Как-то на исповедь к архимандриту Епифанию (Феодоропулосу) пришла молодая женщина, недавно вышедшая замуж. Она рассказала, что раньше в ее комнате всегда находилась икона Спасителя, а после замужества она убрала ее оттуда.

— Мне кажется, что теперь, когда я живу с мужем, — сказала она отцу Епифанию, — нехорошо, если в нашей спальне будет находиться икона Спасителя.

— Почему ты так думаешь? — спросил ее старец.

А надо сказать, что и эта женщина, и ее супруг ходили на все службы, постились — в общем, были церковными людьми. Но при этом женщине казалось, что быть православным означает быть безстрастным. И что любые радости и наслаждения, дарованные Богом, в том числе и «законные» наслаждения, — под запретом. Поэтому после свадьбы ее начали терзать угрызения совести, и она решила, что Христу не место в супружеской спальне.

А отец Епифаний — кстати, очень строгий духовник в вопросах веры и канонов — сказал ей:

— Это — духовная прелесть. Ты впала в прелесть. Верни икону на место. И если ты считаешь грехом то, что делаешь, — тогда прекрати это делать. А если понимаешь, что это благословение и дар от Бога, то помни, что посреди вас — Христос, и твои действия не являются ни грехом, ни блудом, ни развратом. Ты — законная супруга своего мужа.

Часто мы, будучи православными, начинаем самоугрызаться по тому или иному поводу, и чувство вины буквально душит нас. А Церковь говорит: «Чадо, успокойся. Господь прощает тебя. Он тебя любит и дает возможность посмотреть на все другими глазами, с благодарностью и признательностью Богу. Вместо того чтобы постоянно истязать себя, прославляй Господа».

Мысли о том, что одно хорошо, а другое плохо, одно материально, а другое духовно, не имеют никакого отношения к православию, уж извините. Православие — это когда ты принимаешь все стороны жизни, как материальные, так и духовные, и при этом действуешь по благодати Божией. Бог никогда не посылает плохого. И Он не заложил ничего плохого в человеческую природу. Недаром святые отцы говорят, что любую страсть можно превратить во благо, в любовь к Богу. И в желаниях нашей души, в том, что мы ищем любви, тепла и единства, также изначально нет ничего плохого. Эти желания вложил в нас Бог.

Однажды на перемене (в школе, где я преподаю) я купил себе рогалик. Зашел за угол, чтобы не попасться на глаза ученикам (видите, я тоже, оказывается, страдаю от ложных мук совести!), и начал есть. Но один паренек, пробегавший в это время по коридору, все-таки меня заметил.

— Ага! — сказал он.

— В чем дело? — спросил я.

— Отче, вы же едите!

— А почему я не могу поесть?

Примерно то же самое было, когда в супермаркете меня увидел какой-то ребенок и сказал маме:

— А что батюшка тут делает?

Мать ответила:

— Покупает еду.

— А почему он не в церкви?

С одной стороны, я обрадовался, что ребенок отождествляет меня с Церковью. Ведь действительно место священника — в храме, и хорошо, что ребенок это понимает. Но с другой стороны, воспринимая священника как некое неземное существо, люди начинают думать, что и православие — это нечто абсолютно недосягаемое и недостижимое и необходимо совершать какие-то немыслимые подвиги для того, чтобы уничтожить в себе все плотское. Но это неправильно!

Сейчас, пока я говорил, мне принесли воды, и я сказал: «Спасибо». Потому что, о каких бы духовных вещах я ни рассказывал, в какой-то момент мне захочется пить. И на любой богословской конференции, где разговоры ведутся исключительно на духовные, вечные темы, во время перерыва все с радостью спешат выпить кофе, съесть печенюшку, поговорить. Почему так происходит? Потому что в православии человек — это одно целое, и Господь ни в чем не лишает его Своей благодати. Нужно помнить об этом, иначе мы так и будем терзаться там, где нужно радоваться и благодарить Бога.

Вспоминаю священника, который приехал в один монастырь и ходил там такой духовный, такой православный — просто суперправославный. В это время насельники монастыря работали в саду: окучивали помидоры. Увидев это, священник спросил:

— Отцы, разве вы здесь не молитесь?

— Почему, молимся!

— Но чем вы сейчас занимаетесь? Я-то думал, вы молитесь с утра до вечера! А огород — это так материально. Как можно заниматься им целый день?

— Да отче, все так. Просто мы еще не достигли таких высот. Мы пока обычные люди, как все.

Этот разговор слышал игумен монастыря. Он подозвал к себе одного из братьев и сказал ему:

— Посели этого отца в келье, а я сам скажу тебе, когда его можно будет вызвать оттуда.

Вскоре наступило время обеда. Все отцы собрались в трапезной, а брату, поселившему священника, игумен сказал:

— Не зови его. Он такой возвышенный — питается ангельской пищей.

Тем временем у гостя в желудке понемногу начинался голодный бунт — да, этот священник был весьма духовным человеком, но желудок-то у него тоже имелся. «В чем дело? — думал он. — Почему никто не зовет меня в трапезную?»

Началась вечерняя служба. Священник пришел в храм и увидел всю братию, которая, пообедав, горячо молилась. Гость же не мог молиться — он лишь удивленно посматривал на монахов. После службы отцы снова отправились в трапезную, а его никто так и не позвал. Наконец он не выдержал, подошел к игумену и спросил его:

— Извините, отче! В вашем монастыре не принято есть?

— Как не принято? У нас был сегодня и обед, и ужин!

— Простите, но меня забыли позвать в трапезную…

— Отец, ты приехал сюда, посмотрел на нас и решил, что мы все здесь заняты исключительно материальным, в то время как ты один молишься.

Смешно? Но на самом деле мы втайне думаем точно так же. И более того — передаем это своим детям и близким. Мы уверены, что естественное не может быть духовным. Но ведь для того, чтобы стать Божиим человеком, необходимо сначала научиться быть естественным! Что говорят здесь святые отцы? Нужно обратить свое противоестественное, страстное состояние — в естественное. А после уже можно достичь и сверхъестественного. Так что миновать естественную жизнь никак не получится.

Подумаем об этом. Пусть каждый внимательнее приглядится к своей жизни и увидит, где происходит это «дробление», разрозненность. Если у нас фрагментарное православие, то оно и душу поделит на фрагменты.

Господь сотворил столько материальных чудес в Своей земной жизни! Начав с того, что стал Человеком, материальным Человеком. И все материальное освятилось Им.

Так же и православие. Это вера, которая все принимает и все освящает. Ведь невозможно изменить и спасти, не приняв. А мы, постоянно отталкивающие и отворачивающиеся, — можем ли считаться православными?