6. Факторы, приводящие к терапевтическому эффекту

На чем основывается терапевтический эффект психоанализа? Я сказал бы, что на трех факторах: (1) на увеличении свободы, когда индивид оказывается в силах видеть свои истинные конфликты; (2) на увеличении психической энергии после освобождения ее от подавления и сопротивления; (3) на освобождении истинных устремлений к здоровью.

(1) Терапевтический эффект психоанализа в первую очередь базируется на увеличении свободы, которое происходит, когда индивид может видеть свои истинные конфликты вместо надуманных.

Истинный конфликт у женщины (случай, рассматриваемый ниже) может, например, заключаться в ее неспособности эмансипироваться и начать собственную жизнь, то есть ее неспособности быть свободной. Фиктивный конфликт иной: следует ли ей остаться замужней или развестись с мужем. Это не реальный конфликт; это вообще не конфликт, потому что он неразрешим. Жизнь этой женщины будет несчастной, разведется ли она с мужем или останется с ним; это будет все та же несчастная жизнь до тех пор, пока она не станет свободной. Однако до тех пор, пока она сосредоточена на этой конкретной проблеме, она не может начать приводить в порядок свою жизнь. Она не может сосредоточить усилия на реальном конфликте, который заключается в ее собственной свободе, во всем ее отношении к миру, в отсутствии интереса к миру, в ужасной суженности всего ее существования в мире – во всем, что для нее недостижимо.

Вот простая аналогия. Если вы хотите открыть дверь не тем ключом, вам это никогда не удастся. Если вы думаете, что вставили ключ неправильно или еще что-то, до тех пор пока вы считаете, что ключ у вас – нужный и дело просто в том, что вы его не так вставили, дверь вы не откроете. Вам нужно иметь правильный ключ. На самом деле это не слишком подходящая аналогия. Каждому известны примеры ситуации, когда вопрос стоит так: «Следует ли мне сделать то или это?» и где этот вопрос касается предполагаемого конфликта, когда на самом деле конфликт заключается совсем в другом. Такие примеры могут быть найдены в собственной жизни или в жизни других людей, особенно пожилых. Всегда показательны в этом смысле родители – они дольше живут на свете и допускают очень интимный взгляд на свою жизнь, если вы только желаете приглядеться. Вы изумитесь, узнав, до какой степени люди могут быть озабочены надуманными проблемами и сколько времени они могут потратить впустую, пытаясь решить проблему, которую в принципе решить невозможно.

Проиллюстрировать это можно следующим примером. Пара женится, а через три года возникает конфликт, и они разводятся. Что происходит дальше? Скажем, через год мужчина женится на женщине точно такого же типа, как его прежняя жена; этот брак тоже кончается разводом, и цепочка разводов продолжается до тех пор, пока люди не устают или не делаются слишком старыми – конечно, если у них есть деньги, чтобы совершать такие глупости на протяжении долгого времени. Люди всегда думают, что беда в том, что они не нашли правильного партнера. Они не думают о том, что не так с ними самими, не понимают, что причина в их неспособности ужиться с другим человеком или увидеть другого человека объективно – поэтому они неизбежно выбирают неправильного партнера. Скажем, нарциссизм мужчины заставляет его выбирать такую женщину, которая им неумеренно восхищается, проявляет тенденцию подчиняться и одновременно обладает мазохистскими устремлениями, так что в конце концов с ней становится скучно. Это действительно плохая смесь: мужчина влюбляется в женщину из-за ее обожания, а через год ее покорность начинает ему надоедать. Сначала он был счастлив иметь послушную жену, потому что ее отношение подогревало его нарциссизм. Однако потом обожание всегда становится скучным, так что мужчине требуется новый объект, и все идет по новой. Единственным разрешением ситуации было бы осознание им своего нарциссизма или того, почему он всегда выбирает обожающих послушных женщин – только это могло бы разорвать порочный круг.

Когда такой мужчина обращается к психоаналитику, рассказывает о своих брачных проблемах и спрашивает, как их разрешить, единственный ответ был бы таким: «У вас нет проблем с браком, у вас проблема с собой. Вы сами – проблема, и вы будете совершать те же ошибки до тех пор, пока не поймете, почему их совершаете. Если вы измените это, возникнет что-нибудь еще». Сизифов труд – пытаться разрешить неразрешимую проблему. Это обескураживает, на все новые попытки разрешить проблему уходит масса энергии, но природа проблемы такова, что вы никогда не добьетесь успеха. Вы это чувствуете, потому что весь ваш подход неприменим.

Теоретически проблема очень проста, однако не так легко прочувствовать, что значит пытаться и пытаться, но никогда не достичь успеха. Это похоже на то, чтобы разбирать математические или иные научные задачи, исходя из неверной посылки. До тех пор, пока вы исходите из неверной посылки, проблема остается неразрешимой и вы абсолютно отчаиваетесь и впадаете в депрессию. Безуспешные попытки найти решение способом, которым решение не может быть найдено, все больше и больше убеждают вас в собственном бессилии, в бесполезности любых действий и приводят в полное уныние. Но когда вы видите: «Боже, проблема не в этом, посылка была неверна; вот настоящая проблема! Пусть она еще более трудная, но теперь я знаю, как ее разрешить». Это сразу пробуждает вас к жизни, потому что вы думаете: «Может, мне и не удастся, но по крайней мере здесь есть над чем работать. Эта проблема не является в принципе неразрешимой, она не обрекает меня на вечные неудачи. Есть смысл приложить усилия, я буду работать над чем-то осмысленным». Такой подход сам по себе увеличивает свободу, энергию, уверенность в себе; очень важно видеть настоящие конфликты, а не фиктивные.

(2) Второй пункт заключается в том, что всякое подавление требует энергии для своего поддержания. Проще говоря, сопротивление требует огромного количества энергии. Энергия уходит, бесполезно тратится, так же как мы тратим значительную часть национального дохода на вооружение. Эта энергия тратится впустую. Как только вы устраняете подавление и вам больше не нужно подпитывать ваше сопротивление, энергия становится доступной вам и в результате ваш потенциал увеличивается, а это означает увеличение свободы. Если говорить в терминах Спинозы, можно даже сказать, что происходит увеличение добродетели и удовольствия.

(3) Третий пункт, который я хочу упомянуть, является, возможно, самым важным. Если я устраняю существующие во мне препятствия, чтобы прийти в соприкосновение с тем, что происходит в действительности, начинают работать мои внутренние устремления к здоровью. Я говорю это на основе как своих убеждений, так и личного опыта и наблюдений: в каждом человеческом существе заложено не только биологическое и физиологическое, но и психологическое стремление к благополучию. В этом нет ничего загадочного. С дарвиновской точки зрения тут все очень логично: благополучие служит выживанию. Психическое благополучие служит выживанию в биологическом смысле. Чем больше люди испытывают радость и чем лучше они себя чувствуют, тем дольше они живут, тем больше у них детей, тем они продуктивнее в целом: в биологическом смысле для выживания имеет значение, чтобы люди были живы, вступали в брак и рождали детей. Это очень узкий подход, но это верно и в более широком смысле. В своей книге «Анатомия человеческой деструктивности» (1973a, pp. 254–259) я цитирую современных нейропсихологов, которые очень убедительно, на мой взгляд, утверждают, что даже структура мозга отражает определенную предрасположенность к благополучию, кооперации и росту. Эти структуры не связаны с инстинктами, но заложены в каждом человеке от рождения.

Возможно, вам будет проще оценить роль этой врожденной тенденции преодолевать, расти и процветать, если я напомню о чрезвычайных ситуациях. В критическом положении люди неожиданно проявляют силы и умения, о которых и не подозревали – не только физические, но и психические, даже разнообразные силы восприятия. Причина этого – и тут на сцену выходит биология – в том, что импульс к выживанию так мощно запечатлен в мозгу человека, что, когда доходит до выбора: жить или погибнуть, мобилизуется количество энергии, никогда ранее не проявлявшееся.

Для моих размышлений на эту тему большое значение имел один случай. В Давосе я был знаком с женщиной, больной туберкулезом. Это было давно, в то время не было лекарств против туберкулеза. Женщина была тяжело больна, и ее здоровье ухудшалось с каждым днем. В один прекрасный момент ее врач обратился за консультацией к другому специалисту, а потом пришел к своей пациентке и сказал: «Знаете, мы только что провели консультацию. Нет больше ничего, что мы могли бы сделать для вас с медицинской точки зрения. Теперь все зависит только от вас». Как явствует из этих слов, врачи были убеждены, что она, вероятнее всего, умрет. Это решило вопрос. За несколько недель в здоровье женщины произошла перемена, которая показалась врачам чудом: тяжелобольная, почти умирающая пациентка стала совершенно здоровой. Если бы тот врач сказал, как говорят с самыми добрыми намерениями большинство врачей: «Не теряйте надежды, все еще пойдет на лад», – он убил бы эту женщину, потому что помешал бы ей сделать решительный шаг и мобилизовать собственную энергию.

В качестве другого примера могу упомянуть Эльзу Гиндлер из Берлина, которая разработала упражнения по чувственному сознаванию. Как она к этому пришла? Она страдала туберкулезом, и ее врач сказал ей: «Если вы не поедете лечиться в Давос, вы умрете». Однако у нее не было денег на поездку, и тогда она интуитивно изобрела систему чувственного сознавания – другими словами, обретения лучшего ощущения внутренней активности тела, телесного равновесия. Эльза Гиндлер полностью выздоровела и разработала систему, которой впоследствии стали обучать в Германии, Швейцарии, а потом и в Америке. Когда через год врач встретил ее на улице, он посмотрел на нее и сказал: «Так вы побывали в Давосе» – и с трудом поверил, что это не так.

Врожденное стремление к здоровью имеет большое значение как для психоаналитической техники, так и для жизни человека без анализа. Каждое необоснованное поощрение фатально и вредно, если только пациент не болен так безнадежно, что нельзя ожидать, что сообщение ему полной правды даст какой-либо эффект. В противном случае, если я обнадеживаю пациента и преуменьшаю серьезность проблемы, я только причиняю ему вред просто потому, что препятствую экстренному выбросу энергии. Напротив, чем яснее и жестче я описываю пациенту ситуацию, в которой он находится, и существующие альтернативы, тем больше я мобилизую его собственную экстренную энергию и тем ближе подвожу его к возможности выздоровления.