Глава 11

Шизофрения – это психическое заболевание,

Для которого характерно искажение мышления (в виде бреда)

И восприятия (в виде галлюцинаций).

Заметка на полях сборника «Сказания Океании»

Оська поправил Алвису подушку, подоткнул одеяло и улегся рядом, подперев щеку кулаком.

– Алан-балан тебя любит чуть-чуть, – совершенно серьезно сообщил он Длани. – А Вадий ревнует. – Шут захихикал. – Но ты спи, спи, нечего тебе это знать. Маленький ты еще вставать между богами и их любимыми.

Алвис позволил себе тихий стон. Он слышал голос и даже понимал, что тот говорит, но не мог разобраться, где бред, вызванный горячкой, а где настоящее, поэтому пропустил слова шута мимо ушей, только воды попросил да вновь провалился в сон-забытье, в котором вокруг него были каменные стены, леденящий холод и чувство вины. Не смог, не довел дело до конца, не распознал лик темного бога, спрятанный за светлыми деяниями.

Второй раз он проснулся от боли, ощущение, будто в рану тыкают раскаленным шилом, вызвало желание прибить Оську на месте, а потом попинать труп ногами.

– Рука, ты только не плачь, я немножко поковыряюсь, почищу и повязку сменю, – бубнил Оська, продолжая поливать рану вонючей жидкостью из фляги. – Это спирт, – ответил он на беззвучный вопрос Искореняющего. – Наш Кузнечик сам его сделал, говорит, что это лучшая де-зин-фек-ция. Ты вот знаешь такое слово? А я знаю! Это значит, что после этой водички воспаления не будет. А теперь помажем мазюкой, положим чистую тряпочку и замотаем… А за то, что ты не плакал, я тебе леденец дам!

Он быстро справился и наконец появился в поле зрения Алвиса с круглым шариком на деревянной палочке.

– На! Это чупа-чупс! Правда, смешное слово? Это я у герцога украл.

Шут задорно рассмеялся, будто это было очень забавно. И не успел Алвис слова сказать, как ему всунули в рот леденец, а на лоб пришлепнули мокрую тряпку, при этом лицо у шута было сосредоточенным, а взгляд – коварным.

– Соси, не сомневайся! Там не просто мед, а травки всякие от жара и для сна. Сладко? Да? Сладко?

– Угу, – промычал Алвис, рассасывая леденец.

Еще никогда он не чувствовал себя таким беспомощным и разбитым. Даже когда попал в плен к разбойникам и провисел на крюке три дня, раненый и избитый, даже когда наставник отправил его на две десятидневки в горы с одним ножом и баклажкой воды, а он умудрился в первый же день свалиться в овраг и сломать ногу, даже тогда у него были силы хотя бы материться и планировать свое спасение.

– А потом я тебя покормлю. Тетка Райка под командованием герцога специальный бульон сварила, а наш умный Алан сказал, что его надо много пить вместо лекарства, потому что в нем есть пе-ни-цил-лин… О как! Так что окрой ротик, мессия, а я тебе сказку расскажу, как один злобный Рука стал сыном божиим и спасителем человеков!

Алвис пил горячий пресный бульон маленькими глотками и чувствовал, как засыпает под монотонный бубнеж шута.

– В общем, помер ты и вознесся на небеса в чертоги Отца Небесного, а Вадия низвергли в пучину, а Ирий стал Духом святым, это чтобы и горцам нравилось, и нам, островитянам, кто духам предков поклоняется. Наш Алан-балабалан дальновидный! – захихикал шут и сменил на лбу Длани тряпку. – Скоро придет наш испуганный мальчик и будет малевать твой портрет, и мы все станем тебе молиться. Вот мне интересно, брат Чех… – Оська отобрал у Алвиса чашку и соскочил с кровати. – А нам будет от нового бога помощь и милость, ну коль мы его друзья и верные няньки?

Алвис с трудом повернул голову и увидел брата Чеха. Взывающий развешивал плащ у камина на стульях и выглядел уставшим и сосредоточенным. Неприятной тяжестью кольнуло сердце, что здесь делает брат Взывающий? Друзьями они никогда не были, врагами тоже… Неужели все так плохо, и ксен пришел принять у коллеги последнюю исповедь? Ну нет, Алвис еще не все сделал, рано ему уходить за реку Забвения, бывали у Длани времена и похуже, выкарабкаемся, как говорит герцог.

– Оставь нас, шут, – не приказал, но попросил брат Чех, с прищуром глядя на Длань.

– Ага, Оська сбегает, проверит, как там его женщина поживает, утешит ее быстренько и вернется через рыску!

Шут весело подпрыгнул и исчез за тяжелой парчовой шторой, закрывающей вход, хлопнула дверь, раздался скрежет ключа в замочной скважине, и наступила тишина. Только слышались треск дров в камине да собственное тяжелое дыхание.

– Как ты себя чувствуешь? – Взывающий поставил стул напротив кровати и сел так, чтобы видеть Алвиса. – Способен меня выслушать?

Алвис кивнул.

– Что ж, так как ты играешь во всем этом одну из ключевых ролей, будет справедливо посвятить тебя в планы герцога Вас’Хантера.

– А он об этом знает?

– Конечно, кир Алан сам попросил меня, – тут брат Чех слегка улыбнулся.

– Почему ты, почему он сам не…

Алвис вновь закашлялся. Неужели герцог боится его? Или не хочет лишний раз доверять? Или не доверяет себе…

Чех протянул ему чашку с теплой водой.

– Когда он начинает рассказывать об этом, он начинает бессовестно ржать.

– Ржать?

Алвису показалось, что он ослышался, так неуместно звучало это слово в устах Взывающего.

– Именно ржать.

Брат Чех откинулся на спинку стула и посмотрел на Длань со снисходительностью победителя, и это тоже неприятно кольнуло сердце, не привык Алвис к таким взглядам.

– И что это за планы? – не стал разочаровывать он собеседника.

– Ни много ни мало, а привести еще одного бога. Алвиса Спасителя.

В этот раз железное самообладание Длани дало трещину, он долго неверяще смотрел на ксена, а затем откинулся на подушку и хрипло рассмеялся. Смех отдавал болью в грудь и живот, но он не мог остановиться, не мог сказать ни слова, даже когда понял, что в глазах темнеет, а к голове приливает кровь, – не смог. Его спас брат Чех, который, недолго думая, плеснул Алвису в лицо холодной водой, тем самым прекратив истерику.

Когда через рыску вернулся Оська, брат Чех уже ушел, Длань дремал, рядом с ним на кровати аккуратной стопкой лежали исписанные мелким четким почерком листы. Оська взял верхний, пробежал по нему глазами, тихонько хихикнул и, прихватив деревянный поднос и угольный карандаш, устроился в кресле у камина, забравшись в него с ногами. Он так увлекся чтением, что поднял голову, лишь когда бесшумно отодвинулась потайная дверь и в комнату зашел Алан в сопровождении Леонардо.

– Оська, что это? – Хмурый герцог поднял лист и поднес к свету. Поля пестрели заметками и рогатыми рожицами. – Шут… – с угрозой начал Алан, но затем вчитался, хмыкнул и посмотрел на гордого Оську с уважением. – Знаешь, а ты, пожалуй, прав, так будет намного лучше.

– Конечно, я прав, – Оська уже сполз с кресла и теперь энергично приседал. – Знаешь, сколько легенд я переписал, когда был учеником шамана?

– Ты был учеником шамана? – удивился Алан. – Когда все это закончится и мы отправимся в море на рыбалку…

– Я буду развлекать вас историями из моей жизни, да, Алан-балан? – хитро прищурился шут. – Мы, как старушки, расскажем друг другу наши маленькие секретики, – тоненько захихикал он и, показав Алану язык, нырнул в лаз для тау. – Рука тоже ржал, когда братец Чех ему сказки рассказывал! – раздался его голос откуда-то из-под земли. – А потом плакал!

– Трепло, – прошептал Алвис, щурясь на свет. – Кир Алан, у вас ничего не выйдет.

– Алвис… – Алан сел на кровать и приложил ладонь ко лбу Искореняющего. – Температура не выше тридцати восьми. Плохо, – пробормотал он по-русски. – Леонардо, погрей бульон.

Художник поставил на треногу медный чайник, зажег под ним свечи и осторожно налил из кувшина густую жидкость. Алвис следил за ним сквозь опущенные ресницы, аромат бульона заставил желудок жалобно заныть, а рот – наполниться слюной.

– Потерпи, сейчас покормим, – заметил герцог его жадный взгляд. – Принести тебе ведро?

Алвис отрицательно качнул головой.

– Не могу вас понять, сир, – тихо произнес он. – Вы едва не убили меня, а теперь боретесь за мою жизнь.

– Не хочу ссориться с богами, – улыбнулся одними губами герцог.

– Что вас гнетет?

– Так заметно? – Алан запустил пятерню в волосы и энергично подергал отросшие пряди. – Женщины.

– Не справляетесь? – попытался пошутить Алвис, но наткнулся на такой злой взгляд, что предпочел не развивать эту тему.

Раб перелил бульон в чашку и вопросительно посмотрел на герцога.

– Сможешь чашку удержать? – совершенно серьезно поинтересовался Алан у Длани, внимательно следя за его взглядом.

– Смогу, – упрямо тряхнул головой Алвис и протянул дрожащие руки.

Герцог с сочувствием смотрел, как он двумя руками обхватывает глиняную чашку и осторожно подносит ее к губам.

– Не спеши.

«Да чтоб вы провалились к реке Забвения, ваша светлость, вместе с вашей заботой и снисходительностью!»

– Завтра попробуем накормить тебя кашей.

Пока Алвис маленькими глотками пил бульон, растягивая удовольствие и оттягивая разговор, он наблюдал за молчаливым герцогом. Что-то с Аланом было не так. Всегда ироничный и спокойный, сейчас он явно злился и был растерян. Неужели действительно из-за женщин? Но Алвис был уверен, что еще не родилась та женщина, которая смогла бы завоевать сердце этого загадочного мужчины. Интересно, очень интересно, кто или что смогло выбить герцога из привычного состояния и можно ли это как-то использовать в собственных целях? Хотя о чем он думает? Сейчас используют его самого, и как именно – можно лишь догадываться.

– Что скажешь? – спросил герцог, когда раб забрал чашку и протер тело Алвиса влажным полотенцем так бережно и осторожно, словно тот был хрупкой статуэткой. – Думаешь, у нас может получиться?

Прежде чем ответить, Длань тщательно помолился Вадию и даже освятил себя его знаком, шутить с покровителем не хотелось совершенно.

– Может получиться, если вы разыграете все правильно, – осторожно ответил он. – Но не быстро.

– Сам знаю, что не быстро. Но у меня нет времени, – как-то затравленно ответил Алан. – Понимаешь, нет времени!

– Вы собрались нас покинуть?

Во взгляде герцога промелькнуло отчаяние, и Длань многое отдал бы, чтобы узнать, о чем он сейчас думает.

– Что вас волнует, сир? Неужели это действительно из-за женщины? Тогда я желаю с ней познакомиться, – попытался он спровоцировать герцога. – Иметь такую женщину в союзниках многого стоит.

Алан криво усмехнулся. А затем вдруг резко припечатал ладони у лица Алвиса, нависая над ним, почти вдавливая в кровать. Длань напрягся, ему показалось, что Алан сейчас его или поцелует, или задушит, но нет, герцог просто склонился к его уху и зло зашептал:

– Ты сейчас беспомощный, слабый и полностью зависишь от моей воли. Что ты сделаешь, если я воспользуюсь твоей слабостью? Если я прямо сейчас при Леонардо изнасилую тебя? Возьму без твоего желания, против твоей воли? Просто потому что могу, потому что сильнее. И сделаю это так, что твое тело сдастся и получит от насилия удовольствие, но при этом разум будет орать и биться от унижения.

– Я… Мне бы не хотелось этого, – только и смог выдавить из себя Алвис, не зная, как реагировать на слова герцога.

– И мне не хотелось, но твой проклятый бог не оставил мне выбора! – гаркнул Алан и наконец отодвинулся.

За его спиной всхлипнул раб, герцог на мгновение прикрыл глаза, а когда открыл их, Алвис уже ничего не мог прочесть в его взгляде, кроме усталости и печали.

– Алвис, я хочу, чтобы ты дал мне клятву.

– Вы ведь понимаете, сир, что мои клятвы нерушимы, поэтому я ими не разбрасываюсь.

– У тебя тоже нет выбора, – криво усмехнулся герцог, и Алвис понял, что выбора у него действительно нет. Что здесь и сейчас решается, каким будет этот мир через год, десять лет, сто лет… И что от его согласия или отказа уже ничего не зависит.

– Я дам эту клятву, сир.

Он всматривался в знакомые темные глаза в попытках найти ответ на свои вопросы, понять и предугадать хоть что-нибудь, но видел лишь тьму и бездну.

– Поклянись, что как бы ни сложилось дальше, ты до самой смерти не оставишь моих детей. Я буду спокоен, зная, что у Турена и Дарена есть такой союзник. Я не хочу, чтобы ты их оберегал, хватит и без тебя телохранителей, но я хочу, чтобы ты был рядом в трудную минуту.

За их спинами, уже не таясь, всхлипывал Леонардо, но эти двое смотрели в глаза друг другу, и каждый пытался рассмотреть за бесстрастным взором собеседника истину. Алвис первым отвел взгляд.

– Вы слишком быстро живете, сир, – тихо сказал он.

– Зира говорит точно так же, – хмыкнул Алан. – Леонардо, перестань рыдать, я еще жив. И, клянусь собственным разумом, я не буду марионеткой в его руках, – прошипел он. – Итак, клятва?

Длань закрыл глаза, собирая волю и силу, а когда открыл их, герцог уже стоял рядом с кроватью, между его пальцев мелькал тонкий стилет. Быстро, опасно, завораживающе.

– Силой Длани и честью Искореняющего клянусь стать тенью детей Алана Бешеного Кузнечика. Клянусь быть рядом и… защитить. Если это потребуется.

Алан склонил голову к плечу, словно к чему-то прислушиваясь, а затем кивнул.

– Спасибо. Отдыхай. Леонардо за тобой присмотрит.

С этими словами он стремительно вышел из комнаты, даже не посмотрев в сторону Длани.

– И что это было, Вадий Всемогущий? – прошептал Алвис, без сил опуская веки.

– Он с утра сам не свой, – так же всхлипывая, шепотом ответил ему раб. – Словно смерть свою увидел.

– Нет, твой хозяин не из тех, кто испугается смерти, – не открывая глаза, ответил Длань. – Здесь что-то другое.

* * *

– Я в библиотеку, передай Мэтью Гарнеру, чтобы заканчивал с посольством без меня. Генерал и Рэй пусть начинают планировать поход в Мирию. Отчитаются вечером. Меня не беспокоить! – гаркнул герцог, и Берт, подпрыгнув от неожиданности, бегом бросился выполнять указания. – А вы свободны!

Охрана не стала спорить и безропотно осталась за дверьми библиотеки. А зря, Алану до дрожи в сжатых кулаках хотелось дать кому-нибудь в морду, коль морда одной черноглазой сволочи недосягаема.

Утром, когда отголоски страсти отошли на задний план, Виктория с ужасом осознала, что она не может противиться желаниям Вадия. И не хочет! Она вновь и вновь прокручивала в голове ночные события, пытаясь понять, какие чувства это всколыхнуло в ее душе, выискивая причины резкой страсти Вадия, анализируя его слова, не веря, а потом понимая, что темный бог этого мира был искренен, но зачем? Какие цели он преследует?

А она? Что испытывала она? Страсть. Только страсть и ничего более? Да она вообще никогда не рассматривала Вадия как мужчину, о каких чувствах можно говорить? Влюбиться в духа? В образ? В сон? Боже, она же не пятнадцатилетняя девочка, чтобы вот так глупо поверить в сказку? Нет! Вадий что-то задумал и просто нагло использует ее в своих целях. Да! Но, черт побери, если так будет продолжаться, она… Что?

«Получишь регулярный секс. Признай, это было классно!» – влез уже забытый внутренний голос.

– Классно? – зашипела Виктория по-русски, перепугав рабыню, которая принесла герцогу завтрак.

«Тебе же было хорошо».

– Он изнасиловал меня в мозг, не оставил выбора! А может быть, даже повлиял на мой разум, внушив возбуждение и страсть… Черт! Если это так, то…

«То это полный писец, Вика. Но уверен, если бы ты не хотела, ничего бы не получилось».

– Предающее тело, – зло и горько пошутил герцог и взмахом руки отправил перепуганную рабыню вон.

«Ты бы лучше подумала о его фразе, что он ищет по мирам для тебя тело, а это означает, что, когда найдет, прощай, Игушетия, прощай, этот мир, прощайте, дети».

Эта мысль, словно удар под дых, вышибла из легких воздух, сжала сердце костлявой рукой, растоптала все надежды, планы, мечты.

– Нет, – прошептала Виктория, слепым взглядом уставившись на огонь камина. – Нет. Это… это… слишком жестоко даже для него.

А что она о нем знает, кроме того, что этот интриган рассказывал о себе сам? Ничего! Даже не знает, из какого он мира. Чем занимается, кроме как устраивает судьбы своей бывшей родины, как живет? Если Ирий – женщина, и у нее вот-вот родится ребенок, значит, они живут нормальной, полноценной жизнью, так почему они сами не вселились в тело Алана Валлида и не встряхнули этот гребаный мир? Почему…

В стену полетела чашка, разлетелась на осколки, оставив после себя мокрое пятно.

– Су-ука! Манипулятор чертов! Урод!

Так, спокойно, дыши, просто дыши. Это еще не конец, мы еще поборемся. Не станет же он из-за минутной страсти бросать дело всей своей жизни? Да и зачем ему женщина, которая будет его ненавидеть? Нет, Вадий до сих пор идиотом не казался, а значит, у него план, и прежде, чем психовать и рвать нервы, следует спокойно с ним поговорить, если любит, значит, будет ждать. Ждать, пока она закончит здесь свои дела, пока поймет, нужна ли ей другая жизнь, нужен ли ей сам Вадий. Да, поговорить. Просто поговорить.

«И набить морду».

– Чтобы набить ему морду, мне нужно прийти в сон в мужском теле, а пока…

Вот! Все их последние встречи проходили по правилам темного, он диктовал условия, он выбирал для Виктории тело, он смущал ее словами и действиями, да даже декорации выбирал он! Но раз это умеет Вадий, значит, сможет и она?

– Знания, мне срочно нужны знания, – прошептала Виктория, глядя в окно. – Берт! Скажи отцу Крамеру, что я жду его в библиотеке.

Пока ждала Учителя, истоптала ковер. Разум понимал, что произошедшее ночью – это просто срыв. То, что когда-то должно было произойти, но сердце при этом заходилось в нелепой ненужной надежде.

– А если он не лжет? Если действительно любит? – шептали прикушенные до крови губы. – А я? Что я испытываю?

Виктория глубоко вздохнула и села за стол.

– Да, он мне интересен. Всегда был интересен. Он умен, ироничен, не лишен благородства. Я им восхищаюсь. Но любовь? Вот так вдруг, резко, оттого что он признался в своих чувствах? Нет! Я слишком разумна для этого.

Вспомнились их последние встречи. Ей следовало задуматься, уже когда он решил рассказать о Ходоках, и потом, когда Вадий дал ей женское тело, пусть это было образно, пусть во сне, но тело она ощущала как свое родное. И это был второй звонок. Взгляды, жесты, прикосновения… Да он и не скрывал симпатии, просто она ее не видела, не думала, что это возможно. Не хотела никаких надежд. Она только начала привыкать быть мужчиной.

– Чертов Вадий, одним своим необдуманным поступком ты отбросил все мои достижения обратно за черту. Я опять ощущаю себя растерянной девчонкой!

Когда пришел отец Крамер, Виктория уже смогла взять себя в руки, твердо решив, что принимать решения она будет обдуманно и только после того, как поговорит с Вадием. В конце концов, он ведь не собирается убивать Алана вот прям сейчас? Это было бы глупо. Тем более что Алан и сам прекрасно может самоубиться в ближайшее время.

Отец Крамер выглядел задумчиво. Он кивнул на приветствие Алана и сел в предложенное кресло.

– Расскажите мне о вашем боге, кир Алан, – неожиданно попросил он. – Вы ведь хотите дать людям… как вы это называете? Альтернативу?

– Вы правильно подметили, отец Крамер, именно альтернативу – и ничего более. Я не планирую уничтожать Храм, а просто хочу спокойно обращаться к своему покровителю.

И почему после этих слов перед глазами возникло черноглазое ухмыляющееся лицо?

– Разве не коварный Вадий ваш покровитель? – Старик следил за Аланом цепким внимательным взглядом. – Я вижу у вас за спиной черные крылья, а это знак особого расположения Темного бога.

– Да нет, нас связывают другие отношения, – ехидно парировал Алан. – Более… личные. Хотя, не скрою, именно его стараниями я здесь.

– Вы перестали скрывать, – кивнул своим мыслям старый ксен. – Что же, доверие должно быть обоюдным. Я вас слушаю.

«Как все перекрутил, – восхитилась про себя Виктория. – Обоюдное доверие, но вы нам все расскажите, а мы решим, насколько стоит открыться. Однако что-то ей подсказывало, что время недомолвок кончилось и все зашло слишком далеко, чтобы отступать и скрывать.

– Итак, вы хотите создать новую веру?

– О нет! – тут же отмахнулся Алан от сомнительной чести. – Всего лишь секту… Церковь. Небольшое ответвление от основной религии. Вы знаете, что Отец Небесный отправил к людям своего сына, который принял мученическую смерть во имя искупления грехов наших… Знания об этом я нашел в древних рукописях…

«Брат Чех славно потрудился, – поняла Виктория, когда изложила внимательно слушающему Учителю основы будущей веры. – Он прекрасно адаптировал христианство под местные реалии, смягчил некоторые моменты, привнес немного философии буддизма и верований Океании».

– Не вижу ничего, что бы противоречило Храму, – задумчиво произнес отец Крамер, когда Алан замолчал. – Вам удалось мягко возвысить одного бога, отодвинув других. У вас есть изложение концепции в письменном виде? – Алан кивнул. – Кто вам помогал?

– Брат Чех весьма заинтересовался моими рассказами и помог систематизировать знания.

– Забавно. Вы не противоречите Храму и Песням Жития, вы просто ненавязчиво вводите еще одного бога. Доброго, терпимого, для которого все равны… Я бы хотел ознакомиться более полно с вашими планами. Могу ли я побеседовать с братом Чехом?

Алан склонил голову. А что делать? Пока Учителя – это та сила, которая ему не по зубам. Да и всегда лучше иметь сильного союзника, чем сильного врага.

– Вы ведь понимаете, что для народа все будет более… сказочно.

Отец Крамер открыто улыбнулся.

– Да, я в курсе проделок вашего шута.

– Как?

Как он мог все узнать, если сидел взаперти?

– Оська мне сам все рассказал. Я рад, что он жив, – сделав ударение на «он», тихо произнес Учитель.

– Я его убью, – хмуро сообщил Алан.

Они оба поняли, о ком речь.

– Не думаю, что вы это сделаете, кир Алан, – мягко улыбнулся отец Крамер. – Просто есть вещи, которые не под силу даже таким деятельным личностям, как вы, поэтому Храм не видит угрозы для веры. Но мы будем наблюдать. Многобожие не так уж и плохо… иногда.

– Да, всегда можно спровоцировать конфликт и отвлечь народ от чего-то более глобального, – глядя в глаза Учителю, ответил Алан.

Отец Крамер чуть склонил голову набок.

Политика. Даже в религии сплошная политика.

– Ладно, я не испытываю паритета перед богами, но вы? Их верные служители? Почему? – вырвался вопрос.

– Потому что мы знаем правду, – жестко ответил Учитель. – Мы знаем сущности наших богов. Точнее, мы предполагаем, кто они на самом деле.

– Мы?

– Избранные.

– И много вас?

– Семь человек.

Ага, видно, это и есть то обоюдное доверие, которого добился Алан, рассказав о своих планах.

– Наместник?

– Мы думаем, что догадывается. Нынешний Наместник умен и хитер. Прекрасные качества для правителя, вам следовало бы у него этому поучиться, – в голосе отца Крамера появилась брюзгливость. – Не все верховные чины Храма становятся Учителями, кир Алан. Мы тоже умеем хранить секреты. Кто будет обучать служителей вашего культа? – резко сменил он тему.

– Вы, – невинно улыбнулся Алан. – Точнее, их будут учить в вашей школе. А, еще! Я хочу открыть женский монастырь и при нем школу для девочек…

И тут же пришла неожиданная мысль, что это будет отличное занятие для Валии. Ведь именно венценосные супруги всегда занимались благотворительностью и курировали подобные заведения. Да, Валия сможет понять тех, кто прошел через унижения и страх.

– Зачем? – внимательно вглядываясь в глаза герцогу, задал Учитель закономерный вопрос.

– Чтобы было куда ссылать провинившихся аристократок, – оскалился Алан. – Тех, кого убить нельзя, но очень хочется. Путь отмаливают у Отца Небесного свои жизни.

– Женские монастыри, – покатал отец Крамер на губах новое слово, – Это похоже на тюрьму?

– Нет, это похоже на вашу Обитель, только для женщин и с более мягкими правилами. Их покровительницей всегда выступала и будет выступать матерь Божия. Вы ведь понимаете, что сын земной, принесенный в жертву, не мог родиться в колоске пшеницы.

– Бог снизошел до смертной, и она от него понесла? – скептически сощурился Учитель.

– Нет, конечно! Святая дева была беспорочна! Это было духовное зачатие.

– Вот как… – Отец Крамер кивнул. – Да, я верю вам.

«А я себе – нет», – подумала Виктория.

Но мысль прославить в веках женщину-мать занозой сидела в мозгу. Да, обязательно нужно, чтобы почитали не только Таранию-воительницу, но и богиню-мать. Интересно, как звали матушку Алвиса? Ведь она была? Не от духа святого же он родился на самом деле.

– Я изложу устав монастыря на бумаге и попрошу вас подкорректировать спорные моменты, все же я не богослов, и все, что делаю, идет от сердца и духа. – Алан прижал ладонь к груди. – Я на самом деле хочу немного…

Он замолчал.

Просто спокойной жизни, дождаться рождения малыша, увидеть, как вырастут дети, узнать, как дела у старших сыновей… А большего и не надо.

– А теперь, отец Крамер, – решительно отбрасывая со лба отросшие волосы, деловито произнес Алан. – Проведем первый обещанный мне урок анатомии. – Он водрузил на стол старый учебник. – Меня интересуют вот эти органы, их предназначение и использование.

– Кто же так говорит о строении человеческого тела? – вздохнул отец Крамер и подвинулся ближе. – Что же, пробел в вашем образовании стоит заполнить, молодой человек. Итак…

Обед Алан пропустил, так они увлеклись с отцом Крамером, поэтому решил, никого не напрягая, прогуляться до кухни. Заодно и полученные знания в голове уложить.

– Кир Алан! – Берт пристроился рядом. – Генерал устроил смотр гарнизону, Иверт и его отморозки в горы ушли, Оська в подземелье прячется, сказал, что вы его убить грозили.

«Вот гаденыш! – с восторгом подумала Виктория. – Подслушивал!»

– Кир Мэтью подготовил договора с мирийцами, которые вам надо подписать. Просил через рыску аудин… адуев… встречи, короче.

– Аудиенции, Берт. Повтори.

– Аудиенции, кир Алан. Никак это слово не запомню, – пожаловался простодушно Берт. – Мастер Семон загрузил меня так, что голова скоро лопнет.

– Это хорошо, – рассеянно кивнул Алан. – Я подозреваю, что твой отец – конт Валлид, а если это подтвердится, то не вечно тебе быть просто слугой.

– А кем? – округлил глаза Берт.

– А доверенным слугой! – Алан усмехнулся. – Ты не удивлен?

– Чупка на это намекала, да и я не слепой, видел, как ваш батюшка к Нани относился. Чай, не дурак. – Он взъерошил густые волосы. – Да таких, как я, сыновей конта по фронтиру с десяток бегает. Батюшка ваш от права первой ночи никогда не отказывался. Охочий до ласк мужчина был. Сильный. – с уважением добавил он.

– Значит, стать виконтом ты не желаешь? – иронично поинтересовался Алан, когда они подошли к дверям просторной кухни.

– Упаси Вадий! – искренне воскликнул Берт и осенил себя знаком темного. – Чем я перед вами так провинился? Живу себе мирно, вам служу, никуда не лезу, ни за кого не отвечаю, а стану виконтом – это же сколько сразу проблем? А? Да и кого вы на мое место поставите, кир Алан? – хитро прищурился он. – Я же вас с рождения знаю, лучше меня никого не найдете, Ирием клянусь! А хотите, Отцом Небесным поклянусь?

Берт тщательно перекрестился.

Прощелыга! Алан хохотнул и толкнул дверь во владения Райки.

Огромная замковая кухня была поделена на две неровные части деревянной перегородкой. Райка царствовала в меньшей. Она стояла у плиты и сосредоточенно помешивала что-то в большом, отскобленном до блеска котелке. Рядом на столе в мисках горкой возвышались нарезанные овощи, лежала разделанная рыба, а под белым холстом угадывался пышный каравай. Две женщины в косынках и серых передниках поверх платьев взбивали масло в деревянной маслобойке, еще две нарезали на мелкие кусочки мясо и тихо переговаривались, увидев герцога, они дружно ойкнули и, вскочив, низко поклонились, при этом одна стрельнула на Берта серыми глазами и залилась румянцем.

Алан втянул воздух, пропитанный всевозможными ароматами, и улыбнулся. Хорошо-то как, уютно. По-домашнему.

– Райка, покормишь бедного герцога? – громко спросил он, неслышно подходя к кухарке сзади.

Райка вздрогнула и чуть не уронила в котелок ложку.

– Кир Алан! Смерти моей желаете? – Она схватилась за грудь. – Нельзя же так пугать!

– О чем задумалась?

Алан сел за маленький, выскобленный добела стол в углу.

Вокруг царил идеальный порядок. Котелки, миски и кастрюли высокомерно сверкали отполированными боками, медные чайники вторили мягким сиянием, отражая горящий в плите огонь. Над ними на вбитых в стену крюках висели разномастные половники и всевозможные деревянные ложки. Банки с сушеными травами, коробочки, мешочки, заполненные чем-то очень необходимым, ларь с солью, в углу примостился бочонок с медом.

В кухню вошел мальчишка в валенках и тулупе, он притащил колотые поленца.

– Тетка Райка, куда сваливать-то? – звонко спросил, косясь на герцога любопытными глазами.

– У печи сложи да еще неси, этого мало.

– Ага, как прикажете!

Кухарка поставила на стол глубокую миску с наваристой мясной похлебкой, на отдельной тарелочке положила ломоть еще теплого хлеба, подвинула к герцогу крынку со сметаной.

– Кушайте, кир Алан, а то одни глаза на лице остались.

– Берт, сходи за кузнецом! – Алана осенила идея, и он решил реализовать ее немедленно, пока не забыл. – Ну, рассказывай.

– Так о чем, кир Алан? – Райка вздохнула и поправила косынку. – Переживаю я за вас.

– Есть повод?

Горячая густая похлебка приятно обожгла гортань, скатилась в желудок, взрываясь маленькой пряной бомбой. Хорошо!

– Тяжело жить без любви, кир Алан, – тихонько вздохнула кухарка, глядя с материнской заботой. – А с нею еще тяжелее. Войны я боюсь. За вас, за Рэя, за мальчишек наших. – Она на мгновение замолчала, а потом тихо высказала то, за что явно больше всего болела душа: – Что с Даром будет, коль вы сгинете?

– Не сгину, Райка. Пока дети не вырастут, не сгину, – сказал Алан твердо.

И никакие Вадии не посмеют помешать сделать это.

– Жену вам бы хорошую, кир Алан, – тихонько прошептала Райка и испуганно замолчала, понимая, что лезет не в свое дело.

– Еще одну? – хмуро пошутил Алан.

Злости на Райку не было, они с Нанни всегда относились к Алану по-родственному, и с первого дня, как Виктория очнулась в теле бастарда, она чувствовала заботу и поддержку, не всегда явную, но всегда искреннюю. Эх, Нанни, Нанни, как же тебя не хватает.

Райка подперла рукой щеку, с любовью глядя, как Алан ест, и все же высказалась:

– Зира – девка, конечно, хорошая, да только простая она для вас, все мысли на кончике языка. Не глупая, но и молчать не умеет, что втемяшили девке в голову с детства, то она и несет, не хочет замечать, что здесь не деревня, да и отношения среди людей другие.

– Молодая она, еще научится интриговать и хитрить, – хмыкнул Алан. – Вот родит, подростит ребеночка, да и поумнеет, если не захочет на фронтир вернуться.

– Ну тут да, быстро учителя найдутся, – недовольно поджала губы Райка. – Вы бы приставили к ней кого в компаньонки, как у благородных принято, а то, кроме рабынь да амазонок, никого рядом и нет, а горянки все как одна чуть что за ножи хватаются. Необразованное племя.

– Валию попрошу, – кивнул Алан, понимая, что Райка права.

Что делать с Зирой после того, как родится ребенок, герцог не представлял, не вписывалась она в его мир, не видел он ее рядом с собой. Пока не видел.

– К делу ее приставить надобно, кир Алан, – прочла Райка все по его задумчивому лицу.

– Пусть родит, – отрезал Алан. – А что про Валию скажешь?

– Хорошая королева будет, – уклончиво ответила кухарка. – Только нож в спину всадит и не задумается, нет в ней ничего, кроме холода и расчета. Ни сердца, ни духа. Выгорела она. Пустая, как снежная вершина.

– Не любишь ты ее. – Алан отодвинул тарелку, покрутил задумчиво в руках краюху. Отец Крамер почти то же сказал. – Значит, буду следить за своей спиной.

Кухарка вздохнула, но ничего больше не сказала, лишь посмотрела неодобрительно да стала убирать со стола.

Кузнец статью не уступал Рэю, даже борода топорщилась так же воинственно, широкую грудь обтягивала серая рубаха, еще на нем были черные штаны, сапоги, подбитые железными пластинами, и кожаный фартук с обгоревшими по краям дырами. Кланяться он начал еще от двери, комкая в огромных ручищах меховую шапку.

– Вот, кир Алан, привел! – звонко сообщил Берт, протискиваясь следом. – Еще у Леонарда листов взял да карандаш принес, вы же точно заказ сделать захотите. – Он положил перед Аланом стопку серых листов и короткий угольный карандаш. – Так ведь?

Глаза Берта сверкали в предвкушении.

– Правильно сделал, – кивнул Алан, отмечая про себя, что Берт стал самостоятельно принимать решения, предугадывая желания герцога. Может, и правда из него выйдет толк? – Как звать тебя, кузнец?

– Дык Зарий я, – еще раз поклонился кузнец, останавливаясь в паре метров и косясь на Райку.

– Ур-род он, а не Зарий, – припечатала Райка. – Сколько прошу приварить к сковороде ручку, все никак!

– Почему? – Алан перевел взгляд на кузнеца.

– Дык, это самое… – Кузнец опустил голову. – Я подмастерью сказал, а он, значицца, получит у меня!

– Да на его подмастерье и так вся тонкая работа держится! – возмутилась кухарка. – Кир Алан, помощник у этого балбеса не дурак, да и руки растут откуда надо, вы бы его к нам на фронтир отправили, очень брат Турид сетовал, что не хватает умелых кузнецов для деликатной работы.

– Ясно. Берт, приведи подмастерье.

Повисла гнетущая тишина, Алан держал паузу, нервируя кузнеца все больше и больше, Райка гремела кастрюлями, за перегородкой визгливо ругалась женщина.

– В морду тебе этим караваем, отродье Вадея! Безрукая дуреха, погубить целую булку! Скормить тебе, неумеха, плесневелый хлеб, чтобы неповадно было!

В ответ раздался тихий плач.

Плесень на хлебе… Что-то вертелось в голове, связанное с плесенью… Что-то важное…

– Не вой теперь, выкинь эту зелень, пока никто не видел!

– Стоп! – гаркнул герцог, и все голоса испуганно стихли. – Райка, принеси заплесневелый хлеб.

За перегородкой горестно взвыли и, судя по звуку, упали в обморок.

Губы сами растянулись в предвкушающей кровожадной улыбке. Алан вспомнил. Пенициллин. Первый шаг к лекарству. А у него есть прекрасный подопытный кролик. Или правильнее будет называть Алвиса крысой? Хитрый, умный, целеустремленный. И полностью в его власти…

– Отлично!

Плесень оказалась в точности как надо, плотная, характерного зеленого цвета, мечта юного химика-фармацевта, а именно таким юным воодушевленным экспериментатором Алан себя сейчас и ощущал.

Вернулся Берт с белобрысым худым парнем с любопытными светло-серыми глазами и смачным синяком на полщеки.

– Девчонке, что хлеб загубила, от меня платок передай праздничный, – бросил Алан Берту, аккуратно складывая будущее экспериментальное лекарство в миску. – И скажи, чтобы еще два таких каравая вырастила, только пусть поломает на большие куски, чтобы плесени побольше было.

Берт кивнул, но спрашивать ничего не стал, сделав вид, что совершенно не удивлен странной просьбой герцога. Действительно умнеет.

– Итак, кузнец, подмастерью своему преград не чинить, в работе помогать, коль попросит, если сделает, что прикажу, тебе честь как наставнику выйдет. Если не сможете, то хреновые вы мастера.

Виктория про себя хихикнула, уж очень ей собственная речь напомнила киношного Петра Первого.

– Будем делать прибор для рубки мяса, потому что люблю я пельмени, – подмигнул он присевшей рядом на краешек скамьи Райке. – И котлетки…

Какая хозяйка, выросшая в СССР, не помнит устройства мясорубки? Виктория помнила прекрасно, а в лице помощника кузнеца, парня с русским именем Фрол, нашла благодарного слушателя, он действительно схватывал все на лету, при этом, забывшись, спорил с герцогом, с азартом что-то дорисовывая и поправляя.

– А вот энто что?

Более основательный и недоверчивый кузнец с сомнением рассматривал винт.

– А это винт. – Алан встал. – Резьба вот здесь и вот здесь, гайка надевается на винт… Что?

– Ну дык, – испуганно потупился кузнец. – Не пойму я, значица.

Пришлось объяснять на пальцах и на рисунке. Флор понял первым.

– Это же… – прошептал он, глядя на герцога, как на живое воплощение Вадия. – Это же… Да если мы поймем, как это сделать, то …

– Никак не сделать, – категорически заявил кузнец. – Даже золотых дел мастер не сможет.

– А если болванку, а на ней по-горячему прорисовать…

– Ну дык на винт, может, и выйдет, а на болт как?

«Ну, хоть название запомнили», – улыбнулась Виктория, направляясь на выход.

– А если пресс…

– Блажь это все, – склонился кузнец над рисунком. – А вот тута можно закрепить хомутом. Держать будет, и разборное, значица, выйдет…

– Так! – Райка уперла руки в бока. – Марш в кузню, нашли место для разговоров. Господин наш уже ушел, и вам здесь делать нечего!

– Кир Алан, вас посольство ждет, – тихонько напомнил Берт, прижимая к груди миску с ценной плесенью. – Я вам одежду парадную приготовил.

– Где Эвелин?

– У ее светлости супруги вашей.

Алан чуть заметно скривился, но промолчал.

– Зира?

– С Леонардо гуляют вдоль стены, их амазонки и Пип сопровождают.

– Дети?

– Турен с генералом и Рэем о чем-то с бароном Семухом совещаются, а Дарен… – Он на мгновение запнулся. – Кир Дарен с наставником. Он сегодня провинился, так мастер Семон заставил его учить закон о торговых гильдиях наизусть.

– Что он сделал?

Видно, допек ученик мягкого и покладистого наставника, коль тот пошел на такие радикальные меры.

– Он… А пусть вам мастер сам расскажет, а? – Берт явно не хотел наушничать, чем еще больше разжег любопытство. – Оську так и не нашли, схоронился где-то, – быстро перевел он разговор.

Договора подписали быстро, Алан не глядя подмахнул бумаги, выслушал заверения в дружбе и приглашение на коронацию Ксана Первого. Сразу после коронации состоится свадьба, а пока невеста отбудет с посольством и в сопровождении отряда воинов на встречу с женихом.

Все делали вид, что Алан не в курсе, кто именно играет роль секретаря главы посольства, а Алан улыбался Ксану точно так, как и остальным. Политика, чтоб ее…

В течение всего времени, пока шел обмен любезностями, Виктория ловила себя на мыслях о Вадии. И это раздражало. Зачем она о нем думает? Прокручивает в уме последние встречи, пытаясь найти зацепки, намеки, подсказки… Что хочет выяснить? Какую правду узнать?

Хотелось запереться в кабинете, взять бумагу и изложить мысли, так было проще думать и оценивать ситуацию.

– Да чтоб тебя подняло и стукнуло! – по-русски воскликнул герцог, вызвав недоумение в глазах собеседников.

– Сир пожелал нам всем удачи, – беззастенчиво перевел Мэтью и улыбнулся. – А сейчас приглашаю ознакомиться со списком приданого, которое дает за своей воспитанницей его светлость герцог Вас'Хантер.

Алан рассеянно слушал Мэтью, ощущая, как в душе поднимается неясная тревога. Что-то надвигалось, и Алан не мог предугадать, обрадует его или огорчит предстоящее событие…

А потом герцога нашли Рэй и генерал Генри Роман. Они встретили Алана в коридоре, когда он шел к Алвису, пришлось свернуть в кабинет, где их ждал серьезный Турен.

– Отряд готов к походу, сир, – с плохо скрываемым недовольством сообщил Рэй. – Горцы подтянуться никак не успеют.

– Внезапность – наш козырь. – Генерал пожевал губами. – Внезапность и скорость. Очень удачно вы отдаете замуж маркизу, ни у кого не возникнет подозрения, что ее сопровождает отряд воинов, возглавляемый вашим доверенным лицом. Рэй с десятком воинов сядут на корабль открыто, остальные притворятся рабами и грузчиками. На закате корабль отчалит, а мы с вами, сир, уйдем через пять дней, как раз прибудем в столицу к началу Дней восхваления.

– Это большой храмовый праздник, – пояснил Рэй, видя непонимание в глазах воспитанника. – Неужто и это не вспомнили?

Алан медленно качнул головой. Плохо, когда не знаешь, да еще забудешь.

– Наместник уйдет на трехдневное взывание, а мы за это время соберем верных вам людей.

– И я успею подтянуться. – Рэй поскреб отросшую бороду. – Быстренько сходим туда-сюда, посадим на трон нужного нам человека да назад.

– Обсудим детали. – Алан подошел к столу, на котором Турен уже расстелил карту материка. – И, Берт, найди Оську!

Оська, вопреки словам Берта, не прятался, он сидел в маленькой комнатушке без окон, где хранились дрова, и, прижавшись ухом к дырочке в стене, нагло подслушивал очень интересный разговор между Валией и взволнованной Эвелин…

– А наша ледышка – большая притворщица, – улыбнулся сам себе шут. – Какое интересное действие вырисовывается, и как поступить бедному шуту? Рассказать Алану – балану или посмотреть, что из всего этого получится?

Он потер нос, скривил губы, словно в раздумье, и опять прильнул ухом к стене.

Желтое пламя нежно обнимало чурки, заигрывало с ними, то вспыхивало ярко, то откатывалось на тлеющие угли, чтобы через мгновение вновь осторожно лизнуть, попробовать на жаркий язык, воспламенить.

Возле камина было жарко, но стоило отойти вглубь комнаты, как Эвелин начинала мерзнуть, не помогала даже меховая тужурка, накинутая поверх шерстяного платья. Девушка сидела за столом, сложив руки в замок, и рассеянно слушала герцогиню Вас’Хантер.

– Эви! – Валия требовательно пристукнула по столешнице ладонью. – Ты же понимаешь, если поведешь себя неверно, всю жизнь будешь ширмой для мужа, который начнет таскать любовниц в свою постель сразу же после свадьбы.

– У тебя так было?

Эвелин замерла, предвкушая ответ. Все, что касалось этой стороны супружеских отношений, вызывало у нее неправильное, стыдное и оттого еще более сильное любопытство.

– Я не знала, откуда дети берутся, нянюшка всегда повторяла, что придет время и эту тайну мне откроет муж, – бесстрастно ответила Валия. – Он и открыл. В первую же ночь после свадьбы.

– Но герцог был намного тебя старше. – Эвелин поежилась то ли от холода, то ли от охватившего ее брезгливого ужаса. – И он был крупным мужчиной. Тебе, наверное, было больно…

– Он постарался консуммировать брак насколько мог безболезненно. – Валия смотрела на огонь, и Эвелин никак не удавалось встретить ее взгляд. – А потом он ушел, пожелав мне спокойной ночи и выразив надежду, что я рожу наследника как можно скорее. На следующий день я узнала от служанки, что герцог провел ночь у любовницы. Он приходил ко мне два раза в неделю, но никогда не оставался на ночь. К счастью, я быстро забеременела и больше никогда не видела мужа в своей спальне.

– Это ужасно! – эмоционально воскликнула Эвелин. – Я так не хочу! Я хочу, чтобы у меня было как у Зиры и герцога. Она сама его соблазнила, ты знаешь? – Глаза девушки загорелись от возбуждения, она эмоционально поправила прядь волос и, не в силах сидеть на месте, вскочила на ноги. – Пришла к нему в комнату и соблазнила! Горянок учат быть женами с детства, а мы тут носимся со своей честью как дуры! Почему мужчинам можно, а нам нельзя? Вон, Турен уже давно завел себе любовницу, и ему никто ни слова не сказал, а он младше меня!

– Потому что ты аристократка, будущая мать следующего короля, твоя честь должна быть безукоризненна, чтобы ни у кого не возникло даже тени сомнения в чистоте крови наследника.

– Ага, скажи это киру Алану! Бастарду короля, между прочим!

– Его мать была из древнего и сильного рода, Эвелин. Сядь! – жестко приказала Валия. – Ты отдашь честь мужу и никогда не будешь ему отказывать ни в каких желаниях, даже если они покажутся тебе грязными и неподобающими! Иначе сама не заметишь, как править будет очередная фаворитка короля, а ты окажешься в какой-нибудь глуши, всеми забытая. Ты меня поняла, Эви? Ты ведь не хочешь, чтобы все узнали твою постыдную тайну? Особенно твой жених.

Голос Валии приобрел жесткость и властность, Эвелин вжала голову в плечи и затравленно помотала головой, глядя на тетушку испуганными глазами.

– Я написала письмо дяде, передашь его послу Ратии во время свадьбы. Здесь изложены мои мысли о дальнейшей судьбе Галендаса. Ты ведь понимаешь, если мой муж возьмет трон, то наследовать должен только Турен. Еще несколько лет, и он вполне сможет взять на себя это бремя.

– А если Зира родит сына, и герцог сделает наследником его? Все же ребенок горянки – это его кровь, да и он ее любит.

– Она никто. Герцог держит ее рядом с собой только ради ребенка. Между ними нет связи, они даже не спят вместе. Если не будет ребенка, то исчезнет и женщина.

– Ты не посмеешь! – испуганно прошептала Эвелин, с ужасом глядя на тетушку.

– Что именно не посмею? – приподняла брови Валия.

– Убить ребенка кира Алана. Если он узнает, он тебя заживо закопает!

– Эвелин, ты глупа. – Валия пристально посмотрела на племянницу. – Разве я сказала, что желаю смерти ребенку?

– Но… как тогда?

– Положимся на волю и помощь Вадия. – Валия осенила себя кругом темного бога. – Твоя задача – приучить мужа считаться с мнением Ратии, моя – удержать трон для Турена.

– И как мне это сделать?

Эвелин сложила руки на груди.

Ей не хотелось думать о политике, хотелось обсуждать наряды, балы, кавалеров… А король Ратии пусть сам решает свои проблемы, ей до них дела нет! Это тетушка ищет выгоды, а она, Эвелин, слишком молода, чтобы думать о будущем. Она о нем потом подумает.

– Каждая женщина играет свою роль, сыграй роль жены и любовницы, служанки и королевы, и Ксан сам принесет тебе все, что ты пожелаешь.

– А если нет?

– Тогда будь глупой и наивной дурочкой, щедрой в постели. Он перестанет считать тебя угрозой…

– А вы с дядей будете давать мне советы? – скептически поинтересовалась Эвелин.

За окном опять шел снег – мелкий, колючий, злой. Прощальная усмешка зимы. Время холодов заканчивалось, и в воздухе уже пахло оттепелью, скоро дороги превратятся в грязь, каменные стены покроются влагой, станет сыро и мерзко, запахнет замерзшая на зиму выгребная яма, у жителей крепости начнутся простуды…

Эвелин хватало ума, чтобы понять, кто попытается через нее дергать за ниточки молодого правителя. И ей это не нравилось, потому что в Ксана она влюбилась, вот так просто, моментально, с первой встречи. Влюбилась в жениха, в придуманные ею сказочные отношения, потому что хотела этого, потому что ждала замужества как избавления. От сырых холодных стен крепости, от постоянного пристального внимания тетушки, от деспотичного герцога, который ни во что ее не ставил, от серой скучной жизни. Эвелин хотела другой жизни: блистать на балах, кружить головы кавалерам, менять наряды и драгоценности, ловить на себе восхищенные взгляды…

Быть может, даже организовать светский салон, как рассказывал кир Алан. Да, это она сумеет, она будет покровительствовать молодым поэтам и художникам, обязательно прикажет организовать театр…

– Ты меня слышишь, Эва? – вырвал ее из грез холодный голос тетушки. – Вот письмо. Спрячь его надежно.

Девушка развернула сложенный лист.

– Это же не буквы, – разочарованно протянула она.

– Конечно, это не буквы, это шифр.

– Ты никогда не теряла память, тетушка. – Эвелин спрятала письмо за корсаж. – Мне всегда было интересно. – В голосе девушки слышался яд. – Когда Турен пропал, ты пролила хоть одну слезинку по своему сыну?

– Слезы – роскошь, которую я себе позволить не могу. – Валия поднялась, показывая, что разговор закончен. – Но теперь, когда Турен Ли вернулся, ничто не помешает мне возвысить его, мой сын слишком много страдал, он заслужил награду.

– А куда ты денешь своего мужа? – скривила губки Эвелин. – Неужели ты не испытываешь к нему ни капли благодарности и сострадания?

– Испытываю. – Женщина посмотрела на диван и слегка передернула плечами, словно вспомнила что-то крайне неприятное. – Благодарность. Уважение. Даже немного симпатии.

– Но?..

– Ступай, Эвелин, тебе пора собираться. Помни о том, что я тебе сказала. Или ты станешь незаменимой для своего мужа, или тебя вышвырнут, как испорченный фрукт. Хочешь править, научись притворяться. Стань такой, какой он хочет тебя видеть. Или… избавься от него после рождения наследника.

– Что вы такое говорите, тетушка? – Эвелин сжала кулаки. – Я люблю Ксана!

– Просто помни, что такой вариант тоже возможен, – спокойно ответила Валия. – Ступай.

Оська отодвинулся от стены, залепил дырочку кусочком глины и задумчиво поковырял в ухе. Нужно вытащить письмо, пока оно не уплыло в Мирию. Ах, какая игра затевается! А еще нужно все же поговорить с герцогом, но потом… после того, как он расскажет Эвелин одну занимательную историю. Дурочка она, конечно, но славная дурочка.