был назван Мини-Винни, и его сходство с оригиналом, как сообщила довольная хозяйка, проявляется во всём: от очевидного любому небольшого излома на хвосте до привычки рычать на каждого, кто идёт мимо, когда он грызёт косточку.
Не скрою, мне давно интересна деятельность SOOAM. Мой первый репортаж оттуда состоялся ещё в 2011-м. Но я до сих пор помню это странное, немного жутковатое чувство, когда осознаёшь, что окружён самыми настоящими клонами – генетически идентичными существами. Хотя внешне отличий от обычных щенков никаких: так же возятся друг с другом, оглушительно лают, пытаются съесть шнурки оператора, пользуясь тем, что руки у него заняты камерой. В какой-то момент они разбежались по окрестностям, так что мне вместе с работниками лаборатории пришлось за ними гоняться. Благодаря регулярным визитам в Сеул я узнал и о тёмной стороне клонирования – работе, происходящей на бойнях и в ветеринарных операционных, которую сопровождает тревожный запах палёного мяса. Ведь откуда-то нужно брать многочисленные яйцеклетки. С коровами и свиньями по понятным причинам материала достаточно. А вот с собаками всё вышло сложнее: пришлось создать специальный питомник, где стали разводить хорошо изученных, больших и добрых собак традиционной корейской породы. Они – настоящие жертвы науки, служат донорами яйцеклеток и суррогатными матерями, рождая щенков, которые на них ни капельки не похожи – ни размером, ни цветом.
А однажды мне удалось пронаблюдать за процессом создания клона с начала до конца. В один из визитов к доктору Хвану я приехал не с пустыми руками, а с заказом от русского клиента: для съёмок документального фильма мы скооперировались с Таисией Поляниновой, уроженкой Волгограда, которая благодаря профессии – программированию – перебралась в Дублин вместе с мужем-прибалтом. Детей у супругов не было, и, чтоб оградить себя от регулярных депрессий, Таисия завела пять йоркширских терьеров, ради которых была готова на всё – от розового лимузина на день рождения до аренды ресторана с шеф-поваром под собачьи нужды. Самую любимую собачку звали Эбби: её Таисия купила у натурального живодёра. Тот её очень плохо кормил, вынуждая таскать еду у свиней и овец на ферме, а продавая, посетовал, что теперь некому будет отвесить ей хорошего пинка. Собака долго не могла отойти от стресса и так привязалась к новой хозяйке (а та к ней), что Тая даже уволилась со своей высокооплачиваемой работы, когда ей не разрешили брать животное в офис! Впрочем, когда это произошло, девушка воплотила давнюю мечту и открыла магазин и салон красоты для собак. За своими клиентами она ухаживает с таким пылом и любовью, что ирландские собаководы записываются к ней за несколько недель. В общем, Таисия заработала достаточно денег, чтобы позволить себе клонирование обожаемой Эбби, и отослала в Южную Корею маленький кусочек её кожи. А мы с оператором сопровождали процесс на всех этапах.
Для того чтобы попасть в святая святых – лабораторию, где всё происходит, – нужно надеть спецодежду и преодолеть особый шлюз, в котором всех обдувает мощными струями воздуха. Не должно быть занесено никакой инфекции! За несколько часов до операции Хван У Сок лично колдовал над огромной собакой с грустными глазами. Её усыпили масочным наркозом и забрали яйцеклетки, чтобы позднее сделать суррогатной матерью для клонов Эбби. Из собаки удалось добыть 11 яйцеклеток; доктор сообщает, что это неплохой результат. Всё очень похоже на подготовку оплодотворения в пробирке, как это делают у человека, только оплодотворения как такового не происходит. Вместо этого при помощи специальной микропипетки доктор удаляет из клетки корейской собаки ядро с её генетическим материалом, вставляет молекулы ДНК, полученные из кожи Эбби, следует электрический разряд, и клетка, уверенная, что её оплодотворили, начинает делиться! Дальше исследователи убеждаются, что у них есть эмбрион, а лучше несколько, и подсаживают его в матку к суррогатной матери. Как правило, выбирают двух-трёх животных, поскольку приживается он далеко не у всех.
В нашем случае беременность началась только со второй попытки, всего же эмбрионов было 15 – легко заметить, что процент отбраковки при переносе ядра с годами сильно упал. Через два месяца подходит время родов, но учёные решают воспользоваться кесаревым сечением – боятся, что большая мать уронит или раздавит крошечных клонов, принадлежащих, как мы помним, вообще к другой породе. По желанию клиентов процесс транслируют по скайпу, и Тая специально встаёт в своём Дублине среди ночи – с учётом 8-часовой разницы во времени, – чтобы увидеть всё своими глазами. Вместо одного клона на свет появляются два! Таисию зрелище явно пугает: лежит огромная оранжево-коричневая собака и кормит выводок совсем не похожих на неё щенков, не замечая никакого подвоха. События развиваются своим чередом, терьеров вакцинируют и оформляют бумаги на их переезд в Ирландию, но кое-что пошло не по плану: щенки быстро растут, и вскоре становится очевидно, что они гораздо больше, чем субтильная Эбби. Таисия, разумеется, расстроилась, опять впала в депрессию, отказалась принимать клонов и вообще перестала выходить на связь, предоставив лаборатории самостоятельно искать хозяев щенкам. Хотя произошедшее полностью укладывается в приведённую выше цитату Элвина Тоффлера о разнице между оригиналом и генетической копией, которая получается под влиянием внешних обстоятельств. Ведь Эбби в детстве недоедала и жила в постоянном стрессе, поэтому и была такой маленькой. А клоны получали нормальное питание и заботливый уход – почему б тут не подрасти?
К счастью, повторный опыт сотрудничества между «Чудом техники» и SOOAM Biotech оказался более удачным. Ещё во время первого репортажа из компании Хван У Сок обмолвился, что мечтает клонировать мамонта, но испытывает понятные сложности с поиском ДНК, и мы сумели ему в этом помочь, пусть и не совсем намеренно.
Вообще репродуктивное клонирование вымерших животных является одной из самых любопытных сфер приложения генной инженерии. Первая и единственная относительно удачная попытка случилась в 2009 году: в Испании клонировали самку пиренейского горного козла букардо, который вымер по неизвестной причине ещё в 2000-м.
Из 439 эмбрионов до рождения добрался только один, и животное умерло через семь минут после появления на свет из-за проблем с дыхательной системой. Но даже такой результат означал, что при совершенствовании технологий и достаточном количестве ДНК-материала возродить вымершее животное вполне возможно.
В случае с мамонтами главная проблема – в отсутствии достаточного количества подходящих для клонирования генов. Все животные, найденные до сих пор, слишком долго пролежали в вечной мерзлоте, чтобы уцелела хотя бы одна полноценная соматическая клетка. И вот представьте: в Якутии директор местного Музея мамонта Семён Григорьев, который уже довольно давно посвящает каждое лето экспедициям за останками мамонтов, благодаря нашей программе узнаёт о готовности Хвана У Сока клонировать это животное. И теперь у Северо-Восточного федерального университета в Якутске и компании SOOAM договор о партнёрстве, и Хван лично приезжает каждое лето в Якутию, чтобы участвовать в поисках материала, который поможет осуществить их с Семёном теперь уже совместную мечту. То, что нужно, пока не нашли: известный исследователь мамонтов Фёдор Шидловский вообще сомневается, что это возможно. Даже очень хорошо сохранившиеся туши, которые ему удалось обнаружить, мало похожи на что-то живое: вечная мерзлота состоит из смеси грунта и льда, а грунт за тысячелетия вытягивает всю влагу из останков, мумифицируя их – повреждёнными оказываются решительно все клетки организма. И даже недавняя сенсация – найденная на Новосибирских островах пожилая самка мамонта (так называемый «малоляховский мамонт») оказалась непригодной для клонирования. Она провалилась в яму с водой поздней осенью и замёрзла там, чтобы не оттаять никогда – пришёл очередной ледниковый период. Условия «хранения» оказались такими, что,
когда через 43 тысячи лет обнаруженную тушу мамонтихи стали обкапывать кайлом и задели её, из-подо льда показалась тёмная жидкость – кровь! И мышцы у неё оказались красного цвета. Но, несмотря на наличие эритроцитов и фибропластов – клеток кожи, какие обычно используют для клонирования, – найти хотя бы одну с уцелевшим ядром корейские специалисты так и не смогли.
Вся надежда на то, что однажды отыщется второй такой экземпляр, попавший именно в водную ловушку, и учёным повезёт наткнуться хотя бы на одну сохранившуюся клетку. Тогда можно будет сделать реальный шаг к полноценному клонированию.
А вот о том, чтобы, в случае удачи, вернуть мамонтов в дикую природу, пока никто не мечтает. Чтобы составить стадо, надо минимум 30 генетически разных особей обоих полов, то есть придётся отыскать в мерзлоте 30 прекрасно сохранившихся мамонтов и клонировать их! А иначе животные снова вымрут, на этот раз из-за близкородственного скрещивания.
Задача, в общем, невероятной сложности, но одно несомненно: в процессе её выполнения будет получена масса ценных знаний о биологии клетки, а также появится множество технологий, которые затем найдут применение в медицине и генной инженерии.
Пока же любое клонирование, за исключением работы с простейшими, не только является дорогостоящим процессом, но и имеет ряд серьёзных проблем. По-прежнему ощутим процент отбракованного материала на всех этапах – от развития эмбриона до родов и первого месяца жизни.
Большинство выживших клонов испытывает сложности с заведением потомства – процент выкидышей у самок аномально велик, и учёные пока не смогли найти причину этого явления.
С другой стороны, за что уже точно можно не опасаться, так это за продолжительность жизни клонированных существ. Сначала она была очень невелика. Вдобавок клон № 1, овечка Долли, умерла на седьмом году жизни, едва перевалив за половину отмеренного её породе (11–12 лет), и долгое время считалось, что это произошло из-за чересчур коротких теломер – концевых участков хромосом в её ДНК, то есть животное преждевременно состарилось, поскольку было клонировано из взрослой клетки. Однако создателям Долли удалось доказать, что не было никакой преждевременной старости, а скосил бедную овечку ретровирус Jaagsiekte – заболевание, которое часто поражает этих животных, если они подолгу содержатся в замкнутых помещениях (Долли из соображений безопасности каждую ночь заводили в крытый загон). Способность клонов жить долго и счастливо удалось доказать на генетических сёстрах Долли, изучавшихся в университете Ноттингема. Рождённые от той же генетической матери, овцы отметили в 2016 году 11 и 13 лет и, помимо объяснимого в таком почтенном возрасте артрита, ни от чего особенно не страдали.
Успехи в клонировании животных неизбежно поставят вопрос о клонировании человека. Пока от практического воплощения такого нас отделяет несовершенство техники: у всех приматов слишком сложный геном, по той же причине до сих пор никто не смог преуспеть в клонировании хотя бы макаки-резуса, хотя известно по крайней мере о двух попытках. Теоретическая возможность, впрочем, создаёт такое количество этических, юридических и религиозных коллизий, что в подавляющем большинстве стран репродуктивное клонирование человека – создание полноценного организма из клонированной клетки – запрещено на законодательном уровне. А для проведения терапевтического клонирования – выращивания стволовых клеток, применяемых сегодня для лечения, – требуется получать специальные разрешения, и кое-где их попросту не выдают, так как у многих государств до сих пор нет законов, регулирующих подобную деятельность.
В России с этим, к слову, всё получше, чем у многих: уже действует федеральный закон № 180 «О биомедицинских клеточных продуктах», и он, по мнению профессионального сообщества, которое помогало его готовить в течение пяти лет, вполне адекватен и отвечает текущим представлениям о том, как производить стволовые клетки и использовать их в медицинских целях.
Однако не исключено, что это ненадолго. Ведь генная инженерия развивается в ускоряющемся темпе, и сегодняшняя редакция закона может сильно устареть уже через пару лет. Даже не обязательно, что наконец-то сбудется мечта всех генетиков и получится создать эмбриональную стволовую клетку из соматической клетки взрослого человека – реально воплотить то, на что претендовал десятилетие назад корейский доктор Хван У Сок. Можно рассмотреть что-то менее грандиозное и более бытовое. Как, например, регулирующие органы будут решать вопрос с курятиной, выращенной из стволовых клеток курицы (наподобие той, что была создана в американской компании Memphis Meats в конце 2016-го)? Птицей в нормальном смысле такое мясо никогда не было, на свет появилось с помощью терапевтического клонирования, генетически полностью идентично обычной курочке, на вид, запах и вкус – тоже. При этом – клеточный продукт искусственного происхождения. Можно ли такое продавать в мясном отделе обычного супермаркета? Правильно ли будет рисовать на упаковке курицу? Каким рекламным слоганом привлекать покупателя – ведь про «куриный курорт» или «экологически чистый корм» уже вроде как неактуально? Ах, эти сложные вопросы ближайшего будущего!..
