104

На джунгли спустилась темнота, и в пустой хижине тоже стало темно. Следуя местному укладу, воины парами дежурили у входа в жилище вождя и, стоило Рино крикнуть, тотчас появлялись на его зов.

Кое-как, знаками Лефлеру удавалось объяснить им свои потребности, и ему приносили воду или пучки сухого мха.

Воду, по требованию Лефлера, пробовал один из охранников, и тогда Рино сам рисковал ее пить, предварительно сдобрив дезинфицирующей таблеткой. Правда, делал он это в одиночку, по-прежнему не желая показывать дикарям свое лицо.

Отыскав в хижине подходящую попону, Лефлер прикрылся ею и смог наконец снять некоторые части доспехов.

Несмотря на обеззараживающее действие гигроскопичных прокладок, разукрашенных разводами болотной сырости, пахло от них просто отвратительно. А исходившая от доспехов рыбная вонь гармонично вписывалась в этот букет и рождала в мозгу Рино массу подходящих ассоциаций.

Тем не менее мыться было небезопасно и требовалось оставаться все той же грозной статуей, карающей любого, кто проявит непослушание.

Немного придя в себя, Рино нашел отхожий горшок и справил нужду со всеми удобствами, но не выпуская из рук пистолета. Лефлер еще не слишком доверял своим подданным и полагал, что они могут поднять мятеж.

Прошло еще несколько часов, и за это время Рино успел дать отдохнуть от доспехов грудной клетке и рукам. Проветрив эту часть, он снова забрался в кирасу и только в последнюю очередь снял с головы шлем и облегченно вздохнул. Вот это была самая настоящая свобода.

Спустя некоторое время вождя побеспокоили. Рино уже привык, что, если кому-то нужно было к нему войти, снаружи раздавалось короткое слово с вопросительной интонацией, похожее на крик птицы. В ответ Лефлер просто говорил: войдите.

Вот и в этот раз он сказал то же самое, и на пороге появился высокорослый воин, державший в руке небольшой светильник. Показав пальцем на точно такой же, расположенный на центральном столбе хижины, он задал вопрос. Рино кивнул и не ошибся – дикарь зажег светильник на столбе и стал говорить что-то еще. А потом опять спросил.

Лефлер сделал вид, что раздумывает. А затем снова кивнул.

Воин опять поклонился и вышел, а спустя пару минут в хижину втолкнули девушку. Из всей одежды на ней были только бусы, однако на этой дикарке ее нагота казалась изысканным нарядом.

«Ну вот, – подумал Рино. – И что теперь мне делать? Соответствовать запросу?»

Медленно подняв руку, он поманил девушку пальцем. Она осторожно подошла к невиданному чудовищу, и в ее глазах был испуг.

«Наверное, она очень красива», – подумал Рино, однако он не мог в полной мере оценить свое отношение к этой девушке. Слишком сильным было нервное истощение, вызванное событиями последних дней.

Рино легонько толкнул красавицу, и та послушно легла на циновки. На ее лице, освещаемом слабым светом коптилки, отражался страх и покорность судьбе. Возможно, она приготовилась к смерти.

«Бедняжка», – подумал Лефлер, подтащил девушку, взяв ее за ногу, как дохлую кошку, и положил так, чтобы видеть вход в хижину.

Затем, кое-как справившись с замками набедренных щитков, он приступил к почетной обязанности нового вождя. Что это было – право первой ночи, законная свадьба или жертва для сильного, Рино не знал и только монотонно двигался, искренне желая, чтобы это поскорее закончилось.

Когда дело было сделано, он едва нашел в себе силы подняться. Перед его глазами расходились разноцветные круги, и очень хотелось пить. А еще он опасался, что дикарка захочет остаться с ним до утра, но этого не случилось. Едва получив свободу, она пулей выскочила вон, вызвав удивленные возгласы дежуривших у дверей стражей.