Глава девятая
Рак – главный враг
На пути человечества к бессмертию хватает препятствий больших и малых, но есть одно самое грандиозное. Это злокачественные опухоли, или онкологические заболевания, или просто рак, – называйте как хотите. Эта тема всегда на виду, и новости о ней делятся на две большие группы. Первая: учёные открыли новое средство, которое вот-вот победит эту болезнь. И тут же вторая: известный человек скончался от неизлечимой опухоли, врачи лучших клиник ничего не смогли сделать. Невозможно понять, кто кого побеждает: человек онкологию или наоборот? И можно ли вообще её победить? Ведь говорят даже, что это наша расплата за блага цивилизации, своеобразное наказание природы за увеличение продолжительности жизни.
Если свести разговор к статистике, то такое мнение довольно точно отражает ситуацию. Карта наибольшего распространения раковых заболеваний – 243 случая на 100 тысяч человек и более (данные компании Globocan на конец 2012 года) – практически полностью совпадает с картой, на которой отмечены страны с самой быстрорастущей прослойкой пенсионеров среди населения: Западная Европа, Южная Корея, США, Канада. Да и сами врачи готовы это подтвердить. Известнейший исследователь онкологических заболеваний, профессор Массачусетского технологического института Роберт Вайнберг, сформулировал это следующим образом: «Если бы мы с вами прожили достаточно долго, то у всех нас возникла бы своя злокачественная опухоль».
Но давайте ещё немного изучим статистику, на этот раз смертность от рака. Никто не спорит, цифры неутешительные: ежегодные потери человечества колеблются в районе 8,6–8,8 миллиона в течение последних трёх лет.
Каждый год наша популяция теряет население одного крупного мегаполиса – по сведениям Всемирной организации здравоохранения, рак находится на втором месте среди основных причин смертности и отвечает за 16 % всех людских смертей на планете.
Но география смертности не совпадает с пиками заболеваемости: материковая Азия, Центральная и Восточная Европа, Северная Африка – на этих территориях фиксируется 70 % всех фатальных случаев онкологии. В тех же странах, где лучше развита медицина и ранняя диагностика рака, а население включилось в посильную профилактику, при высоком проценте заболевших – более низкое число смертельных исходов, на уровне 35–40 % от общего числа диагностированных случаев (для сравнения, в России около 60 % – увы, это уровень развивающихся стран Азии и Африки). В связи с такой картиной можно говорить о несправедливом распределении качественной медицинской помощи по миру, а можно – о том, что битва с раком находится совсем не в таком безнадёжном положении, как можно себе вообразить.
И вообще, давайте немного изменим масштаб восприятия. Попробуйте представить, что уже 1,7 миллиона лет назад одного из наших предков-приматов поразила остеосаркома – опасная и быстротечная опухоль кости. Именно таков возраст самого старого из найденных к настоящему моменту злокачественных образований. Или что
120 тысяч лет назад неандерталец, чьи останки нашли в хорватской пещере неподалёку от Загреба, умер от фиброзной дисплазии – онкологического заболевания, которое у большинства ассоциируется с современностью.
Или что термин «рак» происходит от древнегреческого названия «карцинома» («опухоль, похожая на краба»), которое придумал легендарный Гиппократ, живший за две с половиной тысячи лет до нас. Он же использовал слово «онкос», ставшее основой для названия науки – онкологии. Словом, человечество уже давно несёт потери от рака, просто долгое время его не умели толком диагностировать, и многие случаи заболевания просто не фиксировались. Только около 150 лет назад с всеобщим развитием медицинских наук ситуация начала меняться к лучшему.
Сегодня мы обладаем довольно обширным сводом знаний о раке. Называть его одной болезнью не совсем корректно: это целая группа очень разных по механизмам, опасности и скорости течения заболеваний. Но их объединяет общий признак – превращение нормальных клеток в злокачественные. Будто бы слетает управляющая прошивка, клетки начинают бесконтрольно делиться и совсем отказываются отмирать, а ведь гибель клетки, программируемая организмом – апоптоз, – является важным процессом обновления его тканей и органов. Так появляется опухоль, которая очень умело прячется от контролирующих систем тела. Скажем, у нас имеется специальный вид лимфоцитов, так называемые Т-киллеры, которые способны различать проникновение внутриклеточных паразитов или образование опухолей. Но рак умеет обманывать эти клетки и вообще дурит иммунитет, прикидываясь чем-то полезным. А также убеждает организм выращивать в опухоли дополнительные кровеносные сосуды – процесс называется «ангиогенез», чтобы захватывать как можно больше питательных веществ. Временами опухоли даже начинают расти за счёт кровеносных сосудов окружающих тканей. Способность находиться вне зоны обнаружения внутренних радаров позволяет раковым клеткам свободно путешествовать по телу по кровеносным и лимфатическим сосудам и образовывать свои колонии – метастазы. Ещё они вырабатывают специальные токсины, которые подавляют иммунитет, в том числе и антиопухолевые механизмы.
Внутри опухоли постоянно идут мутации, которые увеличиваются вместе с её возрастом и размером. Часть мутаций требуется непосредственно для образования новых опухолевых клеток – канцерогенеза, часть используется для обмана иммунитета и рассылки метастазов по организму, а часть происходит просто потому, что клетки опухоли слабо сопротивляются внешнему воздействию.
Если никак не противодействовать злокачественным новообразованиям, они с высокой долей вероятности убивают своего носителя; к счастью, довольно большой процент опухолей можно вылечить или хотя бы остановить их рост.
Факторы, повышающие вероятность онкологических заболеваний, изучены довольно неплохо, и объёмы знаний пополняются буквально в ежедневном режиме. Прежде всего, гипотеза о том, что они возникают в результате «неудачного стечения обстоятельств», не подтвердилась.
Согласно информации от интернациональной группы исследователей, опубликованной в журнале Nature в январе 2016 года, менее 10–30 % случаев рака объясняются внутренними причинами.
То есть наследственностью, гормональными особенностями или последствиями аутоимунных заболеваний – чем-то нам неподвластным. 70–90 % и более приходится на воздействие внешней среды, к факторам которой исследователи причисляют образ жизни, диету и вредные привычки,
а это уже трудно назвать «стечением обстоятельств» и в большинстве случаев можно отрегулировать усилием воли. Грубо говоря, нельзя всю жизнь курить, а потом жаловаться, что к раку привели «плохие гены».
В последние годы значительно вырос объём наших знаний о веществах-канцерогенах, провоцирующих развитие опухолей. Один из бесперебойных источников подобных соединений – табачный дым. В нём насчитали более 50 известных канцерогенов, включая целый букет полициклических ароматических углеводородов и нитрозаминов. Можно сколько угодно публиковать в соцсетях ссылки на статьи с броскими заголовками «Табачную промышленность оклеветали», «Табак не настолько вреден для здоровья, как все мы считали» и далее в том же духе. Но когда 90 % всех заболевших раком лёгких являются курильщиками, а кривая заболеваемости коррелирует с кривой употребления табачных изделий с шагом в 20 лет (срок развития болезни), поневоле начнёшь проводить параллели. Также придётся разочаровать любителей регулярно прикладываться к ёмкости со спиртным: алкоголь в организме преобразуется в ацетальдегид, а тот довольно активно заставляет перерождаться клетки желудочно-кишечного тракта и печени, так что, по имеющейся статистике, 10 % всех случаев рака у мужчин и 3 % у женщин в Западной Европе случаются именно по вине алкоголя. Есть ряд канцерогенных химикатов и субстанций, воздействиям которых люди чаще всего подвергаются на производстве – скажем, асбестовая пыль, ведущая к раку лёгких, или пары бензола, вызывающие лейкозы. По ним статистика сильно различается от страны к стране, разброс – от 2 до 20 % всех зарегистрированных случаев. Но гораздо чаще
причиной рака становятся неправильный режим питания, малоподвижный образ жизни и ожирение. Было установлено, что постоянное переедание почти в два раза опаснее, чем недостаток в рационе фруктов, овощей и другой здоровой пищи.
А лишний вес, с лёгкостью возникающий при переизбытке быстрых углеводов, связывают с 30–35 % смертей от онкологических заболеваний по всему миру. Есть специфические виды рака, характерные для определённых пищевых предпочтений в разных странах. Скажем, японцы в целом более склонны к раку желудка из-за диеты с высоким содержанием соли, а американцы – к раку кишечника, скорее всего, по причине увлечённости различными видами мяса. Между тем красное переработанное мясо уже в открытую называют канцерогеном: медики утверждают, что даже 50 граммов – одна сосиска или пара кусочков бекона, но каждый день на 18 % увеличивают риск рака толстой и прямой кишки! И что именно приводит к этому, до сих пор точно не установлено. То ли обилие соли, то ли уже упомянутые нитрозамины – продукт реакции нитритов, которые применяют в пищевой промышленности. Столь же дурная репутация среди медиков у продуктов, приготовленных на открытом огне или просто сильно прожаренных. Причём уже неважно, мясо белое или красное, курица или рыба. Аминокислота креатинин, которая содержится в мышцах, под воздействием высокой температуры выделяет канцерогенные амины. Они повышают риск развития опухолей в органах пищеварения и в молочной железе. В ту же продуктовую корзину с недоброй славой надлежит поместить различные копчёности. Как выяснили учёные, в них преотлично накапливается полициклический ароматический углеводород бензапирен – продукт горения, который, вообще-то, призван консервировать мясо и придаёт ему столь обожаемый многими дымный вкус, но уже давно известен как канцероген. Когда мы в «Чуде техники» готовили сюжет про копчение продуктов, то получили от врача-онколога Ларисы Новиковой зримую метафору вреда, который они наносят организму. Оказалось, что употребить в пищу 50 граммов копчёной колбасы – это примерно то же, что выкурить пачку сигарет. Далее, около 12 % смертей в мировом масштабе приходится на онкологические заболевания, возникшие из-за инфекций. Чаще всего это различные вирусы герпеса, а также вирусы гепатита B и C. Замыкает список несомненных канцерогенов радиация, но, к счастью, с жёстким ионизирующим излучением, способным вызвать скоротечный рак, мы в обычной жизни совсем не сталкиваемся. Гораздо сильнее нам досаждает солнечная радиация, переизбыток которой ведёт к злокачественным образованиям кожи, особенно у белых людей в тропических широтах. Печальный рекорд по раку кожи удерживает Австралия, где ежегодно регистрируется более 12 тысяч случаев этого онкологического заболевания (данные Ракового совета Австралии, Cancer Council Australia), и это 80 % от всех новых обращений по поводу злокачественных опухолей. Жертвой чрезмерного ультрафиолета пал австралийский актёр Хью Джекман: в детстве и юности он пренебрегал солнцезащитными средствами, и в 35 лет у него нашли базальноклеточную карциному – самый безобидный, если так можно выразиться, из видов рака кожи. Однако с 2003 года Джекман пережил уже шесть операций – опухоль, расположившаяся в носу, продолжает расти, и доктора вынуждены регулярно её удалять.
Ещё одна область, в которой у человечества в последние годы появилась масса новых знаний и инструментов, – диагностика онкологических болезней. Рак ведь прячется не только от бессознательных механизмов нашего тела – он и сознание пациента стремится ввести в заблуждение, прикидываясь усталостью, простудой, неясным недомоганием. Ох, недаром его прозвали «великий маскировщик»: часто его присутствие для самого человека вскрывается, лишь когда уже слишком поздно! Но даже хорошо спрятавшаяся опухоль чаще всего не может не выпускать в кровь специфические соединения протеинов – онкомаркёры, и делать она это начинает даже тогда, когда ещё толком не выросла. Медики очень внимательно изучают эту группу веществ, вычислили уже более 200 разных видов, нашли некоторое количество таких, которые маркируют злокачественные образования конкретных органов, научились ловить их в крови пациентов с помощью специальных скринингов. Как сообщил Александр Петровский, заместитель директора Института клинической и экспериментальной радиологии РОНЦ им. Блохина,
у врачей сегодня есть три скрининговые программы, эффективность которых считается доказанной на 100 %: это исследование на колоректальный рак (опухоль прямой кишки), рак шейки матки и молочной железы.
Медики говорят, что в ряде случаев удачно сделанный анализ на онкомаркёры выявляет развитие опухоли на несколько месяцев раньше, чем позволяют другие средства диагностики.
Но, как это бывает в современной науке, по-настоящему крутой и инновационный инструмент, засветившись в медиапространстве, вдруг обрёл коммерческого двойника – некий «комплексный анализ-скрининг на онкомаркёры», который активно продвигается в частных клиниках. Рекламные объявления упирают на незаметность развития рака для больного и докторов, раздувают вред жизни в мегаполисе до канцерогенных масштабов и закономерным образом подводят к срочной необходимости анализа – за хорошие деньги, разумеется. На сайтах клиник можно прочесть объяснения: мол, из известных 200 онкомаркёров есть 11, которые точно-точно присутствуют в крови, когда начинается рак. Увы, верить этому не стоит. Начать с того, что существует не очень большой, но ощутимый процент опухолей, которые вовсе не выпускают в кровеносную систему вещества-маркёры либо не делают этого на ранней стадии развития. А позитивный результат обследования может возникнуть из-за хронического заболевания неопухолевой природы. Первая ошибка ведёт к ложно-отрицательному результату теста: у человека есть рак, но скрининг его не увидел. Думаю, нет нужды объяснять, насколько это опасно. Вторая – к ложно-положительному: у человека нет злокачественных образований, а он читает в заключении «подозрение на рак кишечника» и, переживая ужаснейший стресс, бежит подтверждать диагноз, подвергая себя дорогостоящим и болезненным, а временами – просто небезопасным процедурам. При неудачном стечении обстоятельств у него даже может развиться психическое расстройство, канцерофобия – патологическая боязнь заболеть раком. Именно по этим причинам
серьёзные врачи никогда не будут рекомендовать проводить скрининг на онкомаркёры просто так, в качестве профилактического обследования.
Вообще, если уж вырабатывать грамотный с точки зрения медицины алгоритм действий при подозрении на онкологическое заболевание, то первым пунктом надо ставить не чудо-анализы, а простое человеческое общение с терапевтом. Да, мы не любим все эти медицинские разговоры, и сдать анализ безучастной медсестре для нас в 10 раз проще, чем прийти на приём к врачу и без утайки выложить ему все свои ощущения, выбивающиеся за рамки нормального самочувствия. Но именно это нужно сделать для того, чтобы терапевт смог направить пациента на дальнейшее обследование. И прежде чем делать тест на онкомаркёры, имеет смысл сдать общий и биохимический анализы крови, по рекомендации врача – анализы мочи и кала, в качестве модного довеска можно проверить себя на генетическую предрасположенность к самым распространённым видам опухолей. Большинство видов рака дадут о себе знать тем или иным способом, но когда нет ни маркёров, ни неспецифических изменений в крови, ни характерных симптомов – можно смело останавливать поиски. Потому что если продолжать, то это уже пахнет канцерофобией.
Если же первичные анализы подтверждают диагноз, в ход идут более прицельные исследования. Врачи ищут опухоль на рентгеновских снимках и МРТ, пускают в ход эндоскопы, заглядывая пациентам то в глотку, то в кишечник, а когда находят её, обязательно делают биопсию – берут пробу тканей, чтобы изучить её клетки, и только после этого выносят окончательный вердикт.
Всё чаще в последние годы применяются неинвазивные методы исследования, как менее травмирующие и нередко более точные. Например, позитронно-эмиссионная томография, когда для точной локализации и трёхмерного сканирования опухоли в теле больного врачи устраивают настоящую ядерную реакцию – взаимное уничтожение электронов и позитронов!
Звучит, как фраза из фантастического романа, а между тем это совершенно реальная технология. Пациенту вводят внутривенно радиофармпрепарат (в клинической онкологии чаще всего берут фтордезоксиглюкозу – соединение на основе радиоактивного нуклида фтора-18, которое клетки принимают за настоящую глюкозу и с охотой используют). Учёным известны два главных поглотителя глюкозы в человеческом теле: мозг и печень, но оказалось, что жадные до дармовых ресурсов раковые клетки также активно вытаскивают глюкозу из крови и поглощают её в 200 раз больше, чем обычные. В организме фтордезоксиглюкоза потихоньку распадается, выделяя самую настоящую антиматерию – позитроны. Те, сталкиваясь с электронами – частицами, противоположными по заряду, из которых и состоит наше тело на субатомном уровне, аннигилируют, испуская по два гамма-кванта. Их-то и ловят учёные своими ПЭТ-сканерами: крутят приёмными устройствами вокруг пациента и видят на снимках опухоль с точностью до клетки. Минус такого способа – ионизирующее излучение, на котором он основан. За один сеанс ПЭТ человек получает эффективную дозу облучения – 14 микрозиверт (мЗв). Для сравнения: рентгенограмма грудной клетки – 0,02 мЗв, компьютерная томография грудной клетки – 6,5–8 мЗв, гражданский лётчик за год нарабатывает около 3 мЗв, а на объектах атомной энергетики есть норматив до 50 мЗв единоразово в качестве предельной максимальной дозы. Именно из-за радиации ПЭТ назначают только при полной уверенности в существовании опухоли и не спешат слишком часто повторять процедуру, хотя она является одним из самых информативных видов исследования. Медики пытаются приспособить для тех же целей магнитно-резонансную томографию, МРТ, которая не связана с воздействием на человека радионуклидов. Разработчики из Университетского колледжа Лондона предложили технику скрининга раковых клеток, которую назвали «glucose chemical exchange saturation transfer», GlucoCEST. Испытуемый перед исследованием выпивает очень сладкий напиток, а томограф разыскивает следы наиболее активного поглощения глюкозы – в целом тот же принцип, что и при ПЭТ, но без фтора-18 и ядерной реакции в теле. GlucoCEST находится в работе с 2013 года, уже прошёл фазу испытаний на животных и показал отличные результаты: учёные рассчитывают, что с его помощью границы опухоли можно будет определить даже более точно, чем с ПЭТ.
Самая противоречивая тема в онкологии – непосредственно лечение рака. Любой, кто сталкивался с ним близко, знает, как много всевозможного шарлатанства и откровенной лжи скопилось вокруг этой болезни и как много больных не получают своевременной помощи, потому что им успешно дурят голову неэффективными средствами всякие доброхоты – по недомыслию – и мерзавцы – ради наживы. До сих пор, на втором десятилетии XXI века, есть люди, которые отговаривают своих заболевших друзей и родственников от химио- или радиотерапии, от хирургического вмешательства, от современных фармакологических препаратов и призывают отправиться к филиппинским хилерам, модным гомеопатам, народным целителям и намоленным иконам, а то и вовсе лечить недуг витаминными комплексами.
Среди подобных горе-советов в последнее время особенно популярно убеждение, что рак происходит от «закисления» организма. Если соединить все теории, которые на эту тему предлагают в Интернете, то получится такая картина: поскольку среднестатистический pH человеческого организма слабощелочной, то его клеткам очень вредна кислота. А как раз её избыток образуется, если вокруг клетки скапливается много недоеденных ею веществ, что бывает из-за неправильных образа жизни и диеты, – происходит то самое «закисление». По некоторым версиям, к тому же эффекту приводит слишком частое употребление в пищу кислого, продуктов брожения и хлеба на закваске – кислота порождает кислоту, логично же, правильно? Ну а в кислой среде развиваются различные болезнетворные бактерии, вирусы и грибки. Вдобавок «закисшие» клетки под влиянием враждебной среды перерождаются в злокачественные, и начинается рак. Однако если провести «защелачивание» организма, например, с помощью препаратов кораллового кальция, сделанного в Японии, а то и просто с помощью старой доброй соды, то можно будет не только остановить рост опухоли, но и повернуть его вспять! Вся эта развесистая клюква скрепляется именем немецкого физиолога и нобелевского лауреата Отто Варбурга, который якобы и премию-то получил за открытие «закисления» как причины рака. Но затем злобные фармакологические компании и бездушные врачи-онкологи заполонили всё своими извращёнными версиями происхождения злокачественных опухолей, вытеснив гениального немца из фокуса общественного внимания и убедив всех, что невозможно обойтись без химии и радиации. И вот теперь скрытую правду приходится передавать в частных клиниках с оплатой согласно прайс-листу.
Но стоит начать разбираться с этим нагромождением фактов, как выясняется следующее. Нобелевскую премию Отто Варбург получил в 1931 году за то, что обнаружил ферменты, с помощью которых клетки получают кислород из организма и отдают углекислоту, то есть дышат. Учёный действительно занимался злокачественными опухолями, в частности, именно он обнаружил повышенное поглощение глюкозы их клетками (процесс даже назвали его именем – «эффект Варбурга»). Теорию о том, что рак возникает из-за изменения метаболизма клеток, и они вместо кислородного дыхания переходят на ферментацию глюкозы, превращаясь в злокачественные, немецкий физиолог выдвинул в 1924 году. С развитием генетики и совершенствованием наблюдательной техники медики установили причину перерождения клеток: генетические мутации и повреждения ДНК. Изменение метаболизма клеток происходит вследствие этого – Варбург всё пронаблюдал правильно, но, в силу неполноты знаний об опухолях на момент создания теории, пришёл к неверным выводам. Штука, которая в научном мире случается сплошь и рядом. Но, как всегда, то, что опровергает доказательная медицина, тут же подхватывает медицина «альтернативная» и принимается использовать в качестве инструмента. С теорией Варбурга произошло то же самое: её упростили, чтоб легче объяснять непрофессионалу, и теперь предъявляют как тайное знание, которое поможет и с профилактикой рака, и с излечением от него. «Врачи», практикующие такое, встают на скользкую дорожку, которая привела итальянского медика Туллио Симончини прямиком в тюрьму. Он тоже лечил рак, причём начинал-то за здравие – работал онкологом в официальной клинике, но в какой-то момент уверился, что грибок Candida albicans вызывает не только молочницу, но и рак – в тех случаях, когда из-за всё того же «закисления» бактерии перерождаются в грибок. Он даже книгу об этом написал, и его не смутило то, что генетическая биология окончательно доказала: виды друг в друга не превращаются, бактерии никогда не стать грибком. Его пациенты, как и он сам, эту информацию проигнорировали, зато выполняли инструкции доктора, который лечил «закисленность» инъекциями обычной соды. А в 2005-м пациент, которого он таким образом пытался избавить от рака, умер, и годом позже, после суда, лже-инноватор отправился за решётку с обвинениями в мошенничестве и убийстве.
В действительности при лечении рака эффективны совсем другие процедуры: хирургическое вмешательство, предложенное ещё Гиппократом, химическая и лучевая терапии. Все эти способы постоянно прогрессируют. Например, удаление опухоли можно провести не обычным скальпелем, а лазерным. Натурально, берёт хирург в руку лазер и, глядя в микроскоп, испаряет с его помощью злокачественное новообразование! Преимуществ у этого масса: лазерный луч абсолютно стерилен, поэтому заживление раны ускоряется на 2–3 дня, вдобавок он способен проводить «биологическую сварку» – в таких случаях хирург немного расфокусирует луч, и происходит спекание краёв надрезов. Для особенно сложных операций активно используют роботов-хирургов, манипуляторами которых доктора управляют при помощи джойстиков и педалей. Через микронадрезы в организм пациента вводятся камеры, которые позволяют видеть трёхмерную картинку, увеличенную в 10 раз, – такие роботы на спор снимают скальпелем кожуру с виноградины, не пролив ни капли сока. Ещё более изощрённым стало использование радиации. Например, есть специальная установка под названием «кибернож»: это небольшой линейный ускоритель, создающий ионизирующее излучение, который совмещён с системой высокоточного отслеживания опухоли при помощи рентгеновских лучей. Опухоль заранее картографируют на ПЭТ, а затем точечно обрабатывают «киберножом», стерилизуя раковую ткань. Врачи говорят, что с его помощью можно лечить такое сложное новообразование, как невриному слухового нерва, не задевая клеток, находящихся рядом с опухолью, и не подвергая слух пациента опасности. Мы в «Чуде техники» испытывали такой аппарат на ягоде черешни. Представили, что косточка – это воображаемая опухоль размером, согласно данным исследования, 5 на 7 мм. И «кибернож» с лёгкостью справился!
Одним из самых перспективных современных методов лечения рака является иммунотерапия.
Её активно развивают в США, Израиле и у нас, в петербургском НИИ онкологии имени Петрова, где работы ведутся с 1998 года.
Суть терапии в том, что врачи совмещают в одной пробирке особые иммунные клетки пациента – дендритные – и клетки его же опухоли. Затем с помощью специального процесса «натаскивают» клетки-защитники на злокачественные, «объясняют» им на генном уровне, что перед ними враг. После чего дендритные клетки возвращают в организм, и они в присутствии рака дают команду всему иммунитету атаковать опухоль.
Стоит процедура дорого: чек за годовой курс приближается к стоимости хорошей однокомнатной квартиры в тихом столичном районе. Помогает пока при довольно малом числе видов рака – кожной меланоме, саркоме мягких тканей, раке кишечника и почки. Но результаты просто потрясают. Фактически это первое лекарство в онкологии, которое работает не по локальному принципу, на поражённом органе, а по генетическому – разыскивая враждебные клетки, где бы они ни находились. Почему иммунотерапия не действует на некоторые виды рака, учёные пока понять не смогли. Однако когда терапия имеет эффект, опухоль просто исчезает. Пожалуй, самый известный онкобольной, излечившийся благодаря иммунотерапии, – бывший президент США Джимми Картер. В возрасте 91 года у него обнаружили не просто меланому, а с метастазами в печень и мозг. Ещё недавно подобные случаи, тем более в таком возрасте, считались безнадёжными. Однако экс-президент прошёл курс терапии, в ноябре 2015 года объявил о полном излечении и продолжает ставить рекорды здоровья и долголетия. Например, он является рекордсменом пребывания в статусе бывшего главы Соединённых Штатов – на 2017 год этот срок составил 36 лет. Таких же фантастических результатов добились разработчики лекарства Keytruda, в мае 2017 года получившие от Минздрава США официальное разрешение на использование. Это средство работает в тех случаях, когда пациенты являются носителями особой генетической мутации, из-за которой очень велики шансы развития опухолей в лёгких, желудочно-кишечном тракте и поджелудочной железе. Таких в США всего около 4 % – кажется, что не очень-то много. На самом же деле это более 30 тысяч больных в год – хотя правильнее сказать, спасённых жизней. Одной из пациенток, принявших участие в клинических тестах Keytruda, была 60-летняя жительница Нью-Йорка Адрианна Скиннер, у которой диагностировали редкую злокачественную опухоль фатеровой ампулы – небольшого канала в поджелудочной железе. Адрианне сделали операцию, она прошла годичный курс химиотерапии, но рак продолжал развиваться. Инновационное лекарство она решила попробовать как средство последней надежды, возможно, даже, как что-то из паллиативной медицины, помогающей безнадёжным раковым больным в относительном комфорте дожить до неминуемой смерти. Хотя разработчики убеждали её, что всё получится, ведь у неё оказалась нужная генная мутация. Спустя несколько месяцев терапии онколог сообщил Адрианне, что её опухоль исчезла. Совсем. Спустя год после этого события женщина прекрасно себя чувствует, работает полный рабочий день и регулярно ходит в спортзал, где с удовольствием играет в теннис.
Приходится признавать, что все эти прекрасные лекарства и агрегаты, как и специалисты, способные с ними работать, есть в считаных онкоцентрах России и далеко не везде за рубежом. Тем пациентам, которые попадают туда, страшно везёт: их шансы выжить в борьбе с опухолью резко вырастают. Но уже само наличие и эффективность новейших противораковых средств означает, что рак действительно можно победить. Он по-прежнему сильный, коварный и безжалостный противник; есть целый список опухолей, которые с большим трудом поддаются лечению, на поздних стадиях большинство болезней так и вовсе неизлечимы. Но нет никакой нужды испытывать обезоруживающий страх при столкновении с онкологическими заболеваниями.
Тем более в наших руках оказывается всё больше средств для того, чтобы вообще этого не допускать либо как можно дальше отодвигать встречу с ними. Самое главное – мы вооружены знаниями! О том, какие привычки, еда и окружение могут спровоцировать рак. О том, что целый ряд продуктов обладает способностью его отдалять. Скажем, различные полифенолы, которые входят в состав зелёного чая, граната и куркумы, неплохо с этим справляются.
Один из самых успешных антиканцерогенов – сульфорафан – в изобилии содержится во всех видах капусты, особенно в брокколи. По уверениям профессора медицины Роберта Томаса из Кембриджского университета (Великобритания), он всем своим раковым пациентам рекомендует вместе с обычными видами терапии ежедневно съедать тарелку супа из брокколи, и у него есть статистические доказательства, что это действительно помогает излечению.
И, конечно, важно помнить, что мы, обычные люди, совсем не одни в нашей борьбе с раком. Десятки тысяч специалистов по всему миру напряжённо работают над тем, чтобы угроза этой болезни перестала отравлять нам жизнь, и в научной прессе всё чаще встречаются очень обнадёживающие новости. Как вам такое: в конце июня 2017 года группа исследователей из Массачусетского технологического института и Калифорнийского университета Сан-Диего раскрыла механизм, с помощью которого наше тело не даёт предраковым – анеуплоидным – клеткам перерождаться в злокачественные. Ведь мы, напомню, всё необходимое для рака носим в себе, но организм с помощью внутренних ресурсов постоянно тормозит эту метаморфозу, пока защитные механизмы не сломаются. Результаты американских учёных открывают дорогу для создания средства, которое поможет нашему телу самостоятельно распознавать и утилизировать раковые клетки на очень ранней стадии. Получается, мы носим в себе не только всё для рака, но и для его полного уничтожения. Главное, выяснить, на какие «кнопки» в наших генах нужно нажимать.
