Молитва святителю Петру, митрополиту Московскому

О, великий святителю, преславный чудотворче, Российския Церкве первопрестольниче, града Москвы хранителю и о всех нас усердный молитвенниче, отче наш Петре! К тебе смиренно припадаем и молимся: простри руце твои ко Господу Богу и помолися за ны, грешныя и недостойный рабы Его, да пробавит нам милость Свою и низпослет нам вся благопотребная к временному житию и вечному спасению нашему, дары благости Его, наипаче же да оградит нас миром, братолюбием, благочестием от всех искушений врага диавола и дарует нам быти верным чадом твоим, не по имени токмо, но и всем житием нашим. Молим тя, святителю Христов, сохрани предстательством твоим небесным град Москву и люди ея. Ей, угодниче Божий! Услыши нас благоутробно и буди всем нам помощник и заступник во всяких бедах и напастех, не забуди нас и в час кончины нашея, егда наипаче твоего заступления потребуем, да при помощи молитв твоих святых, сподобимся и мы, грешнии, кончину благую получити и Царство Небесное унаследити, славяще дивнаго во святых Своих Бога нашего, Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь.

Иоанн Кронштадтский

(1829–1908)

Был ли отец Иоанн чудотворец? «Кто Бог велий, яко Бог наш, Ты еси Бог, творяй чудеса един». Чудо может творить только Бог. Но отец Иоанн был то же, что чудотворная икона: ее прославил Господь, пред нею люди верующие горячо молятся и от нее получают исцеления. Она как бы особенно намолена и источает исцеления. Так и отец Иоанн: сам – пламенеющий верою, он со всех сторон получает мольбы о предстательстве пред Богом. На нем встречались олаговоление Божие и людское горе, воздыхающее о Божией помощи, и милосердие Божие обильно изливалось чрез него на людей. Сам отец Иоанн был чудо, как кто-то хорошо сказал о нем.

Протоирей Ф. И. Орнатский

Появился на свет будущий святитель слабым до такой степени, что отец его и матушка, пономарь церкви села Сура, что в Архангельской губернии, Илия Михайлович и Феодора Сергиевы, поторопились окрестить ребенка в день его рождения: не приведи Господь, скончается некрещеным. Младенец получил имя Иван и вскоре вполне окреп. Будущность его была определена заранее: большинство мужчин из рода Сергиевых, согласно житию преподобного, в течение трех с половиной сотен лет служили Церкви. И ему предстояло идти той же, священнической стезей.

По достижении им возраста десяти лет Илия Михайлович устроил сына в приходское училище Архангельска на свой кошт. Мальчик оказался темен в учении: Ваня ничего не мог постигнуть из того, что проходилось и рассказывалось на уроках, плохо читал – и все это его сильно тяготило. Однако, будучи весьма старательным, он очень хотел успевать в учении и ночами молитвенно просил об этом Бога. И был услышан. Впоследствии отец Иоанн Кронштадтский, о чем нам известно благодаря двухтомному его жизнеописанию за авторством Якова Валериановича Ильяшевича (под псевдонимом И. К. Сурский) описал это так: «Однажды был уже вечер… Такая тоска на меня напала, я упал на колени и принялся горячо молиться. Не знаю, долго ли пробыл я в таком положении, но вдруг что-то точно потрясло меня всего. У меня точно завеса спала с глаз, как будто раскрылся ум в голове, и мне ясно представился учитель того дня, его урок; я вспомнил даже, о чем и что он говорил, и легко, радостно так стало на душе, никогда не спал я так покойно, как в ту ночь. Тут засветало, я вскочил с постели, схватил книги, и – о счастье! – читать стало гораздо легче, понимаю все, а то, что прочитал, не только все помнил, но хоть сейчас и рассказать могу. В короткое время я продвинулся настолько, что перестал уже быть последним учеником. Чем дальше, тем лучше успевал я в науках, и к концу курса одним из первых был переведен в семинарию».

Что до семинарии, то ее он окончил вторым учеником, показав за время обучения блестящие успехи. Это позволило Ивану Сергиеву в 1851 году быть принятым в Духовную академию Санкт-Петербурга и обучаться в ней на деньги государства. Юноша желал сделаться монахом, мечтал о миссионерском служении среди язычников в далеких краях, в Китае или Америке. Однако на последнем курсе он оставил мечты о поприще миссионера после того, как несколько раз видел себя во сне в облачении священника, отправляющим службу в незнакомого вида соборе. Иван посчитал этот сон пророческим и решил слово Божие нести в родной народ, просвещать его в вере христианской.

Когда до завершения обучения в Академии оставался один год, Иван познакомился с Елизаветой Константиновной Несвицкой. Она была дочерью протонерея, он сделал ей предложение, и они вступили в церковный брак. По окончании курса и защиты диссертации «О кресте Христовом, в обличение мнимых старообрядцев», он в 1855 году вышел из Академии со степенью кандидата богословия. 10 декабря того же года Христофор, епископ Винницкий, посвятил Ивана Сергиева в священнический сан. Местом, где отец Иоанн исполнял свое служение всю дальнейшую жизнь, на протяжении пятидесяти трех лет, стал величественный собор Андрея Первозванного, что в Кронштадте.

Во второй половине XIX века Кронштадт, помимо того, что был военно-морской крепостью, служил местом, куда в административном порядке, то есть без суда, ссылался разный порочный люд, бродяги и нищие. Вдобавок к ним, в мастерских, где ремонтировали суда, и в порту гнули спину сотни чернорабочих, которые не нашли где получать заработок в Петербурге или были выгнаны с прежних мест с «волчьими паспортами» за пьянство, дебоширство и прогулы. Все это были бедняки, которые вели убогое существование на окраинах, где пристанищем им служили холодные бараки, своими руками кое-как сооруженные хибары и даже землянки. Они тяжко и много трудились, жили в грязи и скверне и запойно пьянствовали от беспросветной нужды.

В этой среде и оказался отец Иоанн, когда взялся, как мог, помогать обездоленным людям: он помогал им деньгами, приносил лекарства и приводил врачей для больных, с великим терпением беседовал с пьяницами, вразумляя их.

В первое время в народной среде к нему относились с настороженностью и недоверием, с иронией даже, да и то сказать: носится поп чудаковатый по трущобным окраинам, заботится про недужных, все деньги свои отдает. И в самом деле, бывало так, что вдохновенный отец Иоанн раздавал все свое жалованье. Вследствие этого начальству епархии пришлось пойти на то, чтобы жалованье его получала его супруга, иначе у них денег не оставалось на семейные нужды. Да и любви особой у простого люда благотворение нового батюшки не снискало, напротив, какое-то время его даже за юродивого принимали.

В 1857 году из Кронштадтского реального училища поступило предложение отцу Иоанну читать Закон Божий. В 1862 году такую же должность предложила уже ставшему широко известным священнику только что открывшаяся в Кронштадте классическая гимназия, и в ней отцу Иоанну предоставили возможность духовно воспитывать учащихся до выпускных классов, до возраста зрелости.

К законоучительству отношение его было весьма ответственное, вместе с тем преподавал батюшка с радостью, поскольку школу полагал «питомником душ», в который он вступил как «делатель». Что до цели своего учительства, то ее он видел в том, чтобы дать ученикам прочное духовное основание, тот фундамент, на котором потом каждым из них будет строиться разумное миропонимание. Отец Иоанн постоянно делал акцент на том, что не объем знаний важен и не столько крепость их усвоения, сколько осмысленность того, что усвоено.

«Душа человеческая по природе проста, – читаем мы в дневниках его, приведенных в «Источнике живой воды», описании жизни и трудов отца Иоанна, составленном редактором и издателем журнала «Кронштадтский маяк» Н. И. Большаковым, который лично знал батюшку, – и все простое легко усвояет себе, обращает в свою жизнь и сущность, а все хитросплетенное отталкивает от себя, как не свойственное ее природе, как бесполезный сор. Мы все учились. Что же осталось в нашей душе из всех наук? Что врезалось неизгладимо в сердце и память? Не с детской ли простотой преподанные истины? Не сором ли оказалось все, что было преподано искусственно, безжизненно? Не напрасно ли потрачено время на слишком мудрые уроки? Так – это всякий из нас испытал на себе. Значит, тем осязательнее всякий должен убедиться в необходимости простого преподавания, особенно малым детям. Не в том сила, чтобы преподать много, а в том, чтобы преподать немного, но существенно нужное для ученика в его положении».

Каждый ученик был дорог для отца Иоанна, у него не было ни неспособных, ни безалаберных. Ему случалось даже просить позволения начальства гимназии брать на поруки отчисленных учеников и лично отвечать, духовно их воспитывая с великим тщанием, за подростков, которых сегодня называют трудными.

Что касается благотворительной деятельности, спустя некоторое время для батюшки стало ясно, что священническое жалованье не обеспечит пропитанием всех, кто голодает и нищенствует, и что все, кого научать добру надобно, одна школа не вместит. Поэтому в 1872 году отец Иоанн дважды со страниц газеты «Кронштадтский вестник» призвал местных жителей задуматься, почему в городе такое большое количество нищих и какими способами возможно эту проблему решить. Сам же он настаивал на том, что для нищих следует найти общее жилье, рабочий дом и ремесленное училище. Идея его не нашла поддержки сразу, но отец Иоанн не отказался от ее осуществления. И хотя на это потребовалось десять лет, в результате подвижнических усилий его на собранные пожертвования в 1881 году был заложен Дом трудолюбия, по окончании строительства в 1882 году ставший четырехэтажным каменным зданием.

Однако Дом трудолюбия – это не собственно здание, а название масштабного замысла отца Иоанна, воплотившегося в создание при его прямом участии нескольких благотворительных учреждений, число которых с течением времени выросло до двадцати пяти. Это и мужские и женские мастерские, и вечерние курсы труда, где можно было освоить рабочую специальность, и школа, и детский сад, и приют для сирот, и народная столовая, обед в которой был очень дешев и где в дни праздников получали бесплатное питание несколько сотен людей. При Доме трудолюбия функционировали бесплатная читальня и платная библиотека, воскресная школа для рабочих, бесплатная лечебница. В 1888 году благодаря личным средствам отца Иоанна и собранным им деньгам был возведен ночлежный дом, в 1891 году – заложен странноприимный дом. Эти заведения предоставляли ночлег бездомным обитателям Кронштадта, здесь находили приют и получали уход больные и старики, не имевшие родни, тем, кто не имел работы, обеспечивали возможность заработка. К началу века Дом трудолюбия представлял собой целый городок с собственным производством, о величине которого наглядно говорит тот факт, что в 1902 году в пеньковых и картузных мастерских одновременно трудилось свыше семи тысяч человек.

Вполне понятно, что отец Иоанн, который предотвратил гибель сотен людей от голода и нужды, обеспечил приютом нищих, стал необычайно популярной фигурой в Кронштадте. Широте его славы способствовал и дар проповеди, в котором воплощалось горение его духа: послушать наставительное слово кронштадтского батюшки в Андреевском соборе непременно собиралось большое количество прихожан, и число их с каждым днем прибывало.

После 1880 года известность отца Иоанна, проповедника и благотворителя из Кронштадта, преодолев Балтийские воды, достигла Петербурга и стала распространяться по городам и весям России. А толчком к этому послужило обретение им чудесного дара исцеления.

Один набожный петербургский вельможа, заболев тяжело, в течение двух лет не мог подняться с постели, все усилия врачей, которые его пользовали, не имели никакого результата. Родственники поставили его в известность о кронштадтском священнике отце Иоанне, и знатный сановник решил пригласить его к себе в дом с тем, чтобы попросить с помощью молитвы облегчить его страдания. Конечно, отец Иоанн откликнулся на просьбу страждущего. Приехав в сановный дом, он сотворил молитву и вслед за тем предложил больному подняться и помолиться с ним вместе. Пораженные домочадцы увидели, как тот встал с постели.

О другом случае исцеления мы знаем благодаря рассказу знаменитого русского врача Сергея Петровича Боткина. В 1882 году он оказывал врачебную помощь княжне 3. Н. Шаховской, чье состояние было практически безнадежно вследствие общего заражения крови. Во время короткого беспокойного сна ей привиделся отец Иоанн, чьи проповеди она посещала раньше. Зинаида Алексеевна передала свой сон своему отцу и Боткину. На следующий день отец Иоанн повстречался профессору, и тот обратился к нему с просьбой о молитве за здравие княжны. Дав обещание и исполнив просьбу, отец Иоанн днем позже сам навестил княжну и причастил ее на дому, как умирающего человека. Вслед за этим княжна, которую мучила бессонница, погрузилась в глубокий сон. Проспав долгое время, она пробудилась полностью оправившейся и впоследствии дожила до девяноста пяти лет.

Житие отца Иоанна Кронштадтского полнится чудесными случаями выздоровления страдавших от различных болезней людей: как при нем самом, так и заочно.

Само собой разумеется, что имя священника, который исцеляет и на расстоянии, в недолгое время узнала вся Россия. И в Кронштадт потекли паломники: каждый год количество их исчислялось двумя десятками тысяч человек, а в итоге доходило до восьмидесяти тысяч. На ежедневную службу Всероссийского пастыря собиралось до пяти тысяч народу. В большие праздники в Андреевском соборе молилось до десятка тысяч человек, столько же, сколько вмещалось и в храме Христа Спасителя в Москве. На рубеже XIX–XX веков Андреевский собор – самый посещаемый храм Российской империи.

Популярность отца Иоанна, которого теперь называли Кронштадтским, стала такой, что тысячные тиражи его печатных проповедей и бесед в короткие сроки распространялись по всему государству.

Большую популярность обрело увидевшее свет в 1859 году в Петербурге издание «Катехизических бесед», в котором было «преподано учение веры ясное и отчетливое», иначе говоря, общедоступно. Широчайшая известность ждала дневники отца Иоанна, которые публиковались под названием «Моя жизнь во Христе, или Минуты духовного трезвения и созерцания, благоговейного чувства, душевного исправления и покоя в Боге» и которые он вел многие годы.

Терпению и трудолюбию отца Иоанна, который не отличался крепостью тела, зато наделен был величайшей силой духа, казалось, не было предела. Он по многу часов служил в храме, преподавал в гимназии и в воскресной школе, занимался попечительскими делами, много писал – и все успевал!

Господь наделил его еще одним чудесным даром, выражавшимся в способности давать исцеление посредством благословления предметов, даже телеграмм. И когда это стало общеизвестно, в Кронштадт стали приходить телеграммы и письма из всех уголков Российской империи. Количество корреспонденции было велико настолько, что понадобилось открытие специального почтового отделения для переписки отца Иоанна.

День этого неутомимого труженика начинался молитвой после пробуждения в три часа после полуночи. Когда отец Иоанн шел в Андреевский собор, чтобы служить литургию, весь путь его от дома до храма был отмечен встречами с паломниками. Литургии предшествовало покаяние, и ему было уделяемо батюшкой особое внимание, он утверждал, что посредством покаяния прокладывается путь к очищению. Однако в храме скапливалось столько людей, что каждому из них по отдельности отец Иоанн физически не мог дать отпущение грехов. И от него последовало обращение к духовным властям, содержавшее просьбу о разрешении на общую исповедь. Благодаря дару разом и непосредственно воспалять верой своей людей стало возможным подобное исключительное явление. А благодаря «Живому источнику» Н. И. Большакова мы имеем его описание со слов богомольцев, которые бывали в Кронштадте. Вот оно:

«Перед нами было море голов, до пяти тысяч человек. <…> Невозможно описать все личности этой многочисленной толпы, но по большей части она состояла из людей больных телесно или страдающих душевно, притекших сюда с духовною жаждою к источнику благости, добра и милосердия, по воле Господней светло протекающему среди мрачных дебрей нашего многогрешнаго и многострастнаго мира.

Скоро на амвон вышел о. Иоанн с книгою в руках и, обратясь к тысячной толпе народа, звучным, твердым голосом пригласил предстоящих грешников и грешниц к сердечному, искреннему и нелицемерному покаянию.

Толпа сплотилась еще теснее, еще ближе придвинулась к амвону, точно стадо заблудившихся овец, сознавая свою греховность перед Богом, свою нечистоту духовную и теперь дерзая молить Господа о милосердии и прощении, искала предстательства и защиты у своего добраго пастыря.

Ясный проникающий в душу голос о. Иоанна зазвучал снова над морем голов человеческих.

Началась его речь, отрывочная, звучная, полная изумительной силы, проникающая глубоко в вашу душу, опаляющая ваше греховное тело.

– Грешники и грешницы, подобные мне! Вы пришли в храм сей, чтобы принести Господу Иисусу Христу, Спасителю нашему, покаяние в грехах и потом приступить к Святым Тайнам… Приготовились ли вы к восприятию столь великого таинства? Знаете ли, что великий ответ несу я пред престолом Всевышняго, если вы приступите, не приготовившись? Знайте, что вы каетесь не мне, а Самому Господу, Который невидимо присутствует здесь, тело и Кровь Котораго в настоящую минуту находится на жертвеннике…

Сказавши еще несколько прочувствованных слов, о. Иоанн продолжал:

– Слушайте… буду читать покаянные молитвы. И тотчас же начинал читать их, обратясь лицом к народу. «Боже Спасителю наш, – читает восторженно, громогласно и умилительно о. Иоанн, – прости рабов Твоих сих». Слова «Твоих сих» читает протяжно, разбивая их по слогам. При этом своей раскрытой десницей проводит над головами внизу стоящих и молящихся, как бы отдельно указывая каждого милосердному Судии. Тогда невольно дрогнуло у каждого сердце. Каждый чувствовал, что вот он именно, а не кто-либо другой, сейчас должен дать отчет Богу за прожитое время, за все свои дела. Не укрыться ему теперь за другими от этого Судии.

Продолжается чтение молитвы. Голос пастыря все возвышается и возвышается. Иногда, во время чтения, он еще выразительнее, как пророк грознаго и праведнаго Судии, указует перстом в толпу, в ту или другую сторону храма… Все эти и подобные этим жесты весьма трогательны, чрезвычайно поясняют смысл читаемаго и производят на массу сильное впечатление.

Прочитавши первую покаянную молитву, о. Иоанн заявляет, что ее нужно «протолковать», и продолжает свое поучение. Говорит, конечно, без тетрадки. Говорит просто, без всяких ораторских приемов. Слово его отличалось внутренней силой, властностью (1 Кор. 2, 4; 4, 20). Говорил он с глубокой верой в каждое слово, готовый за каждое слово даже пострадать, потому что все говорил от сердца, говорил то, что сам своим личным опытом хорошо изведал.

– <…> О, как легко согрешить человеку. Нужно быть бдительным к своей душе, нужно всегда следить за собой, обуздывать свои чувства. Нужно каждый день и час, каждую минуту следить за собой и предвидеть заранее греховныя желания свои и оберегать себя от искушений, ибо дьявол, как лев рыкающий, бегает за нами и ищет, кого бы поглотить. Для этого нужно обдумывать и взвешивать каждый свой шаг и всякий свой поступок. <.. >

Братия, ах как силен грех! Грехи – это воры, разбойники, которые постоянно обкрадывают нас. Они облекаются обыкновенно в благородныя, заманчивыя одежды и делают бедняками пред Богом и даже врагами Его. Кто из нас без грехов? Кто не горд? Кто не честолюбив? Кто не обижал друг друга? Кто не оболгал ближняго своего?

Какое-то особенное настроение, незримо откуда-то сходившее в души слушателей, начало овладевать толпой. Сначала слышались то там, то здесь лишь легкие вздохи; то там, то здесь можно было наблюдать слезу, медленно катившуюся по лицу умиленнаго слушателя. Но чем дальше шло время, тем больше можно было слышать глубоких вздохов и видеть слез. А о. Иоанн, видя их, о них-то больше всего и напоминал в своем поучении. И я что-то необыкновенное стал ощущать в себе. Откуда-то, из какой-то неведомой глубины души, что-то начало подниматься во мне, охватывая все существо мое. Сзади меня и напротив, на правом клиросе, стояли доселе, по-видимому, равнодушныя, более любопытствующия лица. Но вот и они преклоняют колена и проливают слезы. И у меня растеплилось сердце черствое, огрубелое. Скатилась слеза и у меня из глаз. А что творилось в это время в народе! Из всех сторон кричали:

– Батюшка, прости, батюшка, помилуй; все мы грешники; помолись за нас.

Бушевало море. Стало так шумно, что больше ничего не было слышно из речи о. Иоанна.

– Тише, тише, слушайте, – громко кричал дорогой батюшка о. Иоанн, властно призывая рукой всех к молчанию. На несколько мгновений смолкал этот великий шум, но потом с новой силой он раздавался опять. <.. > С немалым трудом пришлось водворить в храме тишину. О. Иоанн начинает читать далее вторую молитву пред покаянием. Читает ее так же с глубоким чувством и выразительностью. Прочитавши молитву, он снова начинает «толковать» ее.

– В этой молитве, которую я сейчас произнес, святая церковь молит Первопастыря, чтобы он, Многомилостивый простил наши неправды, наши грехи, помиловал, избавил нас от вечной муки, простил беззаконныя намерения, мысли наши и беззаконныя поступки. <…> Нам дано в жизни очень много времени одуматься, чтобы мы поскорбели, погоревали, поплакали о душе своей. Но люди ленятся, не хотят заботиться о душе своей, не хотят бороться с грехами, которые, как тати и разбойники, врываются в души, не хотят воевать с ними, отгонять их. Господь Бог делает все для любящих Его, а которые дерзко отталкивают десницу Божию – не желают сами себе добра, сами идут на погибель. А без Бога мы и одной секунды существовать не можем: своей жизнию, дыханием, воздухом, которым дышим, светом солнечным, пищей, питием, – всем обязаны мы Христу. Мы должны ему без конца, мы – Его неоплатные должники. <…>

При этом снова в народе поднялся прежний шум.

– Батюшка, батюшка, – кричали отовсюду, – прости, помолись.

И снова нельзя стало разобрать ничего.

– Тише, тише, слушайте, тише, – говорил о. Иоанн.

Мало-помалу снова в храме водворяется тишина, прерываемая по временам только глубокими вздохами да слезой, безмолвно катящейся по лицу слушателя.

– Господь Бог, страшный и праведный Судия, – продолжает о. Иоанн свою прерванную речь. – Он не помиловал падших ангелов, возгордившихся против Самого Бога, но осудил их на вечную муку. Мы грешники, грешим каждую минуту и своими грехами прогневляем Господа. Отчего же нам такое снисхождение? Бог Отец послал в мир Сына Своего возлюбленнаго, Который принял на Себя грехи всего мира, пострадал за грехи людей, снял с людей проклятие, тяготевшее над ними со времен грехопадения первых людей. Господь Иисус Христос Своими крестными страданиями избавил нас от вечной муки. Это мог сделать только Сын Божий, а не человек. Бог Отец отдал всю власть суда над людьми Иисусу Христу. Господь Иисус Христос дал власть апостолам, а те архиереям и священникам, в том числе и мне, грешному иерею Иоанну – разрешать кающихся, прощать или не прощать грехи их, судя по тому, как люди каются. Если человек искренне кается, с сокрушением сердечным, то священник разрешает его от грехов. Наоборот, если человек кается не искренно, то священник не отпускает ему грехи, чтобы он опомнился. Итак, чтобы получить прощение грехов, необходимо каяться искренно, горячо, сердечно. А у нас что за покаяние? Все мы только верхушечки, стебельки грехов срываем. Нет, корни грехов нужно вырывать…

Что же такое покаяние? Покаяние есть дар Божий, дарованный Богом ради заслуг Сына Своего возлюбленного, исполнившаго всю правду Божию. Покаяние есть дар, данный для самоосуждения, самообличения, самоукорения. Покаяние есть твердое и неуклонное намерение оставить свою прежнюю греховную жизнь, исправиться, обновиться, возлюбить Господа всею душею, примириться с Богом, с совестью своею. Покаяние есть твердое упование, надежда, что милосердный Господь простит все наши прегрешения. Кто не кается, тот делается врагом Церкви. Как гнилые сучки или ветки отпадают от дерева, так и грешники нераскаянные отпадают от Главы церкви Христа. Сам Христос есть Лоза виноградная, а мы веточки, питающиеся жизнию, соками этой лозы. Кто не будет питаться соками этой дивной лозы, тот непременно погибнет. <…>

Братия и сестры, каетесь ли вы? Желаете ли исправить свою жизнь? Сознаете ли грехи свои? Ленились вы Богу молиться? Пьянствовали, прелюбодействовали, клятвопреступничали, богохульствовали, завидовали, хитрили, злобствовали, злословили, воровали? Да много, много грехов у нас, братия и сестры, всех их и не перечесть…

Слово кончено. Обращаясь к народу, о. Иоанн властно и громко теперь говорит:

– Кайтесь, кайтесь, в чем согрешили!

Что произошло в эти минуты, невозможно передать. Напряжение достигло самой высшей степени и одинаково захватило всю массу. Это был уже не тихий и спокойный народ, а море бушующее. Пламя огня, охватившее внутренность здания, дает о себе знать сначала лишь незначительными огненными языками, вырывающимися изнутри то там то здесь, и густыми облаками дыма. Потом, пробившись наружу, оно с страшной силой поднимается вверх и почти мгновенно распространяется по всему зданию, перелетает быстро на соседние дома. В эти минуты человеку остается только безмолвно почти смотреть на совершающееся пред ним. Нечто подобное представляла собою и толпа в данный момент. Стоял страшный, невообразимый шум. Кто плакал, кто громко рыдал, кто падал на пол, кто стоял в безмолвном оцепенении. Многие вслух перед всеми исповедовали свои грехи, нисколько не стесняясь тем, что их все слышали:

– Не молимся, ругаемся, сердимся, гневливы, злы и т. п. – доносилось из всех частей храма.

Трогательно было смотреть в это время на о. Иоанна. Он стоял, глубоко растроганный и потрясенный. Уста его шептали молитву, взор был обращен к небу. Стоял он молча, скрестивши руки на груди, стоял как посредник между небесным Судией и кающимися грешниками, как земной судия совестей человеческих. По лицу его катились крупныя слезы. Он закрыл свое лицо руками, но и из-под них капали на холодный церковный пол крупныя слезы. О чем же он плакал? Кто может изобразить его душевное состояние в эти минуты? О. Иоанн плакал, соединяя свои слезы со слезами народа, как истинный пастырь стада Христова, скорбел и радовался душой за своих пасомых. А эти овцы заблудшия, увидев слезы на лице своего любимого пастыря и поняв состояние его души в настоящия минуты, устыдились еще больше самих себя и разразились еще большими рыданиями, воплями, стонами, и чистая река слез покаяния потекла еще обильнее к престолу Божию, омывая в своих струях загрязненныя души. Громадный собор наполнился стонами, криками и рыданиями; казалось, весь храм дрожал от потрясающих воплей людей.

– Кайтесь, кайтесь, – повторял от времени до времени о. Иоанн.

Иногда он обращался своим взором в какую-либо одну часть храма, и там все чувствовали на себе его взор. Тотчас в этом месте начинали громче раздаваться голоса, заметно выделяясь в общем хоре голосов и заражая еще более толпу. Потом опять везде царил один тон. <…> В таком состоянии кающиеся находились не менее пяти минут. Наконец, о. Иоанн отер свои слезы платком, перекрестился в знак благодарности за слезы покаянныя народныя.

Тише, тише братья, – слышится его голос. Не скоро в храме водворяется желательная тишина. Но мало-помалу все смолкает. Слышны одни только вздохи, да слезы струятся по щекам молящихся то там, то здесь.

– Слушайте, – говорит протяжно о. Иоанн. – Мне, как и всем священникам, Бог даровал власть вязать и разрешать грехи человека… Слушайте, прочитаю молитву разрешительную. Наклоните головы свои: я накрою вас епитрахилью, благославлю, и получите от Господа прощение грехов.

Тысячи голов смиренно преклоняются, читается разрешительная молитва. Берет о. Иоанн конец своей епитрахили, проводит им по воздуху на все четыре стороны и благословляет народ. Какая торжественная и таинственная минута! Примиряется небо с землей; грешники с Безгрешным.

После разрешительной молитвы всем чувствовалось как-то особенно легко. Как будто бы громадное какое бремя у каждаго свалилось с груди. <.. >

Затем последовал вынос Пречистых и Животворящих Таин Христовых. После громогласнаго прочтения всеми молитвы: «Верую, Господи, и исповедую», началось причащение Тела и Крови Христовых, благодатно приемлемых очищенными и примиренными с Богом душами. Что делалось кругом в это время? Народ устремился волной к св. Чаше. Сколько благоговения, восторга, тихой радости можно было видеть и читать на лицах всех.

Вот что я видел и слышал.

– Господи, сподоби причаститься святых Таин.

– Дорогой, золотой батюшка, причасти.

– Батюшка-голубчик, причасти.

– Батюшка, причасти. Я больная. Почки болят. Умираю.

– Батюшка, и я нездорова, причасти.

<…>

– Целуй Чашу-то, благодари Бога, – многим говорил о. Иоанн, причащая их».

Получаемые им со всей России значительные суммы пожертвованиий были отцом Иоанном употребляемы на благотворительные дела. Однако его не зря называли Всероссийским пастырем, попечением его не один лишь Кронштадт был пользован – благодаря собранным им средствам и с его помощью стало возможным основать Иоанно-Богословскую обитель в Архангельской епархии, Воронцовско-Благовещенскую – в Псковской епархии, в Новгородской епархии – подворье Леушинского женского монастыря и церковь Святого Апостола Иоанна Богослова при нем, устроить, как подворье Санкт-Петербургского Иоанновского монастыря, Вауловский скит в Ярославской губернии и возвести еще несколько храмов.

В сентябре 1894 года отец Иоанн пришел по приглашению к тяжело больному Александру III. Вызванным из Берлина профессором Лейденом у императора был диагностирован нефрит – острая почечная болезнь.

У Г. Чулкова в его произведении «Императоры: Психологические портреты» по этому поводу сказано следующее: «И вот, оказывается, у самодержцев болят почки, горлом идет кровь. Ноги у царя опухли. Дышать трудно. Он похудел. Виски и щеки провалились, весь он осунулся. Одни уши торчат».

Александр III был подвержен мучительным непрекращающимся болям. Визиты кронштадтского батюшки дарили государю истинные часы отдыха: в присутствии отца Иоанна ему становилось заметно легче. Приезжая по завершении службы, отец Иоанн сидел у кровати Александра и тихим голосом читал молитвы, держа свою руку на голове страждущего императора. Это могло длиться часами, в течение всей ночи.

Профессор Лейден настоял на том, чтобы Александр был перевезен в Крым, и вскоре император оказался в Ливадии. По просьбе великой княгини Александры Иосифовны, супруги великого князя Константина Николаевича, в Крым к императору приехал и отец Иоанн. С первого дня приезда он более не отходил от умирающего Александра, которому становилось легче лишь в том случае, если отец Иоанн накладывал свои руки ему на голову. Император скончался 20 октября 1894 года, и в последние часы его жизни Иоанн Кронштадтский находился у его одра. После этого популярность его в общества выросла еще больше.

Будучи пастырем истинным, кроткий отец Иоанн, когда требовалось, умел встать на защиту своей паствы и ее направить. Пылкостью, иногда даже непримиримостью был отмечен его борцовский дух, и его проповеди и послания дают тому наглядное подтверждение. Амвон и страницы газет и журналов служили ему трибуной, с которой он подвергал обличению еретиков, богоборцев, сектантов. Безграничность его веры порой доводила его до крайностей. Именно он инициировал осуждение Церковью Льва Толстого, полагая, что знаменитый писатель с его пантеистической религиозной системой не кто иной, как «еретик, превзошедший всех еретиков», антицерковник и безбожник, сурово осуждал его за это, упрекал как избалованного барина и предрекал ему «лютую» смерть как грешнику. Иоанн Кронштадтский обличал Толстого в своих проповедях и в печати, выпустив в свет почти два десятка статей и брошюр, в которых защищал православное вероучение, среди прочих такие: «Против графа Льва Н. Толстого, других еретиков и сектантов нашего времени и раскольников» (СПб., 1902), «О душепагубном еретичестве гр. Л. Н. Толстого» (СПб., 1905), «В обличение лжеучения графа Л. Толстого. Из дневника» (СПб., 1910).

Когда вспыхнула Первая русская революция (1905–1907 гг.), Иоанн Кронштадтский подверг осуждению всех, кто восстал, и проклинал вооружившихся рабочих, считая, что из-за «бесноватого нигилизма» и «безумного безбожия» Россия может оказаться на дне пропасти. Когда в 1905 году был основан «Союз русского народа», он приветствовал создание этой монархической организации православных радикалов, а спустя год вступил в нее как рядовой член.

Для последних лет его жизни характерно предчувствование и предвидение тяжких испытаний, через которые пройдет Россия и весь русский народ, и он обращался к своей пастве с предупреждением, пытался ее предостеречь.

Многие проповеди его содержали слова о том, что безверие ведет прямиком к гибели, что царская власть дается Богом, и значит, покушение на нее есть покушение на православную веру. Так в проповеди, которую отец Иоанн произнес в 1905 году, было сказано:

«Россия, если отпадешь от своей веры, как уже отпали от нее многие интеллигенты, то не будешь уже Россией, или Русью святой.

И если не будет покаяния у народа русского, конец мира близок. Бог отнимет благочестивого царя и пошлет бич в лице нечестивых, жестоких, самозваных правителей, которые зальют всю землю кровью и слезами».

О том, что им были предвидены суровые времена, говорится и во многих пророчествах отца Иоанна, которые он сделал в этот период. В том же 1905 году им было сказано про Николая II:

«Царь у нас праведной и благочестивой жизни, Богом послан ему тяжелый крест страданий, как своему избраннику и любимому чаду, как сказано тайновидцем судеб Божиих: «Кого я люблю, тех обличаю и наказываю» (Отк. 3:19).

Еще в 1903 году он пророчествовал, что «уже близко время, что разделится народ на партии, восстанет брат на брата, сын на отца и отец на сына и прольется много крови на русской земле. Часть русского народа будет изгнана из пределов России, изгнанники вернутся в свои родные края, но не так скоро, своих мест не узнают и не будут ведать, где их родные похоронены». Впоследствии многие прихожане об этом вспоминали.

К еще более раннему периоду, а именно к июлю 1894 года, относится пророчество, связанное с одним из будущих «хозяйственных» деяний советской власти. Тогда, будучи с визитом в заволжском Ставрополе и отслужив службу в местном Троицком соборе, отец Иоанн услышал донесшийся к нему из толпы вопрос о том, пришелся ли ему по душе город. Батюшка отвечал, что город ему понравился, но ему предстоит оказаться затопленным водой.

Слова эти были вспомнены спустя девятнадцать лет, когда на заседаниях Самарского отделения Русского технического общества обсуждался вызвавший шумиху и в обществе проект инженера Р. М. Кржижановского, нацеленный на сооружение гидроузла на Волге, который бы включал плотину и гидроэлектростанцию. А сбылось пророчество в 1955 году, с возведением Волжской ГРЭС: была перекрыта великая река, и Ставрополю вместе с десятками населенных пунктом довелось оказаться под толщей воды на дне водохранилища.

Благодаря упомянутому выше двухтомному жизнеописательному труду Я. В. Ильяшевича (под псевдонимом И. К. Сурского) нам косвенно известно про еще одно предсказание Иоанна Кронштадтского о трагической судьбе царской России. В главе 70 сказано: «В одно из воскресений осени 1916 г. в Петербургском Иоанновском монастыре, где собирались почитатели о. Иоанна, литургию совершал Московский митрополит Макарий. После обедни в покоях настоятельницы монастыря, игуменьи Ангелины, собрались несколько духовных лиц, а также и военных. Митрополит Макарий прочел собравшимся одно место из дневника о. Иоанна Кронштадтского, в котором были описаны его видения и предсказания, касавшиеся России… Оказывается, что отец Иоанн за много лет до мировой войны совершенно точно занес в свой дневник и участников войны и ее исход. Военные неудачи царской России и связанную с ними революцию отец Иоанн также предсказал. Он указал на продолжительность господства революционной идеи, на бесчисленные жертвы революции, на потоки крови, на горе и на несчастия всего населения. Освобождение России от красного ига отец Иоанн предсказал с «востока».

Этот дневник, хранившийся тогда в Иоанновском монастыре, был оригинальным экземпляром, писанным рукою самого отца Иоанна. Посторонним лицам дневник этот не показывался, потому о предсказаниях, отмеченных в дневнике, в литературе об отце Иоанне Кронштадтском не упоминается.

Дальнейшая судьба сего замечательного дневника неизвестна».

С большой вероятностью можно предположить, что автор имел в виду опубликованную незадолго до «осени 1916 г.» дневниковую запись отца Иоанна, которая была им сделана в ночь на 1 января 1908 года. Сегодня она известна как «Сон отца Иоанна Кронштадтского», и интерес представляет весь ее текст. Судите сами, дорогие читатели:

«Господи, благослови! Я многогрешный раб Иоанн, иерей Кронштадтский, пишу сие видение. Мною писано и моею рукою то, что я видел, то и передал письменно.

В ночь на 1 января 1908 года, после вечерней молитвы я сел немного отдохнуть у стола. В келье моей был полумрак, перед иконой Божией Матери горела лампада. Не прошло и получаса, как я услышал легкий шум, кто-то легко коснулся моего правого плеча и тихий легкий ласковый голос сказал мне: «Встань, раб Божий Иван, пойдем со мною!» Я быстро встал.

Вижу – передо мною стоит дивный чудный старец, бледный, с сединами, в мантии, в левой руке четки. Посмотрел на меня сурово, но глаза были ласковые и добрые. Я тут же от страха чуть было не упал, но чудный старец поддержал меня – руки и ноги у меня дрожали, я хотел что-то сказать, но язык мой не повернулся. Старец меня перекрестил, и мне сделалось легко и радостно – я тоже перекрестился. Затем он посохом указал на западную сторону стены – там тем же посохом начертил: 1913, 1914, 1917, 1922, 1930, 1933, 1934 годы. Вдруг стены не стало. Я иду со старцем по зеленому полю и вижу – стоит масса крестов: тысячи, миллионы, разные: малые и великие, деревянные, каменные, железные, медные, серебряные и золотые. Я, проходя мимо крестов, перекрестился и осмелился спросить старца, что это за кресты? Он ласково ответил мне: «Это – те, которые за Христа и за Слово Божие пострадали».

Идем дальше и вижу: целые реки крови текут в море, и море стало красным от крови. Я от страха ужаснулся и опять спросил чудного старца: «А что это крови так много пролито?» Он опять взглянул и сказал мне: «Это христианская кровь».

Затем старец указал рукой на облака, и вижу массу горящих, ярко горящих светильников. Вот они стали падать на землю: один, два, три, пять, десять, двадцать, затем стали падать целыми сотнями, все больше и больше, и все горели. Я очень скорбел, почему они не горели ясно, а только падали и тухли, превращаясь в прах и пепел. Старец сказал: «Смотри!» И я увидел на облаках только семь светильников и спросил старца, что это значит? Он, склонивши голову, сказал: «Светильники, которые ты видишь падающие, означают, что Церкви упадут в ересь, а семь светильников горящих оставшихся – семь Церквей Апостольских соборных останутся при кончине мира».

Затем старец указал мне – смотри, и вот я вижу и слышу чудное видение. Ангелы пели: «Свят, Свят, Свят, Господь Саваоф!», и шла большая масса народа со свечами в руках, с радостными сияющими лицами. Здесь были цари, князья, патриархи, митрополиты, епископы, архимандриты, игумены, схимники, иереи, диаконы, послушники, странники Христа ради, миряне, юноши, отроки, младенцы. Херувимы и серафимы сопровождали их в райскую небесную обитель. Я спросил старца: «Что это за люди?» Старец, как будто зная мою мысль, сказал: «Это все рабы Христовы, пострадавшие за святую Христову, Соборную и Апостольскую Церковь». Я опять осмелился спросить, могу ли я присоединиться к ним? Старец сказал: «Нет, еще рано тебе, потерпи!» Я опять спросил: «Скажи, отче, а младенцы как?» Старец сказал: «Эти младенцы тоже пострадали за Христа от царя Ирода (14 тысяч), а также и те младенцы получили венцы от Царя Небесного, которые истреблены в чреве матери своей, и безыменные». Я перекрестился: «Какой грех великий и страшный будет матери – непростительный».

Идем дальше – заходим в большой храм. Я хотел перекреститься, но старец мне сказал: «Здесь мерзость и запустение». Вот вижу очень мрачный и темный храм, мрачный и темный престол. Посреди церкви иконостаса нет. Вместо икон какие-то странные портреты со звериными лицами и острыми колпаками, а на престоле не крест, а большая звезда и Евангелие со звездою, и свечи горят смоляные – трещат, как дрова, и чаша стоит. Из чаши сильное зловоние идет, и оттуда всякие гады, жабы, скорпионы, пауки ползут, страшно смотреть на все это. Просфоры тоже со звездою; перед престолом стоит священник в ярко-красной ризе и по ризе ползают зеленые жабы и пауки. Лицо у него страшное и черное, как уголь, глаза красные, а изо рта дым идет, и пальцы черные, как будто в золе.

Ух, Господи, как страшно! Затем на престол прыгнула какая-то мерзкая, гадкая, безобразная черная женщина, вся в красном, со звездою на лбу, и завертелась на престоле, затем крикнула, как ночная сова, на весь храм страшным голосом «Свобода!» и стала. А люди, как безумные, стали бегать вокруг престола, чему-то радуясь, и кричали, и свистели, и хлопали в ладоши. Затем стали петь какую-то песнь, – сперва тихо, затем громче, как псы, потом превратилось все в звериное рычание, дальше – в рев. Вдруг сверкнула яркая молния и ударил сильный гром, задрожала земля и храм рухнул и провалился сквозь землю. Престол, священник, красная женщина – все смешалось и загремело в бездну. Господи, спаси! Ух, как страшно! Я перекрестился. Холодный пот выступил на лбу у меня. Я оглянулся. Старец улыбнулся мне. «Видел?», – сказал он. – «Видел, отче! Скажи мне, что это было? Страшно и ужасно!» – Старец ответил мне: «Храм, священники, люди – это еретики, отступники, безбожники, которые отстали от веры Христовой и от Соборной и Апостольской Церкви и признали еретическую живообновленческую церковь, которая не имеет благодати Божией. В ней нельзя ни говеть, ни исповедоваться, ни приобщаться, ни принимать миропомазание». – «Господи, спаси меня грешного, пошли мне покаяние, смерть христианскую!» – прошептал я. Старец успокоил меня: «Не скорби, молись Богу!»

Мы пошли дальше. Смотрю – идет масса людей, страшно измученных, на лбу у каждого звезда. Они, увидев нас, зарычали: «Молитесь за нас, святые отцы, Богу, очень нам тяжело, а сами мы не можем. Отцы и матери нас не учили Закону Божию и даже имя христианского у нас нет. Мы не получили печати дара Духа Святаго (а красного знамени)».

Я заплакал и пошел вслед за старцем. «Вот, смотри, – указал старец рукою, – видишь?» Вижу горы. Нет, это гора трупов человеческих вся размокла в крови. Я перекрестился и спросил старца: «Что это значит? Что за трупы?» – «Это иноки и инокини, странники и странницы, за Святую Соборную и Апостольскую Церковь убиенные, не пожелавшие принять антихристовой печати, а пожелали принять мученический венец и умереть за Христа». Я молился: «Спаси, Господи, и помилуй рабов Божиих и всех христиан!» Но вдруг старец оборотился к северной стороне и указал рукой: «Смотри!» Я взглянул и вижу: царский дворец, а кругом бегают разной породы животные и разной величины звери, гады, драконы, шипят, ревут и лезут во дворец, и уже полезли на трон Помазанника Николая II. Лицо у того бледное, но мужественное, читает он Иисусову молитву. Вдруг трон пошатнулся, и пала корона, покатилась… Звери ревели, бились – давили Помазанника. Разорвали, растоптали, как бесы в аду, и все исчезло…

Ах, Господи, как страшно! Спаси и помилуй от всякого зла, врага и супостата! Я горько заплакал. Вдруг старец взял меня за плечо. «Не плачь, так Господу угодно! – сказал. – Смотри!» Вижу – показалось белое сияние. Сперва я не мог различить, но потом стало ясно – предстал Помазанник невольный, на голове у него из зеленых листьев венец. Лицо бледное, окровавленное, с золотым крестиком на шее. Он тихо шептал молитву. Затем сказал мне со слезами: «Помолись обо мне, отец Иоанн, и скажи всем православным христианам, что я умер, как мученик, твердо и мужественно за Веру Православную и за Святую Соборную и Апостольскую Церковь, и пострадал за всех христиан. И скажи всем православным апостольским пастырям, чтобы они служили общую братскую панихиду за всех убиенных воинов на поле брани: в огне сгоревших, в море утонувших и за меня, грешнаго, пострадавшаго. Могилы моей не ищите, – ее трудно найти. Прошу еще: молись обо мне, отец Иоанн, и прости меня, добрый пастырь». Затем все это скрылось туманом. Я перекрестился – упокой Господи душу усопшаго раба Божия Николая, вечная ему память. Господи, как страшно! Руки и ноги у меня дрожали, я плакал.

Старец опять сказал мне: «Не плачь, так Богу угодно, молись Богу! Смотри еще».

Вот вижу я массу людей, валяющихся, умирающих от голода, которые ели траву, землю, друг друга, а псы подбирали трупы. Везде страшное зловоние, кощунство. Господи, спаси нас и в святой Христовой вере укрепи, мы немощны и слабы без веры.

Вот старец опять мне говорит: «Смотри там!» И вот вижу я целую гору из разных книг, малых и больших. Между этими книгами ползают смрадные черви, копошатся и распространяют страшное зловоние. Я спросил: «Что это за книги, отче?» Он ответил: «Безбожные, еретические, которые заражают всех людей всего света мирским богохульным учением». Старец прикоснулся концом посоха к этим книгам, и все это обратилось в огонь, и все сгорело дотла, и ветер развеял пепел.

Затем я вижу церковь, а вокруг нее лежит масса поминальников и грамоток. Я нагнулся и хотел поднять одну, прочитать, но старец сказал, что это те поминальники и грамоты, которые лежат при церкви много лет, а священники их забыли и не читают никогда, а усопшие души просят помолиться за них, а читать некому и поминать некому. Я спросил: «А кто же будет?» «Ангелы», – ответил старец. Я перекрестился. Помяни, Господи, души усопших рабов Твоих во царствии Твоем.

Мы пошли дальше. Старец шел так быстро, что я едва успевал за ним. Вдруг он обернулся и сказал: «Смотри! Вот идет толпа людей, гонимая страшными бесами, которые немилосердно били и кололи людей длинными пиками, вилами и крючками». «Что это за люди?» – спросил я. «Это те, – ответил старец, – которые отпали от веры и Святой Соборной Апостольской Церкви и приняли еретическую живообновленческую».

Здесь были епископы, священники, диаконы, миряне, монахи, монахини, которые приняли брак и стали жить развратно. Здесь были безбожники, чародеи, блудники, пьяницы, сребролюбцы, еретики, отступники Церкви, сектанты и прочие. Они имели страшный и ужасный вид: лица черные, изо рта шла пена и зловоние, и страшно при этом кричали, но бесы били их немилосердно и гнали в глубокую пропасть. Оттуда шли смрад, дым, огонь и зловоние. Я перекрестился: «Избави, Господи, и помилуй!» Страшно все виденное.

Затем я вижу: идет масса народа, старых и малых, и все в красных одеждах и несут громадную красную звезду, пятиголовую. На каждом углу по 12 бесов сидело, а в середине сидел сам сатана со страшными рогами и крокодиловыми глазами, с львиной гривой и страшной пастью, с большими зубами и из пасти извергал зловонную пену. Весь народ кричал: «Вставай, проклятьем заклейменный». Появилась масса бесов, все красные, и клеймили народ, прикладывая каждому печать на лоб и на руку в виде звезды. Старец сказал, что это есть печать антихриста. Я сильно испугался, перекрестился и прочитал молитву: «Да воскреснет Бог». После этого все исчезло, как дым.

Я торопился и едва успевал идти за старцем. Вот он остановился, указал рукой на восток и говорит: «Смотри!» И увидел я массу народа с радостными лицами, а в руках кресты, хоругви и свечи, а посреди, между толпой стоял высокий престол на воздухе, золотая царская корона с надписью на ней золотыми буквами – «На малое время». Вокруг престола стояли патриархи, митрополиты, епископы, священники, монахи, монахини, пустынники и миряне. Все пели: «Слава в вышних Богу и на земли мир». Я перекрестился и поблагодарил Бога.

Вдруг старец взмахнул в воздухе три раза крестообразно… И вот я вижу массу трупов и реки крови. Ангелы летали над телами убиенных и едва успевали подносить души христианские к Престолу Божию, и пели при этом «Аллилуйя». Страшно было смотреть на все это. Я горько плакал и молился. Старец взял меня за руку и сказал: «Не плачь! Так нужно Господу Богу за наше маловерие и окаянство, сему надлежит так быть. Спаситель наш Иисус Христос тоже пострадал и пролил Свою пречистую кровь на кресте. Итак, будет еще много мучеников за Христа, и это те, которые не примут антихристовой печати, прольют кровь и получат мученический венец».

Затем старец помолился, перекрестился три раза на восток и сказал: «Вот исполнилось пророчество Даниила. Мерзость запустения окончательная». Я увидел иерусалимский храм, а на куполе – звезда. Вокруг храма толпятся миллионы людей и стараются войти внутрь. Я хотел было перекреститься, но старец задержал мою руку и опять повторил: «Здесь мерзость запустения». Мы вошли в храм, где было много народа. И вот я вижу престол посредине храма, вокруг престола горят смоляные свечи в три ряда, а на нем сидит в ярко красной порфире всемирный правитель-царь. На его голове – золотая, с бриллиантами и звездой корона. «Кто это?» – спросил я старца. Он ответил: «Это есть антихрист». Тот был высокого роста, глаза, как уголь, черные, черная борода клином, лицо – свирепое, хитрое, лукавое, звероподобное, нос орлиный.

Вдруг антихрист встал на престол, выпрямился во весь свой рост, поднял высоко голову и правую руку протянул к народу – на его пальцах были когти, как у тигра, и зарычал своим звериным голосом: «Я ваш бог, царь и правитель. Кто не примет моей печати – смерть им тут!» Все пали на колени, поклонились и приняли печать на лоб. Но некоторые смело подошли к нему и громко разом воскликнули: «Мы – христиане. Веруем в Господа нашего Иисуса Христа!» Тогда в один миг сверкнул меч антихриста и головы христианских юношей покатились. Пролилась кровь за веру Христову. Видим: ведут отроковиц, женщин и малых детей. Здесь он еще хуже рассвирепел и закричал по-звериному: «Смерть им! Эти христиане – мои враги. Смерть им!» Тут же последовала моментальная смерть. Головы скатились на пол, и разлилась кровь православная по всему храму.

Затем ведут к антихристу десятилетнего отрока на поклонение и говорят: «Падай на колени!» Но отрок смело подошел к престолу антихриста: «Я – христианин и верую в Господа нашего Иисуса Христа, а ты – исчадие ада, слуга сатаны, ты антихрист!» «Смерть!» – страшным диким ревом заревел им. Все пали перед антихристом на колени. Вдруг тысячи громов прогремели и тысячи молний небесных стрелами огненными поразили слуг антихриста. Затем самая большая стрела, огненная, крестообразная, слетела с неба и ударила антихриста в голову. Он взмахнул рукой и упал, корона слетела с головы и рассыпалась в прах. Миллионы птиц летали и клевали трупы нечестивых слуг антихриста.

Наконец я почувствовал, что старец взял меня за плечо и промолвил: «Идем дальше, в путь». В видении вижу опять реки крови – по колени, по пояс. Ох, как много пролито христианской крови! Тут я вспомнил слова, сказанные в Откровении Иоанна Богослова: «И будет крови по узды конские». Ах, Боже, спаси меня, грешного! На меня напал страх великий, и был я ни жив, ни мертв.

Вдруг вижу, что ангелы летают и поют: «Свят, Свят, Свят Господь!» Я оглянулся и увидел, что старец стоял на коленях и молился. Потом он встал и ласково промолвил: «Не скорби! Скоро, скоро конец миру. Молись Господу, Он милостив к рабам Своим. Уже не годы остались, но часы, и скоро конец».

Затем старец благословил меня и, указав рукой на восток, сказал: «Я иду вот туда!» Я пал на колени, поклонился ему и увидел, что быстро удаляется он от земли. Я воскликнул: «Святый Отче, скажи, как твое святое имя?» «Серафим, – тихо и мягко сказал он мне, – а что ты видел – запиши и не забудь все это ради Христа».

Вдруг, как бы над моей головой, ударил звон большого колокола. Я проснулся, открыл глаза. На лбу у меня выступил холодный пот, в висках стучало, сердце сильно билось, ноги дрожали. Я сотворил молитву «Да воскреснет Бог». Господи, прости меня, грешнаго и недостойного раба Твоего Иоанна. Богу нашему слава. Аминь».

Несколько лет до конца его жизни Иоанна Кронштадтского мучила тяжелая болезнь, однако страдания переносимы им были со стойкостью. 9 декабря 1908 года им была последний раз отслужена литургия в Андреевском соборе. В какой день преставится, было ему открыто и им предсказано. 17 декабря к нему приехала монахиня Ангелина, игуменья Иоанновского монастыря, у которой он осведомился по поводу числа текущего дня. Получив ответ, проговорил умиротворенно: «Значит, еще три дня…»

В ночь на 20 декабря отец Иоанн испытывал особенно сильные страдания, близко четырех часов он был причащен в последний раз. Находившимся при нем священником Иоанном Орнатским был прочитан Канон на исход души и отходная молитва, к окончанию которой Иоанн Кронштадтский уже лежал без движения, со сложенными на груди руками.

Узнавшим, что отец Иоанн скончался, и прибывшим к нему на квартиру в полном составе причтом Собора святого апостола Андрея Первозванного были совершены над телом полагающиеся обряды, покойный был облачен в священническое одеяние и белую митру, которые он сам приготовил загодя.

Когда он получил доклад обер-прокурора Священного Синода о кончине протоиерея Иоанна Ильича Сергиева, Николай II собственноручно на нем начертал: «Со всеми почитавшими усопшего протоиерея отца Иоанна оплакиваю кончину его». Императрицы Мария Федоровна и Александра Федоровна распорядились возложить от их имени белые розы в венках на гроб скончавшегося кронштадтского батюшки.

Пересекая Неву пешим шагом и в экипажах, желающие проститься с батюшкой Иоанном люди бесчисленной и бесконечной вереницей направлялись в Кронштадт. Когда была отслужена последняя панихида на квартире его, то в сопровождении печального колокольного звона гроб с телом преставившегося пастыря перенесли на руках в Андреевский собор, который к тому времени уже весь заполнился народом. Чтобы сдерживать несметную толпу во время хода, вдоль улиц были поставлены рядами солдаты сухопутных войск. Вслед за панихидой началось прощание с почившим отцом Иоанном, длившееся на протяжении всей ночи с 21 на 22 декабря до 6 часа утра.

Улицы были заполнены тысячами ожидавших людей. После литургии гроб был вынесен, и соборным священником отцом Павлом Виноградовым было произнесено надгробное слово, в завершение коего он сказал: «Мы ничем другим не можем отблагодарить нашего дорогого усопшего, как земным поклоном». Едва эти слова прозвучали, огромная масса людей преклонила колени.

Н. И. Орнатский так описал дальнейшее:

«Для участия в шествии собрались хоругвеносцы со всех Кронштадтских церквей. Впереди шли драгуны со знаменем и хором музыки. Затем шли певчие, духовенство, за ним следовала колесница с гробом и за нею высокие начальствующие лица. Народ шел густой толпой, не менее чем в 20 тысяч человек. У всех попутных церквей совершались литии. По всей дороге через город стояли шпалерами войска. Когда шествие проходило мимо лютеранской церкви, стоящей на берегу моря, с колокольни ее раздался погребальный звон, долго не умолкавший.

Вот печальное шествие подошло к морю. Дальнейший путь предстоял по льду. По приказу главного начальника Кронштадта, всем, кто желал проводить дорогого усопшего по морю, предписано было идти рядами, друг от друга не менее как на два шага. Приказ этот был сделан в виду непрочности льда. На всем морском пути устроили пять спасательных станций, а через образовавшиеся трещины на льду соорудили мостики. Весь путь был пройден менее чем в три часа».

Из Ораниенбаума в Петербург гроб с телом был доставлен в специальном траурном вагоне. Император Николай II особо повелел, чтобы траурная процессия была направлена по невской набережной с тем, чтобы она миновала Зимний дворец. У Священного синода была сделана остановка и произнесено краткое молитвословие об упокоении души усопшего. Далее, сопровождаемая десятками тысяч людей, колесница с телом двинулась в направлении Иоанновского монастыря, к месту упокоения Всероссийского пастыря.

Когда началась поздняя обедня, храм вдруг осветился проглянувшим в него ярким солнцем, чьи лучи легли на гроб с телом отца Иоанна, и это было как знамение победы света над тьмой. По окончании литургии протоиерем Философом Николаевичем Орнатским была вдохновенно произнесена речь, которая отозвалась в сердцах всех присутствовавших. В конце ее, обращаясь к сестрам святой обители, он сказал:

– Не плачьте! Теперь он ближе к вам и никогда уже не уйдет от вас. В нем вы приобрели себе игумена. С вами будут его честные останки; вместе с останками его здесь будет витать и его бессмертный дух. Ходите на его могилку молиться, плакать, каяться в своих грехах, просить его совета и наставления! Водите к нему и паломников, которые непрерывной чредой пойдут к нему! Сюда не зарастет народная тропа.

Нижний храм Иоанновского монастыря стал местом упокоения кронштадтского праведника, где мощи его и ныне сберегаются под спудом в мраморной гробнице. Едва усыпальница была сделана доступной для поклонения, у горобницы сразу же стали происходить исцеления. И по сей день место захоронения отца Иоанна Кронштадствого посещаемо многоими и многими страждущими со всей России, которые надеются на помощь и исцеление.

8 июня 1990 года на Поместном соборе Русской православной церкви праведный отец Иоанн Кронштадтский был причислен к лику святых.

Дни празднования памяти святого праведника Иоанна Кронштадтского: 20 декабря (2 января) – в день его кончины, 19 октября (1 ноября) – в день рождения его и в день памяти его святого покровителя святого праведного Иоанна Рыльского.