Рождение российской контрразведки

Как уже отмечалось ранее, с упразднением III Отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии функции контрразведки в числе прочих задач были возложены на Департамент полиции, существовавшие охранные отделения и губернские жандармские управления. Этим частично занимались также Военно-ученый комитет Главного штаба, военные агенты (военные атташе) Военного министерства, а затем и учрежденный 15 октября 1893 года Отдельный корпус пограничной стражи.

В армии и на флоте функции военной контрразведки традиционно, еще с начала XIX века, осуществляла генерал-квартирмейстерская служба.

Приблизительно так же обстояли тогда дела и в других странах, где зачастую даже разведывательные службы существовали лишь в зачаточном состоянии. Так, например, знаменитая Ми-6 появилась в Великобритании только в 1909 году. Годом позже возникла контрразведка США, первоначально именовавшаяся просто Бюро расследований, а с 1925 года ставшая Федеральным бюро расследований (ФБР).

Собственно же специализированный государственный орган, уполномоченный вести контрразведывательную работу в масштабах всей страны, появился в России лишь 20 января 1903 года, когда Николай II, ознакомившись с докладом военного министра А. Н. Куропаткина, согласился с предложением о создании особого отделения Главного штаба – Разведочного. Здесь, безусловно, имеет место терминологическая неточность: несмотря на название, отделение это призвано было вести контрразведывательную деятельность.

В докладе Куропаткин подчеркивал: «Обнаружение государственных преступлений военного характера до сего времени у нас являлось делом чистой случайности, результатом особой энергии отдельных личностей или стечения счастливых обстоятельств, ввиду чего является возможность предположить, что большая часть этих преступлений остается нераскрытыми и совокупность их грозит существенной опасностью государству в случае войны. Возложить принятие мер к обнаружению лиц, занимающихся сею преступной деятельностью, на Департамент полиции не представлялось бы соответственным: во-первых, потому, что названное учреждение имеет свои собственные задачи и не может уделить на это ни достаточных сил, ни средств; во-вторых, потому, что в этом деле, касающемся исключительно военного ведомства, от исполнителей требуется полная и разносторонняя компетентность в военных вопросах… Деятельность сего органа должна заключаться в установлении негласного надзора за обыкновенными путями тайной военной разведки, имеющими исходной точкой иностранных военных агентов, конечными пунктами – лиц, состоящих на нашей государственной службе и занимающихся преступной деятельностью, и связующими звеньями между ними – иногда целый ряд агентов, посредников в передаче сведений…»

Фактически начавшее действовать с июня того же года Разведочное отделение – с 4 июня его возглавил и руководил им до 9 августа 1910 года ротмистр, а впоследствии полковник В. Н. Лавров – насчитывало 13 штатных чинов и 9 внештатных сотрудников.

Уже накануне Русско-японской войны 1904–1905 годов Разведочное отделение вскрыло ряд фактов шпионажа в пользу иностранных государств, в том числе и Японии.

В связи с началом военных действий против Японии к контрразведывательной работе была привлечена и Заграничная агентура Департамента полиции. В частности, ее заведующий Гартинг в 1905 году обеспечивал безопасность прохода вдоль европейских берегов 2-й Тихоокеанской эскадры российского флота под командованием адмирала Рожественского, позже погибшей в Цусимском сражении.

В годы Первой мировой войны Заграничная агентура Департамента полиции также привлекалась к решению некоторых задач по указаниям руководителя миссии русской контрразведки в Париже Н. А. Игнатьева.

В июне – августе 1906 года контрразведывательные отделения стали создаваться при штабах военных округов. Однако, ввиду обнаружившейся явной недостаточности созданной системы контрразведывательных органов и низкой ее эффективности, в декабре 1908 года принимается решение об образовании Межведомственной комиссии по совершенствованию работы против иностранного шпионажа.

В протоколе заседания ее от 28 марта 1909 года отмечалось, что комиссия, «ознакомившись с материалами, имеющимися по означенному вопросу, и с постановкой контрразведки (борьба с военным и морским шпионством) в России в настоящее время, пришла к заключению, что… не говоря уже про японцев, все наши европейские соседи, признавая за военной разведкой первенствующую важность, не останавливаются для достижения своих целей ни перед какими расходами, так как последние есть почти единственное средство для успеха…»

В этом же документе формулировались цели и задачи контрразведывательной службы, остающиеся актуальными (с некоторыми поправками на современные правовые нормы) и для сегодняшнего дня: «Контрразведка (борьба со шпионством) заключается в своевременном обнаружении лиц, занимающихся разведкой для иностранных государств, и в принятии мер для воспрепятствования разведывательной работе этих государств в России. Конечная цель контрразведки есть привлечение к судебной ответственности уличенных в военном шпионстве лиц на основании статей 108–119 Уголовного уложения 1903 года, или прекращение вредной деятельности названных лиц хотя бы административными мерами».

Комиссией рассматривались различные варианты организации центральной контрразведывательной службы: как в Министерстве внутренних дел (за это ратовал Столыпин), так и в Военном министерстве. В результате 8 июня 1911 года военный министр утвердил «Положение о контрразведывательных отделениях», а также штатные расписания этих отделений и инструкцию их начальникам.

Контрразведывательные отделения были образованы при штабах военных округов в Москве, Вильно, Варшаве, Киеве, Одессе, Тифлисе, Ташкенте, Иркутске и Хабаровске, а Разведочное отделение Главного штаба было преобразовано в Санкт-Петербургское городское контрразведывательное отделение.

Согласно закону от 7 апреля того же года «Об отпуске из государственной казны средств на секретные расходы Военного министерства» для обеспечения разведывательной и контрразведывательной деятельности было выделено дополнительно около полутора миллионов рублей: эта сумма в три раза превосходила предыдущие ассигнования на «секретные расходы».

В отличие от Разведочного отделения, которое действовало негласно, контрразведывательные отделения являлись уже официальными государственными органами. При этом, по предложению министра внутренних дел П. Г. Курлова, Департаменту полиции и подведомственным ему губернским жандармским управлениям и охранным отделениям предписывалось оказывать контрразведывательным отделениям содействие и всяческую помощь. Непосредственно в Департаменте полиции эта задача, а также ведение дел по обвинению в шпионаже и государственной измене были возложены на 4-е отделение Особого отдела.

Необходимость создания контрразведывательной службы и правового обеспечения ее деятельности была связана с происходящими в мире изменениями, в том числе и в плане геополитического соперничества государств.

В годы, предшествовавшие Первой мировой войне, вопросы организации разведывательной работы также активно изучались и за рубежом. Так, Военным министерством Российской империи были изданы переведенные с французского языка труды: Роллэ Н. «Военно-разведывательная служба в мирное и военное время» (1909); Лянуар П. «Немецкое шпионство во Франции» (1910); Рюдевель Р. «Разведка и шпионаж. Практические указания строевым офицерам» (1912).

В 1911 году вышла книга видного отечественного военачальника, генерал-майора Генерального штаба В. Н. Клембовского «Тайные разведки. (Военное шпионство)». Это был первый в России научный труд, посвященный вопросам разведки и контрразведки.

Клембовский, уделявший огромное внимание проблемам обеспечения безопасности, писал: «Пока идеи о всеобщем разоружении и всесветном мире не вышли из области мечтаний, каждое государство должно быть готово к войне со своими соседями». А готовность эта выражалась, по его мнению, в том числе и во внимательном изучении средств борьбы сопредельных государств. Он указывал и на «необходимость постоянного осведомления о намерениях и силах, как материальных, так и нравственных, своих соседей», в то же время подчеркивая необходимость скрывать собственный оборонительный потенциал.

Одним из первых Клембовский обращает внимание на особые условия деятельности разведчиков: «Их роль скромна, мало заметна и очень неблагодарна: успехи какой-либо операции всегда и всецело припишут войскам и их начальникам… А что ожидает лазутчика в случае неудачи? – позорная казнь в какой-нибудь глухой деревушке вдали от своих. Чтобы подвергаться такому риску, чтобы среди опасностей сохранить полное хладнокровие и ясность взгляда, нужны высокие нравственные качества и большое самопожертвование». Но также «никакими соображениями нельзя оправдывать гнусных поступков предателей: измена государству составляет гнусное и подлое преступление!»

Книга Клембовского, безусловно, оказывала определенную «академическую» помощь офицерам армии и российских спецслужб. А ее подлинное значение выявилось уже в годы Первой мировой войны.

В совместной «Объяснительной записке к проекту изменений действующих законов о государственной измене путем шпионажа» от 3 марта 1912 года военный министр В. А. Сухомлинов и министр юстиции И. Г. Щегловитов отмечали:

«Ранее государство, интересующееся планами соседей, посылало к ним шпионов и ставило последним задачу проникнуть, главным образом, в политические их замыслы, в предположения относительно возможных с их стороны агрессивных действий самостоятельно или же в союзе с другими державами. В связи с этим и те сведения, которые пытались добыть шпионы, касались, главным образом, государственных тайн в обширном смысле, тайн, имеющих международный характер и находящихся в близкой связи с внешними интересами государства. Сведения же о военных силах собирались шпионами старого времени попутно, наряду с выполнением главных их задач. Отмеченными обстоятельствами обусловливался как случайный характер самого шпионства, так и выбор лиц для этой деятельности.

Наше время – время вооруженного мира… вызвало изменение самого понятия военной мощи, главнейшею основою которой ныне представляются прогрессирующие технические усовершенствования. В силу этого представилось необходимым быть в курсе постоянных изменений в состоянии вооруженных сил вероятных противников, всех нововведений в вооружении и военных приспособлениях, которые почти ежедневно вводятся ныне в армиях европейских государств… Практика войн показала, что шпионство не может в период войны принести пользы, если оно не организовано задолго до открытия военных действий и если в числе шпионов нет весьма опытных в этом деле агентов. Русско-японская война наглядно подтверждает только что отмеченное явление: несмотря на большие траты денег и труда, во время войны нам уже не удалось организовать действительное шпионство».

Ссылаясь на информацию Главного штаба и Департамента полиции, авторы Записки также подчеркивали, что «шпионство получило небывалое ранее развитие и в настоящее время уже не имеет, как прежде, случайного характера, а сделалось систематическим и постоянным, обнимая собою собирание самых разнообразных сведений о состоянии вооруженных сил соседних государств… Судебная практика свидетельствует, что иностранные власти прилагают большие усилия насадить в пределах России своих агентов».

Предлагавшиеся в Записке изменения в уголовно-правовой квалификации шпионажа были введены в действие 5 июля 1912 года законом «Об изменении и дополнении действующих узаконений о государственной измене путем шпионства».

Помимо созданной в предвоенное время системы контрразведывательных отделений Военного министерства часть функций по контрразведке по-прежнему выполняли Департамент полиции и подчиненные ему органы на местах.

Непосредственно в 1914–1917 годах в Департаменте полиции некоторые контрразведывательные функции – наблюдение за иностранцами, а также надзор за военнопленными – были возложены на 9-е делопроизводство.

Для ознакомления, прежде всего офицерского корпуса армии, с организацией и ведением разведывательной работы против России были опубликованы книги В. Н. Клембовского «Тайные разведки» (1911) и А. С. Розанова «Немецкое шпионство» (1915), «составленная, – как отмечалось в предисловии, – по данным судебной практики и другим источникам». Эти работы относятся к первым отечественным исследованиям по проблемам борьбы со шпионажем.

Кроме того, в 1915 году массовым тиражом была издана в качестве бесплатного приложения к журналу «Трудовая копейка» брошюра «Современный шпионаж».

Шестого июня 1915 года, в соответствии с «Наставлением по контрразведке в военное время», утвержденным Верховным главнокомандующим, на театре военных действий формируются следующие контрразведывательные отделения: Ставки (штаба Верховного главнокомандующего); штабов фронтов, армий, входивших в состав фронтов; отдельных армий; военных округов. В тот же день непосредственно для личного состава контрразведывательных отделений утверждается и «Инструкция наблюдательному агенту по контрразведке». Система контрразведывательных органов в тыловых районах империи осталась без изменений.

В сентябре 1915 года было принято «Положение о морских контрразведывательных отделениях», согласно которому учреждалось шесть таких отделений: при Главном штабе флота, а также Финляндское, Балтийское, Черноморское, Беломорское и Тихоокеанское.

Однако в целом постановку контрразведывательной работы в России в годы Первой мировой войны нельзя назвать успешной.

Летом 1915 года по инициативе главнокомандующего, великого князя Николая Николаевича, в полном соответствии с бюрократической традицией создается еще одна комиссия – для выработки мер повышения эффективности борьбы с разведывательной деятельностью спецслужб Германии и Австро-Венгрии. И хотя работа ее не имела практических результатов, некоторые материалы данной комиссии, безусловно, представляют интерес для историков.

Так, председатель ее, директор Департамента полиции в 1915–1916 годах Г. Г. Моллов, в «Записке о мерах борьбы со шпионством» подчеркивал: «Дело борьбы с иностранным шпионажем должно быть популярным, национально-патриотическим, широко охватывающим население, все слои общества, все правительственные учреждения, независимо от того, к какому они принадлежат ведомству.

Стыдиться борьбы с такой серьезной для Родины опасностью, разрушающей оплот государства, подрывающей его военную мощь и силу средств обороны от врага, угрожающей Отечеству потерей нескольких сот тысяч молодых жизней и миллиардными убытками, казалось бы, нет оснований».

В записке, представленной в комиссию В. А. Ерандаковым, в 1910–1915 годах возглавлявшим Петроградское контрразведывательное отделение, отмечалось, что германская разведка осуществляет не только сбор военных сведений о действующей армии, но и активно ведет дипломатическую, торгово-промышленную (экономическую) разведку, организует акты саботажа и диверсий, ведет подрывную пропаганду. По его мнению, военные власти не могли самостоятельно бороться с таким противником и в этом им требовалась более активная помощь со стороны Департамента полиции и его периферийных органов. По словам Ерандакова, контрразведывательные отделения «хилые и бесправные, влачат малополезное существование, так как деятельность их направлена исключительно лишь на борьбу с военным шпионством… И если иногда деятельность этих органов является успешной, то в большинстве случаев благодаря лишь постоянной и энергичной помощи жандармских управлений и охранных отделений, а также перлюстрационным данным, поступающим в Главное управление Генерального штаба».

В целях повышения эффективности контрразведывательной работы, особенно в тыловых районах, комиссией предлагалось усилить координацию и взаимодействие контрразведывательных отделений, губернских жандармских управлений и охранных отделений, для которых была разработана специальная инструкция. Однако эти предложения так и остались нереализованными.

«В результате этого небрежения, – писал впоследствии известный российский контрразведчик Николай Степанович Батюшин, – мы всю Великую войну вели вслепую». Главная причина этого, по его мнению, заключалась в общей «недооценке на верхах» значения разведки и контрразведки, всей сферы тайного противоборства: «Опыт тайной разведки мирного времени был сведен почти на нет во время войны… За все это небрежение… мы заплатили потом сотнями тысяч жизней, миллионами денег и даже существованием самого государства».

В связи с ликвидацией Временным правительством в марте 1917 года Департамента полиции и подведомственных ему органов (жандармских управлений и охранных отделений) 23 апреля принимается «Временное положение о контрразведывательной службе во внутреннем районе», а 5 мая – «Инструкция по организации и осуществлению негласного наружного наблюдения за лицами, подозреваемыми в военном шпионстве». Несколько позже, 2 мая, министр юстиции утвердил «Временное положение о контрразведывательной службе на театре военных действий».

В мае 1917 года контрразведывательное отделение штаба Петроградского военного округа было переименовано в Отдел контрразведки, который отныне подчинялся Министерству юстиции. Непосредственно на отдел этот возлагались две задачи: борьба с попытками шпионажа воюющих с Россией держав и противодействие попыткам насильственного восстановления старого строя.

Фактически же контрразведкой продолжали заниматься контрразведывательные отделения, существовавшие в действующей армии и при штабах военных округов.

Подводя итоги деятельности российской контрразведки в начале XX века, можно сказать, что становление этого важного государственного института было непростым. Кроме того, значение его для обеспечения безопасности страны и защиты ее национальных интересов зачастую попросту недооценивалось тогдашним руководством империи. Поэтому неудивительно, что в Первую мировую войну российская контрразведка оказалась не на должной высоте. Хотя приобретенные ею в те годы сведения и опыт («Контрразведка сильна своими архивами!» – любил повторять Вальтер Николаи, возглавлявший германские спецслужбы в годы Первой мировой войны.), а также попытки их практического осмысления стали поистине бесценным источником знаний.

«Разведка является как бы барометром, показывающим напряжение между государствами, – делился своими соображениями с политической элитой Германии все тот же Николаи. – Разведка призвана не только предвидеть будущее развитие событий, но и активно на них влиять. Тайная сила разведки окажется в будущем гораздо более значительной, нежели была в прошлом и есть в настоящее время».

В 1921 году Разведывательным управлением Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА) была издана работа заместителя начальника информационного (агентурного) отдела Александра Ивановича Кука «Канва агентурной разведки». Автор ее, выпускник Академии Генерального штаба, прошедший Первую мировую войну и не понаслышке знакомый с деятельностью германской контрразведки, делает два важнейших теоретических вывода:

«1. Агентурная разведка не разграничивает понятий мирного и военного времени.

2. К числу важнейших политических задач агентурной разведки относится оказание целенаправленного воздействия на население враждебного государства посредством прессы, пропаганды, распространения слухов, а также определенных идей и взглядов, подрывающих веру во власти собственной страны».

Естественно, уроки и итоги Первой мировой войны столь же внимательно изучались и за рубежом. Причем как победителями, так и побежденными.

Заканчивая рассказ о первом этапе истории отечественных органов безопасности, заметим, что этой государственной структуре присущи две взаимоисключающие тенденции. С одной стороны, это осознанная потребность в наличии эффективно действующих институтов, органов, выполняющих государственно-охранные функции, а с другой – неизбежность их последовательного реформирования в зависимости от изменений во внутриполитической и международной обстановке («в соответствии с изменениями в оперативной обстановке», как сказали бы профессионалы сегодня, хотя само это понятие появилось в практике оперативной работы значительно позже).

Но обе эти тенденции указывают на одно важное обстоятельство: ведущей в непростом тандеме взаимоотношений «власть – органы госбезопасности» первична именно государственная власть. Она определяет правовое положение, функции, задачи, направления и формы деятельности органов безопасности, решает кадровые и иные вопросы.

И поэтому именно на власти лежит вся полнота ответственности как за эффективность, так и за результаты деятельности органов госбезопасности и спецслужб.