II

Принцип либеральной демократии, вдохновлявший создателей американской конституции, состоит в том, что спорные вопросы должны решаться путем обсуждения, а не силой. Либералы всегда верили, что мнения формируются посредством вольных дискуссий, а не через предоставление права голоса всего одной стороне. Тиранические правительства, равно древние и современные, придерживались и придерживаются противоположной точки зрения. Что касается меня самого, я не вижу оснований порывать с либеральной традицией. Обладай я властью, я не стал бы добиваться того, чтобы лишить моих оппонентов возможности высказываться. Наоборот, я стремился бы создать равные возможности для всех точек зрения, дабы результат определялся по итогам дискуссий и дебатов. Насколько мне известно, среди жертв немецких гонений на академическую среду в Польше оказались некоторые видные специалисты по логике, причем ревностные, ортодоксальные католики. Я бы сделал все, что в моих силах, чтобы сохранить за этими их академический статус, пусть их единоверцы не ответили мне любезностью на любезность.

Фундаментальное различие между либеральным и нелиберальным мировоззрением заключается в том, что первое считает все на свете подлежащим обсуждению и подвергает любые точки зрения обоснованному сомнению, а второе заранее исходит из того, что конкретное мнение является неоспоримым и доводы от противного не подлежат рассмотрению. В этой позиции любопытна вера в то, что, дескать, при беспристрастных исследованиях возникнут неверные умозаключения, поэтому неведение служит лучшей защитой от ошибок. Такую точку зрения не может разделить ни один человек, желающий, чтобы действиями людей управлял разум, а не предрассудки.

Либеральное мировоззрение возникло в Англии и Голландии в конце XVII столетия в качестве реакции на религиозные войны. Эти ожесточенные войны длились на протяжении ста тридцати лет и не принесли победы ни одной из сторон. Каждая испытывала абсолютную уверенность в собственной правоте и полагала, что ее победа исключительно важна для человечества. В конце концов разумные люди устали от этой бессмысленной распри и осознали, что обе стороны ошибаются в своей догматической уверенности. Джон Локк, который внес свежую нотку в философию и в политику, писал в начале новой эры терпимости. Он подчеркивал ошибочность человеческих суждений, его работы ознаменовали начало эры прогресса, которая продлилась до 1914 года. Именно благодаря влиянию Локка и его школы к католикам стали терпимо относиться в протестантских странах, а к протестантам – в католических. В том, что касалось противоречий XVII столетия, люди более или менее усвоили урок и сделались терпимее, но в отношении новых противоречий, возникших в конце Первой мировой войны, мудрые суждения либеральных философов были позабыты. Нас больше не пугают квакеры, которые внушали страх ревностным христианам при дворе Карла Второго, зато страшат люди, которые применительно к сегодняшним проблемам придерживаются того же мировоззрения и тех же принципов, каких придерживались квакеры в отношении проблем той поры. Мнения, с которыми мы не согласны, по давности лет приобретают некоторую респектабельность, однако новое мнение, которое мы не разделяем, нас шокирует.

Существуют две точки зрения относительно надлежащего функционирования демократии. Согласно одной из них, мнение большинства должно превалировать абсолютно везде. Согласно другой точке зрения, там, где не требуется общее решение, должны быть представлены различные мнения – в пропорции, как можно точнее соответствующей их численному соотношению. На практике реализация этого принципа приводит к весьма различным результатам. Первая точка зрения подразумевает, что если большинство высказывается в пользу какого-то конкретного выбора, другие мнения высказывать нельзя, а если они все же высказываются, то так, чтобы оставаться малоизвестными и не приобретать влияние. Согласно второй точке зрения, мнение меньшинства заслуживает точно такой же возможности выражения, как и мнение большинства, разве что с оговоркой, что это именно мнение меньшинства.

В особенности это касается преподавания. От того, кто занимает пост преподавателя в государственном образовательном учреждении, нельзя требовать, чтобы он непременно выражал мнение большинства, хотя в массе своей преподаватели, конечно, будут это делать. К единообразию мнений, высказываемых преподавателями, не следует стремиться; более того, этого по возможности следует избегать, поскольку разнообразие мнений среди наставников является чрезвычайно полезным для качественного образования. Нельзя считать образованным того человека, который усвоил всего одну позицию по тем вопросам, относительно которых среди публики имеется разброс мнений. К числу важнейших навыков, которым нужно обучать в образовательных учреждениях при демократии, принадлежит умение непредвзято оценивать доводы разных сторон и принимать аргументы той стороны, которая представит наиболее разумные обоснования. Когда же мнения, которые могут выражать преподаватели, подвергаются цензуре, образование перестает служить этой цели и начинает вместо народа производить толпу фанатиков. После окончания Первой мировой войны фанатизм стал возрождаться и постепенно на огромной территории сделался не менее суровым и ожесточенным, каким он был в эпоху религиозных войн. Все, кто препятствует свободе дискуссий и стремится подвергать цензуре мнения, высказываемые молодежи, причастны к распространению этого фанатизма; они сталкивают мир обратно в пропасть вражды и нетерпимости, из которой когда-то нас извлекли Локк и его продолжатели.

Есть два вопроса, которые зачастую смешивают, – вопрос о наилучшей форме правления и вопрос о функциях государства. Я нисколько не сомневаюсь, что демократия является наилучшей формой правления, но применительно к функциям государства она столь же часто сбивается с пути истинного, как и любая другая форма правления. Имеется ряд ситуаций, требующих совместных действий, и в этих случаях решения должны приниматься большинством. Но есть и другие ситуации, в которых общие решения не просто не требуются, но являются нежелательными. Сюда, безусловно, относится область личных убеждений. Поскольку для обладающих властью вполне естественна тенденция максимально использовать эту область, для защиты от тирании необходимо располагать институтами и организациями, которые в теории и на практике будут располагать определенной независимостью от государства. Подобная свобода, существующая в странах, что формировались под влиянием европейской цивилизации, исторически берет свое начало от конфликта между государством и церковью в Средние века. В Византийской империи церковь подчинялась государству, и этому факту мы обязаны полным отсутствием каких-либо традиций свободы в России, чья цивилизация восходит к наследию Константинополя. На Западе же католическая церковь и впоследствии различные протестантские секты постепенно добивались ряда свобод от государства.

В частности, академическая свобода первоначально являлась частью церковных свобод, а потому пострадала в Англии во времена Генриха Восьмого. Повторюсь, в каждом государстве, независимо от формы правления, сохранение свободы требует существования организаций, обладающих определенной независимостью, причем очень важно, чтобы в число этих организаций входили университеты. Сегодня в Америке академической свободы в частных университетах больше, чем в тех, которые номинально находятся в ведении демократической власти, и это связано как с широко распространенными ошибочными представлениями, так и с функциями самого государства.