Один из моих помощников, Билл Вард, заинтересовался желанием Гейси посетить могилу отца. Вард отправился туда сам во второй половине дня. На могиле он заметил следы ботинок, ведущие к разметке новых участков, а за ней – несколько свежих могил, прикрытых досками. С возрастающим волнением Вард осознал, что местность очень похожа на зарисовку в кабинете Козензака. Когда он вернулся и описал свою находку, я согласился съездить с ним на кладбище, когда выдастся возможность.

До получения ордера у меня не нашлось времени ни на поездку на кладбище, ни на запланированный поход за подарками с Бреттом – одиннадцатилетним мальчиком, которому я помогал в рамках благотворительной программы кураторства. Весь день Бретт со своим приятелем Джорджем просто бродили по участку и с огромным интересом наблюдали за работой полицейских. Вечером мы с Биллом усадили мальчиков в мою машину и поехали на кладбище. Однако Джордж, узнав, куда мы направляемся, пришел в ужас.

– Не пойду ни на какое кладбище, – заявил он.

– Хочешь остаться в машине? – спросил я.

– Ну уж нет, не бросайте меня тут, – перепугался мальчик. – Если вы потеряетесь, вас обязательно найдут, а меня в темноте не увидят.

Мы сошлись на том, что будем держаться за руки.

Когда мы добрались до нужного участка, у меня мелькнула мысль: «Наконец-то. Мы его нашли». Все сходилось. В свете фонарика я увидел возле небольшого озерца свежеуложенный бетон, прикрытый соломой, и недавно выкопанные могилы, как и описывал Билл. Наверняка неизвестная описывала именно это место – место, к которому Гейси нас вел в свой последний час свободы. Мы с Биллом как раз обсуждали, что лучше продолжить изучение местности уже при дневном свете, чтобы не уничтожить следы, когда нас прервали: с одной из сопровождающих нас полицейских машин связались из участка и попросили передать мне рацию. Оказалось, Козензак вернулся с подписанным ордером на обыск. Теперь нам ничто не мешало вернуться на Саммердейл, 8213. Я договорился, чтобы Бретта и Джорджа отвезли домой, а сам выдвинулся в сторону жилища Гейси.

Сыскное бюро напоминало штаб союзников перед высадкой в Нормандии.

Робинсон узнал о готовящемся обыске по пути к Крису Грею, которого отвозил домой. Грей честно сотрудничал со следствием и с момента ареста Гейси терпеливо ждал в участке. Но настроение у него было подавленное, и меньшее, что мы могли сделать для парня, – подвезти до дома. Шульц вызвал Робинсона по рации и сообщил:

– Ордер подписан. Мы на пути к Гейси. Козензак, тоже сидевший в машине, с гневом оборвал связь и предупредил Шульца, чтобы в эфире такого больше не было. Скоро пресса и так заинтересуется этим делом.

Дом на Саммердейл был окружен целой эскадрой полицейских машин, с символикой и без. Такого столпотворения тихая улочка еще не видела. В течение ночи здесь побывают три десятка работников правоохранительных органов, а пока в доме хозяйничали полицейские шерифа округа Кук: районы, не имеющие статуса муниципального образования, находились в их юрисдикции. По негласному решению, если найдут тело лишь Роба Писта, дело оставалось у полиции Дес-Плейнса. Если же обнаружат и другие тела, следствие передадут в округ.

В доме полицейские первым делом убрали крышку люка, ведущего в подпол. Земля была залита водой, насос отключен от сети. Один из полицейских сунул шнур в розетку, а взволнованные участники операции остались ждать в гостиной посреди комнатных растений и портретов клоунов, когда снизится уровень воды. Шульц посветил фонариком у люка, и его внимание привлекло что-то матовое. Он сфокусировал луч на нем: к настилу прилипли светло-каштановые волосы. Осмотрев шкаф над люком, полицейские заметили, что штанга для вешалок испещрена отметинами, которые мог бы оставить стальной трос на деревянном столбе.

Тем временем полицейские прочесывали дом в поисках дополнительных улик. Товар с Кауцем прямиком направились в спальню, чтобы сравнить серийные номера телевизоров. Как мы и предполагали, у Гейси стоял телевизор Цика. Заодно они проверили и радиоприемник: та же история. Шульц, Адамс и еще с полдюжины людей осматривали гараж и мастерскую. Они нашли бумажники с правами, а также украшения и кусок фанеры, заляпанный кровью. Каутц, обыскивая чердак, обнаружил еще больше удостоверений и водительских прав, а в гостиной Товар обнаружил кое-что такое, к чему никто не хотел приближаться: тридцатисантиметровый вибратор, покрытый засохшими фекалиями.

В кабинете хозяина дома обнаружилось огромное количество шариковых ручек, которые Гейси, видимо, раздавал как сувениры. Они рекламировали ПДМ, кандидатуру Гейси на пост президента местной торговой палаты и его летние вечеринки. Также были приобщены к делу фотографии Гейси с Майклом Биландиком и Розалин Картер. Один из полицейских, возмущенный нынешней политикой властей, пробурчал, что был бы рад найти в подполе тело ее мужа. Такой уж у копов черный юмор.

Насос уже проработал десять минут, и полиция решила спуститься в подпол. Техник-криминалист Дэниел Дженти интересовался Гейси еще с того момента, как два года назад посетил его дом в связи с пропажей девочки-подростка. В деле Листа он обследовал автомобили Гейси и умолял, чтобы его включили в команду, если будет повторный обыск. Дэниел уже натягивал комбинезон и пожарные ботинки, готовясь спуститься. С ним отправился Фил Беттикер, взрывотехник, раньше тоже занимавшийся сбором улик.

Оказавшись в подполе, Дженти, пригнувшись, пополз в сторону кухни. Там он увидел волосы, торчащие из земли. Направив луч прожектора на юго-восток, он заметил продолговатую впадину, похожую на высохшее озерцо и покрытую желто-серой известью. По краям слой извести потрескался, обнажая тонкую линию мокрой грязи. Почему-то почва здесь просела. Эксперт по-пластунски подполз к черной трубе, спускающейся из туалета, и далее добрался до юго-западного угла, где земля была сырой и рыхлой. Ему приходилось постоянно подтягивать ботинки, вязнущие в липкой почве. Дженти осветил оставшиеся лужицы: в двух небольших собралась чистая вода, а в третьей была красно-фиолетовая жидкость, в которой извивались сотни, если не тысячи красных червей толщиной с волос и длиной сантиметров в пять. Когда луч света достиг лужи, черви мгновенно спрятались под землю.

Дженти опустился на колени и вонзил лопатку в почву. Два взмаха – и на поверхности темной жижи показались белые ошметки мылообразной субстанции. Криминалист опознал в них трупный жировоск, из-за долгого пребывания в воде превратившийся в нечто вроде сала. Дэниел подозвал Беттикера.

От вскопанного участка несло канализацией. Потолок над криминалистами трещал под ногами полицейских, обыскивавших спальню, и в свете прожектора кружились пылинки и нити паутины, осыпающиеся сверху. Дженти продолжал копать, и на глубине 15–17 сантиметров лопатка задела, судя по скрежету, нечто вроде осколка дренажной плитки. Еще немного усилий, и эксперт вытащил зарытый предмет. Это была кость; похоже, плечевая. К лопатке прилипло несколько волосков. Когда кость только вытащили на поверхность, остатки тканей были еще розоватыми, но, соприкоснувшись с воздухом, тут же посерели.

Дженти обернулся клюку, через который в подпол заглядывали полицейские.

– Предъявляйте обвинение! – крикнул он. – Я нашел одного.

– Ты нашел тело? – отозвался Козензак.

– Ага.

– Это Пист?

– Вряд ли. Труп слишком долго здесь пролежал. Беттикер потребовал больше света, и Карл Хамберт, фотографировавший улики, спустил в подпол еще один прожектор. Когда его воткнули в розетку, все приборы внизу отключились, и трое криминалистов остались в кромешной тьме.

Вонь становилась невыносимой, и криминалисты начали подумывать о том, чтобы нацепить маски. Дженти и Беттикер, работавшие в комбинезонах рядом с теплораспределительным щитком, уже вспотели. Сидя в темном зловонном подполе, они слушали, как Товар у люка подражает крику совы.

Через пять минут свет снова зажегся.

Дженти на лопатке поднес свою находку к люку и выпрямился во весь рост.

– Это что еще такое? – раздалось несколько голосов.

– Тело.

– Откуда тебе знать?

– Видите волосы? – Дэниел указал пальцем.

– Лучше позвать судмедэксперта, – сказал один из сотрудников шерифа.

– Думаю, в этом подполе куча детей, – заявил Дженти, а затем согнулся и вернулся к могиле.

Втроем криминалисты перешли к северо-восточной части подпола. Несколько раз копнув, Хамберт задел твердый предмет и вытащил его из земли. Коленная чашечка. Затем они перебрались в юго-восточный угол, где Хамберт нашел две длинные кости, предположительно из голени. В конце концов криминалисты решили больше не тревожить останки и дождаться окружного судмедэксперта, доктора Роберта Штейна. Они выбрались наружу, и Беттикер доложил обстановку лейтенанту Фрэнку Брауну из полиции шерифа.

Доктор Штейн со своим помощником, следователем Фрэнком Финниганом, прибыли около 23 часов. Как судмедэксперт Штейн выполнял и функции окружного коронера: он должен был осмотреть останки, убедиться, что они человеческие, а затем вынести официальное заключение, что жертва мертва. Обычно он работал в окружном морге при Институте судебной медицины имени Морриса Фишбейна. В этот раз, однако, услышав от Брауна лаконичное: «Док, похоже, у нас тут крупное дело», он решил, что лучше увидеть захоронение своими глазами.

Штейн надел одноразовый бумажный костюм и спустился в подпол вместе с техниками-криминалистами.

Они показали найденную коленную чашечку и берцовую кость.

– Да, – подтвердил Штейн, – это определенно человек.

Подпол располагался лишь под старой частью дома; фундамент под столовой и пристроенной гостиной опирался на сваи. Оглядев будущее поле деятельности, мужчины поднялись наверх и прошли в столовую, где мы собрались на совещание.

Штейн заявил, что вытаскивать тела нужно с тщательностью и аккуратностью археологических раскопок: удалив землю вокруг тела, кропотливо извлекать останки скелета и артефакты. Основную проблему представляла именно техническая сторона вопроса: как выкопать яму в метр глубиной, стоя на коленях? Были предложения поднять дом, вскрыть полы или работать через люк с первого этажа. Вопрос заключался в законности подобных мер; к тому же не было гарантии, что мы сумеем вернуть дом в исходное состояние. Решение отложили на утро, а пока надо было выставить круглосуточную охрану и опечатать дом. Оставалась и еще одна задача: сохранить результаты расследования в тайне от прессы до того момента, как Гейси будут предъявлены обвинения.

Но здесь мы уже опоздали. Со стороны двери донесся шум: Товар и Рон Рассел из управления шерифа задержали незваного гостя. Большинство из нас узнало его, хотя он и не работал в правоохранительных органах. Это был Джей Левин с 7-го канала.

Пока мы проводили обыск, самого Гейси обследовали в больнице Святого Семейства. Врачи не обнаружили никаких признаков сердечного приступа, а медсестры открыто заявили, что пациент симулирует, так что в начале одиннадцатого его отправили обратно в камеру в сопровождении Пикелла и Хашмейстера.

Козензак по телефону предупредил ребят, что тела найдены, и велел не спускать глаз с задержанного. Хашмейстер с облегчением нацепил на Гейси наручники, бросив медсестрам:

– Если вы думаете, что многое сегодня повидали, лучше посмотрите завтрашние новости.

Он затолкнул Гейси, трясущегося, как желе, в машину Пикелла, и они отправились в участок. По пути в камеру Хашмейстер изливал на задержанного поток брани:

– Ну, урод, все кончено. Ты арестован за убийство. Мы нашли тела.

Невзирая на унизительный характер процесса, полицейские провели полный обыск Гейси, заставив его раздеться догола: вдруг при нем есть наркотики. Преступник стоял смирно, сжимая в руках четки, опустив плечи и выпятив живот. Когда все кончилось и ему выдали форму заключенного, Гейси попросил оставить четки. Полицейские разрешили. Он сел на дощатую скамью, и Альбрехт зачитал ему права. Задержанный подтвердил, что все понял. Он прочитал и трясущейся рукой подписал письменный вариант «правила Миранды». Тут Хашмейстера куда-то вызвали.

Джон вздохнул и признался Майку Альбрехту: с той самой ночи, когда он рассказал все адвокатам, он понимал, к чему все идет.

– Вы были в подполе? – тихо спросил он, и Альбрехт кивнул. – Вот за этим и была нужна известь.

– В смысле?

– Для канализационных вод и того… того, что вы там нашли. – Он добавил, что там лежат четыре разных Джона, и это все, что он о них знает.

– Сколько всего тел в подполе? – спросил Майк.

– Точно не помню, – покачал головой Гейси.

– Мальчик из «Ниссон» тоже там?

– Нет, он в другом месте, – ответил подрядчик и добавил, что может показать, где тело, хоть это и сложно.

Тут за дверью появился Дэйв Хашмейстер и поманил Альбрехта. В коридоре он сообщил коллеге, что Лэнг запретил говорить с арестованным.

– Он же подписал «Миранду», – разозлился Альбрехт, – все права соблюдены.

Он связался со мной – я как раз возвращался с обыска на Саммердейл, – и рассказал мне о приказе Лэнга. Я тут же отменил запрет.

– Идите и выясните все что сможете, – попросил я. Вернувшись к Гейси, Хашмейстер сменил тон на более мягкий: ему не хотелось, чтобы Гейси передумал и замолчал.

– Прости, Джон, я слетел с катушек, – сказал он. – От напряжения у меня совсем крышу снесло.

– Ничего страшного, – ответил Гейси, кивая, – я понимаю. – Он взглянул на Хашмейстера: – Дэйв, я хочу все прояснить. Я знаю, что все кончено. Известь была нужна, чтобы скрыть запах. Тела там долго пролежали. И их еще больше в другом месте.

Несколько секунд полицейские молча смотрели на арестованного.

– Но зачем ты их убивал? – наконец спросил Хашмейстер.

Гейси задумался, а потом сказал:

– Я бисексуал, не гей. Я никогда не заставлял их. Все происходило по взаимному согласию. Я никогда не применял силу, потому что слишком слаб для драк – в основном из-за сердца.

Тут Гейси оборвал свои откровения и начал расспрашивать полицейских:

– Кого еще вы взяли? Ведь вовлечены и другие люди.

– Прямо или косвенно?

– Прямо. Они участвовали. Мои партнеры.

– Грей и Уолш? – уточнил Хашмейстер.

– Да. Уолш и Грей. Грей здесь? – Не дав полицейским ответить, Гейси задал еще один вопрос: – Как вы узнали, что тела в подполе?

– Джон, мы же занимались слежкой, – ответил Альбрехт. – Откуда нам знать, как шло расследование. Мы даже ордер не видели.

Гейси выпрямился и с прежней наглостью посмотрел полицейскому прямо в глаза:

– Майк, ты же знаешь, я в тюрьме надолго не задержусь. Даже дня там не проведу.

– Подробнее не объяснишь? – спросил Альбрехт, но Гейси только пожал плечами.

Тут в камеру вошел Боб Шульц.

– Ну, Джон, – начал он, – насколько я понимаю, тебе есть что рассказать. Ты еще хочешь с нами говорить?

Гейси согласился, но попросил переместиться в другое помещение: он замерз. Полицейские взяли стулья и перебрались в соседнюю допросную.

– Итак, Джон, – спросил Боб, – где Роб Пист?

Гейси озадаченно уставился на него.

– Паренек из «Ниссон фармаси», – подсказал Альбрехт.

– Я и не знал, как его зовут, – заявил Гейси. – Нет, он не в подполе.

– Где же тогда?

– Не знаю, – пожал плечами подрядчик. – Я его не перевозил.

– А кто перевозил?

– Не могу сказать, – ответил Гейси. – Спросите у Лероя, когда он приедет. Вот он знает. Я все им рассказал прошлой ночью.

– Джон, ты ведь помнишь, когда умер твой отец? – Альбрехт попытался зайти с другой стороны. – А в тюрьме тебе рассказали о его смерти только после похорон. Это было под Рождество, да?

Гейси кивнул и признался, что долго из-за этого переживал.

– Вот поэтому мы и хотим отыскать тело Роба Листа, – объяснил Майк, – ради его семьи.

– Тело в часе-полутора езды отсюда. Но вам никогда его не найти.

– Давай ты нам просто расскажешь, где оно, – предложил Альбрехт, – а если я не смогу его найти, то ты, Джон, опять окажешься прав. – Но тут Майка передернуло от собственных слов, и он пожалел, что встрял в разговор.

На помощь пришел Хашмейстер:

– Тело на земле или под?

– На земле.

– Как умер Роб?

– Я их душил, но никого не пытал, – заявил Гейси, а потом начал рассказывать, как заставлял жертв заковывать самих себя в наручники и объявлял им, что весь фокус в том, чтобы иметь ключ.

Что касается Роба Писта, Гейси дважды обмотал веревку вокруг его шеи, и тут позвонил телефон. Когда хозяин дома вышел ответить на звонок, Роб еще стоял. А когда Гейси вернулся, подросток бился в конвульсиях на полу. Подрядчик поднял тело и отнес на кровать.

– Тогда я и понял, что он мертв, – объяснил он.

В 23:30 Гейси заявил, что на беседу у них осталось 15 минут.

– Мы ведь тебя не заставляли говорить, а, Джон? – уточнил Хашмейстер.

– Нет, – ответил преступник. – Я все рассказал добровольно.

Тут Гейси неожиданно упомянул «Джека», свою вторую личность, и заявил, что Джеку не нравятся гомосексуалисты. Шульц почуял, что это попытка прикинуться невменяемым, и сменил тему:

– Но зачем убивать? – спросил он.

– Парни продавали свое тело за двадцатку. Они сами себя убили.

– Интересно, как они могли сами себя задушить? – спросил Шульц.

– Им становилось стыдно, – объяснил Гейси, – и они накидывали себе петлю на шею. И убивали себя.

– Но почему ты не похоронил под домом все тела? – Шульц решил польстить Гейси и попытался изобразить восхищение: – План просто отличный, никто бы никогда не узнал.

– Все из-за сердца, – вздохнул Гейси. – Не хватало сил копать. Да и в подполе не осталось места.

В 23:45 вошел Лэнг и вызвал своих подчиненных. Допрос был окончен.

Члены отряда «Дельта» торопливо пересказывали нам, что успели выяснить, не переставая жаловаться на Лэнга, прервавшего допрос. Тем временем Бедоу и Эрл Ландквист, еще один сотрудник управления шерифа, показывали Гейси фотографии подростков, которые могли оказаться в числе его жертв. Трех из них он назвал по именам: Бутковича, Годзика и Цика («Тот парень со смешной фамилией. Вы упадете, когда узнаете всю историю»). Однако через несколько минут подрядчик вдруг заявил, что без адвокатов больше не скажет ни слова. Полицейские предупредили, что адвокаты могут заставить его молчать, и попытались продолжить беседу. Но Гейси был непреклонен:

– Они работают на меня и будут делать то, что я велю. Я все расскажу, но только в присутствии адвокатов.

Несмотря на позднее время – было уже за полночь, – полицейский участок бурлил. Помощники окружного прокурора, сотрудники управления шерифа, вечерняя смена патрульных – все они кружили у детективного бюро. Одни обсуждали, как достать тела; другие оформляли улики и составляли отчеты. Я же пытался разложить по полочкам все, что произошло за последние сутки, и только теперь сообразил, что утром придется получить еще один ордер, чтобы эксгумация тел была полностью законной.

Раньше мне приходилось играть с адвокатами Гейси в кошки-мышки: во время наших разговоров каждый пытался понять, какой информацией владеет другой. Сейчас я решил вскрыть все карты и сообщил Сэму Амиранту, что мы обнаружили человеческие останки. Тот отвел взгляд и молча качал головой, не веря моим словам, хотя я знал, что прошлой ночью Гейси признался ему во всем. Похоже, Сэм надеялся, что его клиент соврал. Когда прибыл и Лерой Стивенс, мы провели их обоих к Гейси.

Пока они общались, я продумывал нашу стратегию. Мы знали, что преступник готов говорить, но не были уверены, что адвокаты ему позволят.

Рядом со мной стоял криминальный репортер, которого выбрали для официального заявления, однако я не спешил. Гейси мог обнародовать какие-нибудь факты – в том числе историю с раздвоением личности, – и тогда его адвокаты имели право потребовать присутствия судебного репортера. В таком случае мне пришлось бы решать: соглашаться на рискованные для обвинения комментарии Гейси или обойтись без всяких заявлений с его стороны. В любом варианте были свои минусы: на этом этапе признание нас не интересовало, но мы нуждались в информации, которая помогла бы найти Роба Писта и остальные жертвы.

Дожидаясь адвокатов, мы пытались решить, кто будет говорить с Гейси. Все шумели, требуя включить их в список, но мы ограничили круг только теми полицейскими, которым обвиняемый вроде бы доверял. Прошло около часа, когда появился Амирант и нерешительно сообщил, что Джон хочет поговорить.

На наше счастье, он не потребовал судебного репортера, и мы решили отправить к нему ребят из отряда «Дельта» – Боба Шульца, Роба Робинсона, Дэйва Хашмейстера и Майка Альбрехта. В качестве представителей шерифа выбрали Грега Бедоу и Эрла Ландквиста. В тесной камере в присутствии двух адвокатов Гейси начал давать показания шестерым полицейским. На часах было 3:30 утра.

По словам Джона, все началось в 1974 году. За это время он убил 25–30 молодых мужчин, и все они были продажными геями или бисексуалами. Жертвы по собственному желанию приходили к нему домой и там же погибли. Он уже потерял счет захороненным в подполе телам. Последних пятерых, убитых в 1978 году, он сбросил в реку Дес-Плейнс с моста на Интерстейт-хайвей; один из трупов мог свалиться на баржу. Всех молодых людей, кроме одного, он задушил веревкой: набрасывал петлю на шею, завязывал два узла, а затем закручивал, используя палку. Пару раз убийце приходилось затягивать петлю несколько раз, поскольку жертвы продолжали подавать признаки жизни. Два-три раза случались «двойни», как Гейси их назвал: ночи, когда убивал сразу двух человек. Некоторые жертвы после «трюка с веревкой» бились в конвульсиях час-два. В подполе он или заливал тела кислотой, или засыпал известью, а после хоронил под 30-сантиметровым слоем земли. Иногда приходилось закапывать трупы друг над другом. Личные вещи жертв он выбрасывал на помойку. Гейси предупредил, что полиция не сумеет найти все тела, он должен их показать.

Слушатели не издавали ни звука, лишь карандаш Альбрехта царапал по бумаге. Кто-то сидел за столом, кто-то стоял, кто-то сидел на полу у стены. Гейси вещал, будто на исповеди: закрыв глаза и время от времени откидываясь на спинку стула. Теперь он, казалось, преодолел усталость и говорил уверенно. Наконец-то все внимание окружающих принадлежало ему, Джону Гейси.

Пист не догадывался, что его ждет, но погнался за легкими деньгами. Он подбежал к машине Гейси, чтобы узнать о летней подработке, и заявил, что ради денег сделает что угодно. Но он врал, зловеще добавил Гейси. Уже положив руку на дверную ручку, подросток заметил: «Надо же, я думал, ты меня убьешь». И тогда подрядчик решил, что парень живым не уйдет. Роб спросил, зачем Гейси накинул ему на шею веревку. «Почему он спросил? – задал Гейси риторический вопрос. – Потому что идиот, вот почему». Он рассказал, как его прервал телефонный звонок, а затем перечислил дальнейшие события, повторив ту же историю, что и неделю назад: о поездке в больницу и к тете.

Проведя всю ночь в постели с телом Роба, Гейси сунул его на чердак. Там оно и лежало, когда к нему заявились «говнюки» Козензак и Пикелл. Выпроводив их, он спустил труп вниз, но тут в дверь снова позвонили. Гейси оставил тело в коридоре и подошел к двери. Там стоял Дик Уолш, с которым они собирались ехать за рождественской елкой. Подрядчик заявил, что сейчас ему некогда, и Уолш ушел, а Гейси подогнал машину к задней двери, завернул тело в оранжевое одеяло и затолкал в багажник. По словам убийцы, парень был «длинный, как бумажный змей».

Он направился на юг к трассе Интерстейт-55. Добравшись до моста, увидел проплывающую баржу и поехал дальше, сделав крюк. Тут он услышал по любительскому радио сообщения о «дублерке» – патрульной машине без спецзнаков – на мосту и сделал еще один крюк. Гейси катался туда-сюда, пока не сообразил, что в сообщениях говорится о нем. Тогда он остановился и сбросил тело через перила.

На обратном пути Гейси зачем-то избавился и от одеяла, хотя крови на нем не было, а на Три-Стейт потерял управление и улетел в кювет. Водитель проезжавшего мимо грузовика пытался помочь, но ничего не вышло; не спасла положение и запаска, подложенная под колеса, поэтому Гейси залез в машину и заснул, а потом приехал эвакуатор и вытащил его. Когда Гейси добрался до участка Дес-Плейнса, чтобы поговорить с «говнюком», тот уже ушел.

Гейси рассказал и о других жертвах. Перед Листом был парень из Элмвуд-парка по имени Джо, он соглашался на садо-мазо и связывание, а просил всего двадцатку. Джо тоже отправился в багажнике к реке. Еще один угрожал ему ножом, выпотрошил бумажник, а потом еще и захотел поразвлечься. Для начала Гейси показал юнцу несколько фокусов, а потом набросил веревку ему на шею. Труп закопал в подполе.

А вот первую свою жертву Гейси зарезал. Он тогда был женат, но супруги дома не было. Гейси с дружком занимались сексом, потом легли спать. Проснувшись, Джон увидел, что приятель идет к кровати с ножом в руке. Он пырнул Гейси в руку, они начали бороться, Гейси отобрал у любовника нож и в итоге зарезал, после чего спрятал в подполе.

Дальше арестованный вспомнил, как несколько лет назад для него танцевал трансвестит. Он показался Гейси слишком странным: «Бог создал нас не для этого». Ему убийца зачитал стих из Библии: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла», а затем обмотал веревку вокруг шеи и затянул ее, продолжая декламировать 22-й псалом.

Гейси рассказал о том, как привел к себе сразу двоих. Одному он сказал, что трижды обмотает веревку вокруг шеи, чтобы у него встал, и тогда Гейси ему отсосет, а сам затягивал веревку, пока парень не умер. Тогда убийца пошел в другую комнату ко второму подростку и сообщил, что его друг мертв. Мальчик не поверил. Гейси отвел его, закованного в наручники, к месту смерти друга и душил перед его телом.

Время от времени полицейские задавали вопросы, но в основном говорил убийца – говорил не прерываясь, спокойно, без видимых угрызений совести. Он продолжал упоминать Джека Хенли, свою «другую» личность. «Спросите об этом Джека», – отвечал он на некоторые вопросы. Или сопровождал свои замечаниями словами: «А вот сейчас Джек говорил». Однако чем дальше, тем реже Гейси вспоминал о своем темном «я», а затем на какое-то время вообще о нем забыл, и когда Стивенс обратился к нему: «Верно, Джек?», Гейси никак не реагировал, пока Стивенс не назвал его Джоном.

По словам Гейси, он часто использовал имя Джек Хенли в поисках жертвы. Он колесил по улицам вокруг Багхаус-сквера и парка на Нир-Норт-Сайд, где собирались радикалы и люди нетрадиционной ориентации: там всегда можно было подцепить проститутку-гея. Черная машина и черная кожаная куртка обычно помогали Гейси убедить юношу, что тот имеет дело с полицейским, и сопротивления насильник не встречал. Одним он угрожал под именем копа Джека Хенли, другим предлагал в любой момент обращаться к нему за помощью в городской совет.

В Багхаус-сквере Гейси не приходилось долго искать потенциального партнера. Следуя за парнем, он предлагал сигарету, затем спрашивал, не хочет ли тот повеселиться. Разговор переходил к цене, которая варьировалась от 5 до 50 баксов. Гейси утверждал, что встречался с полутора сотнями таких парней и каждому из них заплатил. Причем он даже не всегда занимался сексом с юношами, которых подбирал: иногда они приезжали к нему домой, раздевались и просто болтали. Некоторые мальчики рассказывали душещипательные истории; таких он отпускал, а кому-то даже давал денег. Он никогда не приставал к натуралам и обычно занимался только оральным сексом, если партнер не настаивал на чем-нибудь другом.

Книги, которые нашли при обыске, ему не принадлежат: он не стал бы тратить деньги на такое чтиво. Он использовал книги только для того, чтобы возбуждать некоторых жертв.

За годы Гейси разработал четкий график поисков. Днями подрядчик работал на объектах, иногда до десяти вечера, а ближе к ночи пускался в разгул. Найдя партнера, в промежутке между часом и тремя он занимался сексом. За исключением двух жертв, одной из которых был Роб Лист, все погибали между тремя и шестью утра.

Гейси твердо настаивал на том, что он не голубой, и очень боялся таким стать. Ему не нравились геи и трансвеститы, как и бары, где они собирались.

– Мужчина есть мужчина, – объяснял он, – и если ему не нравятся девушки, с ним что-то не так.

По словам Гейси, садизм и мазохизм его тоже не привлекали, и он считал людей с подобными наклонностями странными. Еще ему не нравилось, когда потенциальный партнер сам проявлял инициативу. Однажды Гейси вышвырнул из машины мужчину, предложившего ему десять баксов за секс, поскольку счел это оскорбительным: только он, Джон Гейси, делает предложения. Он всегда доминировал. И яро презирал тех, кто продает свое тело. Если парни лгали ему или пытались обобрать, с ними кое-что случалось.

Гейси упомянул Джефри Ригнала и признал, что был осужден за нападение на человека, но в подробности не стал вдаваться. Зато рассказал о сексуальных отношениях с Греем и Уолшем, которые подчинялись ему, если он чего-то от них хотел. Изложил свою версию истории о драке с Диком в баре в Цицеро, из-за которой попал в больницу. Описал последние минуты одного из убитых – видимо Цика, – пополам с которым владел машиной; автомобиль потом достался Уолшу.

Арестованный говорил и о других жертвах, различая их по местам, где познакомился с ними, или городам, откуда приехали юноши. Вспомнить имена, которых полицейские еще не знали, Джон не смог. В этом плане он был осторожен и не говорил ничего лишнего. Однако упомянул, что подпол – не единственное место захоронения на его участке: Джон Буткович закопан под гаражом.

Где-то за час до рассвета Гейси закончил давать показания. Полицейские были в ужасе; некоторые отказывались верить в происходящее. Тридцать трупов. Неужели такое возможно? Или Гейси опять врет?

Бедоу открыто и не стесняясь в выражениях высказал сомнение. Он снова пошел к Гейси и попросил повторить историю исчезновения Роба. Убийца придерживался своей версии: он не заставлял мальчика садиться в машину, а труп сбросил в реку. Один из сотрудников шерифа позвонил в полицию штата и уточнил, есть ли в их записях подтверждение тому, что Гейси застрял на Три-Стейт ранним утром 13 декабря. Сообщение об инциденте действительно нашлось. Теперь мы точно знали, почему машина и багажник были в грязи, и начали верить тому, что тело Роба Листа находится в реке.

Гейси сидел в небольшой допросной со своей старшей сестрой, которую полицейские по его просьбе разбудили и привезли в участок. Она рыдала, умоляя брата все рассказать полиции. Смущенный Амирант вышел в коридор, а мы начали планировать следующий шаг: поездку на мост по Интерстейт-55.