Безбожный иудей

Американскому психоаналитику Джеймсу Патнему Фрейд говорил:

«Я совершенно не боюсь Господа Бога. Если вдруг нам суждено встретиться, у меня к нему будет гораздо больше претензий, чем у него поводов для критики в мой адрес. Я спрошу у него, почему он не дал мне лучших интеллектуальных способностей, и он не сможет мне возразить, что я не сумел в полной мере воспользоваться предоставленной мне так называемой свободой… Я никогда не делал ничего постыдного и никогда не причинял никому зла, но поскольку мне и не хотелось этого, то гордиться особо нечем».

В 1926 году в честь 70-летия Фрейда еврейская ложа Брин Брайт, к которой он принадлежал и с которой у него были давние связи, опубликовала номер журнала, содержащего дружеские заметки о нем. Прочитав их, Фрейд заметил, что считает себя одним из самых опасных врагов религии, но, судя по всему, члены ложи Брин Брайт не имеют ни малейшего представления об этом.

Он отказался от посещения праздничного собрания данного общества, считая, что его присутствие на нем было бы бестактным. При этом Фрейд подчеркнул:

«В целом евреи обращаются со мной как с национальным героем, хотя мои услуги делу евреев ограничиваются единственным пунктом – я никогда не отрекался от своей еврейской принадлежности».

Изгнание и смерть

В юношеские годы Фрейд мечтал об Англии. Несколько месяцев спустя после помолвки с Мартой он писал ей о своем желании независимости, соотнося подобную возможность с Англией. Фрейд даже предложил Марте обосноваться в Англии, где, по его мнению, лучше представлено человеческое достоинство. В связи с этим он писал Марте:

«Быть похороненным на центральном кладбище в Вене является для меня самым худшим из всего, что только можно вообразить».

В то время он вряд ли мог представить себе, что почти всю оставшуюся долгую жизнь проведет в Вене. Лишь в 1938 году ему пришлось эмигрировать в Англию, когда нацисты не только оккупировали Австрию, арестовали счета Фрейда и произвели на его квартире обыск, но и забрали его дочь Анну в гестапо.

Вторжение нацистов в Австрию произошло 11 марта 1938 года. Несколько дней спустя в квартиру Фрейда ворвалась группа нацистов, забравшая около шести тысяч шиллингов. Неделю спустя к Фрейду нагрянуло гестапо. 22 марта гестапо арестовала Анну Фрейд и продержало ее у себя целый день.

Положение для семьи Фрейда было катастрофическим. Лишь благодаря усилиям со стороны американского посла во Франции У. С. Буллита, принцессы Марии Бонапарт, Эрнста Джонса и других официальных лиц Фрейду было выдано разрешение на выезд из Вены.

Фрейд был лично знаком с американским послом Уильямом Буллитом, который в 1930 году в Берлине уговорил основателя психоанализа сотрудничать с ним в осуществлении исследования жизни и деятельности двадцать восьмого президента США Томаса Вудро Вильсона. Уильям Буллит был личным другом президента США Рузвельта, который поручил своему государственному секретарю послать соответствующие инструкции американскому поверенному в делах в Вене и сделать все возможное для решения вопроса об эмиграции Фрейда из Австрии.

Получив разрешение на выезд, 4 июня 1938 года Фрейд вместе с женой и дочерью покинули Вену, в которой он прожил семьдесят девять лет. Через Францию, где в Париже Фрейда встретила Мария Бонапарт, он с семьей добрался до Англии, переплыв на пароме до Дувра, а затем доехав поездом до Лондона.

По поводу своего приезда в Лондон Фрейд писал:

«Встреча на вокзале “Виктория”, а затем статьи в газетах за эти первые несколько дней были очень добрыми, даже восторженными. Мы утопаем в цветах. …Приходят многочисленные письма от незнакомых людей, которые просто желают сказать, как они счастливы, что мы приехали в Англию и находимся в безопасности и спокойствии».

В августе у Фрейда было обнаружено подозрительное пятно, ему было назначено лечение, а в сентябре была сделана операция, когда пришлось разрезать щеку.

В последующие несколько месяцев Фрейд мог принимать посетителей и наслаждаться отдыхом в просторном саду дома на Мэрсфилдгарденс, 20, где он поселился вместе с семьей. Одновременно он продолжал работать, осуществляя до четырех анализов в день.

Во второй половине 1939 года физическое состояние Фрейда заметно ухудшилось. Он похудел, плохо спал, раковая опухоль распространилась на всю щеку.

Не будучи больше в состоянии терпеть непереносимые боли, Фрейд призвал к себе лечащего врача Макса Шура. Специалист по внутренним болезням и к тому же имеющий психоаналитическую подготовку, доктор Шур был порекомендован Фрейду Марией Бонапарт и в 1929 году стал его лечащим врачом.

Говорят, что во время их первой беседы основатель психоанализа выдвинул перед Шуром условия, соответственно которым врач обязуется не скрывать от него правду и облегчить его страдания, если они окажутся для него слишком чрезмерными:

«Я могу выдержать очень много боли и ненавижу обезболивающие средства, но я надеюсь, что Вы не заставите меня страдать напрасно».

21 сентября 1939 года Фрейд сказал своему лечащему врачу, который к тому времени перебирался в США, но приезжал к основателю психоанализа в Англию, следующее:

«Мой дорогой Шур, Вы помните нашу первую беседу. Вы обещали мне не оставить меня, когда придет мое время. Теперь все это лишь пытка и больше не имеет смысла».

Во избежание напрасных страданий Шур дважды ввел своему знаменитому пациенту незначительную дозу морфия, оказавшуюся достаточной для достойной кончины основателя психоанализа. 23 сентября 1939 года Фрейд погрузился в сон и умер, не узнав о том, что несколько лет спустя оставшиеся в Вене его четыре сестры будут сожжены в крематории.

И последний штрих, связанный с кончиной Фрейда.

На его семидесятипятилетие Мария Бонапарт прислала ему в подарок греческую вазу. Выражая свою благодарность по этому поводу, он высказал сожаление по поводу того, что нельзя взять эту вазу с собой в могилу. Однако после его кончины данное желание оказалось реализованным.

26 сентября 1939 года тело Фрейда было кремировано. Его прах был помещен в подаренную Марией Бонапарт греческую вазу, где и покоится до сих пор.

В 1951 году, в возрасте 90 лет, умерла жена Фрейда Марта. Ее прах поместили в ту же старинную вазу, в которой покоились останки основателя психоанализа. В течение 75 лет эта ваза служила последним прибежищем памяти Фрейда. Она хранилась в мавзолее Эрнеста Джорджа. Но в ночь на 1 января 2014 года было совершено ограбление, в результате чего служащие мавзолея обнаружили вазу на полу, которая была разбита на несколько осколков и оставлена на месте преступления.

Доподлинно неизвестно, была ли старинная ваза предметом кражи, но оказалась разбитой или совершилось преступление по отношению к памяти Фрейда. Однако следует признать, что мужество и стойкость основателя психоанализа к жизни в целом заслуживают того, чтобы с уважением относиться к памяти этого человека, вызывающего столь противоречивые суждения у современников.

Что касается признания заслуг Фрейда и памяти о нем, то для этого лучше всего, пожалуй, подходят слова, написанные Томасом Манном и произнесенные им вслух в докладе по случаю восьмидесятилетия со дня рождения основателя психоанализа:

«Пусть будущие времена изменят или ограничат то или иное достижение его исследования, но вопросы, которые Зигмунд Фрейд поставил человечеству, никогда уже не будут обойдены молчанием, его знания никогда не смогут вновь погрузиться во тьму. Понятия, которые он создал, термины, которые он сотворил, уже вошли как нечто само собой разумеющееся в живую кровь языка; во всех областях духовной деятельности, в литературной критике и искусствоведении, истории религии и древней истории, в мифологии, фольклористике и в педагогике, а также и в самом творчестве отчетливо прослеживается его влияние, и если чему из деяний нашей семьи и суждено уцелеть от забвения, так – мы в этом уверены – его делу познания души».