Карлик и великан

Одним из первых учеников Фрейда был сотрудничавший с ним на протяжении ряда лет Вильгельм Штекель (1868–1940).

Он родился в семье немецкоязычных ортодоксальных евреев. Его детство и юность прошли в Черновицах, в Буковине. По окончании средней школы Штекель отправился в Вену, где начал изучать медицину и приступил к медицинской практике. Обладая писательским даром, он публиковал статьи в газетах и медицинских журналах.

Фрейд и Штекель обратили внимание друг на друга в тот период, когда происходило становление психоанализа. В одной из своих статей 1896 года, в которой им была высказана идея об инфантильной сексуальности, Фрейд сослался на работу Штекеля «О койтусе в детстве»(1895), где приводились три клинических случая.

Несколько лет спустя врач М. Кохане рассказал Штекелю о Фрейде как неврологе, использующем новый метод лечения неврозов. В 1901 году Штекель, страдавший в то время невротическим заболеванием, обратился к Фрейду за помощью и прошел у него курс лечения. В январе 1902 года он опубликовал в газете «Венский вестник» положительный отзыв на работу Фрейда «Толкование сновидений». В том же году он предложил основателю психоанализа организовать небольшое сообщество, члены которого могли бы подробнее познакомиться с психоаналитическими идеями и аналитической терапией.

В 1902 году в доме Фрейда состоялась первая встреча пятерых врачей, среди которых был и Штекель. В этом Психологическом обществе по средам Штекель стал играть заметную роль, поскольку он не только участвовал в дискуссиях, но и посылал отчет о них в воскресный выпуск одной из венских газет.

В 1903 году Штекель приступил к психоаналитической практике. Он принимал активное участие в работе первого психоаналитического кружка Фрейда, а с 1908 года – в работе Венского психоаналитического общества.

На «Встрече по фрейдовской психологии», известной сегодня как первый Международный психоаналитический конгресс (Зальцбург, 1908), Штекель выступил с докладом «Об истерии страха». В том же году была опубликована его работа «Тревожные состояния и их лечение», предисловие к которой принадлежало перу Фрейда. В этой работе болезни рассматривались как язык тела, символически выражающий бессознательные чувства.

В 1910 году Штекель стал вице-президентом Венского психоаналитического общества и соредактором (совместно с А. Адлером) ежемесячного печатного органа «Центральный журнал по психоанализу».

Наметившиеся разногласия в рамках Венского психоаналитического общества привели к тому, что в начале 1911 года Штекель сложил с себя полномочия вице-президента данного общества, а в ноябре 1912 года вышел из его состава. В 1912–1914 годах он был иностранным членом редколлегии издаваемого в России журнала «Психотерапия», в котором было опубликовано несколько его статей. В последующие годы он выступал в качестве независимого исследователя и аналитика.

В 1924 году, когда Фрейду было присвоено звание почетного гражданина Вены, Штекель послал основателю психоанализа письмо с предложением о примирении, однако этого не произошло.

Во время Второй мировой войны Штекель работал военным врачом, продолжал печататься на страницах газет и журналов. У него появились ученики, он стал ездить с лекциями по разным странам. С захватом нацистами Австрии он бежал сперва в Швейцарию, а затем в Англию, где в 1940 году покончил жизнь самоубийством.

В период сотрудничества с Фрейдом он опубликовал много работ, посвященных различным аспектам психоанализа. В 1911 году вышел его объемный труд «Язык сновидения», в 1912 году – работа «Сновидения поэтов». На протяжении ряда лет он готовил десятитомное издание, семь томов которого, составлявших около четырех тысяч страниц, увидело свет к середине 1920-х годов. В год его смерти был опубликован труд «Техника аналитической терапии»(1940).

Наряду с психоаналитической деятельностью Штекель сочинял музыку и песни для детей, писал в стихах и прозе, сочинял театральные пьесы и юмористические рассказы, которые выходили как под его собственным именем, так и под псевдонимом Серенус. Он также обладал музыкальными, актерскими способностями и прекрасно пел.

Фрейд признавал заслуги Штекеля в области психоанализа, говоря о том, что его коллега лучше всех умеет улавливать смысл бессознательного. К. Г. Юнг называл Штекеля «энциклопедией сновидений». Поддерживавший с Штекелем дружеские отношения Ф. Виттельс писал о том, что «Фрейд – гений, но Штекель – лучший толкователь сновидений».

Несмотря на признание определенных достоинств венского аналитика, Фрейд полагал, что тот лишен критического подхода и отличается крайней недисциплинированностью.

Из истории психоанализа известны любопытные высказывания, приписываемые обоим аналитикам.

Говорят, что однажды Штекель высказал мысль о том, что карлик, сидящий на плечах великана, видит дальше, чем сам гигант. Узнав от коллег о подобном сравнении, Фрейд с сарказмом заметил, что, возможно, это и верно, но никак не относится ко вши, сидящей на голове астронома, особенно если он смотрит в телескоп.

Как бы там ни было на самом деле, тем не менее Штекель внес определенный вклад в развитие психоанализа.

Он уделял значительное внимание сновидениям и среди психоаналитиков первой волны действительно считался одним из лучших специалистов, способным давать оригинальное толкование любому сновидению. Причем Штекель настолько увлекся искусством толкования сновидений, что на заседаниях Венского психоаналитического общества часто давал такую интерпретацию, благодаря которой открывалось новое ви́дение какого-либо сновидения, ранее истолкованного другими аналитиками.

После разрыва с основателем психоанализа он неоднократно выступал в печати с материалами, в которых «исправлял» толкования сновидений, ранее данные ортодоксальными психоаналитиками. Не избежали этой участи и некоторые толкования сновидений, осуществленные Фрейдом.

Так, Штекель подверг пересмотру фрейдовскую интерпретацию сновидения, в котором пациентка видит умершего отца, говорящего ей: «четверть двенадцатого, половина двенадцатого, три четверти двенадцатого».

Интерпретация Фрейдом данного сновидения, воспроизведенная им в лекциях по введению в психоанализ (1916/17), основывалась на воспоминании пациентки об одном ее родственнике, который накануне приснившегося ей сновидения высказал мысль, что во всех людях продолжает жить первобытный человек (Urmensch). Эта мысль дала повод для воскрешения умершего отца, которого пациентка сделала человеком, живущим по часам (Uhrmensch) и говорившим о четверти часа по полудни. В понимании Фрейда в рассматриваемом сновидении находит свое отражение желание пациентки, чтобы отец оставался живым, по крайней мере в ней самой.

С точки зрения Штекеля, данное сновидение содержит иной смысл. Двенадцатый час означает последний час, требующий какого-то решения со стороны пациентки. Явившийся в сновидении дочери отец как бы предостерегает ее о приближении последнего срока (четверть двенадцатого, половина двенадцатого, три четверти двенадцатого), когда она должна что-то сделать, совершить или завершить.

Придавая важное значение символике сновидений, Штекель попытался раскрыть значение многих символов. Так, он полагал, что представления о левом и правом должны истолковываться в этическом смысле. Например, левая дорога может означать путь преступника, гомосексуальность, в то время как правая дорога – путь праведника, законный брак. Родственники в сновидении могут играть роль различных половых органов, цифры и числа имеют сексуальное значение, багаж путешественника означает тяжесть греховного бремени человека, погоня за экипажем и неспособность догнать его – сожаление о невозможности сгладить разницу в возрасте.

По мнению Штекеля, все появляющиеся в сновидениях сексуальные символы имеют бисексуальный смысл, то есть могут быть рассмотрены как в мужском, так и в женском значении.

Он полагал также, что имеются сновидения, в которых сновидящий проецирует себя в тело отца, но не понимает того, что происходит на самом деле. Кроме того, ему принадлежит заслуга в рассмотрении символов смерти.

Штекель был одним из первых психоаналитиков, кто обратился к осмыслению данной проблематики. Он полагал, что позади каждого сновидения скрывается страх смерти.

Штекель подметил то обстоятельство, что нередко сновидения пациентов оказываются обусловленными той психоаналитической ситуацией, в которой им приходится пребывать. Пациенты как бы «грезят на диалекте» лечащих их врачей. Они находятся под воздействием своих врачей и впитывают в себя те же самые символы, которые используются аналитиками для интерпретации сновидений пациентов.

Так, пациенты Фрейда воспроизводят в своих сновидениях сексуальную символику, пациенты Адлера – символы мужского протеста и воли к власти, пациенты Штекеля – символику смерти и религии.

Из подобного наблюдения вытекали далеко идущие следствия. Если действительно в сновидениях пациентов находят отражение идеи и теории лечащих их аналитиков, то это означает, что сами по себе они не могут служить доказательством истинности соответствующих идей и теорий.

Именно к такому заключению пришел Штекель, тем самым поставив под сомнение правомерность доказательства психоаналитических идей и теорий ссылками на клинический опыт работы с пациентами. Но его наблюдения имели и более серьезные последствия, поскольку можно было поставить под вопрос объективную ценность изучения сновидений вообще.

Фрейд понял подобного рода опасность, и это побудило его выступить в защиту объективности сновидений. В «Лекциях по введению в психоанализ» (1916/17) он был вынужден подчеркнуть два момента.

Во-первых, люди видели сны до того, как возник психоанализ, а приходящие на анализ пациенты имели собственные сновидения до психоаналитического лечения. Если беседы врача и аналитическая ситуация становятся важными для пациента, то нет ничего удивительного в том, что они могут оказывать на него свое воздействие во время сна.

Во-вторых, нередко человеку можно внушить то, о чем должно быть его сновидение. В этом отношении пациент действительно может испытывать такое воздействие со стороны аналитика, в результате которого ему будут сниться картины и сюжеты, навеянные предшествующим обсуждением с врачом тех или иных проблем, отношений, интерпретаций. Однако, как считал основатель психоанализа, нельзя повлиять на то, что человек увидит во сне, поскольку механизм работы сновидения и его бессознательное желание в принципе не поддаются чужому влиянию.

Фрейд исходил из того, что в основе соответствующих утверждений, ставящих под сомнение объективность изучения сновидений, лежала ничем не оправданная подмена сновидения его материалом. Но это, пожалуй, не относилось к Штекелю, который не только уделял столь пристальное внимание изучению символики сновидений, но и смог «открыть» для психоаналитиков значение ряда символов, которые в период становления психоанализа не попали в поле зрения Фрейда.

Другое дело, что его наблюдения над сновидениями пациентов и теориями аналитиков выявили определенные связи и зависимости, проявляющиеся в аналитическом процессе и находящие свое отражение у сновидцев.