Глава седьмая
Как перестать бояться грязи и полюбить микробы
«Каждый раз перед едой руки чисто с мылом мой!» «Мойте руки и плоды, чтобы не было беды!» «Чтоб микробам жизнь не дать, руки в рот не надо брать!» Нас с детства окружает рифмованная – чтоб легче запомнилась – пропаганда личной гигиены, чистых рук, мытых фруктов и овощей. В том, что микробы – это плохо, нас убеждали не только с помощью плакатов наглядной агитации, но и мультфильмами, где микроорганизмы – это всегда какие-то злодеи, а хорошие парни носят белые халаты и называются «антибиотики». Очень понятная история, в прямом смысле выстраданная, подтверждённая миллионами смертей от различных инфекций – от холеры и брюшного тифа до туберкулёза и чумы. Но она, представьте себе, нуждается в серьёзной корректировке.
В генеральном смысле наше осознанное знакомство с микробами – самыми древними жителями планеты, населявшими её ещё 3,48 миллиарда лет назад, произошло только в XVII веке и началось с конкретного человека – Антони ван Левенгука. Господин ван Левенгук был успешным бизнесменом, торговавшим текстилем, и считался весьма уважаемым человеком в родных Нидерландах, в частности, был другом и душеприказчиком художника Яна Вермеера. В его арсенале, как и у многих вокруг, имелся микроскоп – увеличительное стекло на штативе, с помощью которого определялось качество нити. К середине 1670-х прибор был известен уже 80 лет, а первый составной микроскоп изобрёл, к слову, Галилео Галилей в 1609-м. Но до исследования микромира люди снизошли только во второй половине столетия: английский естествоиспытатель Роберт Гук (Хук – написали бы сегодня) в 1665 году опубликовал книгу «Micrographia», в которой, в числе прочего, впервые описал увиденную в микроскоп клетку растения, да и термин этот, «клетка», придумал. Научный труд стал натуральным бестселлером; ван Левенгук, с детства увлекавшийся биологией и физикой, его прочёл, заинтересовался темой и сам стал собирать микроскопы со сферическими линзами собственного изобретения. Согласно информации историков, он отшлифовал не менее 500 линз, изготовление которых было его коммерческой тайной, разгаданной только в 1957 году одновременно и независимо друг от друга американскими и советскими физиками. Ван Левенгук собрал не менее 25 микроскопов различных типов, из них до настоящего времени дожило 9 штук. Несмотря на то что приборы были страшно неудобные – объекты исследования располагались на острие булавки, смотреть на них приходилось в очень маленький окуляр по направлению к источнику света, – они позволили голландскому исследователю для начала повторить путь Роберта Гука к клетке растения. А потом – заглянуть значительно дальше и, наконец, увидеть первого известного нам представителя микромира – одноклеточную инфузорию. Свои наблюдения ван Левенгук фиксировал в записках, которые отсылал в Лондонское королевское научное общество. В течение нескольких лет, пока данные голландца подтверждали и дополняли уже известное, у него сложилась репутация уважаемого и объективного учёного. Но когда он в 1676-м поделился с британскими коллегами открытием микроорганизмов, те отказались в это поверить и с гораздо большей готовностью начали высказывать сомнения в компетентности ван Левенгука, которые, впрочем, полностью развеялись после того, как его навестила особая делегация учёных из Лондона и своими глазами убедилась в существовании микробов. Открытие микромира принесло человечеству массу выгод. Перестала быть тайной причина порчи продуктов: раньше считалось, что плесень на еде самозарождается из ничего (отличное объяснение, не правда ли). Итальянский естествоиспытатель Ладзаро Спалланцани обнаружил, что кипячение убивает микроорганизмы в мясном бульоне, то есть открыл стерилизацию, а ещё установил, что новая невидимая жизнь прибывает в стерильный раствор по воздуху. Знаменитый француз Луи Пастер углубил знания итальянского коллеги и экспериментально обнаружил, что путешествуют микробы вместе с мельчайшими частицами пыли, и с помощью фильтра их можно остановить. А в 1876 году немецкий врач Роберт Кох установил несомненную связь между тяжёлыми болезнями и микроорганизмами, наблюдая за развитием сибирской язвы у коров. Список главных признаков, по которым определяется, что микроб является возбудителем заболевания, получил название «постулатов Коха». Несмотря на то что в классическом виде они уже не очень отвечают всей полноте современной информации о микромире, их до сих пор используют в микробиологии и инфектологии. Они гласят: «1. Микроорганизм постоянно встречается в организме больных людей (животных) и отсутствует у здоровых. 2. Микроорганизм должен быть изолирован от больного человека (животного), и его штамм должен быть выращен в чистой культуре. 3. При заражении чистой культурой микроорганизма здоровый человек (животное) заболевает». Со временем выяснилось, что постулат № 2 не всегда осуществим – скажем, возбудители проказы не растут в искусственной питательной среде. А для третьего постулата нашёлся приличный список исключений. В силу врождённого или приобретённого иммунного статуса и особенностей генотипа некоторые люди просто не в состоянии заразиться определёнными заболеваниями. Исключение, которое сегодня известно лучше всего – делеция (т. е. отсутствие) части гена CCR5, так называемая «мутация CCR5 Δ32»: её носители – настоящие счастливчики, поскольку обладают врождённым иммунитетом к вирусам ВИЧ, натуральной оспы и чумы.
Один из важнейших вкладов в молодую науку бактериологию внёс наш соотечественник Илья Мечников. Он открыл фагоциты – клетки, с помощью которых организм избавляется от инородных тел, в том числе бактерий – возбудителей болезней. А за обоснование фагоцитарной теории иммунитета он получил в 1908 году Нобелевскую премию по медицине. Кроме того, Мечников очень серьёзно поработал над развитием эпидемиологии холеры, брюшного тифа и туберкулёза. Причём с последним у него личные счёты: от чахотки в 1873 году умерла его первая жена.
Илья Ильич вообще подозревал микробы в том, что из-за ядов, которые они выбрасывают в человеческий организм, люди преждевременно стареют и умирают.
Если же придумать, как избавиться от них, то наступит «ортобиоз», или, как расшифровывал этот термин сам ученый, – «полный и счастливый цикл жизни, заканчивающийся спокойной естественной смертью». Поэтому он неустанно искал способы уменьшить количество вредоносных бактерий, с которыми сталкивается человек. Для этого, к примеру, он призывал стерилизовать пищу, которую мы употребляем, а недостаток витаминов и минеральных веществ, теряющиеся при такой обработке, восполнять искусственно.
Но уже Мечников знал, что есть не только плохие бактерии. Именно его усилиями мировая микробиология оценила пользу для человеческого здоровья молочнокислой бактерии Lactobacillus delbrueckii.
Сам микроорганизм открыл болгарский студент-медик Стамен Григоров, изучая под микроскопом местный вариант айрана, популярного у тюркских, кавказских и балканских народностей кисломолочного напитка.
А Мечников с коллегами выяснил, что для человеческого организма бактерия чрезвычайно полезна – учёный связывал довольно большое число долгожителей в Болгарии, переваливших за 100 лет, с её постоянным употреблением в пищу.
Сам профессор медицины до конца своих дней – а умер он в 71 год – включал в свой рацион кисломолочные продукты и даже культуру Lactobacillus delbrueckii в чистом виде. А бактерия, кстати, продолжает трудиться на благо человечества: сегодня ею повсеместно заквашивают йогурты и кефиры.
Близкое знакомство людей с микробами не только открыло новое интереснейшее направление в биологии, но и вложило свежий смысл в понятие «гигиена». Стало гораздо очевиднее, зачем нужны чистые источники питьевой воды, хорошо работающая канализация, мытые фрукты и овощи и повсеместная привычка мыть руки с мылом. Гигиена как наука получила новый толчок к развитию как раз в те же годы, что и бактериология, но некоторое время шла, если так можно выразиться, параллельным курсом. Временами это порождало забавные коллизии.
К примеру, основатель первого в Европе Института гигиены (в Мюнхене), немецкий учёный Макс фон Петтенхоффер, долгое время был противником теории Роберта Коха о связи инфекционных болезней и бактерий. Основной спор вёлся вокруг возбудителя холеры, холерного вибриона – эпидемии этой страшной болезни регулярно возникали в европейских странах, так что вопрос, откуда она берётся, стоял остро. Своих оппонентов фон Петтенхоффер уничижительно называл «охотниками за микробами», сам же утверждал, что бактерии – лишь один из симптомов, а главная вина за болезнь лежит в ещё не найденных «особых органических субстанциях». Однако заблуждение не помешало ему правильно зафиксировать распространение холеры через почву и почвенные воды, а затем на этом основании разработать научно обоснованные рекомендации различных санитарных мероприятий в городах, в том числе создание общей канализации и удаление отходов людской жизнедеятельности из населённых пунктов. И благодаря этому в Германии и Великобритании существенно снизилась смертность от кишечных инфекций.
Врачи и специалисты по гигиене многие годы делали всё возможное, чтобы обычные граждане прониклись опасностью соседства с буйным и бесконтрольным микромиром. Собственно, процесс далеко не окончен: у жителей многих африканских деревень до сих пор нет привычки регулярно мыть руки или делать это хотя бы перед едой. Сначала врачи были склонны списывать это на недостаток доступной пресной воды, однако наблюдения за уже установленными умывальниками у общественных туалетов показали, что большинство посетителей чаще всего пренебрегают их использованием. Так что в Африке регулярно проходят широкомасштабные кампании, которые призывают активнее пользоваться водой и мылом, а в местах общего пользования вешают плакаты со стихами и понятными картинками для тех, кто не умеет читать.
Население Америки, Австралии, Европы и большинства азиатских стран умение сосуществовать с микробами уже в массе своей успешно усвоило.
Хотя медики на всякий случай ежегодно проводят Всемирный день мытья рук, 15 октября, и в течение всего остального года регулярно напоминают, что благодаря этой нехитрой гигиенической процедуре на 30 % уменьшается риск подхватить кишечную инфекцию и на 40 % – респираторную.
А также учат, как правильно мыть руки! Оказывается, техника в этом деле важна не меньше, чем при чистке зубов, поэтому, скажем, для хирургов и младшего медперсонала пишут очень подробные инструкции. А нам, обычным людям, они советуют тщательно мыть между пальцами и уделять особое внимание большому пальцу, обтирая его со всех сторон. Если делать всё по рекомендациям медиков, то становится совершенно не важно, какое мыло вы при этом используете. Нужного результата вы будете добиваться в любом случае.
Не сказать, что мысль о невидимых существах из микромира, постоянно присутствующих по соседству, далась людям легко: нашлось немало народу, у кого на этой почве натурально произошло расстройство психики. Например, бывает так, что человека начинает преследовать мысль о миллионах бактерий, которые скапливаются на его ладонях, и он принимается безостановочно мыть руки. Психиатры называют это состояние «аблютомания» и очень часто фиксируют его при обсессивно-компульсивных расстройствах. Можно ещё припомнить американского поп-исполнителя Майкла Джексона, который на пике славы, в момент серьёзного эмоционального и физического напряжения, уверовал в то, что ему могут навредить микроорганизмы, которыми неизбежно покрыты окружающие предметы, и стал появляться на людях исключительно в перчатках и защитной дыхательной маске. Наконец, как же не упомянуть про страх бактериологической атаки, который в той или иной форме периодически гуляет по планете и завладевает целыми странами!
Между прочим, этот вид оружия массового поражения появился в арсенале человечества гораздо раньше ядерного и химического. Уже в Древнем Риме при осаде городов за крепостные стены забрасывались трупы умерших от чумы, и чаще всего приём срабатывал – из-за большой скученности населения, замкнутого пространства и недостатка средств гигиены болезнь принималась выкашивать защитников. Существует предположение, что эпидемия бубонной чумы в Европе в XIV веке началась после того, как ордынский хан Джанибек, безуспешно штурмовавший генуэзскую крепость Кафа в Крыму (современная Феодосия), подкинул туда на прощание чумной труп, и бежавшие из города купцы разнесли болезнь по европейским странам. Первый официально подтверждённый случай военного применения бактерий произошёл в 1763 году, когда британские колонизаторы вызвали эпидемию оспы среди североамериканских индейцев, «подарив» племенам заражённые одеяла. Но в новейшие времена подобные попытки либо проваливались, либо не доходили до практической реализации. Печально известный «Отряд 731» японской армии, который разрабатывал и тестировал на пленных различные страшные инфекции, при помощи искусственно вызванной чумы с 1941-го по 1945-й сумел добиться смерти всего 700 человек. От одной массированной бомбовой атаки погибает в десятки раз больше. В британских войсках велась подготовка к бактериологической атаке на нацистскую Германию, но дальше тестов с использованием спор сибирской язвы на уединённом шотландском острове Грюинард дело, к счастью, не пошло, а остров потом оставался на карантине 49 лет и только в 1990 году был очищен окончательно. Однако разработка бактериологического оружия, несмотря на его глобальный запрет, продолжилась и, возможно, продолжается до сих пор, поэтому страхи горожан, что однажды они будут заражены какой-нибудь страшной инфекцией, вполне понятны. Ещё свежа в памяти внезапная эпидемия сибирской язвы в Свердловске в 1979-м, которая, как позже было признано на официальном уровне, случилась из-за утечки из секретной лаборатории «Свердловск-19». А конверты всё с той же сибирской язвой, отправленные исламскими террористами, приходили в американские государственные учреждения меньше 20 лет назад. Вдобавок, книжки и фильмы не дают расслабиться и регулярно эксплуатируют эту тему. Первым оформил идею в слова классик фантастики Герберт Уэллс в рассказе «Похищенная бацилла», который был опубликован ещё в 1894 году. Один из главных американских писателей, Джек Лондон, в 1909 году напечатал рассказ «Ату их, ату!» про карательный рейд европейского флота, во время которого жителей полинезийского острова в Тихом океане намеренно заражают корью. Годом позже вышел другой его рассказ – «Беспримерное нашествие», описывающий, как европейские страны атакуют с помощью микробов Китай и полностью уничтожают его население. Первый фильм о бактериологической опасности – «Дьявольский микроб» – вышел в 1965-м, классический представитель жанра «Штамм „Андромеда“» – через шесть лет. С тех пор поток не ослабевает! Однако если приглядеться, то можно увидеть интересную закономерность: начиная примерно с 90-х годов ХХ века в литературе и кино массовые инфекционные эпидемии постепенно идут на убыль (если только это не зомби-вирус, конечно). В представлении фантастов, некоторые шансы на глобальный охват остаются только у искусственно выведенных микроорганизмов повышенной зловредности и непредсказуемых пришельцев из космоса, причём желательно таких, чтоб от них люди превращались в монстров, а то иначе на картинке это выглядит скучновато. Обычные местные патогены уже не в чести, поскольку прежней власти над человечеством не имеют: накоплено слишком много знаний и умений, помогающих им противостоять. Хотя в последние два года оживились авторы, которые предполагают, что из тающей в честь глобального потепления вечной мерзлоты вскоре полезут возбудители древних инфекций, против которых у людей пока нет нужных лекарств.
Хочется сказать, что подобные страхи и то, что микроорганизмы в литературе описаны исключительно в чёрных тонах, вполне можно понять, имея в виду общечеловеческий анамнез, но это не слишком-то оправдано.
Из примерно триллиона видов живых существ, которые обитают на Земле, микробы составляют большинство, и сегодня нам кое-что известно лишь о 0,001 % от всего их числа.
Они сосредоточили половину всей планетарной биомассы, а их общее количество измеряется числом 5х1030 – пять миллионов триллионов триллионов! Это существа фантастической живучести и приспособляемости.
Любая поверхность в любой точке планеты будет покрыта ими, если только её специально не простерилизовать.
Они живут в любых условиях, где температура не поднимается выше +140 градусов по Цельсию, так что их можно найти в воздухе, воде, почве, голых камнях, горячих источниках, на дне Марианской впадины Тихого океана и в нескольких километрах под земной поверхностью, в самой глубокой шахте мира, африканской «Тау-тона».
Лишь малая часть этих существ является патогенами для человека, то есть в состоянии нанести ему какой-то вред.
Более того, если посмотреть беспристрастно, мы сами являемся ходячими конгломератами микробов! Всё тот же ван Левенгук с помощью своего микроскопа обнаружил не только инфузорию. Исследуя в 1683-м человеческую слюну, он обнаружил, что в ней живут-поживают какие-то весьма крупные полукруглые бактерии. Позднее их назвали селеномонадами, выяснили, что они прячутся в микрополостях дёсен и, вероятнее всего, участвуют в утилизации остатков пищи, застрявшей в зубах. Двести лет спустя, на заре молодой бактериологии, учёные обнаружили в кишечнике человека целые заросли микробов; в 1885 году австрийский педиатр Теодор Эшерих открыл кишечную палочку, названную в итоге в его честь – Escherichia coli, – постоянного спутника всех теплокровных животных. Концепция заповедника бактерий, населяющих практически все отделы кишечника, получила полное научное подтверждение, в том числе благодаря усилиям Ильи Мечникова, верившего, что от благополучия кишечных микробов зависит качество и продолжительность человеческой жизни. И сегодня ни у кого уже не возникает сомнений в необходимости этих микроорганизмов: доказано, что человек без них, конечно, не погибнет, однако будет сильно страдать. Потому что в нормальном состоянии они выполняют вещи, на которые человеческий кишечник самостоятельно не способен: анаэробное переваривание неиспользованного материала, поддержание в тонусе иммунной системы, борьба с болезнетворными бактериями извне – знаменитые на весь свет бифидо- и лактобактерии могут вести себя как естественные антибиотики, выпуская бактерицидные и бактериостатические вещества в присутствии патогенов. Это свойство медики уже взяли себе на вооружение, и теперь нередко во время кишечных инфекций и некоторых видов воспалений (к примеру, при отитах) вместо антибиотиков назначают определённые пробиотики, стимулируя организм самостоятельно разобраться с патогенными интервентами.
Микробную среду кишечника всё чаще называют отдельным органом нашего тела: у неё есть набор присущих только ей функций, она круглосуточно синтезирует нужные гормоны и витамины, а также способна влиять на наше общее самочувствие и настроение!
Согласно последним исследованиям, общий вес бактерий в нашем теле колеблется от 2 до 4 килограммов, а их количество примерно равно количеству клеток, из которых оно состоит, – около 10 триллионов. При этом мы распространяем их вокруг себя со средней скоростью около 30 миллионов микробов в час и получаем в ответ примерно столько же. Раньше считалось, что между микробами и людьми проистекает «комменсализм», то есть безвредное сосуществование, но теперь речь ведётся про «мутуализм» – форму взаимовыгодных отношений, поскольку за свою полезную работу бактерии получают питательные вещества и весьма комфортные условия для жизни.
Чтобы вычислить всех постоянных обитателей человеческого тела, в 2007 году был запущен всемирный научный проект «Человеческий микробиом».
В течение пяти лет учёные пересчитывали микроорганизмы, проживающие в человеке, определяли их причастность к поддержанию здоровья или, напротив, болезням, занимались секвенированием их генома. Хотя проект завершился в 2012-м, результаты, полученные исследователями, публикуются до сих пор. Было открыто 200 новых видов микробов, а всего, по результатам проекта, в человеческом микробиоме нашли от 900 до 1000 разнообразнейших видов бактерий, которые живут буквально везде, от подмышечных впадин до самых дальних и укромных уголков толстого кишечника. Разнообразие микробов достигает такой степени, что на ладони среднестатистического взрослого мужчины можно найти порядка 150 разных видов бактерий, при этом их состав только на 17 % будет совпадать с микробным набором на второй ладони! А пересечений с другими людьми будет и того меньше – около 13 %. Учёные говорят, что собственный набор микробов каждого из нас так же уникален, как отпечатки пальцев или узор сосудов в глазном яблоке. Это знание, кстати, уже начали применять в криминалистике: появился раздел «судебная микробиотика», специалисты вовсю разрабатывают особые инструменты, которые позволят обнаруживать «микробный» след на месте преступления и по нему идентифицировать злоумышленника с той же точностью, какую дают образцы ДНК.
Пока научное сообщество наслаждается новооткрытыми полезными свойствами микроорганизмов, обычные люди продолжают с ними затяжную борьбу. Следует признать, мы добились многого: до полной стерильности, конечно, далеко, но если сравнивать бактериологическую обстановку в обычном доме сто лет назад и сейчас, разница будет ошеломляющей. Пора праздновать победу? А вот и нет, сообщают учёные.
Новейшая статистика подсказывает, что наше стремление обеззаразить всё вокруг вкупе с обильным применением антибиотиков имеет прямое отношение к тем болезням, от которых мы сильнее всего страдаем в последние годы. Аллергии всех мастей, астма, ожирение, сахарный диабет, синдром раздражённого кишечника, даже аутизм и шизофрения – нам нужно больше грязи и микробов, утверждают учёные.
С одним из специалистов, разделяющих такую парадоксальную точку зрения, я познакомился в университете Чикаго. Доктор Джек Гилберт, профессор медицины на хирургическом факультете, глава тамошнего Микробиотического центра и заодно главный вдохновитель и организатор проекта «Человеческий микробиом». На заросшего грязью чокнутого профессора абсолютно не похож. Убедительно объясняет, вдохновенно рассказывает, как вместе с коллегами по всему миру отправился на охоту за микробами, населяющими наши тела и жилища, и главным тестовым объектом назначил собственную семью. Джек регулярно собирал по всему дому материал для анализов и, используя новейшие методы расшифровки ДНК, смог построить целые карты перемещения бактерий между носами, ртами, руками, взрослыми, детьми, собаками, ручками дверей, выключателями света и прочими деталями интерьера. Анализы доктора Гилберта подтвердили:
микробиом каждого из нас – отдельный неповторимый мир, и нам хватает несколько часов, чтобы оставить в помещении легко определяемый след из бактерий.
Но даже более важным кажется другой вывод учёного: прибираться дочиста, устраивая антибактериальную обработку столов и полов, отнюдь не так хорошо, как считалось ранее. У нас с Джеком на эту тему чуть было не вышел философско-бактериологический диспут. Я спросил его, сумел ли он с помощью своих приборов определить самые грязные места в своём доме. Он попросил уточнить, что я называю грязью. Остроумным ответом было бы процитировать философа Уильяма Джемса, который определил грязь как «материю в неположенном месте», но я решил выступить как выпускник медицинского вуза. Нас учили: где есть кишечная палочка E. Coli, там и грязно. Джек возражает: E. Coli бывает 7 тысяч разных штаммов, из них всего шесть болезнетворны. Остальные критически важны для нашего здоровья: скажем, нашли несомненную связь между разладившимся состоянием микробиома и тяжёлыми воспалениями пищеварительного тракта, такими как язвенный колит или болезнь Крона. Кстати, изучая подобные заболевания, коллеги доктора Гилберта из университета Сарагосы (Испания) обратили внимание на то, что белок TR2, ключевой маркер присутствия определённого вида кишечной палочки, заодно активно участвует в регулировке уровня серотонина. Этот важнейший для мозга нейромедиатор также является одним из главных регуляторов перистальтики кишечника. То есть бактерии при помощи производимого ими TR2 оказались способны самым непосредственным образом влиять на работу мозга! Предположения о такой возможности высказывались ещё в 2014-м. Но тогда искали доказательства химического воздействия бактерий на блуждающий нерв – магистральный канал, ведущий из кишечника прямиком в мозг, – и предполагали, что бактерии могут стимулировать определённое пищевое поведение человека, наказывая за отступление от него выделением токсинов (и в этот момент человеку нехорошо) или вознаграждая за соблюдение отличным самочувствием. После свежей находки испанских учёных теория о бактериях, управляющих нашим самочувствием и психическим состоянием, получила практическое подтверждение.
Ну а Джек Гилберт уверен, что масса пользы имеется не только в тех микробах, которые живут внутри нас, но и в тех, что обитают по соседству. Прежде всего не следует воспринимать микроорганизмы, населяющие ваш дом, как нежелательные элементы: если никто из домашних не болеет ничем инфекционным, их состав будет отвечать микробиомам всех живущих в нём людей и животных. Это будет в самом прямом смысле дружественная – можно сказать, своя! – бактериологическая среда. Ровно поэтому
Джек полагает, что, посетив туалет в своём доме, человеку не обязательно мыть руки: с медицинской точки зрения он не взаимодействовал ни с какими посторонними микроорганизмами, а значит, опасности нет.
И уж точно нет никакой необходимости использовать антибактериальное мыло, особенно с триклозаном. Тесты в лабораториях показали, что это вещество вообще не эффективно в борьбе с патогенными бактериями, зато при длительном использовании могут возникнуть неприятные побочные эффекты, вплоть до гормональных нарушений.
Далее: «домашние» бактерии, как это ни странно, помогают нам бороться с болезнетворными микробами извне! Пронаблюдать это доктор Гилберт смог, когда разбирался с последствиями уборки при помощи дезинфицирующих средств: оказалось, на стерильную поверхность в прибранном санузле первыми высадились бактерии, наиболее опасные для человека. Так что, неудачно зайдя в свой туалет вскоре после тщательной уборки, вполне можно неожиданно для себя подхватить не очень приятную кишечную инфекцию. Но потом появились «хорошие» микробы и навели порядок, попросту сожрав болезнетворных пришельцев.
Самое же впечатляющее открытие Джека – он сумел установить связь между количеством и разнообразием внешних бактерий и успешной работой иммунной системы человека, в особенности детей. Доктор Гилберт обнаружил, что присутствие «добрых» микробов как бы обучает детский иммунитет защищаться от внешнего воздействия, но, если так можно выразиться, на уровне сложности «новичок», зато ежеминутно. Если организм получает такую тренировку в детстве, позднее он лучше и быстрее справляется с более серьёзными бактериологическими угрозами здоровью. Но у нас принято зачищать от микробов всё пространство вокруг младенца. Его иммунная система не тренируется, организм словно не имеет представления о том, насколько густо населён различными микроорганизмами и частицами внешний мир. Поэтому когда он сталкивается с чем-то не обязательно патогенным, но довольно агрессивным – например с цветочной пыльцой, – иммунитет вдруг объявляет «красный» уровень тревоги, и происходит неадекватная – аллергическая – реакция. Для того же, чтоб избежать такого, необязательно предпринимать какие-то особенные усилия: иногда достаточно просто завести собаку; сам Джек так и поступил – завёл сразу троих.
Как показали наблюдения, младенцы, которые в течение первого года жизни имели постоянный контакт с собакой, в семь раз менее склонны к астме, чем те, кто рос в семье без домашних животных. Сходный эффект оказывает контакт с коровами, овцами и козами: по результатам одного из исследований в рамках проекта «Человеческий микробиом» было обнаружено, что дети фермеров не болеют астмой, редко имеют какие-либо пищевые аллергии и почти не подвержены распространённым среди городских жителей расстройствам пищеварения.
От реабилитации «домашних» бактерий до призыва объявить полезной грязь всего один шаг, и Джек Гилберт смело его совершает. Книга, которую он написал в соавторстве с профессором медицины Робом Найтом и научным журналистом Сандрой Блейксли, так и зовётся: «Грязь – это хорошо». В ней, помимо доказательств пользы, которую приносят «домашние» микробы, обсуждается привычка маленьких детей периодически закусывать грязью. В ней учёные видят инстинктивное желание детского организма быть колонизированным как можно большим числом различных бактерий, чтобы с их помощью научить свою иммунную систему адекватно и точно реагировать на многообразные биологические вызовы окружающего мира. Поэтому они призывают не ругать детей за это, а самим не слишком-то беспокоиться о последствиях. А лучше всего – самим периодически выезжать в деревню и припадать к земле. Есть её не обязательно, но повозиться с грядками на огороде будет очень полезно для иммунитета.
Идеи Джека Гилберта и его коллег кажутся вам чересчур экстравагантными? Что же тогда, интересно, вы скажете про доктора Элизабет Хоманн из Бостона, дипломированного врача, которая лечит людей при помощи капсул со специально подготовленными фекалиями! Ведь то, что мы называем «какашка», на 25–54 % состоит из бактерий, населяющих кишечник. И оказалось, что это обстоятельство можно использовать в медицинских целях. Есть такое неприятное заболевание – псевдомембранозный энтероколит. Он часто возникает после длительного приёма антибиотиков, когда полезные микробы вымирают, а условно-патогенная Clostridium diffi cile, которую они обычно держат под контролем, напротив, разрастается и начинает приносить организму ощутимый урон. Приём пробиотиков в таких случаях не приносит эффекта. В 2013 году эту болезнь попытались лечить пересадкой каловых масс от здорового человека к больному – и полностью преуспели! «Хорошие» бактерии, попав в знакомые условия, приструнили Clostridium diffi cile и наладили нормальное пищеварение. Но такая операция довольно сложная и тяжёлая, не говоря уж о том, что дорогая.
А доктор Хоманн предложила другой вариант: брать фекалии здоровых людей, очищать их, замораживать, помещать полученный бактериальный препарат в капсулы из материала, который невредимым проходит через соляную кислоту желудка и растворяется уже в кишечнике – там, где надо.
Впервые о своей разработке Элизабет сообщила в 2014 году, в 2017-м клинические испытания препарата ещё продолжались, но доктор уже может похвастать массой счастливых пациентов, которые с помощью фекальных капсул избавились от псевдомембранозного энтероколита.
Самое фантастическое направление бактериологические разработки приняли по соседству с доктором Хоманн, в знаменитом Массачусетском технологическом институте, MIT. Один из тамошних специалистов-химиков Дэвид Уитлок сделал смело предположение: будто бы давным-давно, до изобретения мыла или тем более химических средств гигиены, важную часть нашего микробиома составлял один из подвидов нитрифицирующих бактерий. Она обитает в сточных водах и питается аммиаком. А именно этот газ содержится в естественных выделениях человеческого тела и обеспечивает им неприятный, «грязный» запах. Раньше эта бактерия подъедала весь лишний аммиак, позволяя человеку оставаться чистым – не стерильно, но достаточно для того, чтобы совсем не «благоухать». Современный человек так часто моется и использует такие агрессивные антибактериальные средства, что на нём аммиак-окисляющая бактерия не гнездится.
Уитлок поставил на себе эксперимент: стал наносить на себя культуру бактерии, позволяя себя колонизировать, а сам… перестал мыться в душе. Совсем. К настоящему моменту его отсутствие в душевой кабине продолжается уже почти 15 лет (правда, химик моет руки перед едой).
Журналисты, не один раз встречавшиеся с Уитлоком, подтверждали, что грязным телом от него не пахнет. Вдохновлённый своим успехом, Дэвид нашёл единомышленников, организовал компанию AOBiome и стал разрабатывать на основе этой бактерии спреи и пенки для тела и волос, благодаря которым, по задумке, вы выбросите на помойку все гели для душа и шампуни, позволив невидимому микробу ухаживать за собой. Некоторые добровольцы из американских журналистов пробовали эти составы на себе: сообщили, что первые десять дней, пока идёт колонизация, вид у них был так себе, а окружающие явно тяготились соседством, но затем, как по волшебству, волосы перестали быть сальными, а от тела совершенно перестал исходить неприятный запах. Пока для большинства подобная «косметика» – это слишком экстремально, и широкого распространения она не получила. Но создатели рассчитывают, что люди рано или поздно образумятся и упадут в объятия аммиак-окисляющей бактерии. А пока она помогла AOBiome разработать действенное средство против акне, которое сейчас успешно завершает вторую фазу клинических испытаний. Более того, выяснилось, что использование этого спрея помогает снизить повышенное давление, и компания уже работает над бактериальным лекарством для гипертоников. Пожалуй, именно деятельность таких компаний наполняет меня уверенностью, что нас с микроорганизмами ожидает новый этап счастливых и плодотворных взаимоотношений, ради которых нам стоит преодолеть привычку к антибактериальному мылу и дезинфицированным полам.
