VI

Реакция на вердикт судьи была именно такой, какой и следовало ожидать. Сторонники Рассела были потрясены, тогда как противники торжествовали. Сторонники Рассела опасались, что сильное политическое давление не позволит Совету подать апелляцию в вышестоящий суд и надеяться на успех. Как мы дальше увидим, эти опасения оказались совершенно оправданными. Собравшись в Чикаго, Национальный совет Американской ассоциации университетских преподавателей единогласно одобрил резолюцию с призывом к мэру Нью-Йорка Ла-Гуардии и Совету по высшему образованию не подчиняться решению Макгихана. Так же поступили многие другие организации, включая Американскую ассоциацию научных работников и Ассоциацию работников государственного образования. Был создан специальный Комитет за академическую свободу – комитет Бертрана Рассела, председателем которого стал профессор Монтегю из Колумбийского университета, а секретарем – профессор Джон Герман Рэндалл-младший. В состав комитета вошли доктор Уильям А. Нейлсон, бывший президент колледжа Смита, президенты Спраул и Хатчинс, доктор Дж. С. Брин, президент колледжа Вильгельма и Марии, декан Николсон, доктор Фрэнк Киндон и многие другие выдающиеся представители академического мира. Шестьдесят человек из числа преподавателей Северо-Западного университета сразу же направили этому комитету денежные пожертвования, высоко оценив «благородный и смелый подход» Бертрана Рассела к вопросам морали. Комитет за свободу культуры в телеграмме мэру Нью-Йорка Ла-Гуардии указал, что Макгихан «изобразил Рассела распутником и негодяем». Это, говорилось в телеграмме, является «вопиющим противоречием с известными и легко проверяемыми фактами, заверенными президентами американских университетов, в которых преподавал мистер Рассел».

Американский комитет за демократию и интеллектуальную свободу организовал митинг протеста, на котором выступили профессор Уолтер Раутенштраух из Колумбийского университета, профессор-антрополог Франц Боас, декан Н. Г. Дирборн из Нью-Йоркского университета и преподобный Г. Н. Сибли. В Большом зале Городского колледжа, чьи студенты, очевидно, были чрезвычайно развращенными еще до того, как Расселу выпала возможность дальше подрывать их здоровье и нравственность, также прошел митинг поддержки. С добрым словом выступил один из наиболее прославленных выпускников колледжа, Эптон Синклер, который заявил: судья и епископ «широко разрекламировали тот факт, что Англия одолжила нам одного из самых образованных и благородных людей нашей эпохи». Приверженцам сексуальных догм, заключил он, «нельзя позволить украсть у нас Бертрана Рассела». Главными ораторами на митинге были профессора Бридж (факультет классических языков), Винер (философский факультет), Моррис (исторический факультет) и Лайман Брайсон из педагогического колледжа при Колумбийском университете. «Если колледжи с государственным финансированием не будут такими же свободными, как остальные, – заявил профессор Брайсон, – им не выпадет ни малейшего шанса сыграть важную роль в интеллектуальном прогрессе нашей жизни». Последнее соображение, впрочем, вряд ли имело особое значение для судьи Макгихана, епископа Мэннинга и ученых «демократов», поддержавших их отважные усилия.

Должно быть, в Городском колледже уже многие годы до этого господствовало моральное разложение, поскольку совет директоров Ассоциации выпускников Городского колледжа единогласно проголосовал за то, чтобы просить Совет по высшему образованию подать апелляцию. Это предложение было внесено доктором Самуэлем Шульманом, раввином храма Эману-Эль – организации, хорошо известной своей подрывной деятельностью. Одним из восемнадцати директоров, поддержавших эту резолюцию, был член Верховного суда Бернхард Шинтаг, которого, возможно, не проинструктировали должным образом относительно доктрины «косвенного» влияния.

Тот факт, что не все судьи хорошо знали уголовное законодательство и не столь глубоко изучили концепцию академической свободы, как судья Макгихан, очевиден из событий в штате Калифорния. 30 апреля увольнения Бертрана Рассела с занимаемой им должности в Калифорнийском университете потребовал мистер А. Р. Уолл, бывший священник, который подал соответствующий запрос в окружной апелляционный суд Лос-Анджелеса. Мистер Уолл утверждал, что учение Бертрана Рассела носит «подрывной» характер. В отличие от Нью-Йорка, в Калифорнии этот запрос был немедленно отвергнут судом.

VII

Не стоит и говорить, что враги Рассела сочли решение Макгихана проявлением величайшего героизма. В инквизиторских изданиях судье посвящали хвалебные лирические гимны. «Он настоящий американец, мужественный и стойкий», – писал иезуитский еженедельник «Америка». Более того, «он превосходный и заслуженный юрист и… считается одним из лучших авторитетов в области права». Он «живет в вере душой и разумом», а «при росте больше ста восьмидесяти сантиметров его переполняют мудрость и доброта». Но это не единственные добродетели судьи. Заявление Рассела о том, что Макгихан является «весьма невежественным типом», оказалось совершенно неверным. Классический ученый, человек «с острым умом и прекрасной эрудицией… он читает Гомера на древнегреческом и наслаждается трудами Горация и Цицерона на латыни». К этому хору славословия, кроме иезуитов, присоединились многие другие голоса. Один принадлежал Фрэнсису С. Мосли, президенту Ассоциации католических преподавателей, который назвал решение Макгихана «эпической главой в истории юриспруденции» и «великой победой сил благопристойности и нравственности, а также триумфом подлинной академической свободы». Газета «Тэблет» потребовала расследования деятельности Ордуэя Тида, исполняющего обязанности президента Мида, и прочих революционеров, ответственных за назначение Рассела, а в редакционной статье провозгласила, что «решение судьи Макгихана… несет послание честности и простоты, которое немедленно завоевывает бурное одобрение».

Стало очевидным, что Рассел – далеко не единственный злодей, которого нужно наказать. Большинство членов Совета по высшему образованию также заслуживало кары, и требовалось принять против них надлежащие меры. На заседании Совета по образованию штата Нью-Йорк, который, насколько мне известно, обычно считают оплотом наиболее ревностных приверженцев правой политики в Соединенных Штатах Америки, профессор Джон Дьюи и миссис Франклин Д. Рузвельт подверглись осуждению за призывы к терпимости («нездоровой и безжизненной») вместо «простой порядочности» и «честной игры», примером которых, как я понимаю, служило заключение судьи Макгихана. На том же заседании Ламберт Фэрчайлд, председатель Национального комитета за религиозное возрождение, осудил большинство Совета по высшему образованию, поддержавшее назначение Рассела, как «вероотступников-евреев и вероотступников-христиан», и предложил заменить их теми, «кто все еще верит в свою страну и свою религию». Чарльз Э. Киган, вежливый джентльмен, которого мы встречали ранее, тот самый, что называл Рассела «собакой» и «бездельником», поднял тот же вопрос в городском совете. Сравнив Рассела с «пятой колонной», помогавшей нацистам, и поименовав его «общепризнанным коммунистом», он предложил уволить тех членов Совета, кто упорствовал в попытках «ввести Рассела в число преподавателей Городского колледжа». Киган внес резолюцию, призывавшую мэра реорганизовать Совет и назначить таких его членов, которые будут служить городу «более достойно». Эта резолюция была принята 14 голосами против 5. Следует, однако, добавить, что мэр не может взять и уволить членов Совета, потому предложение советника Кигана было всего-навсего игрой на публику.

Кроме отмены назначения Рассела и наказания членов Совета, которые его поддерживали, следовало просветить общественность относительно подлинной свободы – о которой среди американцев мало кто знал (не исключено, что по причине смущающей умы деятельности таких еретиков, как Джефферсон и Пейн). Концепцию Макгихана – Мосли требовалось распространить как можно шире. В этой просветительской кампании важную роль сыграл монсеньор Уолш – тот самый, что рассуждал о «лужах крови». Он снова взошел на трибуну в гостинице «Астор», на сей раз во время ежегодного молитвенного завтрака Общества Святого Имени нью-йоркской почты, и коротко поведал об эпическом решении суда. Когда он в последний раз стоял на этой трибуне, заявил Уолш, то «обсуждал задачу, известную преподавателям математики как брачный треугольник. Но поскольку уважаемый судья Джон Э. Макгихан принял то решение, какое следовало принять, мы перейдем к сопутствующей теме». И монсеньор Уолш пустился обсуждать «слово, которым чересчур часто злоупотребляют, а именно слово “свобода”». Поскольку люди, говорил он, «могут продолжать свое существование, лишь подчиняясь Божьему закону – законам природы, закону десяти заповедей – в нашей Америке никому не должно быть позволено во имя свободы насмехаться над Божьим законом. Никому не должно быть позволено во имя свободы вонзать нож в спину свободы. Это относится ко всем коммунистам и их попутчикам, ко всем нацистам и фашистам, которые ставят законы государства выше Божьего закона, к преподавателям колледжей, издателям книг и любым другим негодяям в пределах территории Соединенных Штатов Америки». Трудно отрицать, что монсеньор Уолш имел право считаться экспертом по вопросу злоупотребления словом «свобода».