IV

Крики и угрозы фанатиков напугали некоторых членов Совета. Тем не менее, на заседании 18 марта большинство сохранило верность своим убеждениям, и спорное назначение было подтверждено 11 голосами против 7. Оппозиция ожидала этого поражения и готовилась развернуть наступление на всех фронтах. Не добившись отмены назначения Рассела в Городской колледж, она попыталась не позволить ему преподавать в Гарварде. В осеннем семестре 1940 года его пригласили прочитать в Гарварде курс лекций в честь Уильяма Джеймса. 24 марта Томас Дорган, «законодательный агент» по городу Бостон, написал президенту университета Джеймсу Б. Конанту: «Вам известно, что Рассел отстаивает товарищеский брак и ослабление уз, ограничивающих нравственное поведение. Прошу заметить, что принятие на работу этого человека оскорбляет каждого американского гражданина в штате Массачусетс».

Одновременно законодательному органу штата Нью-Йорк предложили обязать Совет по высшему образованию отменить назначение Рассела. Сенатор Фелпс Фелпс, демократ из Манхэттена, внес резолюцию, согласно которой законодательный орган соглашался, что «сторонник непристойной морали не является подходящей кандидатурой на важный пост в образовательной системе нашего штата за счет налогоплательщиков». Эта резолюция была принята, и насколько мне известно, против нее не было подано ни одного голоса.

Резолюция стала прелюдией к более радикальным действиям. Одиннадцать членов Совета по высшему образованию оказались настолько упрямыми, что не подчинились требованиям истеблишмента. Еретиков следовало покарать. Им следовало показать, кто обладает реальной властью в штате Нью-Йорк. Основываясь на заявлениях епископа Мэннинга и президента Фордэмского университета Гэннона, сенатор Джон Ф. Дуниган, лидер меньшинства, заявил в Сенате, что философия Рассела «разлагает религию, государство и семейные отношения». Он осудил «безбожные материалистические теории тех, кто ныне управляет нью-йоркской системой образования». Позиция Совета, который «настаивает на назначении Рассела вопреки серьезному общественному недовольству, – утверждал сенатор, – вызывает озабоченность у данного законодательного органа». Он потребовал проведения тщательного расследования деятельности системы образования в Нью-Йорке и дал понять, что такого рода расследование должно прежде всего затронуть колледжи, находящиеся в ведении Совета по высшему образованию. Резолюцию сенатора Дунигана также приняли с минимальными поправками.

Впрочем, все это были мелкие «уколы». Главный удар разворачивался в самом Нью-Йорке. Некая миссис Джин Кей из Бруклина, ранее не замеченная в особом интересе к общественным делам, подала в Верховный суд города Нью-Йорк «иск налогоплательщика» с требованием отменить назначение Рассела на том основании, что он иностранец и сторонник сексуальной распущенности. Миссис Кей якобы беспокоила судьба ее дочери Глории, которая могла бы учиться у Бертрана Рассела. Тот факт, что Глория Кей никак не могла слушать лекции Рассела в Городском колледже, куда принимали только мужчин, явно посчитали не имеющим отношения к делу. Позднее адвокаты миссис Кей представили еще два основания для отказа от назначения Бертрана Рассела. Одно из них гласило, что Рассел не участвовал в конкурсном отборе, а второе утверждало, что «назначение на должность преподавателя любого, кто верит в атеизм, противоречит государственной политике».

Интересы миссис Кей представлял адвокат по имени Джозеф Гольдштейн, который в предыдущей городской администрации (демократической) занимал пост судьи. В составленном Гольдштейном кратком изложении дела сочинения Рассела характеризовались как «распутные, похотливые, демонстрирующие эротоманию, возбуждающие, безответственные, ограниченные, неверные и лишенные нравственной основы». Но это было еще не все. По версии Гольдштейна, «Рассел руководил в Англии колонией нудистов. Его дети разгуливали голыми. Вместе с женой они голыми разгуливали на публике. Этот человек, которому ныне около семидесяти лет, увлекается непристойными стихами. Рассел закрывает глаза на гомосексуализм. Я бы сказал больше – он его одобряет». И даже это еще не все. Гольдштейн, который, вероятно, посвящал свое свободное время изучению философии, вынес вердикт относительно качества работ Рассела. Этот уничижительный вердикт выглядел следующим образом:

«Он не философ в общепризнанном значении данного слова; он не любитель мудрости, не искатель знаний, не исследователь из числа представителей той всеобъемлющей науки, которая ставит своей целью объяснение всех явлений вселенной с помощью первопричин. По моему мнению как свидетеля и по мнению многих других лиц, он софист и занимается софизмом, то есть с помощью хитроумных выдумок, трюков и уловок, а также игры слов выдвигает ложные аргументы и доводы, не подкрепляемые здравым смыслом; он делает выводы, которые не вытекают из серьезных предпосылок. Все его так называемые доктрины – просто дешевые, безвкусные, потрепанные, залатанные фетиши и предположения, предназначенные для того, чтобы вводить людей в заблуждение».

По данным газеты «Дейли ньюс», ни миссис Кей, ни ее муж, ни Гольдштейн не сообщили, кто оплатил этот иск.

До сих пор Рассел воздерживался от любых комментариев, не считая короткого первоначального заявления, где отметил: «У меня нет желания отвечать на нападки епископа Мэннинга… Любой, кто еще в юности решает думать и говорить честно, невзирая на враждебность и искажение фактов, ожидает подобных нападок и вскоре понимает, что лучше всего их игнорировать». Однако теперь, когда атаку перенесли в суд, Рассел посчитал себя обязанным опубликовать ответ. «До сих пор я хранил почти нерушимое молчание относительно дискуссии, касающейся моего назначения в Городской колледж, – писал он, – поскольку не мог предположить, что мое мнение имеет здесь значение. Но когда совершенно неверные заявления относительно моих действий прозвучали в суде, я чувствую себя обязанным раскрыть их лживость. Я никогда не руководил в Англии колонией нудистов. Ни я, ни моя жена никогда не разгуливали голыми на публике. Я никогда не увлекался непристойными стихами. Подобные утверждения являются преднамеренной ложью, что наверняка известно тем, кто их распространяет без всякого на то основания. Я буду рад возможности опровергнуть их под присягой». Следует также добавить, что Рассел никогда не «одобрял» гомосексуализм; это обстоятельство я подробно разберу в дальнейшем.

Иск миссис Кей рассматривал судья Макгихан, связанный с аппаратом Демократической партии округа Бронкс. В свое время Макгихан уже отличился тем, что пытался удалить портрет Мартина Лютера с настенной фрески в здании суда, посвященной истории юриспруденции. Совет по высшему образованию представлял Николас Буччи, помощник юрисконсульта муниципалитета. Он вполне справедливо уклонился от дискуссии о «нечестивых» взглядах Рассела и его некомпетентности как философа. Буччи ограничился единственным юридически обоснованным пунктом иска – что иностранец не может быть назначен на должность в Городском колледже. Буччи это условие опроверг и попросил отклонить иск. Судья Макгихан дал зловещий ответ: «Если я обнаружу, что содержание этих текстов соответствует обвинениям поданной петиции, у апелляционного отделения и апелляционного суда будет над чем подумать». Он говорил о статьях, представленных Гольдштейном в обоснование своих обвинений. Это были статьи «Образование и добропорядочная жизнь», «Брак и мораль», «Образование и современный мир» и «Во что я верю».