ГЛАВА 24

Свечерело уже изрядно. В синем полумраке зажглись первые фонари. Стояли самые долгие дни лета, а значит, время было уже ближе к одиннадцати. Автобусы уже не ходили. Впрочем, какие автобусы? Иностранцы, кажется, не ездят на общественных нижегородских автобусах.

Лека и три иностранных дамочки стояли тесной кучкой и что-то живо обсуждали на английском. Наверное, что-нибудь розово-голубое.

– Se ve que tu hablas en Espanol, Ivan? – маленькая брюнетка тронула Демида за руку.

– Un poco. Y mi nombre no es Ivan. Ademas, mi amiga no es lesbiana.

– Я догадалась.

– Кто-нибудь из них говорит на испанском?

– Никто. Они – тупые янки.

– А ты?

– Я испанка. Наверное, тоже тупая, если связалась с ними.

– Как тебя зовут?

– Лурдес. Меня зовут Лурдес.

– Мы действительно в опасности, Лурдес.

– Мы все?

– Нет, только я и моя подружка. Ты хочешь мне помочь?

– Хотела бы. Но что я могу сделать здесь, в чужой стране?

– Сейчас ты скажешь им пару слов. Скажешь им то, что сейчас скажу тебе я.

Демид приблизил губы к уху девушки и начал медленно, подбирая испанские слова, объяснять ей свой план.

Дневная жара спала, ласковый ветерок с недалекой Волги мягко шевелил темные волосы Лурдес.

Демид любил это время суток. Багровые отсветы солнца, утонувшего за далекими холмами. Добрый шепот лип, желтый отблеск фонарей на умытом асфальте. Ему так хотелось брести сейчас домой, в свою комнату, где так давно он не был, брести не спеша, вдыхая ночной свежий воздух и загадочно улыбаясь редким прохожим.

Но нет, нет. Они были в опасности. Разговор с двумя милиционерами в вагоне – это так, ерунда, детский лепет. Это, конечно, не профессионалы. Не те люди, которых стоит бояться.

Его легко выпустили из города – можно сказать, выпихнули со злорадным удовольствием. Но обратный путь для него был закрыт.

На вокзале находился некий человек, профессионал. Демид чуял его присутствие. Ловушка медленно смыкала свои створки, чтобы захлопнуть их с резким лязгом, не оставить шанса на выход. Демиду нужно было просчитать каждое свое действие – насколько это было возможно, с учетом всех вероятных вариантов развития ситуации. Или не рассчитывать вообще ничего. Положиться на интуицию, на быстроту реакции. И на везение.

Когда-то его считали везунчиком. Сейчас бы Демид такого о себе не сказал.

– Ты поняла? – спросил он Лурдес?

– Да.

– Тогда вперед!

Лурдес подошла решительным шагом к своей подружке – "асфальтоукладчице".

– Тельма, – сказала она по английски, – ты любишь приключения? Я знаю, ты всегда любила влезть в какое-нибудь дерьмо.

– Да, детка. – Тельма положила свою могучую лапу на розовую попку Лурдес и прижала ее к себе. – Помнишь, тогда, в этом fuckin' Уругвае? Как мы драпали от этих fuckin' копов? Я вмазала в баре в морду кому-то не тому. Он приставал ко мне, скотина. Он оказался троюродным братом местного начальника полиции. У них у всех там по миллиону троюродных братьев, у этих fuckin' уругвайцев. Мы еле сбежали. Я успела отчалить за минуту до того, как эти обезьяны умудрились завести мотор своего разваливающегося Шевроле, fuckin' Шевроле, древнего, как моя мамочка. Мы сбежали.

– Прекрати меня щупать, – прошипела испанка. – Тебе же сказали, что здесь это не разрешено. Иван говорит, что нам сели на хвост – значит, их узнали. Полиция узнала Ирину. И наверняка они уже узнали тебя, Тельма. Забыла, как ты наскандалила в этом городишке? Как он называется? Суздаль?

– Суздаль. Дурацкое место. Церквей полно, а нормальной травки не достать!

– Нам нужно смываться.

– Ладно, будем смываться, – согласилась Тельма. – Возьмем такси.

– Такси не годится, – встрял Демид. – И убери лапу с задницы Лурдес, Тельма, тебе же сказали.

– Мне нравится этот парень, – сказала Тельма хриплым голосом. – Хотя он и скотина. Когда я напьюсь, Иван, я высеку наскальную живопись на твоей морде.

Но руку все же убрала.

– Такси не годится, – повторил Демид. – Мы не влезем туда вшестером. Нам нужно что-то побольше.

Все уже отвлеклись и слушали их, напряженно блестя глазами в полумраке. Ситуация возбуждала их – полуженщин-полумужчин, искателей приключений. Они не брыкались, не качали права, они уже навидались многого в России. А Тельма в рыжем жилете оказалась не только асфальтоукладчицей, но также и матерщинницей, и любительницей мордобоя. Это было хорошо. Лишь бы только ее чрезмерная активность не начала работать против них.

– Что ты задумал? – Лека перешла на русский.

– Вон там, на стоянке, стоит джип. Ниссан-Патроль, черт бы его брал. Ненавижу "Ниссаны" – дохлая и дорогая машина. Но в данном случае подойдет -там семиместный вариант. Подойди к водителю, притворись иностранкой, говори с жутким акцентом. Сули ему золотые горы, соглашайся на все, лишь бы он нас повез. Скажи, что поедем на Автозавод. И еще, – Демид схватил за рукав Леку, уже рванувшуюся к стоянке. – Я должен сидеть спереди, рядом с водителем. А эту девушку с отбойным молотком, – он кивнул на Тельму, – посадишь сзади от водилы.

– Ты думаешь, придется…

– Возможно. – Демид сделал нетерпеливое движение рукой. – Дуй!

Торговля продолжалась недолго. Лека замахала им от машины, и они двинулись по вокзальной площади – быстрым шагом, стараясь не сорваться на бег. Демид шел последним. Кажется, весь он превратился в зрение и слух, глаза его переместились на бока головы, как у зайца, чтобы видеть все вокруг, не упустить ничего важного.

Вот оно. Двое отделились от стены, вынырнули из тени. Медленно, не спеша пошли к той же стоянке.

Это они. Должны быть они. На ментов не похожи. Может быть, из тех, почитателей Короля Крыс? Не все ли равно? Может быть, и лучше. Не будут стрелять на вокзале. Стрелять будут потом.

Надо посмотреть им в глаза, тогда все станет ясно.

Тетки пихают свои баулы в багажник. Черт возьми, как медленно! Что они там носят, в этих сумках? Кожаные трусы и черные лифчики с клепками? Вечерние платья? Праздничные наборы резиновых членов с розовыми бантиками?

Демид присел в двух метрах от машины. Стал завязывать шнурок. Лека уже кончала всех рассаживать.

– Гражданин, предъявите документы!

Твердый голос над головой. Демид медленно затянул узел, поднялся. Выпрямился, посмотрел человеку в лицо. Ага, вот ты какой – не шпана, не шантрапа блатная. Но и не мент.

Даже и не бывший мент, пожалуй. А вот бывший спецназовец – вполне вероятно. Мастер каких-нибудь секретных операций. Серьезный мужчина.

А второго не видно – опять ушел в тень. Находится где-нибудь неподалеку. Возможно, и со стволом, нацеленным тебе в голову.

– А вы кто такой, чтобы мои документы проверять?! – визгливо, скандально крикнул Демид.

– Засунь свои документы себе в задницу, – тихо сказал человек. – Плевать мне на твои документы. Ты на мушке. Не вздумай шевелиться.

Ну конечно! Плевать этому было и на документы, и на тех, кто сидел сейчас в машине. Их уже не существовало. Существовал только он, Демид. Он уже попался. Демиду оставалось жить несколько секунд – он прочел это в глазах незнакомца.

А вот насчет мушки – явный блеф. Чтобы уложить Демида издалека с первого выстрела, нужен оптический прицел. Хорошее оружие, заметное. Не станет человек с таким оружием в открытую светиться на вокзальной площади.

Этот тип когда-то служил в спецназе – точно, по повадке видно. Не любил Дема спецназовский стиль – не было в нем искусства, только концентрация. Не было в нем жизни, только смерть – быстрая и хладнокровная.

Демид вспомнил одного своего знакомого, бывшего бойца спецгруппы -толстого человечка с добродушным лицом, всклокоченными седеющими волосами и хитрыми глазами. Этот человек был полным разгильдяем по жизни, так и не сумел адаптироваться на гражданке после выхода в запас. Единственное, что он умел делать путно – драться. Он и рассказывал Демиду о спецназовском бое. Демид не ставил целью научиться этому стилю. Хотел только научиться обороняться от него.

Оборониться было трудно. Весьма трудно.

– Ты – фуфло, – сказал Демид. – И Король Крыс твой – фуфлыжник. Я уже почти убил его. И добью до конца.

Первый удар пошел в горло. Конечно, в горло. Демид ждал его. И были еще удары – быстрые, почти неуловимые, таранной мощи. Но они не дошли до цели. Демид не парировал их, он всего лишь двигался назад, уходил. Уходил очень быстро. Он это умел.

Человек уже отключился, вошел в транс. Демид знал этот секрет. Перед ним был уже не человек, но автомат. Он двигался как живая молния. А Демид несся вперед спиной вокруг машины, вокруг злополучного Ниссана. Мчался вперед спиной со всей скоростью, на которую был способен. И это было все, что ему пока оставалось делать, он не успевал ничего большего. Если бы он задержался на долю секунды, то попал бы в смертельную зону, заполненную руками и ногами противника, и превратился бы в мешок из переломанных костей.

Дема двигался не безрезультатно. Долгие часы секунд, когда бежал он, как в Зазеркалье, как в обратном кино, спиной вперед, пошли ему на пользу. И время уже спрессовалось, и взорвалось, и выплеснулось фонтаном перебродившего вина, и стало послушным, податливым, как пластилин, и хотя уже зашевелились человечки там, у вокзала, и начали свой невыносимо медленный стремительный бег к нему, он уже не боялся – знал, что успеет. Мозг его еще не начал анализ, но глаз уже нашел брешь – там, в круговороте бьющих насмерть конечностей автомата-убийцы. И даже мишень нарисовалась сама собой в этой бреши, в маленькой ошибке машины, работающей лишь в наступлении и не приготовившейся к обороне, мишень с перекрестьем пунктиров, и с черным кружком в центре, и даже маленькими циферками. И рука Демида уже готовилась, чтобы поразить цель, чтобы удивить всех стрелков в тире, и вытянулась в острие из титана, а, может быть, из нержавеющей стали или другого металла, не все ли равно. Демид пока придерживал свою ретивую руку. Еще рано было, нужно было оказаться в нужном месте, нужно было пробежать не меньше пяти шагов – целую вечность. И когда наконец настал его час, Дема с радостным криком выплеснул свою ярость, снял руку с предохранителя и позволил свершиться тому, что неизбежно.

Те, кто сидел в машине, не видели почти ничего. Они не успели даже как следует перепугаться, потому что все действо заняло не больше десяти секунд. Только что неизвестно откуда взявшийся человек гнался за Демидом, и казалось – еще миг, и догонит. И вдруг, когда Демид поравнялся с правой дверцей, он изменил направление движения, прильнул на долю секунды к своему противнику. Человек, неминуемо должный убить Демида, раздробить его на мелкие осколки, застыл, парализованный, расставив руки и ноги. А потом взлетел в воздух, прогрохотал по крыше машины, перекатился и свалился на другую сторону, на асфальт. Да так и остался лежать.

А Демид уже сидел в машине. Дышал тяжело, как загнанный зверь – попробуй, побегай так.

– Поехали, – просипел он, еще не переведя дух.

– Не поеду! – взвизгнул парнишка-водитель, пацан лет девятнадцати с лицом американского артиста Леонардо Ди Каприо, с аккуратной светлой челкой, по виду – мажор и любимчик девочек. – Это не моя машина! Я по доверенности! Мать меня убьет!!!

К ним бежали уже со всех сторон – милиционеры, ОМОНовцы, штатские. Демид удачно выбрал место – на дальнем конце стоянки. Но он потерял много времени.

– Мать не убьет, я убью. – Демид вытащил пистолет из кармана и приставил его к боку парня. – Ты мне не нужен, я и сам могу поехать. А тебя склюют вороны. Поэтому считаю до пяти. И если через пять секунд мы не будем ехать…

Считать не понадобилось. Парень, всхлипнув от ужаса, надавил на газ. Колеса с визгом закрутились, и Ниссан пулей вылетел на улицу, чудом разминувшись в двух сантиметрах с грузовиком. Джип начало заносить со страшной силой. Он совершил полный оборот и понесся боком на столб. Бабы дружно завизжали.

– Газку, плавнее! – сказал Демид таким ледяным голосом, что парень неожиданно опомнился. – Я научу тебя водить джипы, сынок. Бутылку потом поставишь. – Дема лег на сиденье на бок – левой рукой слегка притормозил ручным тормозом, правой схватился за руль. Ниссан вильнул в последний раз, едва не завалившись на бок, а затем вдруг выровнялся и полетел вперед.

– Держи, Тельма, – Демид протянул руку с пистолетом назад. – Возьми эту пушку. Если парень будет плохо себя вести, стреляй ему в затылок. Я машину удержу, не бойся.

Парнишка вцепился в руль еще крепче. Не так уж плохо, оказывается, он водил. По прямой вполне мог ехать. Стрелка спидометра остановилась добралась до ста сорока. Машины мелькали в окнах размазанными светящимися полосами, но дорога была широкой – шестирядный магистральный проспект – и парень пока умудрялся не сбрасывать скорость.

– Дерьмо! – раздался голос Тельмы. – Эта чертова пушка – игрушечная! Это игрушка! Ты обманул его!

– Разумеется. – Демид улыбнулся. – Разумеется, это игрушка. У меня нет разрешения на ношение оружия. Но ты все равно стреляй, дружище. Только не забудь сказать "Пу-Пу"!

Неуемный хохот раздался сзади и не стихал, пока Демид не заорал: "Заткнитесь, идиотки"! Рано еще было смеяться.

Точно. Первая машина появилась сзади. Два маленьких фонарика фар были еще очень далеко, но медленно приближались.

– Как тебя зовут, братишка? – Дема повернулся к парню.

– К-кирилл.

– За нами хвост, Кирилл. Ты можешь ехать быстрее?

– Н-нет. – В глазах Кирилла стояли слезы – наверное, он уже мысленно писал завещание, уверенный, что, если его не пристрелят, то он неминуемо врежется во что-нибудь очень твердое. Может быть, он даже представлял себя на месте принцессы Дианы – прощание с любимым телом, толпы плачущих людей, цветы…

– Знаешь что, Кирилл, у меня для тебя хорошая новость. Я не собираюсь тебя убивать. Я пошутил. Можешь даже остановиться. Только знаешь, плохая новость тоже есть. Если ты остановишься, то убьем тебя не мы. Убьют тебя плохие дяди, которые сидят у нас на хвосте.

– А это разве не ГАИ? – в голосе парнишки еще теплилась надежда.

– Нет, это не менты, друг мой. У ментов нет таких машин, чтобы ездить со скоростью под двести (конечно, Демид знал что такие машины у ГАИ есть, но парнишке знать это было пока необязательно). Это очень плохие люди, Кирилл, это настоящие скоты. Они не будут разбираться, чья это машина, твоя или мамина. Они просто догонят нас и расстреляют из автоматов. Так это делается.

– А ваш пистолет?

– Я дам его тебе, – сказал Демид. – Ты будешь отстреливаться. Все ж таки нас с тобой только двое мужиков здесь. Остальные… с позволения сказать, женщины. Почти.

– Я б-больше т-так не могу, – сказал Кирилл, стуча зубами.

– Я сам сяду за руль, – сообщил Демид. – Только останавливаться нельзя. Скорость снижать тоже нежелательно. Ладно, разрешаю скинуть до стольника, потом наверстаем.

– А как? Как пересаживаться-то?

– Очень просто. Я подлезу под тебя. Подлезу, возьму руль. И все дела. Шпарь ровно по левому ряду. Никуда не виляй – улетим к чертовой матери. Видишь, впереди КАМАЗ? Через сорок секунд мы упремся ему в зад. За это время мы должны успеть. Начали!

Демид аккуратно, стараясь не задеть рычаг коробки передач, стал перемещаться на левое сиденье.

– Задницу подними! Подними, сказал! Места хватит. Здесь джип, не Запорожец! Так, еще маленько. Руль держи! Что ты делаешь, кретин?!

– КАМАЗ!!! – заорал парень – уже ненужный, лишним грузом лежащий на Демиде. Парнишка судорожно вцепился в руль и пытался повернуть вправо. Они летели прямиком в огромный фургон, справа от КАМАЗа злополучно болтался старенький «Москвич», места на дороге не было. Бабы заорали снова.

– Мать твою! – Кирилл получил локтем в бок и свалился с Демида. Демид рванул влево, удачно миновал КАМАЗ, мотающий многотонным задом, и вылетел на встречную полосу. Встречная машина ослепила светом фар, с ревом шарахнулась наискось через три полосы, закрутилась на обочине, но справилась, остановилась. Демид не видел этого – не до того ему было. Джип снова начал вальсировать, шел боком, но Дема и не думал его останавливать. Когда Ниссан развернулся на сто восемьдесят, Демид сыграл ручником, плавно сгазовал, выровнял занос и поехал в противоположную сторону. Теперь они мчались обратно к вокзалу.

– Лека, смотри в окно, постарайся увидеть их! – Демид выключил фары и лупил вперед в темноте, наращивая скорость. Машина шла плавно, дамочки успокоились – настолько очевидны были достоинства Демида как водителя.

– Вот они! – крикнула Лека. – Машина преследователей промчалась мимо них по встречной полосе и моментально скрылась из поля зрения. Нелегко затормозить и развернуться, если на спидометре сто пятьдесят.

– Хорошо. Пока мы оторвались. – Демид немедленно начал тормозить, и вдруг нырнул вправо, в какую-то темную улицу, на которой висели все возможные знаки, запрещающие движение. – Какая машина у них была?

– Не поняла. Что-то типа Фольксвагена.

– Ладно, пусть они теперь нас поищут. Теперь у нас другая опасность – менты. Их тут до черта.

Они снова находились в нескольких километрах от вокзала. Дороги, как таковой, здесь не было. Демид включил фары и почти наощупь поплюхал по совокупности колдобин, ям, вонючих луж и наваленного как попало строительного дерьма. Измученный джип болезненно реагировал на каждый подскок металлическим грохотом днища.

– Чего там гремит? – спросил Кирилл тонким голосом. Он сидел, бледный, бедный парнишка, держался за ушибленный бок. Не повезло ему сегодня.

– Подвеска задняя полетела, – сообщил Демид, в очередной раз тормознув так, что все пассажиры дружно полетели вперед. – Я же говорю – дохлая машина. Здесь не Ниссан, а УАЗ нужен.

– Черт! – Парень схватился за голову. – Вы хоть знаете, сколько это будет стоить?

– Знаю… Нечего выпендриваться. На Ниссанах и Тойотах, и прочей корейско-японской лабуде надо во Владивостоке ездить. Здесь вся эта роскошь – до первого ремонта. Как привезут тебе запчасти из Японии, как залудят на них цены со всеми накрутками – и ты уже без штанов, дружище.

– Ну что ж мне, на Жигулях что ли ездить?

– Езди на Жигулях! – Демид резко остановился, и все снова попадали вперед. – Или купи себе БМВ, если уж тебе так иномарку хочется. Она хоть на машину похожа. Все, приехали, Лека! Вылезаем!

– А как же мы дальше? – раздался голосок Леки. – Нас здесь пешком в два счета загребут! А нам на ту сторону реки надо. Может, еще проедем?

– Я не о нас, о них думаю! – Демид ткнул пальцем в притихших бабенок. – Если мы сейчас на магистралку вылезем, то им конец. А ты, братишка, не скорби о машине, – хлопнул он по плечу Кирилла. – Починишь ее. Вот если тебя шлепнут, чинить уже нечего будет. Стой тут пока, и не дергайся. Пару часиков подожди. Я думаю, все обойдется.

– А милиции что говорить?

– Что хочешь. Они тебе сами расскажут, как лучше написать. Тельма, – Демид перешел на английский, – пистолет подаришь этому парню, я ему обещал. Пусть знает, из чего его чуть не пристрелили. Мы уходим. Спасибо за помощь. И извините, что втянул вас в эту историю.

– Ничего, – голос Летиции звучал чуть печально. – Вам нужно было помочь, это я поняла сразу. Мне кажется, вы – хорошие люди, Иван и Ирина. Удачи вам!

– К тому же, будет что вспомнить! – хрипло добавила Тельма. – Не могу поверить, что со мной случилось такое fuckin' приключение!

Блондинка молчала. Ее тошнило. Натрясло по ухабам, наверное.

– Lurdes, – сказал Демид по-испански. – Como estas?

– Estoy mejor ahora. – Черные глаза Лурдес блестели, и она улыбалась. – Yo vomite, deveras, pero aun asi todo fue estupendo. Estubiste bravisimo, Ivan, o como te llamas. A nosotros no nos mataran? No?

– No. – Демид тоже улыбнулся. – Dile eso a todos, van a estar bien. Solo… sabes, deja todo esto, tu eres una chica encantadora. Con que fin estos juegos de solo sexo? Te casaras, y tendras magnificos hijos.

– Yo quiero un nino tujo. – Лурдес провела язычком по пересохшим губам. – Te deseo, Ivan.

– Сейчас это невозможно, – грустно, почему-то на русском языке сказал Демид. – Когда-нибудь, в другой жизни…

– Хватит на испанском секретничать! – Лека уже ревниво тянула его за рукав. А с другой стороны не менее ревниво глядела асфальтоукладчица Тельма. – Пойдем.

– Прощай, Лурдес, – Дема послал девушке воздушный поцелуй. – Ты поняла меня?

– Si. Hasta luego.

И бедный Дема с несчастной Лекой почавкали по ночной, никогда не просыхающей грязи.