Молитва святому блаженному Павлу Таганрогскому

О великий угодниче Божий и чудотворче, святый блаженный Павле! Ты, на высоту добродетелей восшед, яко пресветлая звезда житием твоим возсиял еси, и странническое жительство избрав, мира сего красная ни во чтоже вменил еси. Темже Всеправедный Судия многими чудесы тя прослави. Душу же твою святую в небесныя обители всели, идеже любве Божией наслаждаяся, и наши нужды зриши, прошения слышиши. Буди нам в недузех целитель, по морю плавающим кормчий и утопающим благонадежное избавление. Молим тя, Павле блаженне: испроси всем, во всякой нужде сущим и ко твоему заступлению прибегающим, всякий дар коемуждо благопотребен: веры и любве преспеяние, благочестия умножение, мира утверждение, больным исцеление, печальным утешение, бедствующим помощь, обидимым защищение. И сподоби ны, угодниче Божий, молитвами твоими благочестно житие земное скончати, Небесное Царствие и живот вечный унаследити, со всеми святыми, в безконечныя веки веков. Аминь.

Блаженная Матрона Московская

(1881 или 1885? – 1952)

У нее на лбу была ямка от пальчиков, от частого крестного знамения. Крестилась она медленно, усердно, пальчики искали ямку…

Зинаида Жданова

До появления на свет Матронушки проживавшие в селе Себино (Епифанский уезд, Тульская губерния), в двадцати верстах от знаменитого Куликовского поля, родители ее, крестьяне Дмитрий и Наталья Никоновы, уже имели четверых детей, благополучно вышедших из младенческого возраста. Ютившаяся в курной избе семья бедствовала и жила впроголодь, так что ожидание пятого ребенка осенью 1881 года родителей вовсе не радовало, настолько, что поразмыслив и посчитав неподъемной обузой еще один рот, они скрепя сердце решили, что отдадут младенца в основанный на средства князя Голицына детский приют, расположенный в соседнем селе Бучалки.

Однако намерение свое они не выполнили. А все потому, что незадолго до разрешения от бремени Наталье привиделся вещий сон: белоснежная птица с человеческим лицом, но без глаз, слетев с небес и покружив у нее над головой, опустилась на правую руку Наталье. Так что когда 10 ноября родила она девочку, у которой отсутствовали глазные яблоки, а веки не размыкались, точно срослись, матери тут же вспомнился необычный сон, и Наталья, считая его знамением свыше и боясь прогневить Бога, не стала отдавать дитя в приют.

Несомненность же богоизбранности новорожденного ребенка со всей очевидностью проявилась немного позже, а именно во время обряда крещения, при котором девочка получила имя, которое носила Матрона Константинопольская, греческая подвижница пятого столетия. Когда местным священником отцом Василием, которого селяне почитали как праведника и блаженного, младенец был опущен в купель, над ней поднялся столбом пар, и воздух наполнился дивным благоуханием. После того, как он три раза опустил ее в купель, батюшка Василий поднял Матренушку на вытянутых вверх руках и сказал, что впервые видел подобное диво и что девочке этой предстоит стать праведницей, поскольку она – дар Господний. Вслед за этим Наталья рассказала священнику про вещий сон. Задумавшись, отец Василий после паузы прибавил: слепой девочке, Матроне будет дано видеть то, что не доступно зрячим, и ею будет предсказана его кончина.

Со временем родители стали замечать некоторые «странности»: в среду и пятницу Матрона отказывалась брать грудь у матери и спала в эти дни недели круглые сутки. Не способная еще ходить, она ночью перебиралась из кроватки своей на стол, оттуда – в красный угол, снимала с поставца иконы и ощупывала их и гладила, сидя на столе.

Через некоторое время на теле подросшей Матроны стала отчетлива видна небольшая выпуклость в форме креста, и Наталья начала замечать, что на дочке не всегда есть нательный крестик: то ли она его не надевала по забывчивости, то ли намеренно снимала. И как-то мать строго укорила дочку за то, что та не носит нательный крестик. Матрона же отвечала, что матушке незачем ее бранить, потому что у нее имеется свой крестик на груди. Устыдившейся Наталье ничего не оставалось, как извиниться перед дочерью, признавшись в своей забывчивости и непонятливости.

Слепой девочке некоторое время пришлось терпеть обиды от сельской ребятни, хотя дело было, конечно, не в злом умысле, а в неразумии мальчишек и девчонок. Они сталкивали Матрону в яму и наблюдали, как та выкарабкивается, уверенные, что она не может видеть обидчиков, хлестали слепую девочку крапивными ветками. Матронушка с великим терпением и смирением сносила все издевки. Это смущало детей, и вскоре, устыдившись, они прекратили наносить ей обиды.

Чудесный дар, данный Матронушке свыше, обнаружился уже в детские ее годы. Однажды в доме Никоновых остался на ночь их знакомый, который чувствовал ломоту во всем теле и озноб. Однако стоило только Матроне прикоснуться к нему, и занемогший гость сразу почувствовал облегчение, а наутро он уже и не помнил про недомогание – все прошло.

Когда Матроне шел уже восьмой год, она как-то среди ночи вышла на порог дома, постояла там некоторое время, потом вернулась и сказала матери, что отец Василий скончался. Наталья и Дмитрий, быстро одевшись, побежали к его дому, в котором светились окна, хотя было уже за полночь, и узнали, что батюшка только что преставился.

Вместе с тем родители ее, ходя на богослужения в местный храм Успения Богоматери, непременно брали с собой дочку, и она научилась сама безошибочно находить туда дорогу. Матрона, можно сказать, росла в церкви. Односельчане впоследствии вспоминали, что ей особенно нравилось находиться слева от входной двери. Это была западная стена, и стоя там в то время, когда шла служба, Матронушка подпевала певчим.

Молва о том, что в Себино есть обладающая чудодейственным даром слепая девочка, способная пророчествовать и исцелять действенной молитвой, что от ее духовного зрения не скрыть ни тайных мыслей, ни грехов, поначалу распространилась по соседним деревням. Потом – по всему уезду, а там и по другим уездам, и затем от губернии к губернии передавалась весть про Матронушку. И повезли к убогому дому Никоновых больных на телегах, и пошли пешком к слепой девочке со своими болями те, кто мог ходить. Благодаря Матроне поднимались на ноги многие лежачие больные, люди избавлялись от врожденных недугов.

Те, кто чудесным образом выздоравливали, готовы были с последним расстаться, чтобы отблагодарить Матрону, что уж говорить о том, что с родителями ее рассчитывались продуктами, вещами, деньгами. Таким образом слепой девочке довелось стать в семье основной добытчицей и кормилицей, а вовсе не быть тяжким бременем.

Матери и отцу Матроны нравилось ходить в храм вдвоем, и вот однажды собрались они уже выходить из дому, но Дмитрий Никонов вдруг почувствовал себя нехорошо и предпочел остаться, так что жене его пришлось пойти в церковь одной. Отец девочки принялся с усердием молиться перед домашними образами. В отличие от матери, которая, находясь в церкви, мыслями пребывала дома, волнуясь о занемогшем муже. Как только литургия закончилась, Наталья без промедления вернулась домой, где Матрона, едва мать переступила порог, упрекнула ее, что она не была в храме. Наталья возразила, что она не могла там не быть, ведь только что вернулась оттуда, отстояв службу полностью. Девочка покачала головой: «Вот отец был в храме, а тебя там не было». Матронушке духовное зрение позволило увидеть, что мать ее душой оставалась дома, в храме же пребывала лишь телесно.

Родственницей Матроны было сообщено, что однажды девочка предупредила мать, что сейчас она уйдет и переночует у тетушки, а завтра случится пожар, но та не сгорит. Утром в селе в самом деле вспыхнул пожар, огонь множество домов охватил и уже приближался к дому Матроны, но неожиданно ветер изменил направление. Огонь двинулся на другую сторону деревни, так и не дойдя до дома Никоновых.

Местный помещик Яньков и его дочь Лидия с почтением относились к Матроне. Благочестивая и набожная девица, Лидия всячески благожелательствовала слепой девочке и, любя путешествовать по святым местам России, ездить на богомолье, время от времени брала с собой Матрону. Это позволило ей в отроческом возрасте благодаря своей благодетельнице посетить Киево-Печерскую и Троице-Сергиеву лавры, другие обители в разных российских городах. Согласно преданию, когда Лидия Янькова привезла Матрону в Петербург и повела ее в Андреевский собор в Кронштадте, четырнадцатилетняя Матрона сподобилась встречи с отцом Иоанном Кронштадтским.

Перед самым окончанием службы Матронушка хотела было пройти от входных дверей дальше в храм, однако ей это не удалось из-за скопления народа, стоявшего плотной массой. В это время отец Иоанн что-то почувствовал, вышел на возвышение перед иконостасом и, вытянув руку в сторону дверей, громким голосом попросил прихожан расступиться. Тут же образовалось свободное пространство, и батюшка, увидев на входе в собор рядом с молодой дамой благородной наружности слепую крестьянскую девочку, ласково позвал Матронушку подойти к нему. Когда Лидия Янькова повела ее по узкому проходу к солее, отец Иоанн громко, чтобы все слышали, произнес: «Вот идет моя смена – восьмой столп России!» Считается, что святой праведный предвидел, что в годы, когда Церковь в России будет подвергаться гонениям, особое служение Матроны будет помогать верующим соотечественникам.

Достигнув уже семнадцатилетнего возраста, однажды Матрона, намереваясь идти в храм к службе, задержалась с молитвой возле иконы. Мать ей сказала, что она ведь в церкви помолится, дочь же ей отвечала, что в церкви она, само собой помолится, однако сейчас ей требуется укрепление Господне, чтобы туда идти.

Наталью не удивил Матронин ответ, ей уже было не привыкать, что зачастую в словах дочери не было очевидного смысла, понятного всем окружающим, и что подразумеваемое ею прояснялось спустя некоторое время. Этот день не оказался исключением. Когда закончилось причастие, Матрона двинулась к выходу и в этот момент почувствовала, как до нее дотронулась какая-то женщина. Ноги ее ослабели, и она оказалась на полу. Бросившиеся к ней односельчане подняли и поставили ее на ноги, но ноги больше не держали Матрону. Отнесенная на руках домой, она призналась матери: «Я знала, что та женщина явится и мои ноги отнимутся». На слезный вопрос той, зачем же она в таком случае пошла в церковь, дочь со смирением отвечала, что такова была Господня воля, которой нельзя противиться. С того дня всю оставшуюся жизнь она оставалась «сидячей», не имея возможности передвигаться без помощи со стороны. Даруя же исцеление другим, Матрона не роптала из-за собственного недуга, напротив, как истинная христианская подвижница, она его полагала Божьей милостью и кротко исполняла свое предназначение.

Сколько бы людей ни обращалось к ней со своими недугами телесными и скорбями душевными, Матрона ни одному не отказывала в помощи. В одном селении в нескольких верстах от Себина у взрослого мужчины отнялись ноги. Сердобольными односельчанами ему было предложено: отвезем тебя к Матроне – однако недужный от помощи отказался, заявив, что если она сама себя, обезноженную, исцелить не способна, то как же его на ноги поставит.

Родня больного мужчины рассказала про это Матроне, потом сказали они, что силком посадят его в телегу и привезут к ней. Она на это сказала, что раз больной не желает ехать, не следует его и везти, и наказала ему передать, чтоб он завтра, как солнце встанет, дом свой оставлял и добирался к ней самостоятельно, так, как у него получится. «Дак ведь его ноги не держат, отнялись, – сказали его родственники. – Как же у него получится?» Матрона им отвечала: «Хоть на животе, хоть на коленях – как сможет. Пусть к вечеру доползет, зато обратно своими ногами придет».

Родня больного поначалу хотела было вовсе не говорить отличавшемуся крутым нравом мужчине, что сказала им Матрона. Однако в конце концов сказали. Мужчиной наказ ее был принят с удивившим его родственников спокойствием. И буквально поразились они с другими односельчанами наутро, когда, вцепляясь руками в перила, мужчина с отнявшимися ногами, не прося помощи, спустился кое-как с крыльца, ползком выбрался на дорогу и таким же способом двинулся к Себину, селу Матроны. Его в самом деле дождались дома поздним вечером, и вернулся назад он своими ногами.

Исцеления обратившихся к ней недужных происходили по молитвам блаженной Матроны и с Господней помощью, ею испрашиваемой. Приводили к ней и людей, «порченных» колдунами и знахарями. Она и их исцеляла и впредь запрещала и думать обращаться к ворожеям и бабкам, которые «одно вылежат, а душе повредят». Многочисленные свидетельства говорят, что воплощавшая само добро и кротость матушка Матрона была непримирима в отношении колдунов и знахарей, как она говорила, водящихся с бесовской силой, злом лечащих.

Видела она духовным зрением и обман скрываемый. Как-то во время Пасхальной недели навестили Матрону три селянки из Орловки, деревни по соседству. Матрона сидела рядом с открытым окошком и так с ними и вела беседу. На прощание женщины получили от нее скромные пасхальные дары: одной досталась просфора, другой – вода, над которой она читала молитву, третья взяла крашеное яйцо из рук Матроны. Первым двум она сказала, чтобы подаренное ею домой снесли и с домашними разделили, а последней наказала крашенку съесть тут же, едва за двор выйдет.

С благодарностью попрощавшись, посетительницы пошли восвояси. Та, что была с яйцом, разбила его за двором, и тут же заверещала: из скорлупы мышь шмыгнула. Испуганная женщина бегом назад к Матроне, а та спрашивает:

– Небось противно мыша-то есть?

– Матронушка, разве ж можно его есть?

– А ты-то как могла бедным людям безкоровным да сиротам продавать молоко, в котором прежде мышь была? Выловишь мышь и людям молоко продаешь.

– Они же не видели мышь, – отвечала пораженная женщина, – не знали, я ведь ее вынимала.

– А Богу все ведомо, – сказала ей напоследок Матрона. – Он знает, что ты молоко после мыша людям давала.

Между тем Россия переживала тяжелые времена: за русско-японской войной вскоре последовала Первая мировая, и Матрона предрекала, что страну ждут впереди кровавые потрясения. Часто она теперь бывала печальной, молилась дольше и дольше, почти все время бодрствовала, забыв про сон.

Однажды Матрона попросила мать сходить к батюшке и сказать, что у него в шкафу с книгами на такой-то полке есть книга с нарисованной в ней иконой «Взыскание погибших» и что для их храма Успения Богородицы надо сделать список с этого образа. Наталья за голову схватилась: заказать копию иконы стоит денег немалых, негде их взять. Однако дочь ее успокоила, что нужные деньги всем миром будут собраны.

С тем и пошла Наталья к священнику и передала ему слова дочери. Батюшку поначалу взяло сомнение, что есть среди его книг такая, в которой имеется изображение иконы «Взыскание погибших», однако все вышло так, как сказала Матрона: на том месте, какое она указала, нашлась книга с нужной иллюстрацией. Прихожане тут же были извещены про чудесное событие самим священником, который обратился к ним с призывом сообща начать сбор средств на икону для церкви. Что до Матронушки, то ее благословление получал каждый, кто с богоугодным делом отправлялся обходить окрестные деревни и села. И вскоре, несмотря на то, что в крестьянских семьях лишней копейки никогда не водилось, всем миром удалось собрать необходимую сумму.

Когда ей передали деньги, Матрона старательно их все перебрала, отодвинула в сторону один рубль и одну копейку и сказала, чтобы эти монеты вернули тем, кто их пожертвовал. Сначала односельчане пришли в недоумение от наказа блаженной, однако потом те, кто ходил по миру, вспомнил, что рубль и копейка были поданы двумя братьями: тот, который дал рубль, сделал это через не хочу, точно принужден был к исполнению тягостной, но неизбежной повинности; второму же вообще вздумалось потешиться над просителями, и он бросил им копейку. Это было очередное подтверждение прозорливости Матроны.

Поиски иконописца потребовали усилий и времени. Наконец он был найден, и его привели к Матронушке. Когда она указала на изображение иконы в книге и осведомилась, сможет ли он написать такой образ, мастер с уверенностью дал положительный ответ. Вздохнув отчего-то и покачав головой, Матрона велела иконописцу, прежде, чем тот возьмется за работу, сходить к священнику в храм на исповедь и причаститься.

Через некоторое время при повторной встрече с ним Матрона спросила у мастера, точно ли способен он написать икону «Взыскание погибших». И снова мастер уверенно подтвердил, что это ему под силу.

После этого, пообещав выполнить заказ скоро, он тем не менее отсутствовал немало времени. А все потому, что не шла ни в какую работа: то краски смешать не удается, то рука с кистью дрожит, будто не мастер он иконописного дела, а новичок какой. Сколько ни старался, ничего толком не получалось. И пришлось ему отправляться в Себино к Матроне и с великим смущением признаваться: ничего не выходит, прямо напасть какая-то.

– Что ж ты без покаяния образ писать-то взялся? – укорила она его.

– Покаялся я! – возразил мастер.

– Каяться значит во всех грехах признаваться, – сказала Матронушка.

Устыдился иконописец, в самом деле не решившийся признаться на исповеди в большом прегрешении, и в то же время несказанно удивился, что Матроне об этом ведомо. После встречи с ней он снова пошел в храм и признался священнику во всем, ничего не утаив. И затем ему удалось написать образ.

Икона Богородицы «Взыскание погибших» в течение долгого времени была главной святыней себинской церкви, с ее помощью связано множество чудотворений. Например, когда устанавливалась засуха, образ выносили в поле, где и служился молебен, и, едва себинцы доходили до края своего села, начинался дождь.

Благодаря дарованному Господом духовному зрению для слепой от рождения Матроны внешний мир не был тайной, она обладала удивительно точным представлением том, что ее окружало, скажем, могла назвать все иконы в церкви и описать их, несмотря на то, что физически была не способна их видеть.

Однажды во время разговора с ней Зинаида Владимировна Жданова, автор-составитель крупного сборника воспоминаний о блаженной, высказала сочувствие Матроне, сожалея, что та не видела, насколько красив мир. Матрона на это с кроткой улыбкой ответила: «Мне Бог однажды открыл глаза и показал мир и творение Свое. И солнышко видела, и звезды на небе, и все, что на земле, красоту земную: горы, реки, травку зеленую, цветы, птичек…»

О грядущей революции и про то, как «будут грабить, разорять храмы и всех подряд гнать», Матрона начала говорить еще в юном возрасте. С началом Первой мировой войны она уже со всей определенностью предощущала мрачные дни Россиийского государства, провидя злые времена братоубийственной Гражданской войны и последующего безбожия.

Когда до революции оставалось всего несколько лет, Матрона убеждала отца и дочь Яньковых, чтобы они продали свое поместье и уехали за пределы России. Однако, как он ни почитал блаженную, Яньков-старший не прислушался к ее совету, не пожелал оставить отечество. И в черные дни они с дочкой разделили участь многих и многих представителей своего сословия: их богатое имение было разграблено, отца благодетельницы Матронушки Лидии Яньковой убили, самой же ей пришлось скитаться, и она пропала неведомого где.

Сохранилось свидетельство одной Матрониной односельчанки, которая рассказывала, что совсем незадолго до революции некой барыней был куплен дом в Себино, где она решила выстроить колокольню. О своем намерении, посетив ее, барыня поведала Матроне, которая ей сказала, что задуманное барыней дело не сбудется. «Как же ему не сбыться, ведь у меня и деньги имеются, и материал строительный?» – сказала та с удивлением.

Ответа не последовало: кроме того, что она уже сказала, Матроне нечего было добавить. Когда грянула революция, барыня лишилась не только денег и материалов – у нее не осталось ничего. Колокольня в Себине так и не поднялась, а спустя недолгое время большевики принялись повсюду сбрасывать колокола с колоколен, срывать кресты с церковных куполов, сами храмы закрывать и разрушать.

В это трудное время Матронушка давала свои наставления тем, кто приходил к ней в надежде получить совет и утешиться. На вопрос, как жить, когда вокруг насилие и безбожие, она отвечала: «Враг подступает – надо обязательно молиться. Внезапная смерть бывает, если жить без молитвы. Враг у нас на левом плече сидит, а на правом – ангел, и у каждого своя книга: в одну записываются наши грехи, в другую – добрые дела. Чаще креститесь! Крест – такой же замок, как на двери. Защищайтесь крестом, молитвою и святой водой, причащением частым…»

Блаженная вразумляла избегать осуждения ближних: «Зачем осуждать других людей? Думай о себе чаще. Каждая овечка будет подвешена за свой хвостик. Что тебе до других хвостиков?..»

Она говорила о терпеливой помощи: «Если старые, больные или кто из ума выжил, будут вам что-то неприятное или обидное говорить, то не слушайте слов, а просто им помогите. Помогать больным надо со всем усердием и прощать им надо, что бы они ни сказали, ни сделали».

Верующие ее спрашивали, как же Господь допустил уничтожение стольких храмов на русской земле, гонения на христиан, и матушка отвечала: «На это воля Божия, сокращено количество храмов потому, что верующих будет мало и служить будет некому… Народ под гипнозом, сам не свой, страшная сила вступила в действие… Эта сила существует в воздухе, проникает везде. Раньше болота и дремучие леса были местом обитания этой силы, потому что люди ходили в храмы, носили крест, и дома были защищены образами, лампадами и освящением. Бесы пролетали мимо таких домов, а теперь бесами заселяются и люди по неверию и отвержению от Бога».

Проникла эта бесовская сила и в братьев Матроны: оба они, публично отрекшись от Бога, вступили в большевистскую партию и стали партийными активистами на селе, своими руками храмы закрывали, агитировали от веры отказываться. Сестра их блаженная, которую знали не только в округе, но и далеко за ее пределами, и которая на протяжении многих лет обеспечивала пропитание всей семье, стала не только компрометировать Ивана и Михаила – из-за нее они могли подвергнуться репрессиям, так как люди и в послереволюционные годы продолжали к идти и ехать к Матроне. И в 1925 году она была отвезена ими в Москву к дальней родне, от греха подальше.

В столице ей довелось прожить до конца жизни, Москва сразу же ей полюбилась, она говорила, что это «святой город, сердце России». Московский период жизни Матроны продолжался практически три десятка лет, и все это время она буквально кочевала – перебиралась от родных к знакомым, из домика в домик, из квартиры в квартиру, из подвала в подвал, из угла в угол, доводилось ей ютиться и в прихожих, и в чуланах. К тому же у нее не было московской прописки, а это могло повлечь за собой серьезные последствия, вплоть до ареста и высылки, не только для самой Матронушки, но и для людей, которые давали ей приют. Спасалась она и те, кто ей помогал, благодаря ее прозорливости. Духовное зрение позволяло ей предвидеть несчастье, и Матрона, вовремя съезжая, всегда избегала ареста. А то бывало и так.

Однажды милиция получила донос: такие-то такие-то в своей квартире дают приют не имеющей прописки слепой старушке, которая занимается религиозной пропагандой, незаконным лечением и прорицательством. Участковый по долгу службы отправился с проверкой по указанному адресу. Матрона находилась в квартире, была совершенно спокойной. На требование служителя закона предъявить документы и собираться следовать в участок, Матронушка сказала, чтобы он шел скорее домой, у него там несчастье случилось, а она, слепая, никуда не денется, тем более что и ходить не может, так что за ней пусть потом приходит, она так и будет на кровати сидеть.

Милиционеру что-то подсказало, что следует послушаться совета, и он поспешил к себе домой. Там он обнаружил лежащую без чувств на полу жену, которая сильно обгорела из-за вспыхнувшего керогаза. Участковый немедленно повез ее в больницу, и врачи успели оказать ей экстренную помощь и спасти жизнь.

Милиционер был обязан доложить начальнику о принятых мерах по факту проверки по возвращении в участок. На вопрос, забрал ли он незрячую старуху, не имеющую прописки, участковый ответил, что забирать ее он не будет никогда, потому что если бы она его не предупредила, он бы потерял жену. А благодаря старушке успел отвезти ее в больницу.

О том, в каких тяжелых условиях временами приходилось выживать Матроне, Зинаида Жданова рассказывала следующее:

«Я приехала в Сокольники, где матушка часто жила в маленьком фанерном домике, отданном ей на время. Была глубокая осень. Я вошла в домик, а в домике – густой, сырой и промозглый пар, топится железная печка-буржуйка. Я подошла к матушке, а она лежит на кровати лицом к стене, повернуться ко мне не может, волосы примерзли к стене, еле отодрали. Я в ужасе сказала: „Матушка, да как же это? Ведь вы же знаете, что мы живем вдвоем с мамой, брат на фронте, отец в тюрьме и что с ним – неизвестно, а у нас – две комнаты в теплом доме, сорок восемь квадратных метров, отдельный вход; почему же вы не попросились к нам?“ Матушка тяжело вздохнула и сказала: „Бог не велел, чтобы вы потом не пожалели“».

Квартира бывшей ее односельчанки Е. М. Ждановой и ее дочери Зинаиды в старинном деревянном доме на Арбате, в Староконюшенном переулке служила Матроне пристанищем с 1942 по 1949 год. Здесь ей даже удалось обжиться и собрать множество икон: в трех углах комнаты, занимая пространство от пола до потолка, находились иконы.

Многим людям, дававшим приют Матроне, впоследствии не удалось избежать советских репрессий. Ту же Зинаиду Жданову осудили как участницу религиозно-монархической группы. Благо она прошла через выпавшие на ее долю испытания и создала впоследствии замечательную книгу о «житии и чудесах блаженной старицы Матроны». Приведем оттуда один пример удивительной прозорливости и духовного видения Матронушки.

«Матушка была совершенно неграмотная, а все знала, – рассказывает Зинаида Владимировна. – В 1946 году я должна была защищать дипломный проект здания Министерства военно-морского флота, (я тогда училась в Архитектурном институте в Москве). Мой руководитель, непонятно за что, все время меня преследовал. За пять месяцев он ни разу не проконсультировал меня, решив „завалить“ мой диплом. За две недели до защиты он объявил мне: „Завтра придет комиссия и утвердит несостоятельность вашей работы!“ Я пришла домой вся в слезах: отец в тюрьме, помочь некому, мама на моем иждивении, одна надежда была – защититься и работать.

Матушка выслушала меня и говорит: „Ничего, ничего, защитишься! Вот вечером будем пить чай, поговорим!“ Я еле-еле дождалась вечера, и вот матушка говорит: „Поедем мы с тобой в Италию, во Флоренцию, в Рим, посмотрим творения великих мастеров“. И начала перечислять улицы, здания! Остановилась: „Вот палаццо Питти, вот другой дворец с арками, сделай так же, как и там – три нижних этажа здания крупной кладкой и две арки въезда“.

Я была потрясена ее ведением. Утром прибежала в институт, наложила кальку на проект и коричневой тушью сделала все исправления. В десять часов прибыла комиссия. Посмотрели мой проект и говорят: „А что, ведь проект получился, отлично выглядит – защищайтесь!“»

А вот какое Зинаида Жданова оставила описание блаженной:

«Кто такая была Матронушка? Матушка была воплощенный Ангел-воитель, будто меч огненный был в ее руках для борьбы со злой силой. Она лечила молитвой, водой. Она была маленькая, как ребенок, все время полулежала на боку, на кулачке. Так и спала, по-настоящему никогда не ложилась. Когда принимала людей, садилась, скрестив ножки, две ручки вытянуты прямо над головой пришедшего в воздухе, наложит пальчики на голову стоящего перед ней на коленях человека, перекрестит, скажет главное, что надобно его душе, помолится.

Она жила, не имея своего угла, имущества, запасов. Кто пригласит, у того она и жила. Жила на приношения, которыми сама не могла распоряжаться. Была в послушании у злой Пелагеи, которая всем распоряжалась и раздавала все, что приносили матушке, своим родственникам. Без ее ведома матушка не могла ни пить, ни есть.

Матушка, казалось, знала все события наперед. Каждый день прожитой ею жизни – поток скорбей и печалей приходящих людей. Помощь больным, утешение и исцеление их. Исцелений по ее молитвам было много. Возьмет двумя руками голову плачущего, пожалеет, согреет святостью своей, и человек уходит окрыленный. А она, обессиленная, только вздыхает и молится ночи напролет. У нее на лбу была ямка от пальчиков, от частого крестного знамения. Крестилась она медленно, усердно, пальчики искали ямку…»

У нее, не имевшей глаз от рождения и в шестнадцатилетнем возрасте утратившей способность передвигаться на своих ногах, приходившие к ней люди учились духовному видению и тому, как идти путем веры. Они приходили и приходили, каждый день около четырех десятков человек было принимаемо Матроной. И каждый мог рассчитывать на беседу с ней, всех посетителей она выслушивала очень терпеливо, для каждого человека находила доброе слово. В течение дня она уставала настолько, что вечером, не в силах произнести больше ни слова, просто лежала, обратив лицо к стене, «на кулачке» и лишь чуть слышно постанывала.

Матрона не занималась ни проповедованием, ни поучением, лишь молилась и советовала. И всем, кто ее с особенным усердием благодарил, она всегда говорила: «Бога восхваляйте, Он по моим молитвам помогает. Матронушка, что – Бог, что ли? Не Матронушка – Бог помогает!»

Сохранились многие свидетельства провидческих предсказаний матушки.

Однажды в 1939 году она стала свидетельницей шумной, многолюдной ссоры в доме, где в то время проживала. Тихо и незаметно сидевшая в уголке Матрона в какой-то момент неожиданно кашлянула, привлекая всеобщее внимание. Все посмотрели на нее, и она сказала присутствующим, что они ссорятся, бранят друг друга, а ведь пройдет совсем немного времени, и жалеть друг дружку станут, так как скоро быть войне.

Про то, что грядет страшная война и множество людей смерть примет, перед 1941 годом Матронушка говорила нередко. Так зимой 1941 года обратившаяся к ней за советом дальняя родственница, которой давали путевку в дом отдыха, спросила, брать ли ей отпуск или подождать до лета. Матрона без раздумий отвечала, чтобы та ехала отдыхать сейчас, поскольку потом на долгое время про отпуска можно будет забыть, потому что вскоре начнется война. «Но наша победа будет, – говорила она. – Враг до самой Москвы дойдет, но не взять ему святого города».

С приходом войны на русскую землю Матрона молилась беспрерывно. По ее словам, она невидимо бывала на фронтах, помогала как могла нашему солдату.

Переселенцы из Себина, которые проживали в столице, спрашивали почитаемую землячку, как им поступать, уезжать, спасаясь, либо оставаться в Москве. Матрона им говорила, чтобы они никуда не уезжали и что уехавшим доведется стать свидетелями больших мук.

Под Москвой, как мы знаем, фашисты обломали зубы, им не удалось войти в город, однако себинскую глушь враг занял. Дома были сожжены вступившими в село карателями, а потом они чуть было не сожгли живьем на виду у матерей всех местных детей, загнанных ими в погреб. Однако благодаря неожиданности дети не пострадали: от прибывшего спешно вестового каратели узнали о каком-то распоряжении своего командования и срочно оставили Себино. Впоследствии себинцам стало известно, что Матрона все дни, когда их село было оккупировано, молитвенно просила Бога сохранить земляков от гибели.

В течение всей войны Матрона молилось за то, чтобы русское воинство победило немцев, и продолжала исцелять людей, приносить облегчение душевное своими советами. Многие из тех, кто ее посещал в это время, были озабочены судьбой своих близких, воевавших на фронте или находившихся под оккупацией, спрашивали о них Матрону. Она безошибочно говорила и про живых, и про погибших.

И после войны все отпущенное ей до кончины время она принимала страждущих. Как было сказано выше, лекарством ей служила молитва. Часто, принимая недужного посетителя, она накладывала руки ему на голову со словами: «Ой, ой, сейчас я тебе крылышки подрежу, повоюй, повоюй пока!» «Ты кто такой?» – спрашивала, а внутри человека вдруг слышалось жужжание. Матрона снова вопрошала: «Ты кто?» И уже сильнее жужжало, а затем матушка молилась и говорила: «Ну, повоевал комар, теперь хватит!» И посетитель уходил выздоровевший.

Она всегда наставляла приходящих: лечиться надо непременно; поскольку тело наше – это данный Богом домик, его нужно ремонтировать; Богом создан мир, лечебные травы, потому не пренебрегайте этим.

Когда она говорила о последних временах, до которых суждено дожить России, ее духовные чада сокрушались, что же с ними будет. Жалея их со слезами, она спрашивала, что они возьмут, если перед ними будут положены хлеб и крест. Они отвечали, что выберут крест, однако не понимали, как будут жить, не имея хлеба. «Помолимся, возьмем земельки, скатаем в шарики, опять Богу помолимся, съедим шарики и сыты будем!» – говорила на это богоизбранная блаженная.

Слыша от нее про неправедность времени, почитатели ее спрашивали Матрону, что им делать, что они могут. «Терпите, – отвечала она. – Дитя вон возят в саночках, и нет у него никакой заботы. Господь сам все по времени обустроит». Еще она просила их в дни советских праздников не участвовать в демонстрациях – оставаться дома и закрывать окна, чтобы не проникли внутрь летающие над улицами полчища демонов.

На закате жизни, в 1950–1952 годах, Матрона проживала в подмосковном поселке Сходня у дальней родни. Посещавший ее там священник, который исповедовал и причащал Матрону, однажды заметил ее волнение. Оказалось, старица страшится смерти. Священник почитал ее как великую праведницу, святую, поэтому он с удивилением спросил:

– Матушка, неужто и вы боитесь смерти?

– Боюсь, – ответила Матронушка.

Близкие от самой блаженной узнали дату ее ухода, до которой оставалось три дня, когда она об этом сообщила. И все это время, словно она спешила совершить как можно больше доброго, Матроной принимались посетители. Сама же матушка также распорядилась, чтобы местом ее отпевания была церковь Ризоположения на Донской улице, а местом упокоения стало Даниловское кладбище.

Незадолго до смерти она сказала:

– Все, все приходите ко мне и рассказывайте, как живой, о своих скорбях, я буду вас видеть, и слышать, и помогать вам.

Исцеляла, давала советы и пророчествовала блаженная старица Матрона практически в течение всей жизни, которая прервалась 2 мая 1952 года. После погребения могилу ее на Даниловском кладбище посещали в основном духовные чада матушки, но спустя тридцать с лишним лет она превратилась в одно из святых мест православной Москвы, куда стремились многочисленные верующие паломники со своими несчастьями и недугами. Так было до марта 1998 года, когда после вскрытия могилы святой Матроны по благословению патриарха Алексия II ее мощи доставили сначала в столичный Данилов монастырь, а потом, после освидетельствования, в мае перенесли в Покровский храм на территории Покровского монастыря и поместили в серебряную гробницу.

Спустя год, 2 мая 1999 года, угодница Божия Матрона Московская удостоилась церковного прославления как местночтимая святая Московской епархии. А в 2004 году она была причислена к лику общецерковных святых.

Дни памяти блаженной Матроны: 19 апреля (2 мая) и 9 (22 ноября).

Давайте еще раз обратимся к засвидетельствованным любопытным предсказаниям матушки Матроны. Паше, хозяйке дома в Царицыно, где некоторое время жила, она говорила:

«Не горюй, скоро всю 58-ю статью распустят, не будет того, что было…

Потом придут прежние, и будет хуже, чем было!

Сначала уберут Сталина, потом после него будут правители, один хуже другого. Растащат Россию. Вот «товарищи», после войны поездят по загранице, разложатся и зубы «сломают». Некоторые из них увидят там другое и поймут, что хорошо, что плохо и что дальше жить по-прежнему – гибель. И появится в то время – вот какой будет! Захочет он помочь, все изменить, перевернуть, но если бы он знал, что ничего он не изменит… И что поплатится… Он ни за что за «это» не брался бы. Начнутся смуты… распри… пойдут одна партия на другую… будут ходить по домам, спрашивать, за кого? Будет резня.

Будет такое на малое время. Вздохнете, но малое… Все будет, и молебен на Красной площади, и панихиды по убиенном Помазаннике Божием и его Семье».

Судите сами, что из этого сбылось. И представьте: пришло время, когда перед вами положили крест и хлеб и сказали: «Выбирайте!» Что вы выберете? Что мы все выберем?..