16

Огонь и слава

Когда пробило девять склянок и Ревна, с трудом доковыляв, переступила порог кабинета Тамары, во все стороны пополз шепот. Она ни на кого не посмотрела, даже когда Катя, перегнувшись через Надю, взяла ее за плечо и сжала.

– Этой ночью у нас особое задание. – сказала Зима. – Я знаю, многие из вас хотели бы нанести удар непосредственно по эльдам, особенно после того, что случилось в Таммине. Для нас это может стать огромной удачей. Бои в степи затухают, и нам приказали разведать обстановку вдоль южного фронта. Наземная разведка Сорок шестой и Семьдесят седьмой ночных армий подтвердила слухи о том, что возле линии фронта готовят новое оружие, возможно, новый летательный аппарат, превосходящий размерами Дракона.

Со всех концов комнаты донесся недоверчивый гул.

– Не может быть, – прошептала Катя.

– Они называют его Змеем. Его, вероятно, прячут недалеко от фронта. Лазутчики сообщают, что он находится где-то между Корплином и Тавгардом. Мы определили три цели, и к каждой из них отправим три экипажа. Еще один поможет Сорок шестой и Семьдесят седьмой армиям на юго-восточном фронте. Если ваш экипаж обнаружит потенциальную цель, приказ один: сделать все, что в ваших силах, чтобы ее уничтожить.

Тамара плотно сжала губы.

– Любой ценой.

Ревна знала, что это значит. Не жалеть ни аэропланов, ни собственной жизни.

– Как только сбросите бомбы, возвращаетесь на базу и докладываете, что удалось найти. Ключевой фактор здесь – скорость. Вопросы есть?

Тамара по очереди посмотрела каждой из девушек в глаза. Катя заложила за ухо выбившуюся прядь и храбро улыбнулась. Ася одернула форму. Елена слегка позеленела, зато Надя выпятила грудь, выражая готовность за обеих. В свою позу Ревна вложила всю оставшуюся силу и отвагу. Нельзя, чтобы Тамара сейчас передумала.

– Ваши задания здесь. Удачи.

Девушки ринулись вперед. Когда толпа рассеялась, Ревна поискала в списке свою фамилию. Знала, что именно увидит, но все равно, как ни хотела, не могла отказаться от пульсировавшей внутри надежды. Может, Тамара все же к ним прислушалась. Может, над ней сжалилась одна из пилотов.

Под последней строкой – ФОРПОСТ КОРПЛИН И ЕГО БЛИЖАЙШИЕ ОКРЕСТНОСТИ – можно было прочесть три имени: РОШЕНА – ЗОЛОНОВ – ЧУЙКОВА.

Магдалена ее приобняла.

– Мы вновь в графике полетов.

– Да, – ответила Ревна.

Ей бы праздновать в душе победу, но она могла думать только о том, как проведет десять мучительных часов с ненавистным человеком, отвечающим ей такой же враждебностью. Принять это, вероятно, было бы легче, если бы Тамара бросила их в бой. Но экипаж Ревны отправили в разведку, ей предстоить разведывать, а не мстить.

– Ты в порядке? – спросила Магдалена.

У Ревны с языка чуть не сорвался язвительный ответ, но сдержалась, стиснув зубы.

– Да, все хорошо, – сказала она, – со мной все хорошо.

Так оно и будет.

На поле она пошла вместе с Магдаленой. После Таммина ей впервые придется сесть в кабину. Ты проклята. Ревна оттолкнула от себя эту мысль. На что теперь может пасть ее проклятие? Семьи больше нет, она, судя по всему, погибла.

Катя с Еленой стояли на краю поля, увлеченно что-то обсуждая. Когда Ревна с подругой подошли к ним, Катя протянула руку и поправила Ревне воротник.

– Я пойду ведущей. – сказала она. – Мы подумали, что тебе лучше лететь второй.

– Я же всегда замыкала строй, – ответила Ревна.

Она смутно подозревала, почему Катя решила теперь этот порядок поменять.

Катя с Еленой переглянулись и сделали вид, будто ничего не произошло.

– Мы… – Катя открыла рот, чтобы соврать.

Но Елена решила сказать правду.

– Просто мы хотим убедиться, что с тобой все в порядке, – призналась она. – Помочь не сбиться с курса и защитить, если на тебя кто-то незаметно нападет. И вообще оградить от неприятных сюрпризов.

Они говорили искренне. И понимали, что делают. Но голос Ревны, ответившей им, прозвучал безжизненно и холодно:

– Я знаю, как реагировать на неприятные сюрпризы. нет нужды ставить меня в строю второй. Я просто должна делать свою работу.

Ей на плечо, поправив воротник, легла Катина ладонь.

– Ревна, мы знаем, как тебе…

Та отбросила ее руку.

– Ничего вы не знаете.

Катя с Еленой сердито переглянулись. Катя закусила губу.

– Думаю, пойдем в обычном строю.

Потом улыбнулась, явно вымученной улыбкой, и добавила:

– Всем удачи.

– Ты же обычно ни на кого не злишься, – сказала Магдалена, когда Катя с Еленой ушли, – если, конечно, не считать Линне.

– Наверное, я просто устала, что меня все опекают.

Устала, что приглядывают за ней и называют хрупкой, вслух или про себя.

– Честно говоря, не думаю, что они пытаются тебя опекать, – сказала Магдалена.

– Не начинай… – тихо молвила Ревна.

– Ладно, не буду, – сказала Магдалена, опять обнимая ее за плечи, – просто пытаюсь тебя подбодрить.

Пока они брели к аэроплану, Линне смотрела на них: устало, сдвинув брови, словно Ревна была для нее тяжким бременем, которое ей неизбежно приходится нести.

На миг Ревна подумала, что не сможет лететь, если ей опять придется сесть с ней в кабину. Но это было бы доказательством предательства или слабости. Ревна схватилась за нить Узора и оторвалась от земли до того, как оказалась в пределах слышимости Линне. Пролетела высоко над головой штурмана и упала на сиденье с таким гулким стуком, что он наверняка будет отдаваться в ногах всю оставшуюся ночь.

Линне несколько мгновений неподвижно глядела на нее, приоткрыв рот. Затем запрыгнула на штурманское сиденье и сказала:

– Честно говоря, я бы на твоем месте не стала пользоваться Узором для таких фокусов. Ты израсходуешь всю свою энергию.

– Премного благодарна за заботу.

Ревна прибегла к злобному сарказму, неизменно имевшемуся под рукой и у Линне, и была вознаграждена неловким молчанием. Воздух в Стрекозе словно уплотнился, пропитавшись ее яростью.

Дожидаясь, пока Магдалена подготовит аэроплан, Ревна закрепила шлем и надела очки. Линне молчала, а Ревне только того и надо было. Эту ночь она предпочла бы провести в безмолвии.

– Ведущими полетят Катя с Еленой. На наружных бомбодержателях у вас зажигательные бомбы, во внутреннем отсеке – дымовые и газовые.

Магдалена, как всегда, встала на цыпочки и сжала Ревне руку.

– Возвращайтесь целыми и невредимыми.

Ревна тоже пожала ей ладонь.

– Вернемся, – сказала она и сунула руки в полетные перчатки. – Зажигание!

Они поднялись в воздух в догорающих отблесках сумерек – последними из девяти аэропланов.

Стрекоза ярилась все больше и больше, усиливая душевный дискомфорт Линне. Аэроплан сносило с курса, и Ревна чувствовала острую тревогу штурмана каждый раз, когда с трудом или не так проворно, как хотелось бы, выправляла полет, почти слыша, как та мысленно оценивает ее маневры.

В пропеллере басовито гудел ветер, размалывая кружившие в воздухе снежинки. И все же для разведки ночь была совсем не плоха. Луну закрывали облака, а легкий снегопад прекратился, когда они подлетели к Каравельским горам, голым и суровым. Аэропланы заложили вираж и полетели к гряде.

– Знаешь, а я ведь не жалею, что из-за меня тебя отстранили от полетов, – наконец, произнесла Линне.

– Ясное дело, не жалеешь, – ответила Ревна.

Ей хотелось, чтобы эти слова прозвучали бесстрастно, но в них все равно пробилась давняя горечь. Кабину затопила волна возмущения.

Поток искр Линне дал сбой, и Ревна почувствовала, что к ней вернулась вся ее злоба.

– Прекрати, – сказала штурман, – если мы хотим победить, то должны выложиться по полной. Нам нельзя отвлекаться или падать духом. Ведь именно этого от нас добиваются эльды.

Ревна это знала. Ей хотелось закричать, что она все знает, закричать так, чтобы у Линне полопались барабанные перепонки и из ушей пошла кровь. Она знала, что война важнее всего. Знала, что война требует жертв. Но для нее существовала и другая правда. И она, как ни пыталась, не могла ее ни забыть, ни найти ей оправдание. Стрекоза полыхнула жаром.

– Все, кого я знаю, наверное, умерли.

Из-за меня.

– Вот потому-то я и не хотела, чтобы ты летала, – сказала Линне, – ты не в состоянии сосредоточиться, ты можешь подвергнуть опасности весь отряд.

– Не учи меня.

У Ревны внутри что-то оборвалось, что-то гонимое яростью и усталостью от того, что в ее жизни без конца либо что-то не так, либо не настолько хорошо, чтобы жить беззоботно, либо и вовсе эта жизнь не для нее.

– Хватит изображать из себя бог знает что. Если у тебя настоящие ноги и ты ведешь себя как парень, это еще не значит, что ты лучше меня.

– Я… Я и не думаю, что лучше тебя! – прошипела Линне.

– Я тебя умоляю, – закатила глаза Ревна, – вечно ходишь с важным видом, раздаешь приказы, когда Тамара не видит…

– Да она сама велела мне помочь, – перебила ее Линне.

– Не говоря уже о том, что каждые пять минут клянчишь у нее другого напарника. Я человек. Человек, а не проблема, от которой надо держаться подальше.

На миг повисла тягостная тишина. Затем Линне сказала:

– Я хотела, чтобы нас воспринимали всерьез.

– Может быть, это тебе пора воспринимать нас всерьез.

Ревна резко обогнула горную вершину. Линне нечего было ей ответить.

– И никогда больше не указывай мне, что я могу делать, а что нет.

– Приготовься! Сейчас возьмем курс на юго-восток, – предупредила Линне, положив их разговору конец.

Вынырнув из Каравельских гор, они углубились в тайгу. Стрекозы разделились, часть их направилась к форпосту Адовик и его окрестностям. Вскоре впереди остались только аэропланы Кати и Елены. Снежным покровом внизу были укрыты лиственницы, ели и редкие вязы.

– Ты уверена, что мы свернули правильно?

– Уверена, – ответила Линне голосом холоднее инея на козырьке кабины, – держи курс на юго-восток и поближе к горам.

– Где-то здесь должна быть река Ава, я ее не вижу.

– Она замерзла, и ее занесло снегом.

Стрекоза опять накалилась.

– Может, ты сама проложишь курс?

Ответ Ревна проглотила. Нервы Стрекозы пульсировали вместе с ее собственными. Она была обязана удерживать аэроплан от безумия, хотя бы для того только, чтобы доказать – ей действительно все по плечу.

Базу – небольшое скопление зданий, лежавших черным, безмолвным силуэтом, как очередная деревушка в ночи войны, – они чуть было не пропустили. Ревна представила, как за окнами, забранными светомаскировочными шторами, семьи гасят последнюю свечу перед тем, как лечь спать. Может, это была ошибка. Может, это был совсем не аванпост.

Или Союзу, так или иначе, надо уничтожить именно эту территорию. И если так, то Ревна выполнит приказ без малейших колебаний.

И это в себе она ненавидела.

– Смотри, – сказала Линне, – там, на углу большого жилого дома.

Вдоль здания, уходя в поле, тянулись тоненькие следы. Снег в этом месте был вытоптан огромными лапами. Подлетев ближе, Ревна разглядела массивные силуэты, прикрытые брезентом и холстиной. Боевые машины. Ее тут же накрыла волна облегчения. Впервые за все время полета ей в Стрекозе стало уютно.

– По виду база заброшена, – сказала она.

– Значит, их Змей не здесь. Впрочем, я уверена – ты помнишь, что делать.

Ревна с такой силой стиснула зубы, что у нее клацнула челюсть. Катя наверху сделала полный круг и оказалась рядом с Ревной и Линне. Неужели при выполнении этого задания ее все будут контролировать? Она покачала крыльями. Катин аэроплан клюнул носом – так Стрекоза пожимала плечами – и набрал скорость, чтобы возглавить строй на подлете к центру деревни.

Ревна дергала нити Узора, как струны скрипки, снижаясь, чтобы провести разведку.

– Убери тягу, – сказала она, и шум сразу же стих.

Линне шумно дышала ей прямо в ухо. Гулко, как двигатель, заухал пульс.

Они подлетели ближе. Прожекторов не было – уже хороший знак. Когда Ревна увидела зенитное орудие, у нее сжалось сердце, хотя оно и казалось заброшенным. В хвосте у Кати и Елены они пролетели над ним безмолвной темной тенью.

На краю базы мрачным контуром на черном фоне извивался длинный силуэт. Раза в полтора длиннее Дракона, с волнистым фюзеляжем и стилизованным под змеиную голову носом. У нее в груди замерло сердце, и Стрекоза от изумления вильнула в сторону. Вот он, Змей.

– Мы ее нашли, нашу цель, – сказала Ревна, когда они пролетели над ним.

Катя впереди опять включила двигатель и заложила вираж.

– Но почему он здесь? – спросила Ревна.

– Может, они нас не ждали? – предположила Линне, вновь вливая в двигатель поток своих искр.

Он взвыл и вернулся к жизни.

– По-твоему, они соорудили две ложные базы, но при этом нас не ждали?

– Может, слишком самонадеянны, а может, решили, что эти две базы и примут на себя огонь.

– Я так понимаю, у тебя на все есть ответ, да? – прошептала Ревна, понадеявшись, что в завывании ветра штурман ничего не услышит.

Но та со вздохом сказала:

– Не надо, не начинай, мы ведь на задании.

– Тогда не опережай меня каждый раз, когда я что-то говорю.

– А ты не сомневайся во мне каждый раз, когда я… Это еще что такое?

Ревна открыла рот, чтобы ответить. И вдруг тоже услышала слабое, будто пчелиное жужжание.

Воздух перед ними полыхнул огнем. В одно жуткое мгновение аэроплан Кати, оказавшийся в эпицентре вспышки, озарился светом, как та жар-птица, которую она так старательно вышила на рукаве. Линне издала вопль – дикий, яростный и испуганный одновременно.

Воздух наполнился горящими обломками, запахом горелой бумаги и обуглившейся плоти. Крылья жар-птицы отвалились, обнажив в рассыпающемся фюзеляже темные дыры. Над кабиной прокатилась волна жара. И на этом все кончилось. Вновь вернулась ночь, на землю упало несколько обломков искореженного металла и куски охваченной огнем холстины. У Ревны зарябило в глазах.

Стрекоза крутанулась и шпилем вонзилась в небесную высь. Ревна вывернула аэроплан из этой спирали.

– Что это было? – крикнула Линне. – Что случилось?

– Не знаю, – ответила Ревна. – Я ничего не знаю.

Ее тело сотрясала дрожь. Она действительно не понимала, что произошло. Катя погибла. Храбрая красавица Катя, полагавшая, что правила написаны для других, и стремившаяся приглядывать за Ревной. Кати больше не было.

– Они пальнули из зенитки. Не попади под ее огонь! – закричала Линне, брызнув потоком своих искр.

– Без тебя разберусь! – завопила Ревна, моргая глазами из-за душивших ее рыданий и ярких картин огня, все еще стоявших перед взором.

Картин последних мгновений Катиной жизни. Горячие слезы текли ручьем, собираясь в нижней части оправы очков и размазываясь по щекам.

– Берегись! – заорала Линне.

Ревна еще успела подумать: «Раньше я никогда не слышала у нее такого визгливого голоса». В следующий миг воздух перед ними взорвался. Ревна схватилась за Узор и дернула Стрекозу вверх, позволив страху взять управление машиной на себя. Внизу от горевшей скорлупы аэроплана Елены отломились крылья, и его фюзеляж понесся к земле.

– Берегись! – вновь крикнула Линне.

Ревна больше не могла ни от чего беречься. Следующий столб открытого по ним огня промахнулся меньше чем на метр. Когда лица девушек опалило жаром, Линне выкрикнула неразборчивое проклятье и влила в аэроплан всю свою силу, отправив двигатель в форсированный режим. Но даже в этом режиме каждое движение Стрекозы казалось болезненно медленным и недостаточным для спасения.

Стрекоза влетела в низко нависший над землей облачный слой. Их прикрытие на несколько мгновений дало Ревне передышку. Она схватилась за нить Узора и дернула на себя.

У нее все получится. Она выровняет аэроплан, а потом доставит их домой, как и обещала Тамаре. Надо найти их зенитное орудие.

Сверху донесся негромкий звук. На Узоре засверкали чьи-то искры. Над головами мелькнул фюзеляж, металлические челюсти разомкнулись и изрыгнули поток пламени.

Ревна изо всех сил дернула нить Узора.

– Небесный конь! – закричала она.

Стрекоза заложила крутой вираж вправо. Там, где еще секунду назад находился их аэроплан, небо озарилось ярким светом.

– Твою мать, – сказала Линне.

Ее голос прозвучал чуть ли не восторженно.

– Следи за языком, – сказала Ревна и резко развернула машину.

– Прямо сейчас? Ты что, собралась вступить с ним в бой прямо сейчас?

– Не отвлекай меня!

Она перебирала в руках нити Узора. С подбородка упала какая-то капля. Это что, кровь? Ревна поднесла к нему руку, вытащив ее из полетной перчатки, и ощутила под пальцами горячую влагу. Небесные кони – аэропланы получше Стрекоз, на них летали опытные пилоты. Они были…

Она почувствовала на своем плече железную хваткуЛинне.

– Боезапас, Ревна. Мы должны сбросить бомбы.

Шелест двигателя вновь обрел стабильность. Стрекоза пыталась им помочь. «Дыши», – приказала себе Ревна. Она втянула в себя воздух, сунула руку обратно в перчатку и сжала ее, выражая благодарность аэроплану, когда мерцание Узора опять стало отчетливее. Линне права. Им действительно надо сбросить бомбы.

Аванпост под покровом ночи все так же утопал во мраке. Однако теперь, подлетев на достаточно близкое расстояние, они видели, как по двору бежали крохотные фигурки – игрушки, которые Ревна могла уничтожить одним движением большого пальца. Глухо ударила зенитка. Если командовавший ею солдат заметит Стрекозу, их шансы на выживание снизятся до нуля. Но отступив, они могут привести за собой на базу авиацию противника.

– Ты Небесных коней где-нибудь видишь?

Собственный голос удивил Ревну спокойствием.

Линне обернулась назад.

– Я… да. Один подходит с курса на два часа. А другой… – она выглянула и посмотрела в боковое зеркало, – …другой сокращает расстояние, курс на шесть часов.

– Понятно.

Ревна сделала еще один глубокий вдох. Стрекоза немного выровнялась. Сейчас было не до паники. Надо обеспечить предельную точность. Пальцы перебирали нити Узора, зондируя каждую из них.

– Отлично. Убрать тягу!

По курсу на два часа от них что-то мелькнуло. Это блеснул Узор, когда вражеский пилот скорректировал направление полета. Ночной истребитель несся на них черной тенью на фоне черного неба.

– Ревна! – в тревоге окликнула ее Линне.

Пилот нежно сжала две нити Узора. У нее уже почти получилось.

Почти…

– Ревна, мы сейчас погибнем.

Она потянула их на себя. Стрекоза нырнула вниз к земле. Летательный аппарат эльдов проревел над головами девушек, летя намного быстрее их. Ночной воздух наверху озарился языками пламени. Линне опять вскрикнула, от ее пронзительного голоса у Ревны зазвенело в ушах.

Пилот повела аэроплан над самой землей и на несколько бесценных мгновений зависла над Змеем.

– Давай! – заорала Ревна.

Линне все так же кричала. С обеих сторон щелкнули гашетки бомбометателей, и бомбы полетели вниз.

Они вновь рванулись ввысь – к небу, к жизни, к холоду, к свободе. Ревна посмотрела в замызганное зеркало на крыле. Над углом ангара поднимался дым.

Промах.

Вновь захлопала зенитка, открыв огонь.

– Пора улетать, – сказала Линне, – возвратимся в Интелгард и приведем сюда с собой все остальные аэропланы полка.

Они не могли в одиночку бросить вызов ночным истребителям. Не успев даже отдать команду «увеличить тягу», Ревна почувствовала, как поток искр Линне набирает силу. Может быть, со временем, к моменту своей гибели, они действительно превратятся в настоящую команду.

Она повела аэроплан подальше от базы.

– У нас кто-то на хвосте! – сказала Линне.

– Убрать тягу, – велела Ревна и тут же ощутила резкий спад скорости.

Небесный конь у них за спиной, гулко рыкнув, тоже заглушил двигатель. Но уже в следующий миг он вновь заревел, возвращаясь к жизни, а когда стрелой пронесся мимо них, Линне вытянула руку и выстрелила в него зарядом искр.

Небесный конь дернулся, окутанный пламенем, и ринулся вниз к земле, будто метеор.

– Один готов, второй на подходе, – сказала Линне.

Ревна подумала о Кате – заживо сожженной тени на фоне яркого огня. Воздух взвыл – это к ним летел последний Небесный конь.

Окрестный мир озарился ярким светом. Но не от огня. От этого белого, ослепительного сияния болели глаза и выворачивался наизнанку каждый уголок пространства.

– Прожектор! – завопила Линне.

– Спасибо, что предупредила! – крикнула ей в ответ Ревна.

Она дала Линне возможность влить в дроссель поток силы, на максимальной скорости швырнувший их обратно в темное небо, и поворачивала аэроплан то вправо, то влево. Но Стрекозы никогда не отличались быстротой, поэтому прожектор двинулся за ними и слепил, танцуя на летательном аппарате, как бы они ни стремились вновь вернуться в ночь.

– Ты можешь стереть его с лица земли?

Уничтожив прожектор, они вновь обретут невидимость и смогут удрать.

– Стереть с лица земли я могу что угодно, – ответила Линне. – Дай мне только точно выйти на цель.

Ревна круто повернула под углом в девяносто градусов. Ночь перемежалась то светлыми, то темными полосами. Она спикировала вниз. Им навстречу стремительно ринулась земля – то белая, то черная, то белая, то черная.

Они подлетели к прожектору и прямо над ним замедлили ход. Ревна прищурилась в этом исполинском пятне света, надеясь на чудо, которое помешало бы Небесному коню броситься за ними в погоню.

Искры Линне огненным шаром пробили оправу прожектора. Мир погрузился в благословенный мрак. Ревна взмолилась, чтобы ее инстинкт поднял бы их вверх, а не низвергнул вниз.

Она ждала удара. Ждала. Но его так и не последовало. Может, в конечном счете им и удастся выжить. Линне за ее спиной вздохнула, и аэроплан наполнился облегчением.

– Давай по…

Мир встал на дыбы, приподнял Ревну и швырнул спиной на сиденье. Правый протез провалился в пустоту.

Весь низ кабины снесло.

Стрекоза содрогнулась, как никогда не содрогалась прежде, пытаясь удержать вместе уцелевшие части. Пилотская клетка вокруг груди Ревны немного разошлась. Она вмиг замерзла. Буквально окоченела.

Опять завопила Линне:

– Подбили! Нас подбили!

– Знаю, – сказала Ревна.

«Не думай об этой дуре Линне. Не думай о Кате. Не думай о Елене. Думай только о проблемах, девочка».

Проблема первая: аэроплан вращается, Стрекоза теряет сознание, Узор в поле зрения мерцает.

Проблема вторая: ее живой аэроплан умирает.

Проблема третья: у них нет парашютов.

– Ревна! – взвизгнула Линне.

Решение. Она вытащила из перчатки одну руку. Ей уже приходилось бывать в такой ситуации, когда на нее рушился мир, когда от дыма и огня ничего не было видно, когда ее ждала мучительная смерть. Тогда она не погибла. Сейчас тоже не было нужды умирать. Она оттолкнула от себя пилотскую клетку Стрекозы, подтянула ноги и подняла их на сиденье. Затем схватила Линне за руку и крикнула:

– Держись!

Линне выгнулась, пытаясь подняться, не выпуская руки пилота. Ее рот открылся и произнес какое-то ругательство, тут же унесенное ветром. Ревна потянулась к ней и ударила по застежке ремней.

– Когда скажу – прыгай. Только не выпускай мою руку.

Линне, извиваясь, освободилась от ремней, опять схватила Ревну и так сжала пальцами ее запястье, что у той затрещали кости.

– Ревна, мы умрем!

– Нет.

– У нас нет парашютов.

– А нам и не надо.

Будем надеяться. Остаться в Стрекозе означало неизбежную смерть. Ее же идея обеспечивала успех на девяносто процентов.

Стрекоза задыхалась от бешенства, боли и тоски. Затем Ревна вдруг перестала что-либо чувствовать, разве что схватку их тел с воздухом. Земля рванулась вверх водоворотом мрака и огня.

– Давай! – закричала Ревна.

И они прыгнули.

Она схватилась за Узор, сжав пальцами целую горсть нитей. Они повисли в воздухе. Труба дросселя чавкнула и выпустила руку Линне. Стрекоза упала на землю, а они остались в воздухе.

Линне обхватила грудь Ревны и с такой силой сжала, что у той хрустнули ребра. «Вот паскудство». Дыхание штурмана щекотало Ревне подбородок.

Нити выскользнули. Пилот схватила свободной рукой пару других, и от этого движения они покачнулись.

– Надо найти где приземлиться.

Рука горела мучительным огнем.

– Как? – спросила Линне.

– Найди подходящее место.

Нити вновь выскользнули. Судорожно дернув плечом, она выпустила Линне и схватилась за Узор другой рукой. Штурман прижалась к ней еще сильнее. Чтобы закрепиться прочнее, Ревна потянулась к небольшому узелку. Мир под ними был испещрен огнем. Скаровцы Эльды выли. Когда они приземлятся, эти псы должны оказаться с наветренной стороны. Если собаки их не учуют, эльды наверняка посчитают их погибшими.

– Вон там!

Линне показала на темное пятно на земле, свободное от огня, людей и боевых машин. Всего в ста пятидесяти метрах от них. Лучше места было не придумать.

Ревна потянулась к этой полянке, рискуя в любой момент вывихнуть плечевой сустав и волоча пристегнутые к икрам протезы. Они плавно двигались по намеченному курсу. Она и раньше практиковала Узор на других, но лишь на короткое время. Сейчас же ее пальцы скользили от крови, пота и страха. Ревна по-прежнему думала о реве аэропланов, об испепеляющем огне.

– Поверить не могу, что мы летим, – сказала Линне и широко распахнутыми глазами посмотрела вниз.

– Мы же каждую ночь летаем, – заметила Ревна.

Ее руки дрожали.

– Там все по-другому. Ты понимаешь, о чем я говорю.

Линне ухватилась за нее сильнее, заставив Ревну съежиться.

– Мы переломаем ноги?

– Только если ты не дашь мне сосредоточиться.

Или если они плохо приземлятся. Или слишком быстро. Ревна выпустила несколько нитей. Они провалились вниз еще на метр. Линне подавила в груди рвущееся наружу ругательство. Ревна подумала о Кате и Елене, которые теперь лежали где-то на поле вместе с Асей и Надей. Может, падать – их общий удел?

Двигатель Небесного коня затих. Он наверняка решил, что бой окончен. Но их со всех сторон окружали звуки – грохот огня, крики людей, взвизгивание оборотней эльдов.

– Ревн… ох!

Они провалились еще на несколько метров, и Линне с двойной силой схватилась за пилота.

– Мы падаем слишком быстро.

Они потихоньку смещались к углу крыши. Ревна зацепилась пальцем за прядь Узора.

– Это не так просто, как может показаться… – сказала она, и в этот момент последняя нить выскользнула у нее из рук.

Линне ударилась ногой о крышу, громко выругалась и схватилась за край. Затем сомкнула пальцы на запястье Ревны и с такой силой дернула ее, что у той хрустнуло плечо. Ревна ударилась спиной о стену здания, из нее словно вышибло дух. Она услышала нервный, резкий треск и ахнула. Ощущение было такое, словно ей вспороли ножом ступни.

Ее рука выскользнула из хватки Линне. Она ударилась о наклонную крышу боевого жука, кувыркнулась в воздухе и упала. Потом покатилась, переворачиваясь снова и снова в засасывавшем ее тепле до тех пор, пока не остановилась.

Из груди брызнула боль. Вселенная сомкнулась вокруг, темная и жаркая. Огнем пылали ноги, огнем пылали ребра. Она ничего перед собой не видела и не могла сделать вдох. Не знала, жива еще или уже мертва.

Наверху в небе мелькнул огонь. Над ней, подняв ногу, навис боевой жук. Ревна взмахнула руками и закрыла лицо. Но он так и остался стоять. Им никто не управлял. Коснувшись его, девушка ощутила его панику, скрытую и чуть ли не осязаемую, готовую перейти в активную фазу от одного движения механика-водителя.

Вселенная вновь стала разрастаться вширь. Окружавшая ее влага оказалась грязью, тьма – тенью от боевого жука и пеплом, засыпавшим ей очки. По земле стелился дым. Ревна зажала рукой нос и рот. Мир то мерцал красно-оранжевым пламенем, то погружался во мрак. У нее яростным огнем горели ноги. Где-то рядом перекликались на своем языке эльды. Ревна выглянула из-под боевого жука и прошептала:

– Линне?

Внутри взорвался страх, не имевший никакого отношения к жуку над головой. Штурмана нигде не было.