Раскаленная диафрагма

Юношеское увлечение Юнга спиритизмом вряд ли допускало признание необходимости возведения какого-либо бастиона против оккультизма. Более того, он сам признавался в том, что в период сотрудничества с основателем психоанализа его интересовали взгляды Фрейда на оккультные явления, экстрасенсорное восприятие, парапсихологию.

Венский психоаналитик не разделял соответствующих увлечений Юнга и на все его вопросы о парапсихологии давал такие ответы, которые свидетельствовали о его материалистической позиции. Отдельные возражения Юнга не оказывали на Фрейда никакого воздействия. Приводимые молодым коллегой примеры необъяснимых феноменов вызывали у него потребность в более тщательном изучении того, что на первый взгляд не находило подтверждения причинно-следственных связей.

Однажды, когда Юнг посетил Фрейда в его доме в Вене, произошло примечательное событие. В очередной раз основатель психоанализа излагал свои аргументы, ставящие под сомнение веру Юнга в паранормальные явления. И вдруг у Юнга возникло странное ощущение. Он почувствовал, что его диафрагма стала как бы железной и раскалилась докрасна. Раскалилась настолько, что появилось свечение. В этот момент внутри книжного шкафа, около которого они стояли и разговаривали, раздался страшный грохот. Испугавшись, оба отскочили от книжного шкафа.

Позднее, вспоминая об этом эпизоде, Юнг так воспроизведет их восприятие случившегося:

«Я сказал Фрейду: “Вот пример так называемой каталитической экстериоризации”. “Ах, бросьте, – воскликнул он, – это совершенная чушь”. “Нет, – ответил я, – вы ошибаетесь, профессор. И чтобы доказать это вам, я скажу сейчас, что вы услышите точно такой же грохот!”. И действительно, как только я произнес это, раздался грохот из шкафа».

Юнг признавался себе в том, что не понимал, откуда у него возникла уверенность в то время. Что-то подсказало ему, что повторный грохот будет непременно. И когда это действительно произошло, то он внутренне торжествовал, поскольку Фрейд, по его собственным словам, ошеломленно смотрел на него.

Но Юнг не знал, что основатель психоанализа думал по этому поводу, так как они не стали обсуждать этот вопрос. Не знал он и того, что после ухода своего молодого коллеги Фрейд с осторожностью открыл книжный шкаф, внимательно осмотрел его и нашел разумное, как ему казалось, объяснение происшедшему. Он пришел к выводу, что внезапный грохот был вызван вовсе не сверхъестественными силами. На то были естественные причины, связанные с тем, что полки в старом книжном шкафу рассохлись, и это стало причиной услышанного им и Юнгом внезапного треска.

Либидо как бог и дьявол

В 1911 году швейцарский психиатр написал и опубликовал в одном из журналов первую часть работы «Метаморфозы и символы либидо». Она начиналась с упоминания работы Фрейда «Толкование сновидений»(1900), подчеркивания смелости аналитического метода, неизгладимого впечатления, которое оказывает на человека приведенное основателем психоанализа сказание об Эдипе. Уже на первых страницах работы обращалось внимание на важность понимания того, что мать может означать для сына всепожирающую страсть, способную трагически разрушить его жизнь, и что грандиозность участи Эдипа ни на йоту не преувеличена.

На последующих страницах первой части книги Юнг коснулся некоторых аспектов символической природы сновидений, заключенной в подвижности либидо тайны развития культуры, регрессии, фантазирования, параллелизма между фантастически-мифологическим мышлением в древности и сходным мышлением детей, внутренней связи между психологией сна и психологией мифа. Все это рассматривалось в полном согласии с соответствующими представлениями Фрейда и с неоднократным упоминанием его имени.

Остальная, причем большая часть публикации 1911 года была посвящена рассмотрению фантазий одной американки, мисс Ф. Миллер, изложенных ею в поэтической форме в работе «Некоторые факты бессознательной творческой фантазии»(1906). Здесь в перенасыщенном материале разбора этих фантазий, включающем в себя сопоставления с религией Христа и мистериями Митры, Юнг затронул проблемы переноса, регрессивного оживления отцовского образа, вытеснения либидо, проекции, создания определенных символов.

Рассмотрение этого материала осуществлялось им с позиций классического психоанализа. Во всяком случае, высказанная Фрейдом идея, что в эдиповом комплексе кроется религиозное чувство, нашла свое отражение и у Юнга, который отмечал, что божество представляет собой проецированный комплекс, окрашенный энергией либидо, а религиозное влечение питается кровосмесительностью либидо инфантильной эпохи.

Однако уже в этой части работы швейцарский психиатр привел такие суждения о либидо, которые не совсем совпадали с фрейдовским пониманием сексуальности.

В частности, он отметил, что глубокомысленные положения древней мистики включают в себя понимание того, что все психологическое имеет низший и высший смысл. Если перенести находки немецкого философа И. Канта в область психологии, то следует признать, что сублиминальные сочетания бессознательного могут быть обращены вперед и имеют важное значение для будущих свершений. Следовательно, работа бессознательного может быть связана не только с прошлым, но и с будущим, о чем может свидетельствовать пророческое значение сновидений.

Кроме того, Юнг сделал несколько высказываний в том духе, что «либидо есть Бог и дьявол» и что в различных религиозных системах формирующим началом являлось перенесение либидо не только на отца, но и на мать, поскольку «в некоторых языческих, а также христианских божественных атрибутах сильно выступает материнское начало».

Ознакомившись с первой частью работы Юнга, основатель психоанализа дал ей такую оценку, которая вряд ли понравилась ее автору. Он охарактеризовал ее как замечательную, содержащую много удачных формулировок. В то же время в своем письме Юнгу от 12 ноября 1911 года Фрейд отметил, что автор данной работы «временами больше витает над вещами, чем погружается в них» и демонстрирует «слишком большую начитанность», в то время как ему хотелось бы, чтобы автор «сказал все это своими словами». В несколько скрытой форме он также намекнул на «многочисленные заимствования, которые читать утомительно». И наконец, Фрейд выразил радость по поводу многих совпадений с тем, что он уже сказал или только хотел сказать.

Вполне очевидно, что Юнгу не пришелся по душе отзыв основателя психоанализа на его работу. Позднее в своих воспоминаниях он признавался в том, что два месяца не решался взяться за перо, чтобы продолжить написание второй части работы, и мучился над вопросом, стоит ли его молчание дружбы с Фрейдом. И все же, сдержанно отреагировав (или затаив обиду!) на полученный отзыв о первой части работы, что нашло отражение в соответствующем письме Фрейду, он не только приступил к написанию ее второй части, но и в 1912 году опубликовал ее в журнале, после чего данная работа вышла в свет целиком.

Во второй части работы «Метаморфозы и символы либидо» Юнг пересмотрел фрейдовское понятие либидо, которое соотносилось исключительно с сексуальностью. Он исходил из того, что в клинической практике оно неприменимо по отношению к шизофреникам, пациентам, страдающим ранним слабоумием, поскольку подобные психические заболевания связаны с такой утратой, которая не может быть объяснена вытесненной сексуальностью. Поэтому, в отличие от свойственного Фрейду описательного понятия либидо, Юнг предложил генетическое понимание либидо.

Речь шла, по сути дела, о более широком, чем у основателя психоанализа, понимании либидо. Если Фрейд дал расширенную трактовку либидо в том плане, что сексуальность как таковая выходила за рамки продолжения человеческого рода и включала в себя всевозможные ее проявления в пределах сексуализации тех или иных отношений человека, то швейцарский психиатр еще более расширил сферу развертывания либидо, когда оно отождествлялось с психической энергией вообще.

Для Юнга либидо – это не только сексуальность, но и ее десексуализированные проявления как в чисто психологическом, так и космогоническом значении. В своем расширении понятие либидо простирается дальше границ естественнонаучной формулировки и выходит на уровень философского воззрения, воли человека к существованию.

Если с описательной точки зрения, то есть с позиций классического психоанализа, сексуальное влечение является одним из важных, предопределяющих жизнь человека влечений, то с генетической точки зрения, то есть с позиций аналитической психологии, множество влечений проистекает из первичной сексуальности, которая затем приобретает асексуальные формы выражения, и, таким образом, понятие либидо приобретает расширенное толкование.

Во второй части работы Юнг уже не скрывал своих подлинных намерений. Напротив, он счел необходимым подчеркнуть, что подобное понимание либидо в скрытом виде содержалось и в первой части его труда. Видимо, он полагал, что некая недосказанность в этом вопросе позволит ему незаметно для Фрейда ввести в психоаналитическую литературу генетическое толкование либидо. Но после того, как основатель психоанализа отозвался о его работе вовсе не так, как того хотелось швейцарскому психиатру, хотя тому в какой-то степени и удалось усыпить бдительность патриарха, Юнг уже не счел нужным вводить в заблуждение своего духовного отца. Проясняя свою позицию по этому вопросу, он открыто писал:

«Раскрыть читателю этот простительный обман я был обязан и решил это сделать во второй части».