Когда следующим утром мы с Ридом вышли из кондитерской Пана, вокруг гудело празднование в честь Дня Святого Николая. Рид купил мне новый плащ – на этот раз не белый, а красный. Очень уместный цвет. Но я не позволяла памяти о событиях в кузнице испортить мне настроение. Улыбнувшись, я посмотрела на Рида, вспоминая снег на своей обнаженной коже и ледяной ветер в волосах.

Весь оставшийся вечер выдался не менее памятным. По моей просьбе Рид согласился остаться на чердаке до утра, и ночью я времени даром не теряла. Я знала, что в Солей-и-Лун больше не вернусь.

Потому что теперь я обрела новый дом.

А Рид в этот миг так облизывал с пальцев глазурь… У меня внутри приятно защекотало.

Он встретился со мной взглядом и улыбнулся краем рта.

– Почему ты так на меня смотришь?

Изогнув бровь, я поднесла его указательный палец к губам и нарочито медленно слизала оставшуюся глазурь. Я ждала, что Рид вытаращит глаза и станет испуганно оглядываться, зальется краской и стиснет зубы, но нет – он снова остался невозмутим. И на этот раз ему даже хватило наглости фыркнуть.

– Да вы просто ненасытны, мадам Диггори.

Довольная, я встала на цыпочки и поцеловала его в нос – а потом еще и щелкнула вдобавок.

– Ты не представляешь насколько. Мне еще многому предстоит тебя научить, шасс.

Рид усмехнулся, прижал мои пальцы к своим губам, а затем крепко взял меня под руку.

– Ты и впрямь дикарка.

– Кто?

Он покраснел и смущенно отвернулся.

– Я раньше тебя так звал. Про себя.

Я в голос расхохоталась, не обращая внимания на прохожих.

– И почему я не удивлена? Разумеется, ты просто никак не мог звать меня, ну знаешь, по имени…

– Ты и сама меня по имени не звала!

– Потому что ты – надменный зануда, вот ты кто! – Ветер подкинул в воздух грязную листовку «Древних сестер» и тут же бросил ее обратно в снег. Я наступила на нее, все еще смеясь. – Пойдем. Нужно спешить, если мы хотим застать представление в честь Архиепи… – Я осеклась, заметив, как Рид смотрит мне за спину и мрачнеет. Обернувшись, я увидела мадам Лабелль, которая целеустремленно шагала к нам.

– Твою мать.

Рид возмущенно посмотрел на меня.

– Не выражайся.

– Сильно сомневаюсь, что ругательства могут ее оскорбить. Она же хозяйка борделя. Уж поверь, она видала и слыхала и не такое.

На мадам Лабелль было очередное платье, подчеркивавшее великолепную синеву глаз, а рыжие волосы ее были зачесаны назад жемчужным гребнем. При виде нее я почувствовала где-то в затылке странный назойливый зуд – будто где-то внутри чешется, а почесать никак.

– Луиза, дорогая! Как славно снова тебя видеть. – Она обеими руками вцепилась в мою ладонь. – Я надеялась, что мы столкнемся…

Она вдруг замолкла, увидев кольцо с перламутром на моем пальце. Я крепче стиснула руку Рида. Это не прошло незамеченным.

Мадам Лабелль посмотрела на кольцо – затем перевела взгляд с меня на Рида и всмотрелась ему в лицо, округлив глаза и приоткрыв рот. Рид беспокойно пошевелился – под ее взглядом ему явно было неуютно.

– Вам чем-нибудь помочь, мадам?

– Капитан Рид Диггори. – Мадам Лабелль проговорила эти слова медленно, будто пробуя их на вкус. В ее синих глазах все еще плескалось изумление. – Полагаю, нас не представили официально. Мадам Элен Лабелль.

Он хмуро посмотрел на нее.

– Я помню вас, мадам. Вы хотели приобрести мою жену для своего борделя.

Она пристально смотрела на Рида, будто бы и не замечая его враждебности.

– Ваша фамилия означает «потерянный», верно?

Я смотрела на них обоих, и зуд в голове нарастал. Становился все настойчивей. Вопрос был странный и неожиданный. Рид, похоже, не знал, как ответить.

– Полагаю, да, – пробормотал он наконец.

– Чего вы хотели, мадам? – спросила я с подозрением. Все, что я знала об этой женщине, говорило о том, что она здесь не для светской беседы.

Мадам Лабелль встретилась со мной взглядом, и в глазах ее я увидела почти что отчаяние – и поразительно знакомую пронзительность.

– Он хороший человек, Лу? Добрый?

Рид насторожился, услышав этот вопрос, непозволительно личный, но зуд в моих мыслях наконец-то начал обретать смысл. Я снова перевела взгляд с Рида на мадам Лабелль, подмечая одинаковый цвет их синих глаз.

Господи боже.

Мое сердце упало в пятки. Я успела достаточно насмотреться в глаза Рида, чтобы теперь узнать их на лице другого человека.

Мадам Лабелль была матерью Рида.

– Да. – Мой шепот был едва слышен – его заглушал рыночный гомон и безумное биение моего сердца.

Мадам Лабелль выдохнула и с облегчением прикрыла глаза. Но тут же снова распахнула их и вдруг посмотрела на меня очень остро.

– Но знает ли он тебя, Лу? По-настоящему?

Моя кровь застыла в жилах. Если мадам Лабелль не проявит осторожность, скоро разговор между нами будет уже совсем другой. Я не отвела взгляда, безмолвно предостерегая ее.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

Она сощурилась.

– Ясно.

Я не удержалась и посмотрела на Рида. Озадаченность на его лице быстро сменилась раздражением. Судя по тому, как он напряг челюсти, Риду не нравилось, что мы обсуждаем его так, будто его нет рядом. Рид открыл рот, вероятно, желая спросить, что за чертовщина происходит, но я перебила:

– Пойдем, Рид. – Я напоследок смерила мадам Лабелль уничижительным взглядом и отвернулась, но она поймала меня за руку – ту, на которой было кольцо Анжелики.

– Всегда носи его, Лу, но не позволь ей его увидеть. – Я испуганно отпрянула, но у этой женщины была железная хватка. – Она здесь, в городе.

Рид шагнул вперед, сжав кулаки.

– Отпустите мою жену, мадам.

Мадам Лабелль сжала мою ладонь еще крепче. Но не успела и моргнуть, как Рид схватил ее за пальцы и разжал их силой. Мадам Лабелль вздрогнула от боли, но когда Рид потащил меня прочь по улице, не смутившись, продолжила:

– Не снимай его! – Даже издалека, даже когда ее голос стал затихать, я все равно видела в ее глазах страх. – Ни в коем случае не позволяй ей его увидеть!

– Что, – прорычал Рид, стиснув мою руку сильнее, чем стоило бы, – это, черт подери, такое было?

Я ему не ответила. Не могла. Голова все еще шла кругом после натиска мадам Лабелль, но вдруг сумбур моих мыслей пронзило насквозь отчетливое осознание истины. Мадам Лабелль была ведьмой. Да, наверняка. Никак иначе нельзя больше объяснить ее интерес к кольцу Анжелики и знание о том, что оно может, о моей матери, обо мне.

Но эта истина породила больше вопросов, чем ответов. И я не могла сосредоточиться на них, вообще не могла думать ни о чем – болезненный, изнурительный страх комом подступил к горлу, липкий пот выступил на коже. Мои глаза забегали по сторонам, меня пробрала дрожь. Рид что-то говорил, но я не слышала. В ушах стоял гул.

Моя мать в городе.

По пути назад в Башню шассеров праздник Святого Николая уже утратил для меня всякую прелесть. Деревья были уже не так красивы, костер мерцал не так ярко, даже еда не манила так, как прежде, а рыбная вонь вернулась и снова сдавила мне горло.

Всю дорогу Рид мучил меня вопросами. А когда понял, что ответов не услышит, замолк. Я не могла заставить себя извиниться. Могла лишь прятать дрожащие пальцы, но знала, что Рид все видит.

Я снова и снова повторяла эту мантру, но выходило неубедительно.

Вскоре впереди показался собор Сан-Сесиль, и я с облегчением выдохнула. Выдох мгновенно перерос во вскрик, когда что-то вдруг шевельнулось в переулке рядом с нами.

Рид дернул меня к себе, но тут же расслабился и досадливо вздохнул.

– Все хорошо. Это просто бродяга.

Но это был не просто бродяга. Руки и ноги у меня онемели, когда я пригляделась… И узнала знакомое лицо и мутные глаза, которые уставились на меня из тени.

Мсье Бернар.

Он сгорбился над мусорной корзиной, держа во рту нечто похожее на дохлое животное. Кожа мсье Бернара, некогда влажная от его же собственной крови, теперь почернела, а черты его тела как будто расплывались. Словно он сам стал живой тенью.

– Господи, – выдохнула я.

Глаза Рида расширились. Он толкнул меня себе за спину и выхватил из-под пальто балисарду.

– Отойди…

– Нет! – Я нырнула ему под руку и преградила путь его кинжалу. – Оставь его! Он никого не трогает!

– Да ты посмотри на него, Лу…

– Он безобиден! – Я схватила Рида за руку. – Не трогай его!

– Нельзя просто оставить его здесь…

– Дай мне с ним поговорить, – взмолилась я. – Может быть, он согласится вернуться со мной в Башню. Я… Я всегда навещала его в лазарете. Может, он меня послушает.

Рид тревожно посмотрел на нас. Спустя долгое мгновение он помрачнел.

– Далеко не отходи. Если он попытается тебе навредить, прячься за меня. Ты поняла?

Я бы глаза закатила, если бы не была в таком ужасе.

– Я сама могу за себя постоять, Рид.

Он схватил меня за руку и прижал ее к своей груди.

– У меня есть клинок, который режет колдовство. Ясно тебе?

Я тяжело сглотнула и кивнула.

Берни совершенно пустым взглядом смотрел, как мы подходим к нему.

– Берни? – Я ободрительно улыбнулась, чувствуя нож Андре у себя в сапоге. – Берни, ты меня помнишь?

Ноль ответа.

Я потянулась к Берни, и когда мои пальцы коснулись его кожи, что-то мелькнуло за пустотой его глаз. Без предупреждения он бросился ко мне. Я вскрикнула и отшатнулась, но Берни схватил мою руку, точно в тиски. На лице его расплылась страшная усмешка.

– Я иду за тобой, дорогая.

Чистый, подлинный страх пополз по моей спине. Парализовал меня.

Рид, рыча, дернул меня назад и грубой силой вывернул Берни запястье. Почерневшие пальцы его разжались, и я смогла вырваться. Едва наши руки разомкнулись, как Берни снова обмяк – будто марионетка, которой обрезали нитки.

Но Рид все равно ударил его кинжалом.

Когда балисарда пронзила грудь мсье Бернара, тени, покрывшие его кожу, растворились, впервые обнажив его истинный облик.

Чувствуя, как к горлу подступает желчь, я смотрела на его хрупкую кожу, седые волосы, морщинки в уголках рта. Только глаза остались мутными – слепыми. Берни закашлялся, захлебываясь, а из груди его хлынула кровь – на этот раз красная, чистая, не ядовитая. Я упала на колени рядом с ним и взяла его ладони в свои. По моему лицу покатились слезы.

– Мне очень жаль, Берни.

В последний раз его глаза обратились ко мне. И закрылись навсегда.

У церкви стояли крытые повозки Древних сестер, но я их почти не замечала. Будто оказавшись в чужом теле, я безмолвно плыла над толпой.

Берни умер. Хуже того – его заколдовала моя мать.

Эти слова эхом отдавались в моих мыслях. Снова, и снова, и снова. Ошибки быть не могло.

Я вздрогнула, вспоминая, как ожил Берни от моего прикосновения. Как он пристально наблюдал за мной в лазарете. Как глупо было счесть, что он просто хотел положить конец своим страданиям, когда пытался прыгнуть из окна лазарета. Его побег… И предостережение мадам Лабелль…

Слишком уж сходится все по времени, совпадением это быть не может. Берни пытался добраться до моей матери.

Когда мы вошли в нашу комнату, Рид ничего не сказал. Похоже, смерть Берни потрясла его не меньше, чем меня. Золотистая кожа Рида стала пепельной, а руки подрагивали, когда он открывал дверь спальни.

Смерть. Она всюду преследовала меня, затрагивала всех и все, что было мне дорого. Похоже, убежать от нее мне не удастся. И скрыться не выйдет тоже. Этот кошмар не закончится никогда.

Когда Рид захлопнул дверь, я стянула с себя новый плащ и окровавленное платье, бросив нож Андре в стол и желая поскорее стереть все воспоминания о крови на моей коже. Нож меня все равно не защитит. Точно не от нее. Надевая новое платье, я снова тщетно попыталась скрыть дрожь в пальцах.

Рид сжал губы в тонкую нить, наблюдая за мной, и по напряженному молчанию я поняла, что передышки ждать не стоит.

– Что? – Я рухнула на кровать, чувствуя, как гордость во мне уступает место усталости.

Его взгляд не смягчился. Не на этот раз.

– Ты что-то от меня скрываешь.

Но сил на этот разговор у меня не было. Только не после встречи с мадам Лабелль и Берни. Не теперь, когда я узнала, что моя мать выяснила, где я.

Я упала на подушку, силясь не закрывать глаза.

– Разумеется, скрываю. На чердаке в Солей-и-Лун я тебе так и сказала.

– Что мадам Лабелль имела в виду, когда спросила, знаю ли я тебя по-настоящему?

– Кто ее знает… – Я села и слабо ему улыбнулась. – Она явно напрочь свихнулась.

Рид указал на кольцо Анжелики.

– Она говорила о нем. Это она тебе его дала?

– Я не знаю, – прошептала я.

Он взлохматил себе волосы, злясь с каждой секундой все больше.

– Кто идет за тобой?

– Рид, прошу…

– Тебе грозит беда?

– Я не хочу об этом…

Рид ударил по столу кулаком, и одна из ножек треснула.

– Скажи мне, Лу!

Я инстинктивно отпрянула от Рида, и его ярость тут же угасла. Он присел на колени рядом со мной, и в глазах его вспыхнуло невысказанное чувство – страх. Он вцепился в мои руки, как в спасительную соломинку.

– Я не смогу тебя уберечь, если ты мне не позволишь, – проговорил он с мольбой. – Чего бы ты ни боялась так сильно – ты можешь рассказать мне об этом. Все дело в твоей матери, да? Это она тебя ищет?

Я не смогла сдержать новых слез. Я смотрела на Рида и чувствовала, как меня захлестывает страх – больший, чем когда-либо прежде. Я должна была сказать ему правду. Здесь и сейчас.

Время пришло.

Если моя мать знает, где я, значит, беда грозит и Риду тоже.

Моргана без колебаний прикончит шассера, особенно если тот будет стоять у нее на пути. Нельзя позволить ему и дальше идти вслепую. Он имеет право знать.

Я медленно кивнула.

Рид помрачнел. Он взял мои щеки в ладони и утер мне слезы – с нежностью, которая шла вразрез с его яростным взглядом.

– Я не позволю ей ранить тебя снова, Лу. Я смогу тебя защитить. Все будет хорошо.

Я покачала головой. Слезы хлынули еще пуще.

– Я должна кое-что тебе рассказать. – Мое горло сжалось, будто само мое тело не хотело, чтобы я совершила задуманное. Будто оно знало, что за судьба его ждет, если слова прозвучат. Я тяжело сглотнула и заговорила прежде, чем успела бы передумать: – На самом деле я…

Дверь распахнулась, и, к моему изумлению, в комнату вошел Архиепископ.

Рид мгновенно встал и поклонился. На его лице тоже отразилось удивление – и настороженность.

– Господин?

Архиепископ переводил взгляд с меня на Рида – решительный и гневный.

– Королевская стража только что доложила, что десятки женщин собрались у замка. Король Огюст тревожится. Поспеши их разогнать, возьми с собой всех шассеров, каких только сможешь.

Рид заколебался.

– Присутствие колдовства уже подтверждено, господин?

Архиепископ гневно раздул ноздри.

– Ты предлагаешь подождать и узнать наверняка?

Рид оглянулся на меня, его явно разрывали сомнения, но я кивнула. Так и не произнесенные слова засели в горле и душили меня.

– Иди.

Он присел и быстро сжал мою руку.

– Прости. Я отправлю к тебе Анселя, пока не вернусь…

– В этом нет нужды, – отрезал Архиепископ. – Я сам останусь с ней.

Мы разом изумленно обернулись к нему.

– В-вы, господин?

– Мне необходимо срочно кое-что с ней обсудить.

Рука Рида застыла на моих дрожащих коленях.

– Сэр, если позволите – нельзя ли отложить этот разговор? У Лу был очень тяжелый день, и она еще не пришла в себя после…

Архиепископ смерил его суровым взглядом.

– Нет, нельзя. А пока ты стоишь здесь на коленях и споришь со мной, у замка, возможно, гибнут люди. И в том числе твой король.

Рид посуровел.

– Да, господин. – Стиснув зубы, он выпустил мою руку и поцеловал меня в лоб. – Мы поговорим позже. Обещаю.

Предчувствуя недоброе, я смотрела, как он идет к дверям. На пороге Рид остановился и обернулся ко мне.

– Я люблю тебя, Лу.

С этими словами он вышел.