Глава 10

А еще друг мой, островитяне держат в хлевах диковинного зверя.

Морда, как у коровы, а тело, как у козы.

Молоко от него жирное, но с запахом.

Зато обладает оно лечебными свойствами

Местные знахари дают его старикам и детям.

А бабам своим не дают ни в коем разе,

потому что от него у баб случаются пляски до утра,

да непотребства всякие.

Сказания «Об Океании»

– Генерал! Как я рад тебя видеть! Нет-нет, не вздумай преклонять колени! – Алан обнял маркиза Генри Рамана за плечи, всматриваясь в усталое лицо. – Седины добавилось, но взгляд все такой же.

Генерал улыбнулся, и Виктория поняла, что ему приятна такая встреча. Да и она была рада видеть этого строгого военного. Рядом стоял уставший, но довольный Рэй в тулупе и валенках. Алан ему кивнул, внимательно окинул крупную фигуру взглядом.

– Рэй, что у тебя с щекой? Отморозил?

Правая щека здоровяка была красной до синевы.

– Да поскользнулся уже в воротах! – эмоционально воскликнул Рэй, при этом смущенно косясь на генерала. – Да как пьяный варвар мордой об лед и тюкнулся!

– Скажи Ивертовым салагам, чтобы углем с солью дорожки просыпали. Не хватало, чтобы мои капитаны с разбитыми мордами ходили. – Алан вздохнул и повернулся к маркизу. – Переодевайтесь. И сразу же на переговоры. У нас в гостях посольство Мирии, и я хочу выторговать у них корабли.

– Кир Алан, – Мэтью Гарнер подал ему чашку с горячим чаем. – Позвольте я введу генерала в курс дела.

Алан, конечно, позволил и только молча завидовал умению Мэтью говорить коротко, по делу и при этом очень объемно.

– Мальчик, будь добр, карту.

Генри Раман не любил дипломатию, как и Алан, поэтому к делу подошел с прямолинейностью вояки. Турен расстелил на столе карту, и все над ней склонились.

– Мирия, – ткнул пальцем в синее прибрежное государство генерал. – Граничит с герцогством, вольными баронствами и Ратией, которая отгораживает ее от Галендаса. Находится в очень стратегически выгодном месте, имеет три крупных порта, но не развитый пока военный флот. Всего три больших корабля. Но теперь, если Игушетия выйдет в море, а следом за ней и Галендас, то Ксану Тихому есть смысл наращивать свое присутствие на воде. А нам это невыгодно. Жаль, что мы сейчас не можем вторгнуться в страну… Они ослаблены гражданской войной, и, если объединиться с Ратией, мы могли бы порвать Мирию на две части, тем более кир Алан тоже имеет права на их трон. Как думаешь, капитан? – он очертил ногтем часть территорий.

– Не сейчас, когда мы на пороге собственной войны, – Рэй почесал бороду. – Защищать сложно будет. Не удержим, если Ратия полезет.

– Ратия будет у нас в клещах. Мы ее раздавим, как букашку. – Генри Раман тяжело вздохнул. – Да, пустой разговор. Сил пока маловато.

– А поэтому прикиньте, сможем ли мы помочь Ксану и что за это потребуем, – Мэтью внимательно посмотрел на Алана. – И решите, кого из женщин отдадим.

– Маркизу, – буркнул Алан. – И это не обсуждается.

Ну не мог он отдать Валию! Не мог! Не потому что был влюблен, а потому что это было неправильно.

Отдав еще пару распоряжений, Алан решил, что теперь справятся и без них с Учителем, и, пригласив отца Крамера следовать за собой, покинул кабинет.

– Значит, вы все же решили жениться на кирене Валии? – Учитель тяжело вздохнул. – Не лучшая партия.

– Почему?

– Потому что предав одного герцога Вас’Хантера, она может предать и второго.

– Я что-то такое и подозревал, – кивнул Алан. – Отчуждение с сыном, чувство вины, недоверие к окружающим. Она думает, что я все знаю, и старается держаться как можно дальше. Вы уверены?

– Мне жаль, но именно кирена Валия показала подземный ход в крепость. Длань говорил с покойным герцогом, тот сам ему рассказал.

Алан замедлил шаг, чтобы приноровиться к походке старика. Новость о Валии ничего не всколыхнула в его душе, Виктория была на стороне женщины, представляя, какая жизнь могла быть у Валии, отданной замуж ради политического союза. Если она так поступила, значит, у нее были на то причины, и осуждать ее за глаза герцог не собирался. Он ведь не знает, как ей жилось с мужем, каким он был для нее супругом? То, что любви между ними не было, Виктория уже поняла, и вряд ли Валия была счастлива в этой крепости.

– Она защищала сына. Герцог пообещал ей, что не тронет ребенка, и не сдержал обещания, – предположил Алан вслух.

Виктория, скорее всего, тоже бы предала ради собственных детей, к счастью, ей никогда не приходилось делать такой страшный выбор.

– Возможно, – отец Крамер остановился у двери свой комнаты. – Мы бы предпочли, чтобы вы женились на дочери Наместника и таким образом привлекли его на свою сторону.

– У Наместника есть дочь?

– Две. Старшей как раз исполнилось шестнадцать лет.

– Я подумаю, – Алан по-военному четко кивнул и открыл перед Учителем дверь. – Обсудим эти и другие перспективы позже.

Двое воинов встали у захлопнувшейся двери, а Алан медленно пошел в сторону покоев Зиры.

Ага, как же! Женюсь я на пигалице! Да что мне с нею делать? Сказки на ночь читать? Да еще и при таком папочке. Нет уж, господа истинные правители этого мира, обойдемся без нимфеток в моей постели!

В глубине сознания захохотала Виктория, и Алан вдруг почувствовал невыносимое желание… съесть пельменей. С маслом, сметанкой, присыпанных сверху перцем… да под водочку. Рот наполнился слюной, в желудке жалобно квакнул пустой чай. Алан оглянулся на застывших за спиной ветеранов.

– Пип, я иду на кухню, а ты найди Берта и пришли ко мне.

Воин кивнул и побежал исполнять приказ, а Алан, предвкушая что-то невообразимо приятное, направился во владения Райки. С настроением творилось нечто странное: бабочки в животе, предчувствие праздника и дурацкое состояние легкости. Просто абсолютно нетипичные для этого тела ощущения!

Через три часа его нашел Рэй, злющий, как тау в период гона.

– Кир Алан! Да что же вы творите! Там послы уже договоренности готовы подписать, а вас найти нигде не могут. Хорошо, что я Пипа встретил… А чем это у вас так вкусно пахнет? И что вы все здесь делаете? Да что же это такое? А как послы прознают, что ваша светлость на кухне, как простолюдин! Кир Алан, да вы же целый герцог, а ведете себя как… как..! А вы, кирена Валия! Уж вы-то… Ладно, Зира, дитя гор, но вы-то, вы!

Рэй безнадежно махнул рукой, понимая, что ничего не докажет своему шальному воспитаннику.

Ответом ему был дружный хохот. Дарен тут же подвинул стул, Хват плеснул в кубок вина из кувшина, а Райка, утирая слезы, поставила перед капитаном большую тарелку, полную маленьких круглых пельменей, политых ароматным маслом и присыпанных перцем.

– Что это?

Рэй с наслаждением принюхался к горячему парку и, насадив на вилку первый пельмень, отправил его в рот. Прожевал, удивленно склонил голову вправо, прислушиваясь к ощущениям. Все, затаив дыхание, ждали вердикт. Рэй молча наколол второй пельмень и потянулся за сметаной.

– Сами придумали или где подсмотрели?

– Это все папа! – гордо сообщил Дарен и ловко стянул из тарелки Рэя пельмешек. – Пельмени называется. Скажи, вкусно? Мы все их лепили. И даже кирена Валия! А папа с Хватом мясо мелко-мелко резали!

– Кир Алан сказал, что ими наедаешься, когда на первом сидишь, а последний в горле стоит, – со смехом сообщил Хват и откинулся на стуле. – Лепить их, я тебе скажу, тоже весело. Особенно под хорошее вино да в хорошей компании.

Он подмигнул Светике.

– Ты, между прочим, на службе, – недовольно высказал капитан Хвату.

– Так я служу! Охраняю кира Алана.

Дарен звонко расхохотался, а следом за ним стали смеяться и остальные.

– Так, брат Чех, – Алан нехотя поднялся. – Сегодня после вечерней службы свадьбы и справим. Чувствую, что потом будет не до этого.

Смех стих. Рэй согласно кивнул, а Светика схватилась за щеки.

– Ой, матулечка! У меня платье еще не готово! Вы же говорили, что после вашего дня рождения.

– Обстоятельства изменились. Боюсь, что скоро нам с Рэем придется покинуть крепость, – Алан грустно улыбнулся Зире. – Но к родам я вернусь. Постараюсь вернуться…

– А платье я тебе дам. – Эвелин окинула Светику внимательным взглядом. – Мы с тобой одного роста, думаю, подойдет.

– Брат Чех, проводите меня, и ты, Эвелин, тоже, – Алан посмотрел на девушку и подал ей руку, которую она осторожно приняла. Они дошли до двери, и герцог тихо сказал: – Его высочество принц Ксан Тихий просил твоей руки, и я намерен дать положительный ответ. Но если ты не хочешь стать королевой…

– Ой…

«Что простолюдинка, что маркиза, – усмехнулся про себя Алан. – Ойкают совершено одинаково».

– Я согласна! А он красивый?

– Вполне.

– А как же Длань? – шепотом спросила девушка.

– Не заслужил. А теперь ступай к остальным и пока молчи. Можешь только кирене Валии сказать. Ясно?

Девушка только и смогла, что кивнуть. Порка явно пошла ей на пользу, она стала сдержаннее и послушнее, что радовало Алана несказанно! Давно нужно было выпороть!

– Брат Чех, – Алан подхватил ксена под руку и потащил по коридору. – Вы нашли человека, о котором мы говорили?

– Да. У меня есть помощник, человек увлекающийся, нервный, глубоко верующий, истинный фанатик. Я ему рассказал о вашей религии, о Церкви и о том, что бог Отец отправил в наш мир своего сына… Попросил систематизировать ваши записи и создать первую книгу Жития Сына Божьего, записанную с ваших слов. Просто как ответвление от нашего Храма. Так сказать, не в противовес, а в дополнение к Песне Жития.

– Отлично! Все решится в ближайшие дни.

– Вы не боитесь гнева Вадия? – тихо спросил брат Чех.

– Он сам меня подтолкнул к этому действу. Да и не станем мы ломать устои, просто дадим людям выбор. Никакого насилия! Не просто так ведь мне были видения?

– На опасный путь встаете, кир Алан. И я с вами…

– Кто-то должен принести в этот мир истинную веру, – философски произнес Алан и, отпустив ксена, повернулся к Рэю.

– До чего договорились?

– Один корабль перегонят к нам. Как только наш отряд вступит на земли Мирии. Два заложат на верфях сразу после коронации Ксана.

– Генерал мне нужен в столице. Воинов придется вести тебе, Рэй. Больше никому доверить это я не могу. Вы уже прикинули, кто пойдет?

– Иверт предлагает пригласить на веселье горцев. Давно они хорошую добычу в селенья не приносили.

– Обсудим.

Сейчас, после сытного обеда и выпитого вина, хотелось прилечь и хоть полчасика подремать, а не читать документы, не выслушивать лживые обещания, раздавая в ответ такие же. Голова была чугунной, и как никогда ощущалось желание послать все к черту и запереться в спальне на пару суток.

Герцог тяжело вздохнул, принюхался к холодному воздуху, пахнущему дымом печей, скривился и решил, что стоит проветриться, прежде чем садиться подписывать документы.

Алан вышел на улицу. Холодный морозный воздух тут же забрался под шерстяную коту, охладил лицо и спину, защипал в носу. Мороз был градусов под двадцать, но сухо и безветренно. Солнце опустилось за крепостную стену, но еще не упало за море, окрашивая мир вокруг бледно-розовыми отблесками. Красиво. А за воротами вообще первозданная зимняя красота. Нетронутый снег, белые вершины гор, деревья в серебрящихся шапках… и тишина. Такая полная, что в ушах звенит. Сегодня даже тау не выли, часовые не перекидывались похабными шуточками, не ржали лошади, не звенели ведрами слуги. Мороз загнал людей в теплые помещения, выбегали лишь по нужде, да и тогда старались быстро справиться и вернуться под защиту стен. Во дворе никого не было. Благодать!

Алан прошел к воротам по присыпанной углем тропинке, кивнул вытянувшемуся в струнку воину в длинном тулупе и уже собрался повернуть назад, как нога заскользила, герцог затанцевал на льду, замахал руками и все же не удержался, грохнулся на спину под возглас спешащего к нему с шубой в руках Рэя. Затылок с громким звуком встретился с покрытым льдом булыжником, сознание выключило свет, а дух вышибло из тела.

– Ну наконец-то! А то я уже хотел просить Оську долбануть тебя чем-нибудь по голове.

Вадий, присев на корточки, смотрел на Алана с сочувствием и плохо скрываемым ехидством. Босой, в широких белых шароварах и расстегнутой на груди рубашке, он был настолько неуместен посреди зимы, что Алан сразу понял – не галлюцинация.

– И зачем я тебе, дух зла и порока?

– Не дерзи богу, – усмехнулся Вадий и сразу стал серьезным. – Отец Пауль будет здесь через три дня, он согласен на твои условия. Постарайся успеть сделать задуманное.

– А что я задумал?

Алан лежал на холодном снегу, и ему было настолько хорошо, что хотелось так лежать долго-долго, слушать почти родной голос Вадия и…

– Создать секту нового бога. И учти, Алвис уже температурит.

– Быстро он сдался.

– Он серьезно ранен в бедро, столкнулся с волками в горах. Думаю, в этом причина, что Иверту все же удалось его повязать. Теперь рана воспалилась и дает жар. Знаешь, я не сторонник таких радикальных мер, хотя и понимаю, что выбора у тебя нет.

– Выбор есть всегда, – тихо ответил Алан, старательно скрывая гнетущее чувство сожаления. – Откуда ты все это знаешь?

– Я могу сниться не только тебе. Женись на Валии.

– В честь чего это? – искренне возмутился Алан.

– Она будет твоим прикрытием, займет место жены, и больше никто не станет на него претендовать. И с нею ты можешь быть совершенно спокоен насчет наследника, вдова не станет требовать от тебя регулярного исполнения супружеского долга.

– Почему?

Слова Вадия задели самолюбие, но пробудили интерес, насколько его догадки совпадают с истиной?

– Ирий рассказал бы тебе больше, это он снился ей, но, насколько я понял, Валии хватило мужа и плена, чтобы понять: физическая близость – это тяжелая повинность, не способная доставлять удовольствие.

Алан кинул. Виктория тоже это понимала, последствия насилия просто так не проходят. Ей было жалко Валию, но жалость – это не любовь.

– Что-то твой светлый брат меня покинул.

Алан вспомнил сияющего, словно лампочка, Ирия и даже немного обиделся, что на него махнули рукой.

Вадий смутился лишь на мгновение, но Алан это заметил и уже хотел пошутить на эту тему, но не успел.

– Ей не до тебя. Ксю вот-вот станет матерью.

– Матерью? Эй… Ирий – женщина?

– А ты не догадывался? – Вадий разочарованно покачал головой. – Значит, этот спор я проиграл.

– Вы всем здесь снитесь? – Алан почувствовал холод и понял, что сознание возвращается.

– Мы же боги, – грустно усмехнулся Вадий. – Жаль, мало кто способен помнить свои сны и понимать, что это все настоящее. И прошу, Вика… – Галлюцинация скривила губы. – Тренируйся!

– Да пошел ты…

– Кир Алан! Кир Алан! Я убью этого Оську!

– Рэй, не ори, помоги лучше встать. Шут тут при чем?

– Этот гаденыш полил водой проход перед калиткой.

– Заставь его вычистить дорожку до камня.

– Языком лизать будет!

Рэй легко поставил Алана на ноги и тут же укутал в шубу, тихонько грозя Оське всеми известными карами вплоть до оскопления. Алан прислушивался, запоминая особо извращенные обороты.

– Ждут вас бумаги подписать, – под конец злобной тирады заявил капитан и, распихивая набежавших воинов, повел Алана к двери, бережно поддерживая под руку.

– Да отпусти ты, – буркнул герцог, испытывая и благодарность, и злость. – Не ребенок и не немощный, сам дойду.

Рэй руку отпустил, но взгляды вокруг бросал такие, что на их пути не оказалось ни одного человека. Видно, никому не хотелось давать грозному капитану повод пустить в ход кулаки.

На подписании договоров Алан был фигурой важной, но не главной. Он даже вникать не стал, лишь вопросительно посмотрел на Мэтью и, дождавшись от него кивка, размашисто подписал все экземпляры.

– Наш отряд поведет Рэй, в его состав войдут отряды игушей. Генерал Генри, обсудите этот вопрос с капитаном.

– Как прикажете, сир. – Судя по лицу генерала, он устал, но держался с идеально прямой спиной. – Я уверен, что вы поступаете правильно, в лице его величества Ксана вы получите верного союзника.

– Вы очень решительный… – подал голос глава посольства, граф Чавдар Цонев.

Алан вопросительно посмотрел на Турена, это слово он не знал.

– Руководитель, хозяин, голова, – перевел ему сын.

– Лидер, – понимающе кивнул Алан и повернулся к Ксане. – Я не хочу половину неба, меня устроит все или ничего. Приглашаю тебя задержаться в крепости и познакомиться с маркизой Эвелин.

– Рэй, что ты здесь делаешь? – спросил Алан у капитана, когда посольство отбыло в город в сопровождении отряда воинов под командованием Иверта. В крепости остался лишь Ксан с личной охраной. – У тебя свадьба через несколько рысок! Бери Хвата и марш готовиться.

– Отец, можно с Рэем? – подал голос Турен.

– Брата возьми.

– Обязательно. – Тур на мгновение замешкался, а потом спросил на русском языке: – А ты женишься на моей матери?

Герцог услышал в голосе сына напряжение и надежду, хотя Турен и пытался говорить безразлично. Алан вспомнил совет Вадия, намеки брата Чеха, разговор с Учителем, печальные глаза Валии… Дерьмо, похоже, ему не отвертеться от этого брака. Весьма полезного брака, с какой стороны ни посмотри, но такого нежеланного, что выть хочется.

– Женюсь.

Ну вот он и произнес это вслух. Черт бы побрал эту гребаную политику!

Тур радостно кивнул и, схватив Рэя за руку, потащил к выходу, что-то втолковывая на ходу и жестикулируя свободной рукой под ошарашенным взглядом Ксана, который остался с герцогом и теперь молча сидел в углу. Мириец явно чувствовал себя если не удивленным, то непонимающим точно.

– Рэй вырастил меня, и дети относятся к нему как к дедушке, – посчитал Алан нужным дать объяснение.

– Меня не это поражает, сир. У меня несколько братьев, и с детства отец сталкивал нас между собой, он говорил, что у будущего короля не может быть братьев, что только тот, кто сможет справиться с любым делом в одиночку, достоин короны. Тот, кто сильнее, хитрее, жестче.

– У меня другое представление о семье, – холодно ответил Алан.

– Вы даже не представляете, насколько другое, – со вздохом произнес Мэтью Гарнер.

– Всем отдыхать, встретимся на ужине в честь свадьбы Рэя.

– Но, кир Алан, надо обсудить… – начал маркиз Раман, но Алан поднял руку, и генерал замолчал.

– Завтра! Мэтью, ты же подыскал управляющего?

– Да, сир.

– Представь его мне.

Управляющий оказался молодым белобрысым мужчиной с внимательным взглядом и руками пианиста. Алану он понравился. Сдержанный, немногословный, внимательный к деталям. «Сработаемся,» – решил герцог, отдавая распоряжения сделать полную ревизию и составить подробный план крепости, для чего привлечь Оську. А еще спросить у кирены Зиры, что ей надо, и все предоставить, не скупясь.

Время неслось со скоростью пули. Это она недавно жаловалась на скуку? Боги, как же хочется поскучать, дня три хотя бы!

Через две рыски в дверь кабинета постучал брат Чех. Его сопровождал худой сероглазый ксен в темно-серой хламиде, подпоясанной обычной веревкой. Идеально ровная спина, цепкий, но какой-то нездоровый взгляд.

– Кир Алан, хочу познакомить вас с братом Ли, он ведет у нас летописи деяний богов-покровителей.

Ксен поклонился.

– Брат Чех, ты же знаешь, что я не позволю всяким самозванцам, называющим себя сынами божьими, подорвать устои Храма, – пафосно изрек Алан. – Я считаю, что это козни Вадия, чтобы проверить, насколько сильны мы в своей вере. И, хотя я поклоняюсь Единому богу, Отцу Небесному, я приказал замуровать самозванца заживо, чтобы не вносить смуту.

– Но, кир Алан, вам ведь являлся Отец Небесный? – с едва сдерживаемым любопытством спросил брат Ли.

– Да они ко мне все являются, – совершенно искренне ответил ему Алан. – Но одно дело, когда бог-покровитель говорит, что отдаст сына своего человеческого на смерть во искупление всех наших прегрешений, а другое, когда приходит человек и заявляет, что он и есть сын божий! Вот ты бы в это поверил, брат Чех? А когда я приказал ему явить чудо и подтвердить сказанные слова, он заявил, что на пятые сутки после смерти вознесется в чертоги отца своего, а мне следует быть добрее и терпимее.

– Поэтому вы и приказали замуровать его, чтобы проверить? – брат Чех с прищуром смотрел на герцога.

– Кто я такой, чтобы мешать безумцу? – развел руками подлец герцог. – И я приставил постоянную охрану к месту последнего приюта сумасшедшего, чтобы никто не посмел выкрасть труп. Думаю, когда разберут кладку, мы увидим обычного покойника.

– А вот тут мы бы с братом Ли с вами поспорим…

Алан чувствовал себя чокнутым Понтием Пилатом с тремя классами образования, потому что религия никогда не была коньком Виктории, а скорее даже наоборот. Если бы не умнейший брат Чех, моментально понявший, какую выгоду это сулит ему лично, и не взявший все в свои руки, Виктория, наверное, никогда бы не рискнула заниматься этой ерундой. Впрочем, по их с Чехом прикидкам, процесс займет не один год, но слухи распустить нужно уже сейчас. Виктория понимала, что ей не по силам ввести новую религию, поэтому хотела создать секту. Сильную секту. Свидетели Иеговы тоже когда-то начинались с нескольких статей в журнале. А дальше… дальше как кривая вынесет и русский авось. Она не планировала разрушить Храм, она собиралась его ослабить и лишить власти. В несколько этапов. Первый – предложить людям альтернативу, второй – обвинить Храм в предательстве и саботаже, тем самым проредив его ряды и проведя внутреннюю реформу, третий – ввести его в состав государства как отдельную службу по типу министерства просвещения. Но об этом она пока не думала. Рано еще.

Беседа тем временем продолжалась, говорили в основном ксены, Алан лишь поддакивал и вставлял грозные обещания, отыгрывая недалекого герцога и совершенно не веря в эту дурацкую затею. Религиозный диспут затянулся на рыску, и прервать его смог лишь Берт, который заявил, что все готово к свадебному обряду, ждут лишь брата Чеха да герцога. А киру Алану следует переодеться и надеть корону.

Ксены торопливо удалились, выпросив у Алана разрешение навестить место заточения «сына божьего» и присутствовать при вскрытии «могилы».

Итак, на все осталось трое суток. И первую часть плана придется осуществить сегодня.

Свадебный обряд решили проводить в зале приемов, который украсили еловыми ветками и красными гроздями подмороженной рябины. Пахло хвоей, ароматизированными свечами и маслами, которые заменяли здесь духи. А еще человеческим потом, кожей, оружием и псиной…

Людей было много, все же не каждый день в крепости бывают свадьбы. Даже свободные от работы рабы собрались у входа, среди них Алан заметил и своих служанок, а заметив, кивнул им, чем вызвал перешептывания и кокетливые взгляды других девушек. Когда стоящий у двери Пип громко объявил приход герцога, наступила тишина, все повернулись в сторону Алана и низко поклонились, даже его высочество Ксан. Герцог натянуто улыбнулся и помахал рукой. Алан так и не привык ко всем этим почестям, каждый раз чувствуя себя крайне неуютно среди толпы.

Воины выстроились вдоль стен, барон Семух с мечом у пояса и довольной улыбкой на губах стоял на возвышении рядом с нервничающим Рэем. Капитан причесал бороду, собрал отросшие волосы в куцый льняной хвостик и оделся в нарядную расшитую рубаху. Хват в черной парадной форме, той, что когда-то шили для приема в Крови, выглядел его полной противоположностью. Коротко остриженные волосы, выбрит и доволен, как обожравшийся кот.

Эвелин, смущенная и раскрасневшаяся, стояла рядом с Ксаном, и будущий король Мирии что-то тихо ей рассказывал. «Ну и слава богу, – перекрестился про себя Алан. – Похоже, эти двое договорятся, сняв с плеч герцога непомерную ношу».

Мая помахала герцогу рукой, они с Мэтью стояли у окна, к ним Алан и направился, доброжелательно здороваясь с гостями.

– Кир Алан!

Глаза Маи сияли, да и сама она выглядела просто великолепно в сиреневом шерстяном платье и меховой накидке. Настоящая аристократка, а не девчонка с улицы. Алан с удовольствием смотрел на девушку, любуясь и про себя слегка завидуя Иверту. Повезло горцу, что тут и говорить, хотя, конечно, жить с Маей – это как пилить бомбу, на которой сидишь: никогда не знаешь, что тебя ожидает через день.

– Я его нашла! – Мая широко улыбнулась. – Я нашла… как ты обычно говоришь? Маньяка? Ту гадину, который убивал детей!

– Точно его? – Алан прищурился, внимательно глядя Мае в глаза. Красивая она все же, встреть Виктория ее на Земле, точно бы решила, что девушка – француженка.

Мая моментально стала серьезной.

– Он. Мы взяли его, когда он девочку резал. Жаль, опоздали. – Она сжала кулаки. – Ты ведь простишь меня, Алан? Не сдержала своих парней, порезали суку до смерти.

– Мати! – укоризненно покачал головой Мэтью. – Где твои манеры?

Алан махнул рукой, у них с Маей сложились вполне неформальные отношения, да и сложно выкать человеку с которым ты провел незабываемую ночь, от воспоминаний о которой губы сами расползались в улыбке и начинал чесаться шрам от гвоздя.

– Не ругайся, на людях она соблюдает этикет, а наедине можно и расслабиться.

– Вы ее испортите, – недовольно буркнул Мэтью.

– Значит, ты согласна возглавить полицейскую службу?

– Не она, а мой воспитанник Мэт, – без улыбки сообщил Гарднер. – И под моим присмотром.

– Доклад должен быть у меня на столе к утру, – коротко бросил Алан, заметив, что к ним направляется брат Чех.

– Кир Алан, займите свое место, и начнем, – издали начал ксен. – Станьте рядом с женихами, коль вы решили все свадьбы провести одновременно, – с упреком закончил он и, развернувшись, направился к возвышению.

Вот тут бы Алану и задуматься, насторожиться, ведь что-то в речи ксена ему не понравилось, и что-то явно было упущено. Но подумать времени не осталось. Заиграла музыка, и брат Ли запел высоким хорошо поставленным голосом.

Дверь распахнулась, и Алан про себя взвыл, поняв, в чем был подвох. По проходу шел счастливый Турен, причесанный и умытый, в черной парадной форме с церемониальным мечом на боку, он вел под руку Валию. Следом шли Иверт и Зира. Горянка сияла мягкой улыбкой и была так красива в своей природной яркой красе, что у Алана потяжелело в животе. Белокурая Валия в бледно-голубом терялась на ее фоне. Зима и лето.

Боги! За что мне это наказание?

Иверт провел Зиру к стоящим сбоку креслам, помог сесть и укутал большим пуховым платком, который до этого висел у него на плече. Валия встала рядом с Аланом, он нашел её холодную, чуть подрагивающую руку и сжал в ладони.

– Надеюсь, вы не возражаете?

– Нет, – улыбнулась женщина.

– Не нервничаем, все идет по плану, – шепнул сам себе Алан и услышал, как прыснула в кулачок Зира.

Кто бы ему дал валерьянки. Литра три… Хотя бокал коньяка тоже сошел бы. Ну, сын, ну, удружил! Нет, он планировал жениться на Валии, но не сегодня же! А потом… когда-нибудь… лет через десять…

Брат Чех скосил на герцога взгляд и, видно, решил не рисковать, поэтому вопрос: «Согласны ли вы?..» – так и не прозвучал, вместо него ксен затянул Песнь Любви, из которой Алан с ужасом понял, что его только что женили.

«Ты войдешь в анналы истории, как первый король-многоженец», – хихикнула Виктория.

Хорошо хоть в анналы, а не в анал…

Брат Чех осенил всех знаками Ирия и наконец произнес:

– Теперь можете обменяться кольцами.

Что? И кто же вспомнил про эту традицию, введенную Аланом для своей бывшей жены? Он вопросительно посмотрел на Турена и тот хитро улыбнулся. Вот… молодец! Настоящий мужчина растет! Гордость за мальчишек чуть-чуть приглушила огорчение от навязанного брака.

Из-за спины гостей выскочил Оська с коробочкой в руках и с кривляньями протянул ее Турену, тот торжественно ее раскрыл, и Алан увидел три кольца. Не обручальные, (видно, Тур не успел заказать у ювелира тонкие ободки, но ничего, это можно будет исправить), а обычные, но красивые кольца. Одно из них было серебряное, и Алан, спустившись с помоста, надел его на пальчик улыбающейся Зире, второе с голубым топазом украсило безымянный палец Валии, третье – железное кольцо с головой волка – Алан нацепил на средний палец правой руки, все равно потом снимет, кольца он не любил. После чего герцог предложил новоиспеченной супруге руку и провел ее к креслу под свист Оськи, аплодисменты и довольные выкрики воинов гарнизона. Не свадьба, а балаган, никакой торжественности! Судя по лицу Ксана, он думал точно так же. Ну и черт с ним! Герцог Вас’ Хантер – человек эксцентричный и странный, ему простительно.

Едва они сели, как вновь запел Ли, и в дверь вошел гордый и смущенный Дарен с двумя красавицами по сторонам. Светика, в розовом пышном платье, с распущенными косами, пунцовая и испуганная, смотрела в пол, лишь изредка бросая на герцога смущенные взгляды. Алан показал ей большой палец, и девушка покраснела еще больше, зато Хват приосанился, гордо поглядывая по сторонам.

А вот Райку было не узнать. Собранные в объемное сооружение на затылке волосы, длинное строгое синее платье, расшитое маками, и легкий румянец на скулах сделали ее чрезвычайно красивой и абсолютно незнакомой. «А ведь ей не больше сорока лет», – подумала Виктория. Красивая, молодая женщина. Дай бог и им с Рэем еще перепадет счастья.

Алан оглянулся, ища взглядом Оську, тот, как и следовало ожидать, обнаружился на помосте за спинами женихов. Шут раздувал щеки и важно выпячивал грудь, передразнивая Хвата. Заметив, что Алан его зовет, карлик сделал испуганное лицо, но прискакал на одной ножке, громко звеня колокольчиками, украшающими его курточку.

– Сбегай в хранилище и принеси две пары серег. Быстренько.

– А ключик? – скосил глаза верный шут и показал язык Леонардо.

Художник сидел на стуле у стены и быстрыми штрихами что-то рисовал, держа альбом на коленях.

– Своим откроешь.

– Все ты знаешь, Алан Бешеный Кузнечик, погубивший свою молодость, скучно с тобой.

И Оська убежал, но не в дверь, а шмыгнул под стоящий на возвышении трон. Вот гаденыш, воспользовался лазом, который вел в небольшую псарню, где когда-то содержались тау для охраны мероприятий, на которые не пускали воинов. Очень удобно, кстати, следует возобновить эту практику. Люк под троном открывался нажатием ноги на его край, и в любой момент в зал могли ворваться с десяток злобных тварей, чтобы быстро восстановить статус кво.

Во время праздничного ужина Алан улыбался, шутил, говорил комплименты и всячески выражал радость, никто не заподозрил бы, что герцог напряжен и думает сейчас совершенно о другом. А ведь это его первая и последняя свадьба в этом мире, стоило бы насладиться праздником, расслабиться, посидеть среди друзей, выпить вина… Может быть Зира права и он действительно спешит жить, потому что чувствует что времени у него в этом мире не так и много?

– Оська, – подозвал он шута, когда ужин наконец закончился, и все стали расходиться по спальням. – Все готово?

– У Оськи, как у горца – все готово для войны и для блуда! – гордо сообщил шут и убежал.

Алан проводил Зиру до ее покоев, поцеловал в губы и шепнул:

– Простишь ли ты меня?

– Я буду ждать тебя, муж мой. – Зира улыбнулась и положила ладошку ему на грудь. – Я знаю, что твое сердце принадлежит мне.

– Я люблю тебя, Ласка, – благодарно прошептал Алан.

– И я люблю тебя.

Валия стояла в стороне, кутаясь в меховой палантин, и смотрела в пол. Когда Зира скрылась за дверью, она взяла Алана под руку таким естественным жестом, что у герцога мелькнула мысль, не забыл ли он пару лет своей жизни, в которой уже был женат на этой женщине?

– Кир Алан, эта свадьба ведь ничего не изменит в наших отношениях?

– А как бы хотелось вам?

– Я хочу, чтобы Турен был счастлив.

– А для этого должен быть доволен я? Поэтому вы и не перечите ни в чем? – с легким раздражением ответил Алан.

Эта женщина его совершенно не знает! Ну почему она вызывает у него только сожаление? Ведь и красива, и воспитана, и умна, а… не привлекает. Нет в ней жизни, только арктический холод и пустота.

– Я ни к чему не буду вас принуждать, кирена. Хотя, признаюсь честно, мои представления о семье, о настоящей семье, весьма разнятся с вашими, и мне искренне жаль, что вы заперлись в ледяной домик и не желаете из него выходить.

Они остановились у двери в покои Валии, Алан распахнул перед женой дверь, давая понять, что не намерен переступать порог. Валия на секунду замешкалась, но промолчала.

– Приятной ночи, герцогиня.

Алан щелкнул каблуками, кивнул и ретировался.

Злой, раздраженный, с огромным желанием что-нибудь разбить. Дурацкая свадьба! Зачем ему рядом женщина, с которой даже поговорить нормально невозможно? Да лучше бы он на Эвелин женился!

Следующий за ним Пип тихонько кашлянул.

– Что? – резко развернулся к нему Алан.

Пип кивнул назад, и Алан увидел догоняющую их Валию.

– Возьмите плащ, в коридоре сквозняк, а на вас только тонкая рубаха.

Валия протянула герцогу плотный плащ, какие носили все воины гарнизона. Он пах дымом и плохо выделанной кожей, но Алан безропотно укутал плечи. Интересно, где она его взяла?

– Благодарю, кирена, вы тоже не гуляйте по коридорам раздетой.

Валия кивнула и поспешила назад. Черт поймет, что происходит! Алан тихонько завыл, и впервые за последнее время пожалел, что он чувствует сейчас себя больше Аланом, а не Викторией.

– Пип, проводи. Дальше я сам.

В коридоре с «жутеньким местечком» горели факелы. Отморозок Иверта, несший охрану в месте заточения Алвиса, сидел у стены с дурацкой улыбкой на лице, по подбородку текли слюни. В коридоре пахло сладким дымом.

– Через рыску его отпустит, – совершенно серьезно произнес вынырнувший из-за угла Оська и медленно проплыл мимо воина, помахивая белой простыней, в которую он был укутан, как в саван. – Я посланник Отца Небесного, и я здесь, чтобы забрать сына своего в сказочные дали, – кривляясь, пропел шут.

– Думаешь, он что-то вспомнит? – недоверчиво спросил Алан, со скептицизмом наблюдая за этим спектаклем.

– Я ему напомню, – хихикнул Оська. – А ты не хочешь выпить моей волшебной настойки?

– Хватит, что я нюхаю твою волшебную травку.

Оська захихикал и заявил, что у него есть еще травки для улучшения мужской силы и в свете последних событий, он может уступить сбор молодожену всего-то за красивенький перстенек из сокровищницы.

Алан не ответил, а сбросил на землю плащ и присоединился к потному Иверту, разбирающему кладку темницы Алвиса. Вдвоем дело пошло быстрее, и спустя полрыски они наконец сдвинули в сторону железный щит. В нос ударил запах испражнений, пота и гнили. Алвис сидел у стены, поджав к груди колени, и, казалось, был без сознания.

Оська первым проскользнул в пещеру.

– Живой? – спросил Алан.

– Дышит, но очень горячий. – Шут пощупал лоб Длани и поцокал языком. – Сейчас я сниму с него железное украшение. Ну и воняет от него премерзко.

– Это поправимо. Заканчивайте здесь.

Алан шагнул вперед, склонился, старательно дыша в сторону, и, подхватив бесчувственное тело, перекинул его через плечо, Иверт накинул сверху плащ, пряча Искореняющего, и Валлид быстро зашагал в сторону пустующих покоев бывшего герцога.

В спальне было натоплено и стояла большая лохань с водой. Алан сгрузил Длань на стол, получилось не очень аккуратно, и голова Алвиса довольно сильно стукнула о столешницу.

– Прости, – покаянно произнес герцог, совершенно не чувствуя ни грамма угрызений совести.

– Алан, ты сволочь, – разомкнул губы Искореняющий. – Почему даже здесь, у реки Забвения, я вижу твою поганую рожу?

– Потому что ты еще жив, – оскалился Алан и достал из-за голенища кинжал. – Пока жив.

– Прирежь меня, ибо сил нет терпеть эту вонь.

– Ты гниешь, – Алан разрезал обе пары штанов и тихо вздохнул. – Что-то мне это напоминает.

Его собственную рану, когда Виктория впервые очнулась в теле Алана Валлида.

– Очень плохо?

– Какого… ты не сказал, что ранен?

– Это что-то изменило бы?

– Мы бы обработали рану, прежде чем предать тебя мученической смерти, – усмехнулся Алан, споро разрезая рубашку и куртку.

Возиться с одеждой герцог не собирался, все равно все пойдет в камин. Через пять минут он опустил шипящего и матерящегося Алвиса в корыто с теплой водой и взял в руки мочалку.

– Я сам, – попробовал протестовать Длань, но Алан лишь скептически приподнял бровь. – Пригласил бы рабыню.

– Ты умер, Алвис, и воскреснуть я тебе позволю лишь единожды, смирись с этим. Если захочешь ожить, тебе придется сменить имидж.

– Что?

– Внешность, а теперь расслабься и получай удовольствие, когда еще тебе будет прислуживать сам король?

Но вместо того, чтобы получать удовольствие, Алвис опять потерял сознание. Алан только вздохнул. Как лечить Длань без антибиотика, он не представлял. И ведь не обратишься к друиду. Хотя почему нет? Ведь можно войти в сон Снежки и расспросить. Эта идея увлекла Алана и помогла абстрагироваться от того, чем он занимался.

Когда он распластал обнаженного Алвиса на столе и привязал ему руки и ноги к ножкам, ксен очнулся, дернулся, обвел мутным взглядом помещение, явно соображая, где находится, и, увидев склонившегося над ним Алана, застонал.

– Опять ты!

– Алвис, это не бред. – Алан легонько похлопал его по пылающим щекам. – Я хочу вскрыть рану, прочистить ее и зашить, обезболивающего у меня нет, поэтому хлебни из этой бутылки, а потом можешь орать сколько влезет. Здесь тебя никто не услышит. – Он приподнял голову и поднес к губам Алвиса глиняную фляжку с самогоном. – Пей, не сомневайся. И не дергайся, я тебя привязал.

Ксен хотел что-то сказать, но вместо этого жадно хлебнул несколько раз, пока понял, что это не вода. Закашлялся, захрипел, из враз осоловевших глаз брызнули слезы. Алан щедро плеснул на рану первача (сам гнал), прокалил над свечой кинжал и осторожно вскрыл рану. Алвис даже не вздрогнул, только скривился, когда запах достиг его носа. Выдержке ксена можно было позавидовать. Алан убрал гной, обрезал омертвевшую и гниющую плоть, и вновь промыл рану. Вот тут Алвис не выдержал и вскрикнул.

– Рассказать тебе новости? – чтобы отвлечься самому, спросил Алан, делая первый стежок. – Я все же женился на кирене Валии, отец Пауль пошел на уступки, Эвелин выходит замуж за Ксана Тихого, будущего короля Мирии, а еще… – Он выпрямился, покряхтел и начал бинтовать ногу. – У нас появился сын божий и мессия, и его именем скоро будут молиться в Церквях новой веры. Если, конечно, эта авантюра не выльется в очередной фарс, – по-русски добавил он и бросил быстрый взгляд на ксена.

Алвис выглядел плохо. Бледный, но с красными пятнами на щеках, покрытый испариной и с мутным взглядом. «Только бы выжил», – кольнуло в сердце, но Алан отогнал дурные мысли.

– Кир Алан, – Длань болезненно улыбнулся и прерывисто прошептал: – Моя сумка… там мазь и… травы, если… можно… просить… вас… об одолжении.

– Алвис, – герцог склонился над бледным Искореняющим. – Не смей умирать, у меня на тебя огромные планы.

– К-какие?

Ксен облизнул искусанные губы.

– Выживешь – узнаешь.

Алан отвязал его и, подхватив на руки, перенес на кровать, уложил, поднес кубок с водой, Алвис пил жадно, обливаясь и не замечая этого.

– Все, все, хватит пока. Я скоро вернусь, попробуй заснуть.

Уже на выходе его догнал чуть слышный шепот:

– Не знаю, какую цель вы преследуете, сир, но спасибо.

– Рано благодаришь, мой верный враг.

Алан вернулся спустя полчаса, все это время он старательно не думал об Алвисе, потому что думать о нем было мучительно больно, настолько плохо выглядел ксен. Входя в комнату, Алан перекрестился и оставил чувство вины за дверью. Это уже было с ним, когда ранили Неженку. Те же ощущения. Его вина, только его. Но в этот раз бремя вины было во стократ сильнее, потому что он сам обрек Длань на эти мучения. Ради чего? Разве корона стоит этого?

– Ты горишь, – прошептал он по-русски, положив ладонь на лоб ксена. – Черт бы побрал это средневековье! Алвис, очнись! Не смей добавлять мне грехов, я и так уже гнусь под их тяжестью.

– Не орите и скажите Вадию, что я пока не готов уйти с ним, какие бы прекрасные перспективы он ни описывал.

– Он здесь?

– Стоит в углу.

– Как выглядит?

Алвис говорил, не открывая глаз.

– Босой, белая рубашка, черные штаны, крылья…

– Спроси у него, что мне сделать, чтобы у тебя спал жар?

– Заварите травы из белого мешочка и молитесь светлому Ирию, чтобы не было поздно.

– Скажи, что если ты умрешь, он может забыть о нашем договоре!

– Кир Алан, – Алвис наконец открыл глаза. Абсолютно безумные. – Он сказал, что любит вас.

– Ну, в этом я не сомневаюсь, – хмыкнул Алан и вдруг понял, что скучает по этому засранцу.

По их разговорам, ироничным и беззлобным подтруниваниям, по умным и печальным глазам.

Стоп! Скучает не Алан, скучает Виктория! Черт, как опять все сложно!

– Я выживу. – Алвис следил, как герцог высыпает в большую глиняную кружку травы, как ставит на треногу маленькую медную чашу. – Выживу, чтобы узнать, что вас связывает с Вадием.

– Моя жизнь, Длань. Всего лишь моя жизнь.

Алвис вновь провалился в забытье.

«Оботри его, балбес», – раздался в голове голос, похожий на женский.

Точно! Видно, от нервов и недосыпания Алан забыл о самом простом способе сбивания температуры. Он сорвал с Длани одеяло и, смочив полотенце в разведенном самогоне, начал обтирать тело.

«А виноградная лоза стала более ветвистой, похоже, мой враг не терял времени даром», – подумала мужская часть сознания.

«И он даже сейчас выглядит чертовски сексуально», – добавила женская.

– Это не смешно, – буркнул Алан, старательно отгоняя от себя мысли о сексуальности Алвиса.

«Черт! Я же уже решил эту проблему!»

В ответ раздался тихий смех. Дерьмо! Похоже, от усталости у него опять сбой, и вновь начало вылезать женское подсознание. Организм дал слабину, и вот она, шизофрения во всей красе. Нужно выспаться!

– Алвис, ты себе не представляешь, как тебе повезло, что я все же не решилась на эксперименты, – очень тихо шепнула Виктория, отжимая полотенце и осторожно проводя им по груди ксена.

Вот зараза, мысли дурные лезут в голову, а уж желания какие…

По телу прокатилась горячая волна, и Алан быстро представил себе Валию, сразу стало легче. Эта женщина определенно возбуждала его меньше, чем беспомощный Алвис. Нет, ну что за русская натура жалеть сирых и убогих!

Стоп! Закипела вода, и Алан залил пахнущие летом травы, размешал, поставил настаиваться, продолжая обтирать горячее тело Длани и думая о куче вещей одновременно. Вот что-то в недавнем разговоре с Дланью его кольнуло, что-то проскользнуло мимо понимания… Что?

И тут до Алана дошло: Вадий сказал, что любит… В каком смысле? Как верного адепта или… И все последние встречи он упорно называл Алана Викторией, хотя раньше все было с точностью наоборот.

Дверь тихонько приоткрылась, и в покои прошмыгнул серьезный Оська, вместе с ним появился запах дыма и свежего хлеба.

– Ступай спать, Алан-балан, я тут присмотрю.

– Помоги мне его посадить. – Алан подхватил Длань подмышки. – Дай ему пить. Только осторожно! Оно может быть горячим!

Плутоватый Оська с самым серьезным видом подул на кружку, а затем поднес ее к губам Длани.

– За маму, за папу, за нашего герцога, за Вадия, за Ирия и за меня!

Длань молча выпил напиток. Это простое действо отняло у него последние силы.

– Идите, сир, идите. Вас новобрачная заждалась, – Оська хитро усмехнулся. – Я смажу ранку Длани и прослежу, чтобы он не сбежал.

– Спасибо.

Алан действительно чувствовал себя разбитым корытом, но все равно он дождался, пока лоб Длани покрылся испариной и температура стала спадать, только после этого ушел.

У двери Валии стоял один из салаг Иверта, он дремал, упершись в стену. Алан на цыпочках пробрался мимо и только хотел толкнуть дверь, как почувствовал острие кинжала у правого бока. Увидев, кто стоит перед ним, часовой громко вздохнул и убрал оружие, вытянулся в струнку и, прижав кулак к груди, торопливо доложил:

– Кирена спит!

– Все в порядке?

– Так точно, ваша светлость!

– Отлично, бди!

В первой комнате догорал камин, было тепло и сумеречно. Алан сел на диван, вытянул ноги, прикрыл глаза. Подремать немного. До рассвета осталось не больше двух часов, просто подремать, а затем выйти из комнаты жены и направиться на завтрак, и пусть только скажут, что он не ночевал у новобрачной!

– Ты себя не бережешь.

– Угу. И тебе привет, дух зла и обмана.

– Ой, Вика, ну зачем так пафосно? – Вадий улыбнулся. – Тебя ждут в столице, думаю, обучение у ксенов придется пропустить.

– Странно, что ты стал звать меня Викторией. Ты точно Вадий, а не Ирий? – забросил Алан пробный шар и поднялся.

В этот раз все оказалось намного проще. Тело ощущалось как физическое, даже боль в спине никуда не делась, и накопленная за день усталость не ушла, а просто притупилась.

Вадий стал вдруг очень серьезным.

– Алан – днем, а здесь, в твоем сне, я хочу, чтобы со мной была Виктория.

Сердце сделало кульбит и захлебнулось громким стуком. Виктория поднесла к лицу руку. Тонкое девичье запястье. Да чтоб тебя!

– Зачем? – зло спросила она. – Зачем ты рвешь мне разум? Я только привыкла к этому телу, только начала ощущать себя Аланом, как ты одним небрежным пассом отшвырнул меня назад! Очередные эксперименты? Неужели мало того, что вы сделали со мной? С моей семьей, с моим…

Вадий вдруг оказался рядом, прижал к себе, его глаза были так близко, что Виктория видела в них отражение огня. Как так может быть? Господи, не дай сойти с ума окончательно!

– А может быть, я влюбился? – шепнул Вадий. – Может быть, я каждую ночь встречаю с надеждой, что увижу тебя? Может быть, это я сошел с ума? Я как шестнадцатилетний мальчишка рыскаю по миру в поисках тела, чтобы вернуть тебя. К дьяволу этот эксперимент, к дьяволу этот мир, к дьяволу всех!

«Сердце, успокойся! – кричал разум. – Нельзя вот так безоговорочно верить этому проходимцу! Нельзя!»

Но как хочется…

Руки сами легли на мужские плечи, а губы подались навстречу. Вадий целовал ее жарко, жадно, с болезненной страстью, торопливо, будто боялся, что она проснется, ускользнет, исчезнет. И Виктория отвечала так же нетерпеливо. И лишь одна мысль мелькала на самом краю сознания: «А может быть… может быть, я смогу еще полюбить?»

В сторону полетело платье. На ней было платье? Да, что-то ярко-желтое и невесомое. Долой! Долой рубашку и штаны на завязках. Какое счастье, что Вадий не носит белье. Гладкое тело с татуировкой орла над сердцем, твердый пресс под руками, темная ареола сосков, по которым так хочется провести языком…

Они избавлялись от ненужной одежды, боясь разорвать поцелуй. Им обоим казалось, что стоит отодвинуться друг от друга, как сон закончится, и все исчезнет, и больше не будет такого шанса, что утром они оба, возможно, пожалеют о сделанном, но сейчас они наслаждались этим безумием. Сладким, неистовым, запретным безумием…

Вадий прижал Викторию к стене, она забросила ногу ему на спину… Все произошло торопливо, на одном стоне, на одном вздохе, на одном стуке сердца.

– Я люблю тебя, – шептал он ей, покрывая поцелуями лицо, шею, плечи. – Это наваждение. Но я люблю тебя. Сильную, гордую, независимую, упрямую и никогда не сдающуюся. Люблю, в каком бы теле ты ни была. Прости меня, Вика, прости…

Раздался звон утреннего колокола, и Алан распахнул глаза. Сердце колотилось как сумасшедшее, дыхание сбилось, в паху разливался отголосок удовольствия, а в штанах было липко и неприятно.

– Твою мать, Вадий! Твою гребаную мать! Сука! – застонал герцог, понимая, что все, что было до этого, не проблемы по сравнению с тем, что ждет его впереди. – За что?