Медиум Вера Ивановна Крыжановская-Рочестер

(1857 или 1861?-1924)

Крыжановские – старинный дворянский род Тамбовской губернии, потомком которого и стала Вера, родившаяся в Варшаве, где проходила служба ее отца Ивана Антоновича Крыжановского, генерал-майора артиллерии, командовавшего бригадой. Он имел блестящее образование и, как и прочие офицеры-артиллеристы, был частью интеллектуальной элиты армии. Семья располагала прекрасной библиотекой, включавшей много изданий оккультной тематики, увлекавшей Ивана Антоновича, который, служа в Петербурге до перевода в Варшаву, даже бывал на собраниях одной из многих масонских лож. В этом нет ничего удивительного, статистика утверждает, что большинство масонов были люди военные. Между тем следует иметь в виду следующее: согласно многочисленным свидетельствам, к масонам примыкали по большей части молодые гвардейцы, для которых собрание масонской ложи было лишь поводом устроить шумную попойку.

В детстве Вера была склонна к болезням. Из-за рано обнаружившейся чахотки (тогдашнее название туберкулеза), которая в то время практически не поддавалась излечению, девочке приходилось много времени проводить дома. Без труда научившись чтению и часто болея, она прочитала почти всю отцовскую библиотеку, в которой были не только оккультные издания, но и беллетристика, технические и научные книги, всевозможная историческая литература.

С тех на протяжении всей жизни Веру Крыжановскую занимали история, особенно древняя, и оккультизм. Интерес к оккультизму во многом объясняют ее болезненность и ранняя, в 1871 году, кончина Ивана Антоновича, из-за которой любившая его дочь стала бояться смерти. Вера Ивановна позже вспоминала: чтение оккультной литературы в детские годы давало ей веру в то, что спастись и защититься от болезней и иного зла возможно с помощью таинственных сил космоса.

Со смертью отца Крыжановские оказалась в трудном материальном положении. Мать с Верой поехала в Петербург и приложила немало усилий, чтобы дочь могла обучаться в Петербургском воспитательном обществе благородных девиц. Спустя год ей удалось поступить в Екатерининский институт, как называлось Санкт-Петербургское училище св. Екатерины, однако слабость здоровья и нехватка средств в семье вынудили ее в 1877 году оставить учебное заведение и в дальнейшем получать образование самостоятельно.

Между прочим, Вера не была затворницей. Она охотно бывала на балах, конечно же, когда чувствоввала себя хорошо. Ей нравилось танцевать, а веселый нрав, милая внешность, хорошее воспитание, отсутсвие признаков жеманства и остроумие делали ее еще более привлекательной для кавалеров. Так что в светских поклонниках у нее не было недостатка.

Однако больший интерес она вызывала в других местах. Вера с юных лет интересовалась мистицизмом, ее влекло все таинственное, поэтому она посещала мистические кружки, собрания спиритов и медиумов, благо в то время в этом смысле был огромный выбор. В первое время она лишь следила за разговорами, потом начала с осторожностью подключаться к спорам, вступать в обсуждения. Собеседники и оппоненты ее всегда бывали впечатлены тем, что Вере известны многие древние магические обряды, как глубоко она знает древнюю историю. Она поражала всех, цитируя древние трактаты и ссылаясь на труды отцов-основателей оккультизма – Папюса, Аллана Кар дека – и пока широко не известной Блаватской, которая лишь начинала завоевывать популярность.

Однажды вслед за выступлением какого-то медиума участники собрания принялись пробовать прорицать на будущее. Ради шутки юной Вере Крыжановской было предложено попытаться сделать предсказание, взяв в руку предмет. Она хотела было отказаться, но заинтересованность взяла верх, и Вера согласилась сделать попытку. Ей была передана чья-то золотая брошь с крупным камнем, прохладу которого она ощутила в ладони. Вера сомкнула веки и тут же вздрогнула от укола в ладони, который заставил резко сжаться ее сердце.

В глазах ее, когда она их открыла, блестели слезы. Вера поначалу словно пропускала мимо ушей вопросы, потом ее все же убедили прервать молчание, и она поведала волнуясь, что в странном видении ей была показана хозяйка броши: изможденная болезнью, она поднималась по лестнице, уходящей в небо.

Возмущенная дама в теле заявила Вере, что та говорит глупости, она с детских лет ничем не болеет и на небо не торопится. После чего забрала свою брошь и удалилась.

Незадачливая предсказательница была приведена в смущение ироничными и снисходительными улыбками присутствующих, означающими, что им доводилось слышать и не такие пророчества, а слова Веры вскоре забыли. Она продолжала приходить на собрания, однако предпочитала теперь в основном слушать, предложения же опробовать свои силы в прорицании или в спиритических опытах, вежливо, но твердо отклоняла, держа в памяти то, как очутилась в неловком положении из-за броши.

Прошел месяц, и вот однажды, посетив очередной сеанс, она обратила внимание, что присутствующие странно себя ведут: они перешептывались, поглядывая на нее то и дело. Вера сильно смутилась. Наконец одна знакомая взяла ее под руку и отвела в угол, где, сделав круглые глаза, сообщила: два дня назад скончалась владелица той броши, по которой сделала предсказание Вера. Пышущая здоровьем женщина ни с того, ни с сего начала кашлять кровью; болезнь развивалась быстро и в течение двух недель иссушила страдалицу. Врачи оказались бессильны, и женщина умерла.

После сбывшегося предсказания Вера Крыжановская стала получать приглашения на спиритические сеансы в качестве медиума, человека, способного к сообщению с духовным миром. Обширным знаниям ее тоже нашлось применение: различные сообщества мистического толка стали приглашать Веру выступать с докладами, темой которых были история оккультизма, магия, история древних государств и цивилизаций.

Оказалось, что юный медиум обладает даром слова, делающим его блестящим рассказчиком и лектором. На собрания приверженцев оккультизма, в которых она принимала участие, стали приходить даже простые обыватели, которые проявляли живой интерес ко всему загадочному и таинственному. К этому же времени относятся первые литературные опыты Веры. Еще у нее обнаружились способности к магнетизму, иначе говоря, гипнозу.

Между тем на сеансах, в которых она участвовала, стал частым гостем немолодой уже, однако не лишенный стати, можно даже сказать, видный господин. Это был Сергей Валерьянович Семенов, камергер при Собственной Его Императорского Величества канцелярии, слывший в Петербурге известным спиритом, которого интересовало все «запредельное», и являвшийся председателем столичного «Кружка для исследований в области психизма». Он стал относиться к Вере с подчеркнутым вниманием, приглашал ее с выступлениями на собрания своего кружка. Ухаживания его были настойчивыми, но вместе с тем вежливыми. Вскоре Вера получила от Семенова предложение стать его женой. Общность духовных интересов и, конечно, обеспеченность жениха побудили Веру ответить согласием.

Свадьба отличалась пышностью, молодая супруга камергера получала от него все, чего желала. Впрочем, Вера привыкла к жизни в условиях строжайшей экономии, так что запросы ее были весьма скромными. Однако щедрость мужа ее была оценена по достоинству. К тому же как человек высокообразованный он стал для нее интереснейшим собеседником, можно даже сказать, наставником. Между прочим, совместная жизнь Сергея Валерьяновича и Веры Ивановны продолжалась без малого четыре десятка лет, и лишь смерти удалось их разлучить.

В скором времени Вера родила дочь. Оказалось, что она передала ей по наследству свою болезнь. Девочке требовались особая забота и внимание, и Вера Ивановна стала редко бывать вне дома, однако она не ощущала оторванности от жизни. Камергер Семенов продолжал собирать у себя дома членов своего кружка, проводить магнетические и спиритические сеансы, они с Верой принимали много гостей, в числе которых были очень интересные личности: творческие и талантливые люди не меньше праздных обывателей бывают увлечены мистикой и неизведанным.

Во время этих собраний и вечеров, благодаря обаянию, красоте и многим талантам, молодая хозяйка непременно сосредоточивала на себе всеобщее внимание. Особенно популярны были своеобразные гадания Веры Ивановны. Она сжимала в ладони какую-нибудь мелкую вещицу, принадлежавшую тому, кто желал услышать предсказание, – это могли быть заколка, часики, медальон и тому подобное. Потом закрывала глаза и через несколько минут, требовавшихся ей, чтобы погрузиться в транс, рассказывала об увиденном. Число посетителей семеновских сеансов постоянно увеличивалось, о предсказаниях Крыжановской говорило все больше людей, следовательно, большинство ее прорицаний оказывались верными. Популярность ведь не появляется на голом месте.

Однажды по окончании очередного собрания Сергей Валерьянович, распрощавшись с гостями, предложил супруге погадать по маленькой лайковой перчатке. Но прежде он взял с Веры Ивановны обещание, что та никогда и ни одному человеку, кроме него, не расскажет, что ей откроется.

Как только перчатка оказалась у нее в руке, Вера ощутила странную, непреходящую тревогу. Закрыв глаза, она как бы впала в сон и стала говорить прерывистым шепотом:

– Вижу Москву, большое поле неподалеку от Петровского замка, заполненное народом… На голову юноши, владельца этой перчатки, с небес опускается корона… Всеобщее ликование, люди подбрасывают в воздух шапки… И вдруг все срываются с места, бегут куда-то, падают, давят друг друга. На земле дети, старики, женщины. На поле остаются лежать сотни, тысячи покалеченных и мертвых, их начинают увозить на телегах… Уже вечер, юноша в короне танцует на балу… Грех, грех великий, ведь еще не предали земле мертвых… – По щекам ее потекли слезы. – Теперь вижу кровь на улицах, солдаты стреляют в людей. Иконы под ногами, их топчут, потрет того, кто танцевал на балу, залит кровью… Вижу окопы, снова множество убитых. Это война. И снова тот же человек. На нем нет короны, у него борода… рядом с ним четверо детей и жена. Они находятся в подвале. Их окружают вооруженные люди. Они расстреливают из винтовок всю семью!..

Выйдя из транса, Вера увидела белое как полотно лицо мужа. Он забрал у нее перчатку, которую потом спрятал. Но Семенов так и не сказал жене, что та гадала по перчатке цесаревича Николая Александровича, которому в будущем предстояло взойти на российский престол. А про само гадание он вспомнил в 1896 году, в дни торжеств по случаю коронации Николая II, когда на Ходынском поле случилась массовая давка, унесшая тысячи жизней, и когда император вечер страшного дня провел на балу, предпочтя не объявлять траур. То, что супруга камергера провидела будущее, подтвердили и дальнейшие события – «Кровавое воскресенье» и последовавшая за ним революция 1905 года, мировая война, 1917-й и убийство семьи Николая II в подвале Ипатьевского дома…

В 1880 году Вера Ивановна повезла дочь на лечение в столицу Франции. Здесь она начала писать художественную прозу по-французски. В какой степени она владела этим языком, до сегодняшнего дня не выяснено с достоверностью. Одни источники сообщают, что она знала французский в совершенстве, другие утверждают, что знание его у нее было весьма посредственное. Если так, то как ей удавалось писать? Узнаем чуть ниже.

Постепенно осваиваясь в Париже, Вера Ивановна много писала по вечерам и обзаводилась знакомствами благодаря соотечественникам – часто бывавшим во Франции друзьям и поклонникам ее талантов, которые сводили ее с местными спиритами и медиумами. Оказываясь в привычной обстановке, участвуя в спиритических и магнетических сеансах и бывая на собраниях медиумов, она получала возможность проявлять себя и, так же, как в Петербурге, удивлять широтой и глубиной познаний в оккультных областях. Через некоторое время она не только активно включалась в обсуждения и диспуты, но и сама выступала в качестве медиума. Как и дома, во французской столице вызывали большой интерес ее «гадания». Помимо этого, она стала в ходе собраний выносить на суд публики главы из своих произведений. Чтения встречались одобрительно, благо содержание романов, оккультных, спиритических, фантастических, встречало в лице людей, интересующихся сверхъестественным, благодарных слушателей.

В салонах, где проводились спиритические сеансы и собрания, на которых Вера Ивановна читала вслух свои произведения, как и в России, бывали видные писатели, журналисты, издатели. Необычная тематика, занятные сюжеты, живость изложения, отличавшие романы Крыжановской, привлекли их профессиональное внимание. В скором времени литературные круги Парижа полнились разговорами про русскую писательницу, которая сочиняла по-французски.

За всем этим последовало практическое продолжение. В 1886 году в Париже напечатали первую книгу Веры Ивановны Крыжановской – историческую повесть «Эпизод из жизни Тиберия». Присутствие оккультных и фантастических мотивов и эпизодов в книге на историческую тему не отпугнуло читателей, наоборот, она стала весьма популярной среди массового читателя. Успех воодушевил Веру Крыжановскую, и из-под ее пера выходили все новые произведения. В 1888 году свет увидел роман «Фараон Мернефета», в 1890-м – «Месть еврея», в 1893-м – «Сим победиши», в 1894-м – «Царица Хатасу». Благодаря великолепно выписанным писательницей деталям быта и реалиям прошедших времен и острому сюжету читатели без труда переносились в Древний Египет, в императорский Рим, в эпоху Средневековья. Особый же колорит этим романам Крыжановской придавали тайны и чудеса. Уже в первых исторических произведениях она затрагивала такие темы, как реинкарнация, тайны сознания и души.

В скором времени к историческим добавились фантастические произведения. В 1898 году был издан «Заколдованный замок», в 1900-м вышли в свет книги «Два сфинкса» и «Урна». В 1901 году было издано первое целиком и полностью фантастическое творение плодотворной писательницы – роман «Эликсир жизни», а в следующем, 1902-м году появилось еще одно, под названием «Маги». Эти романы войдут в будущий одноименный цикл, который вместе с ними составят созданные позднее «Гнев Божий» (1909), «Смерть планеты» (1911) и «Законодатели» (1916).

Появлявшиеся во Франции с завидной регулярностью произведения Крыжановской читатели принимали очень хорошо, их ждали и восхищались тем, как трудолюбив автор. Неслучайность признания среди читателей подтвердилась признанием Французской академии. За роман «Железный канцлер Древнего Египта» (1899) Вера Ивановна Крыжановская была удостоена почетного титула «Officier d'Academie», «Офицер Академии», и ордена «Пальма Академии».

У Веры Ивановны была долгая литературная жизнь, она создавала исторические, фантастические и оккультные романы, космологические произведения, притчи и сказки. Отдавала дань и любовной прозе, причем называла свои «женские» романы весьма броско: «Торжище брака», «Рай без Адама», «Голгофа женщины». Они, конечно, тоже находили своего читателя, по большей части читательниц.

В конце 1890-х – начале 1900-х годов художественные произведения Крыжановской стали выходить и в переводе на русский язык. Читателями они принимались с восторгом и хорошо раскупались. Что касается российской критики в целом и российской прессы, то их отношение к творчеству Крыжановской было отмечено некоторой настороженностью, хотя В. П. Бурениным еще в 1895 году в газете «Новое время» (номер от 13 января) был высоко оценен роман «Царица Хатасу». Критик обратил особое внимание на то, что Вере Ивановне Крыжановской быт Древнего Египта известен «может быть, даже лучше, чем прославленному историческому романисту Эберсу». В 1899 году Максим Горький опубликовал свою статью с говорящим заголовком «Ванькина литература». В ней он катком прошелся по романам Крыжановской, упрекая их в бессодержательности и напичканности ужасами, что якобы очень по душе непритязательным «Ванькам», потому что романы без содержания легко читаются, а ужасы «Ванькам» очень нравятся, тем больше, чем они нелепее. Подводя итог, «вечный пролетарий» еще и назвал язык произведений Крыжановской дубоватым. Между тем в 1907 году Российской академией был отмечен почетным отзывом роман В. И. Крыжановской «Светочи Чехии».

Тайной и загадочностью была окружена эта женщина. Уже на обложках первых ее романов рядом с настоящей фамилией автора – Крыжановская – в скобках или через дефис значилось: Рочестер. Более того, в подзаголовках некоторых произведений было указано: «Сочинение, продиктованное духом Дж. В. Рочестера, медиум В. К.». С инициалами все очевидно, но кто такой Рочестер? И если сочинение продиктовано его духом, кем Рочестера следует считать? Соавтором Веры Крыжановской? Или автором? Но ведь она называет себя «медиум В. К.», а медиум – лишь проводник! Так кем же были написаны книги, так странно подписанные?

Французы, которые первыми прочитали произведения Крыжановской-Рочестер, этим не озаботились. В России же это «соавторство» сразу вызвало живой интерес, хотя бы потому, что и с произведениями, и с их автором связывалось множество слухов и сплетен, иногда совершенно невероятных. Так, говорили следующее: большая часть произведений за подписью Крыжановская-Рочестер написана по-французски, Вера Ивановна с этим языком якобы не в ладах – значит, автор не она. Утверждалось, что Крыжановская-Рочестер – это псевдоним маститого ученого, ведь дама среднего возраста не может обладать такими глубокими познаниями в истории. Из уст в уста передавалась байка про то, что госпожа Крыжановская, пожелав покончить с многочисленными измышлениями огульно обвинявшей ее в дилетантизме прессы, согласилась-де экзаменоваться у двух академиков. Ученые мужи задавали ей вопросы с целью установления степени знания писательницей тех периодов истории, в которые она помещала героев своих исторических романов. И Вера Ивановна якобы сбивалась в ответах, была неуверенной, плавала даже в тех темах, которые обстоятельно раскрывала в собственных произведениях.

В настоящее время невозможно отделить правду от вымысла в этом вопросе. Как бы там ни было, В. И. Крыжановская сама объяснилась с читающей публикой, дав интервью, в котором поведала, кто стоит за подписью Рочестер, – вероятно, она была принуждена к этому бесконечными сплетнями, непрекращающимися колкостями желтой прессы и саркастичными комментариями литературных эстетов, что называется, ее задели за живое. «Это не псевдоним, – услышал от нее ошеломленный интервьюер. – Так зовут астральную сущность, которая диктует мне эти произведения. В состоянии сверхчувственного контакта он рассказывает мне о своих жизнях. Именно я настояла, чтобы его имя было также указано. Вначале он добивался, чтобы автором считалась я. Но я – лишь передатчица его мыслей и чувств, его воспоминаний о прежних воплощениях. Он прожил необыкновенные жизни и может рассказать очень многое».

Биографом Веры Ивановны по имени Блажей Влодарж так описано появление ее «соавтора»:

«К этому периоду жизни относится событие огромной для нее важности, а именно: первая встреча с ее Учителем и невидимым покровителем Рочестером. Он полностью материализовался, воспользовавшись медиумическими способностями самой Веры Ивановны, и предложил ей всецело отдать свои силы на служение добру. Предложил писать под его руководством. <…> Фактически Рочестер – не псевдоним Веры Ивановны Крыжановской, а соавтор ее романов».

Сохранились также свидетельства того, как Крыжановская писала в состоянии транса. В частности, в «Воспоминаниях» В. В. Скрябина:

«Часто во время разговора она вдруг замолкала, слегка бледнела и, проводя рукою по лицу, начинала повторять одну и ту же фразу: „Скорее карандаш и бумагу!“ Обычно в это время Вера Ивановна сидела в кресле за маленьким столом, на котором почти всегда были положены карандаш и кипа бумаги. Голова ее слегка откидывалась назад, и полузакрытые глаза были направлены на одну определенную точку. И вдруг она начинала писать, не глядя на бумагу. Это было настоящее автоматическое письмо <…>. Это состояние транса продолжалось от 20 до 30 минут, после чего Вера Ивановна обычно впадала в обморочное состояние. <…> Каждый раз письменные передачи заканчивались одной и той же надписью: „Рочестер“. По словам Веры Ивановны, это было имя (вернее – фамилия) Духа, который входил с нею в сношение».

Многие очевидцы того, как творила Вера Ивановна «без малейшего сознания в ней о содержании написанного», отмечали, что в состоянии транса текст она писала с необычайной легкостью и быстротой, не делая помарок, ничего не исправляя.

Однажды взаимодействие Крыжановской с Рочестером было засвидетельствовано двумя журналистами, представлявшими журнал «Ребус», популярное тогда издание, публиковавшее материалы про все таинственное, говоря на современный лад, паранормальное. Телефонировав в редакцию, писательница сказала: у нее появилось стойкое ощущение того, что в этот день состоится ее общение с Рочестером.

Журналисты не мешкая примчались к ней, однако им пришлось ждать до самого вечера, когда «соавторы» все-таки встретились. Знакомая Веры Ивановны оставила описание того, как все происходило:

«.. На столике перед большим овальным зеркалом горели две восковые свечи, лежал раскрытый гроссбух с нелинованными страницами, стоял бронзовый стакан с приготовленными карандашами. Присутствовавшие коротали время за легкой беседой. Неожиданно хозяйка замолчала и уселась к столику. Еще через несколько минут общего молчания, прерываемого только треском поленьев в камине, она взяла карандаш и начала быстро писать. Г-н Савицкий осторожно подошел к столику и заглянул сбоку. Глаза пишущей были широко раскрыты, но его приближения она, видимо, не заметила… Неожиданно Крыжановская уронила карандаш и откинулась в полукресле, опираясь на подлокотники. Почти четверть часа прошли в ожидании. Затем Крыжановская, как бы проснувшись, обратилась к присутствовавшим и предложила выпить чаю. Здесь же, за столом, она без особого труда сумела дешифровать записанный текст, оказавшийся на сей раз легко читаемым. Это было подробное описание ночной мистерии, проведенной великим иеро-фантом в святилище Амона-Ра, в Абидосе. Оно должно было войти в очередной роман о египетской жизни».

Вполне понятно, что присутствующих журналистов зрелище сильно впечатлило. Однако присущий этой профессии скептецизм побудил их проверить даже виденное собственными глазами. Записи, сделанные Крыжановской при погружении в транс под «диктовку» Рочестера, их стараниями увидел авторитетнейший египтолог И. Г. Франк-Каменецкий. В процессе изучения «автоматического» текста ученым были выявлены элементы древнего обряда, который был известен благодаря папирусам, хранящимся в Британском музее. Также он сказал, что текст «от Рочестера» полнее и связнее, а вообще «сообщение с того света» поражает своей достоверностью и убедительностью, так как выдумать такие характерные особенности обрядов под силу лишь ученому-египтологу, современный же писатель, не обладающий специфическими знаниями, на это просто не способен.

Все это, разумеется, сыграло на руку Крыжановской, чьи романы, написанные под диктовку духа, расходились как горячие пирожки, о них говорили повсеместно.

Лишь спириты спокойно отнеслись к сенсационным сообщениям про надиктованные с того света произведения. Журналисты «Ребуса» и им предложили изучить тексты Крыжановской, полученные от Рочестера. Спириты ознакомились с большим количеством записей и вынесли вердикт: это «автоматическое письмо», процесс, при котором человек в состоянии транса пишет так, словно ему кто-то диктует текст, сам же он не осознает написанного, – и они с этим феноменом хорошо знакомы. В рукописях Крыжановской не было знаков препинания, все слова сливались, почерк автора был не узнаваем.

Оккультистам хотелось заняться более детальным изучением природы взаимодействия Крыжановской с Рочестером, исследовать это необычное явление, однако их намерениям помешала Первая мировая война. А затем большинство россиян и думать забыли и про спиритические пророчества, и про фантастические и любовные романы: за войной последовала революция, потом началась Гражданская война. Реальные трагедии сделали незначащим все ирреальное.

Почтенный возраст не спас С. В. Семенова: некоторые сведения говорят, что престарелый камергер сгинул в 1920 году в тюрьме «Кресты», по другим – что он скончался в Ревеле (нынешний Таллин), куда семью заставили бежать голод и ужас войны.

На чужбине в годину бедствий писательство не обеспечивало никакого дохода, а дочке требовалась нормальная еда. Хронической туберкулезнице, Вере Ивановне Крыжановской приходилось напрягать последние силы, чтобы сражаться с нищетой. Она хваталась за любой случайный заработок, даже гадала на картах, в конце концов пошла работать на лесопильный завод «Форест», где ее организм и сломался. Тяжело заболев, она скончалась в беспросветной нищете 29 декабря 1924 года. В опубликованной газетой «Последние известия» 5 января 1925 года заметке врач Д. Я. Федоров, в частности, написал:

«…Я поражаюсь, до какой степени русское общество холодно, даже, можно сказать, бессердечно, отнеслось к страданиям русской же писательницы, находившейся в безвыходном материальном положении. Страшно подумать, что известная русская писательница не имела даже своей собственной нательной рубашки. <…> Считаю нравственно обязательным подчеркнуть, что насколько безразлично отнеслась состоятельная часть русского общества к болезни и крайней нужде писательницы Веры Ивановны Крыжановской-Рочестер, настолько же чутко и сердечно отнеслось эстонское «Общество борьбы с туберкулезом», открывшее по своей инициативе ежемесячный кредит в размере 2 000 марок для получения продуктов в ближайшей лавке и поставившее бесплатно сажень дров. То же самое надо сказать и о городском отделе поощрения, который после кончины Веры Ивановны немедленно выдал необходимую сумму денег на приобретение приличного гроба и креста. Земля на кладбище также была предоставлена бесплатно. Нашелся священник, который безвозмездно совершил обряд погребения».

Последним приютом Веры Ивановны Крыжановской, после которой остались тайны и загадки, стало Александро-Невское кладбище в Таллине. Уехав из Таллина, дочь писательницы осела в Берлине, где в 1932 году ее свела в могилу наследственная чахотка.

Возвращаясь к автоматическому письму, медиумическому написанию как художественных, так и нехудожественных произведений, следует сказать, что Крыжановская в этом смысле не исключение. При активном участии духов создавали свои тексты, по их же словам, Даниил Андреев, Н. К. Рерих. Елена Петровна Блаватская постоянно заявляла, что она пишет под диктовку высших сил (хотя она вообще делала немало пафосных заявлений). Шотландец Вальтер Скотт, который первый свой роман написал, разменяв пятый десяток, говорил о том же, он даже более десятка лет публиковался, не подписывая свои произведения, за что соотечественники называли его «Великим инкогнито».

Наиболее впечатляющий пример автоматического письма связан с именем обладавшего медиумическими способностями типографского рабочего Джеймса Крейга, американца из городка Братльборо, приехавшего в конце 1872 года в Англию на заработки. В ходе спиритического сеанса, водя его рукой, умерший двумя годами ранее Чарльз Диккенс якобы передал молодому человеку сообщение, в котором содержалась просьба устроить 15 ноября сеанс специально для него. Крейгу предстояло расположиться за столом и записать все, что передаст ему дух писателя.

Исполняя просьбу, 15 ноября Крейг в состоянии транса записал сообщение Дикенса о том, что тот желает завершить последнее свое произведение «Тайна Эдвина Друда». Попросив оказать ему содействие в этом, писатель в заключение продиктовал американцу следующее: «Я давно искал случай и способ окончить это мое последнее произведение, видеть которое незавершенным мне очень тяжело. Я прошу вас посвятить первой диктовке Рождественский сочельник. Эту ночь я особенно любил при жизни на земле».

Крейг решился на этот эксперимент. Приготовив бумагу и карандаши, в ночь накануне Рождества он сел за стол и тут же лишился чувств. Придя в себя, он обнаружил на столе и на полу повсюду в комнате заполненные рукописным текстом листы. Еще несколько раз по вечерам Крейг писал под диктовку Диккенса, и так роман «Тайна Эдвина Друда» был завершен.

Специальная комиссия, которую составили видные писатели, после долгого и скрупулезного исследования рукописи пришла к выводу: образность и стилевые особенности текста говорят о том, что заключительная часть «Тайны Эдвина Друда» – создание самого выдающегося романиста! В следующем году в США было предпринято издание романа в полном виде. Связь же обычного работяги с духом великого писателя так и осталась никем не объясненной тайной…