18. Металог: Настойчивый призрак (МКБ)

ОТЕЦ: Опять не спишь и работаешь?

ДОЧЬ: А ты что делаешь? Знаешь, ты очень настойчивый призрак. Иногда мне хочется, чтобы ты утихомирился как положено мертвым.

ОТЕЦ: Ты тоже могла бы вести себя как положено. Кстати, я всегда говорил, что пока мы не сможем принять факт нашей смертности, у цивилизации будут проблемы. Возможность бессмертия есть у наших идей. Именно поэтому я взвалил на тебя труд закончить эту книгу.

ДОЧЬ: Это – подлый манипулятивный трюк. Что-то вроде огромного рычага, не дающего мне заниматься своими делами. Но знаешь, что меня на самом деле тревожит в этой работе? Это банальность того, что изрекают духи на спиритических сеансах. Как будто яркие и выдающиеся люди перешли в модальность бытия, низведшую их до посредственности. Я бы хотела этого избежать. И, кстати, почтительность к родителям здесь особо не помогает. Поэтому я собираюсь закрывать лавочку. По крайней мере, у новогвинейского племени манус Великий Дух, правящий племенем, истощается за жизнь одного поколения и в конце концов растворяется в море.

ОТЕЦ: Я рассказывал тебе, как в Эсален приезжал медиум, входивший в транс, рисовавший и подписывавший посредственные картины именем Моне?

ДОЧЬ: Не раз. В доме моей подруги есть комната, где часто останавливалась Маргарет. И люди, которые там спали, рассказывали, что Маргарет им снилась. Им снилось, что она приходила и говорила им поторопиться с работой, закончить исследование, проявить ответственность. Конечно, она давила на них, как и при жизни, но им не снилась другая сторона дела: что она уговаривала их достичь ясности и понимания дальнейшего направления исследований.

ОТЕЦ: Хм-м… А ты там спала?

ДОЧЬ: Да, но моя голова была занята другим, и она не появилась в моих снах. В любом случае она утратила для меня свою непохожесть, и я больше не думаю о ней как о собеседнике. Но ты всегда оставался непохожим на меня. Странно.

ОТЕЦ: Ну, ты не можешь до конца справиться с бессознательным. Мне так и не удалось утихомирить призрак моего отца, хотя, конечно, это заставило меня переосмыслить природу эволюции.

ДОЧЬ: Это получилось хорошо. Ты возобновил разговор со своим отцом в статье о тератологии, уродствах развития у жуков. Уильям Бейтсон обнаружил, что когда у жука возникает аномальная лишняя нога, то это в действительности две ноги – левая и правая – на месте одной. Это – «правило Бейтсона». А ты обнаружил, что это свидетельствует не о добавлении лишнего уровня зеркальной симметрии, а о потере. Потере на некоторой стадии эпигенеза той информации, которая нужна подпрограмме отращивания ноги для отращивания в данном месте нормальной асимметричной ноги. Это сыграло для тебя принципиальную роль в переходе к мышлению о биологическом мире, о Креатуре, как о мире информации.

ОТЕЦ: Кэт, а я тебе когда-нибудь рассказывал про…

ДОЧЬ: Нет, и не надо. Не надо добавлять новые кусочки к головоломке. Я сама могу найти что-то в твоих лентах, которые раньше не слышала, или записях, которых не читала. Или могу извлечь что-то из своего опыта, который часто вообще не связан с тобой. Но ты можешь мне напомнить фрагменты споров, которые я слышала где-то по ходу дела. И я смогу сделать то, что уже делала: свести их вместе и найти связи, которых раньше не видели. Много такого было на конференции Веннера-Грена, про которую я написала книгу (Bateson M. C., 1972). Я находила связи между фрагментами мысли, которые участникам казались несопоставимыми и даже взаимно противоречащими.

Мне однажды привиделся «ангел» книги «Ангелы страшатся» в виде обнаженной мужской фигуры (ведь бессознательное в конце концов берет верх над всем остальным), усеянной световыми точками, напоминающими созвездия. Вот что ты можешь сделать в отношении всего корпуса идей, над которыми я работаю: ты можешь указать на симметрию здесь, на асимметрию там, на изящность генетически предопределенной линии позвоночника, хотя твой собственный позвоночник был весь перекошен юношескими попытками скрыть свой рост.

ОТЕЦ: Да, верно, все дело в связях. Ведь на самом деле мы пытаемся извлечь наружу тавтологию.

ДОЧЬ: И в конечном счете все окажется таким же простым, как тавтологическое суждение «если S истинно, то S истинно»?

ОТЕЦ: С одной стороны, есть базовые идеи, вероятно, математические по форме. Они с необходимостью истинны, но их нужно обнаружить. С другой стороны, есть связи между ними. И есть фрагменты данных, которые позволяют увидеть эти связи, когда мы пытаемся отобразить эти данные на необходимые истины. Например, жук. Я бы хотел, чтобы ты занялась математикой вместо всей этой чуши, касающейся Среднего Востока и педагогического администрирования.

ДОЧЬ: Хм-м. Знаешь, ты тоже иногда можешь давить. Иногда я воображаю себе Евклида, не реального Евклида, который, вероятно, существовал, но основывался на трудах других, а вымышленного Евклида, создавшего «Начала геометрии» целиком. К нему приходит один из учеников и гордо говорит: «Вот, я нашел три новые теоремы». И Евклид отвечает: «Все они уже здесь. Ты распознал кое-что, что всегда было здесь, в аксиомах». И теоремы просто подшиваются к целому. Потому что эти теоремы не новые, они неявно содержатся в аксиомах. Так это все и растет.

ОТЕЦ: Нет, нет, в этом-то все и дело. Рост – это именно то, на что тавтология не способна. Теоремы могут прибавляться, но в них нет ничего нового. Теоремы – это те же старые аксиомы и определения, только развернутые и перекомпонованные. Теорема Пифагора уже содержится в аксиомах. Математики проводят свои жизни, пытаясь продемонстрировать, что ничего нового нет. Например, пытаются «доказать» теорему о четырех красках, сведя ее к аксиомам. «Самоочевидных» утверждений нет, но есть самоочевидные связи. Важнейшее требование к тавтологии состоит в том, что связи между утверждениями должны быть пусты, то есть не должны содержать информации о предмете дискурса.

ДОЧЬ: А я говорю, что она растет.

ОТЕЦ: Нет! Вся идея в том, что аксиомы не должны расти!

ДОЧЬ: Хорошо, не кричи на меня. Допустим, аксиомы не растут. Но в этом смысле и семя не растет. Оно только разворачивается, как ты говоришь. Но его ДНК содержит команды или «инструкции», которые говорят эмбриону-ростку, как расти. Разве с тавтологией не происходит что-то похожее? Аксиомы говорят ей, как расти.

ОТЕЦ: Ну хорошо, в этом смысле – да. Росток в ходе роста не добавляет ничего нового, ну или не слишком много.

ДОЧЬ: А теперь я начинаю представлять себя садовником. Садовником с текстовым редактором. Знаешь, в чем твоя проблема? Ты, возможно, не веришь в существование призраков, но веришь в существование идей. На этой грани чертовски трудно балансировать.

ОТЕЦ: Хм-м…

ДОЧЬ: Знаешь, в своих металогах ты никогда не давал мне хороших реплик.

ОТЕЦ: Остается еще один вопрос, который хорошо бы затронуть в «Ангелах»: вопрос неправильного применения идей. Особенно этим отличаются инженеры. Но посмотри на всю эту жуткую семейную терапию, где психотерапевты совершают «парадоксальные интервенции» ради изменения людей или семей или считают «даблбайнды». Даблбайнды нельзя сосчитать.

ДОЧЬ: Я это знаю. Ведь даблбайнды связаны с совокупной контекстуальной структурой, поэтому отдельный пример даблбайндинга, который ты можешь заметить на психотерапевтическом сеансе, – это только верхушка айсберга. А основа айсберга – это вся жизнь семьи. Но ты не можешь помешать людям пытаться считать даблбайнды. Разбивка какого-то процесса на объекты – это фундаментальное свойство человеческого восприятия. Возможно, религия отчасти и есть коррекция этого свойства. Но ты уж слишком разошелся и скверно говоришь о людях, которые тебя очень любили.

ОТЕЦ: Кэт, я всегда старался помочь людям думать правильно, прояснить свои предпосылки.

ДОЧЬ: Это смахивает на собственнический инстинкт. И так же, как ты не можешь считать даблбайнды, ты не можешь иметь идеи в собственности.

Смотри, я, кажется, поняла связь. Помнишь, ты часто предлагал аудитории посмотреть на свои руки: сколько там пальцев? Ведь там, возможно, не пять пальцев, а четыре отношения между пальцами?

ОТЕЦ: А затем исходя из этого я предлагал им по-новому подумать о стремлении иметь что-то в собственности. Как можно иметь в собственности идею, отношение?

ДОЧЬ: Мне кажется, здесь мы наблюдаем тот же процесс, который производит уродливых жуков с лишними ногами или разные уродливые отклонения в семейной терапии. И много где еще.

Была потеряна некоторая часть информации, важнейшая составляющая идеи. Зато теперь идею можно применять. Вместо того чтобы ругаться на тех, кто проходит через эпигенез в отсутствии важнейшей информации или связей, можно попробовать идентифицировать недостающие части. По крайней мере, задать правильные вопросы. Возможно, наши «Ангелы» могут оказаться здесь полезными.

ОТЕЦ: Когда ты начинаешь говорить о пользе, ты становишься похожей на свою мать. Я хочу вздремнуть, а ты можешь вернуться к работе. Здесь в царстве мертвых неплохая овсянка, а вот кофе просто ужасный.