ГЛАВА 8
Темную комнату освещало лишь ровное сияние двух больших мониторов.
– Можешь идти отдыхать, – сказал Вадим оператору, когда в дверном проеме показалась грузная фигура генерала Стежнева.
Парень облегченно вздохнул, снял сумку с вешалки и, вежливо попрощавшись, скрылся в холле. Стежнев плотно прикрыл за ним дверь.
– План «Перехват» уже введен по области и Москве, – флегматично сообщил он.
– Отлично, – кивнул Вадим. – Теперь надо срочно организовать прочесывание местности.
– Думаешь? – хмуро спросил генерал.
– В смысле? – не понял Вадим.
– Устал я, – отмахнулся Виталий Кузьмич. – Замотал меня твой реципиент. Ладно, пусть Ксения организует прочесывание. Хочешь найти владельца захваченной машины?
– Очень на это надеюсь. Да и вообще нужно тщательно осмотреть местность возле точки пеленга. Я бы рекомендовал радиус в двести метров. Можно бы и больше, но там снегу по колено – даже рота не справится.
– Милиции поручим?
– Не хотелось бы. Все-таки не преступника ищем.
– Понятно. Хорошо, можешь задействовать наши оперативные подразделения.
Вадим устало потянулся к селектору:
– Ксюш, свяжись с Барановым, пусть организует прочесывание в радиусе двухсот метров от точки пеленга.
– Виталий Кузьмич в курсе? – спросил динамик голосом Ксении.
– В курсе, в курсе! – отозвался Стежнев.
– Хорошо.
– От развязки МКАД до точки пеленга по обеим сторонам дороги пусть прочесывает милиция, – добавил Вадим. – Ширина полосы – пятьдесят метров.
– Понятно. Кстати, в ваше отсутствие звонила жена Шерстюка.
– Что?! – воскликнул Вадим.
– Сюда? – ошарашенно уточнил Виталий Кузьмич.
– Да.
– Ладно, спасибо. – Вадим отпустил кнопку селектора и озабоченно глянул на генерала.
– Интересный поворот событий. – Тот почесал переносицу и полез в карман за трубкой. – Значит, не настолько он одинок, как тебе показалось. Хотелось бы услышать твои объяснения.
– Невозможно! – стараясь говорить спокойно, ответил Вадим. – Все тесты говорят, что Шерстюк не вступал в интимные отношения с женщинами как минимум полгода. К тому же его нынешний брак явно фиктивный.
– Может, звонила настоящая жена?
– Сюда? Откуда она могла узнать телефон?
– А эта откуда узнала? – спросил генерал.
– Он мог сказать кузине, или она могла сама заглянуть в его записную книжку.
– Не люблю я таких совпадений. – Виталий Кузьмич утрамбовал табак пальцем и щелкнул зажигалкой. – Могла она заподозрить неладное?
– Возможно, – осторожно предположил Вадим. – Некоторые женщины иногда демонстрируют чудеса интуиции, вычленяя нужную информацию из груды ничего не значащих мелочей.
– Так… Еще один геморрой. Хорошо, допустим, она что-то почувствовала и занервничала, опасаясь, что двоюродный брат попал в беду. В этом случае она, совершенно не ориентируясь в ситуации, способна наломать целый воз дров. Поверь, мне приходилось сталкиваться с подобными случаями.
– Верю.
– Надо ей позвонить и постараться успокоить.
– Хорошо, я этим займусь.
– Меня другое беспокоит. – Генерал принялся раскуривать трубку, выпуская густые клубы дыма. – Что будет, если Шерстюк с Ниной не захватили машину, а попросту наняли?
– Сомнительно.
– Но возможно! Возможно, они приехали в известное девушке укромное место, переоделись и сейчас бороздят просторы нашей необъятной Родины с целями, о которых мы абсолютно ничего не знаем.
– Если реципиент действительно обладает какими-то сверхъестественными способностями, они все рано или поздно дадут о себе знать.
– Причем это случится в самое неподходящее время и в самом неподходящем месте, – недобро фыркнул Виталий Кузьмич. – От твоего Алекса есть известия?
– Пока нет. Но, судя по предварительным данным, американская сторона после катастрофы в лаборатории NASA потеряла реципиента.
– А вот на этот счет у меня сомнения, – задумчиво произнес Стежнев. – Сама катастрофа произошла при весьма странных обстоятельствах. И знаешь, что говорит моя интуиция?
– Не знаю. – Вадим закурил сигарету.
– Она мне говорит, что для приобретения гипотетических сверхъестественных способностей не обязательно было участвовать в приеме сигнала.
– Эти интуитивные выкладки на чем-то основаны?
– Поделюсь, не беспокойся, – улыбнулся генерал, окутываясь ароматным дымом. – Я ознакомился с документами по Шри-Янтре, которые ты мне дал. Молодец, похоже, ты копал в верном направлении. Допустим, фигура под названием Шри-Янтра была создана под воздействием предыдущего приема сигнала.
– Я уверен, что так и есть, – кивнул Вадим.
– Созерцание Шри-Янтры вызывает в мозгу человека определенные изменения, документально зафиксированные специалистами. Имеет место прилив крови к правому полушарию, что говорит о его активизации. У Шерстюка мы зафиксировали то же самое, но в гораздо более значительной степени.
– Не совсем понимаю, к чему вы клоните. – Вадим стряхнул пепел и придвинулся ближе к столу.
– Ладно, – сказал Виталий Кузьмич. – Выстраиваю логическую цепочку. Реципиент принимает сигнал. Что он начинает делать после этого?
– И наш, и американец принялись вычерчивать окружность со вписанными в нее треугольниками. Наш, правда, с некоторой задержкой.
– Это не так важно. – Генерал сделал короткую паузу, пыхнул трубкой. – Важно то, что реципиент отражает в рисунке некие образы, возникающие в его голове после приема сигнала.
– Черт! – неожиданно воскликнул Вадим, бросив окурок в пепельницу. – Может, и не было никакой задержки!
– В смысле? – Стежнев подозрительно посмотрел на него.
– Мы же не ставили систему контроля на квартире Шерстюка! Может быть, он рисовал сразу после пробуждения!
– Возможно, возможно. Это лишь подтверждает цепь моих умозаключений. Смотри: реципиент может рисовать фигуру, даже не догадываясь, какое воздействие это изображение может оказать на других. Он просто переносит на бумагу не дающий ему покоя образ. Другой человек смотрит на рисунок, и у него в мозгу начинаются те же процессы, что и у реципиента.
– Вирус, – ледяным тоном сказал Вадим. – Эта штука заразна. Мой оператор выдвинул похожее предположение насчет компьютерной обработки сигнала. Он считает, что данные, полученные при анализе, могут сформировать в счетном устройстве управляющую программу, способную полностью или частично принять на себя управление системой.
– Вот именно! – Виталий Кузьмич вынул трубку изо рта. – Причем нет разницы, какое именно счетное устройство будет работать – человеческий мозг или компьютер. И операционная система не имеет значения.
– И язык, на котором говорит человек, – докончил Вадим. – Все построено на системе образов.
– Совершенно верно. Тогда демонстрация Модели, созданной Ричардом Греем, могла привести к появлению еще одного или даже нескольких реципиентов. Остается только понять, какова цель управляющей программы, а точнее, чего хотели добиться неведомые нам инопланетные программисты.
– Но прошлые приемы не привели к глобальным катаклизмам, хотя, судя по наличию Шри-Янтры, реципиенты уже существовали в истории человечества.
– Если не считать глобальными катаклизмами гибель и возникновение цивилизаций, – генерал снова зажал зубами мундштук трубки, – создание мировых религий, чудеса пророков, и прочая, и прочая.
– Н-да… – Вадим не нашел, что на это ответить.
– Но я думаю, в нашем случае влияние сигнала на способности реципиентов гораздо сильнее, чем в прошлом.
– С чего вы это взяли? – Вадим пристально взглянул генералу в глаза.
– Сложность фигуры. Шри-Янтра намного проще того, что нарисовал Шерстюк. В ней словно не хватает некоторых элементов. Это говорит о выпадении отдельных кусочков информации при приеме, понимаешь? Мы создали для реципиента почти идеальные условия, а в Америке помогла мощная аппаратура и погодные условия. Раньше же люди принимали сигнал через скальную породу, что вносило спонтанные искажения. Шум.
– Шум, – задумчиво повторил Вадим. – Значит, все чудеса, которые творили разные пророки, ничто по сравнению с умениями, приобретенными Шерстюком? Черт бы меня побрал… Понять бы, в чем именно заключаются его возможности!
– Можно попробовать провести аналогии с уже изученными свойствами Шри-Янтры, – без особой уверенности предположил Стежнев.
– Кстати, да. – Вадим погладил бородку. – Некоторые физиологические изменения в организме Шерстюка напоминают процессы, происходящие у людей, созерцающих Шри-Янтру. Например, усиленный приток крови к правому полушарию.
– Активация правого полушария вызывает повышенную самоуверенность. – Виталий Кузьмич вспомнил один из отчетов экспертов.
– Как вы говорите? – насторожился Вадим. – Уверенность в себе?
– Так считают ученые.
– Кажется, я нашел ниточку. – Вадим поднял глаза. – Вспомните, что говорил наш эксперт! Это ведь одно к одному!
– Поясни-ка, будь любезен.
– Он рассказывал о внушении без слов, да и о самовнушении тоже. О постгипнотическом эффекте…
– Это я помню! – прервал его генерал. – В чем суть твоей догадки?
– Ну, – чуть замялся Вадим. – Способность к внушению и к самовнушению, мне кажется, напрямую связана с уверенностью в себе. А эксперт предполагал, что все чудеса, включая повышение скорости реакции, могут объясняться именно этим.
– Не знаю. – Стежнев с сомнением пожал плечами. – Кроме того, не забывай про американцев. У них все развивается по совершенно иному сценарию.
– Не совсем по иному, – не согласился Вадим. – Результат у нас и у них одинаковый – контроль над реципиентом утерян.
– Передергиваешь.
– Вовсе нет. Мы понятия не имеем, чего ждать дальше. Они тоже.
– Ладно. Ты анализировал возможность установления контроля над американским реципиентом?
– Теоретически это возможно, если знать, кто попал под воздействие Модели. По последним данным Алекса, из видевших Модель могли выжить только трое: два штабных офицера и личный референт Ричарда Грея. Все они на данный момент числятся пропавшими без вести. Сам Алекс пострадал во время катастрофы в лаборатории NASA и сейчас находится в городском госпитале с ожогом плеча, так что ему сложно собирать достоверную информацию.
– У нас есть еще кто-нибудь в этой системе?
– Настолько глубоко внедренного и хорошо информированного – нет.
– Ладно. Тогда найди способ сообщить Алексу о возможной опасности реципиента.
– Связь с ним имеется, – негромко сказал Вадим, – но мы сами не знаем, в чем эта опасность может заключаться.
– Значит, необходимо приложить все силы для поиска Шерстюка. Кроме того, уничтожь все его рисунки, записанные камерами наблюдения.
Стежнев вдруг запнулся и вынул изо рта погасшую трубку.
– Черт меня задери, – медленно выговорил он. – Кузина Шерстюка наверняка видела подлинники, если он рисовал дома!
– И они наверняка гораздо подробнее той мазни, которую нам удалось получить через камеры!
– Да. Она могла заразиться.
Внезапно ожил динамик селектора, и Вадим невольно вздрогнул от громкого голоса Ксении.
– Прошу прощения, – сказала она. – Срочное сообщение из милиции. Дежурный из управления сообщает, что отделением в Новых Черемушках была задержана Людмила Шерстюк, жена Олега Шерстюка.
– За что?
– Хулиганские действия. Громила таксофон в метро.
– Хорошо. Она там или ее перевезли в управление?
– Ни то ни другое. Дежурный сообщил мне о ее задержании и тут же перезвонил снова.
– Что там у них? – спросил Вадим, ощущая нехорошее предчувствие.
– Людмила Шерстюк совершила побег из отделения, – спокойно ответила Ксения.
– Нормально… – протянул генерал, постукивая пальцами по столу.
Вадим отпустил кнопку селектора и откинулся на спинку стула.
– Вот и мы дождались, Виталий Кузьмич.
– Чего?
– Контакта. Светлого мига единения с космическим разумом, черт бы его подрал. Сигналы ловили из космоса! Поймали… Первый же оказался заразой. А мы ожидали зашифрованных технологий, великих откровений, ниспосланных свыше. Нате, кушайте!
– Успокойся! – жестко сказал генерал. – Не хватало мне только паники на корабле. Шерстюка ищут, и этот процесс мы ускорить не можем. Но мы можем выдать Алексу дополнительные деньги, чтобы уговорить его покинуть госпиталь и вернуться в центр связи. Наверняка потеря двух штабистов и референта высшего уровня завертела государственную машину Соединенных Штатов. Через центр связи Алекса обязательно будут проходить интересующие нас информационные потоки, и это даст нам возможность хоть как-то контролировать ситуацию.
Низкая, похожая на золотистую жабу «Хонда» с ревом рассекала заснеженное пространство проспекта, огни фонарей за окнами сливались в извивающиеся цветные полосы. Кира рулила спокойно, со знанием дела выводя машину из небольших заносов, в которые та иногда срывалась.
– Хорошо водишь, – нервно улыбнулась Шерстка, побелевшими пальцами цепляясь за подлокотник.
– Это у меня хобби такое, – рассмеялась Кира, не спуская цепкого взгляда с дороги.
Лучи фар впивались в асфальт, словно лезвия бритвы, казалось, они плавят снег, клубившийся перед капотом.
– Что у них там за массовка? – Кира удивленно вздернула брови.
Люда поняла, о чем речь, только когда они подъехали поближе, – на милицейском посту возле развязки МКАД действительно наблюдалось необычное оживление. Десяток машин с мигалками и без них сгрудились возле обочины, а вокруг них, несмотря на мороз и ветер, суетилось множество людей.
– Ловят кого-то, – вздохнула Кира. – У тебя с документами все в порядке? Ах да! Тебя же как раз и ищут!
– Мужа, а не меня, – поправила ее Шерстка.
– Ну, теперь уже и тебя, наверное. Чтоб я так из-за мужика!.. – патетически воскликнула Кира. – Ладно. Разберемся по ходу веника.
Она сбросила скорость.
Посмотрев в боковое окно, Шерстка заметила милиционера в форме. Он стоял лицом к стене, заложив руки за спину, а двое крепких парней в штатском деловито надевали на него наручники.
– Что это? – Девушка не поверила собственным глазам.
– Бывает, – неохотно ответила Кира. – Есть у них служба внутренней безопасности. У меня был кент один из их конторы, рассказывал. Любому менту достаточно один раз попасться на доказуемом проступке, и его тут же сожрут до костей.
– Что-то не верится… – пожала плечами Люда. – Тогда бы они вообще взяток не брали.
В свете фар мелькнул полосатый жезл, указав место для остановки.
– Просто народ по глубоко укоренившейся привычке боится их закладывать. – Кира включила указатель поворота и остановила машину возле красно-белого турникета.
– Черт! – Шерстка съежилась и опустила глаза.
– Не щемись! – строго сказала проститутка. – Веди себя нормально! Любой мент мигом прочитает испуг по глазам.
Инспектор обогнул машину, привычно оценивая состояние покрышек и осветительных приборов. Кира нажала кнопку, опустив стекло.
– Здравствуйте! – Милиционер остановился возле ее окошка и коротко козырнул. – Документы, пожалуйста.
Кира протянула две пластиковые карточки. Ее лицо выражало при этом одну лишь безмерную скуку.
– Сволочи, – громко сказала она, сохранив в голосе безразлично-ленивую интонацию.
– Что? – Инспектор удивленно вздернул брови.
– Могли бы не демонстрировать всем. – Кира коротко ткнула пальцем в сторону милиционера в наручниках.
– Не ваше дело, – хмуро ответил инспектор, рассеянно проглядывая документы.
– Вот и я говорю, не наше, – продолжала Кира. – И без того у вас жизнь собачья, да еще свои же позорят при всем народе. Потом водители будут перешептываться, что при них взяточника поймали. Сочувствую. Вы пашете за грошовую зарплату, а вам вместо медали фитиль в задницу.
– Да уж, – процедил инспектор сквозь зубы, с ненавистью глянув в сторону парней в штатском. – Благодарности не дождешься.
– Знаю я все, – вздохнула Кира. – Знакома я с одним из ваших. Главное в том, что выхода никакого нет. Возьмешь – стучат, а оформишь по правилам – козел вонючий. Они хотят нарушать, чтобы их потом с улыбочкой отпускали.
– Ладно, езжайте, – буркнул инспектор и протянул документы. – А то сейчас и до вас доберутся, гниды.
– Что, облава? – Кира поспешно продемонстрировала любопытство, какого мужчины всегда ждут от женщин.
– Да, парня с девкой какой-то ловят. Езжайте, я вам говорю.
– Ладно, пока! – Кира запустила двигатель и тронула машину с места.
– Фух! – выдохнула Шерстка. – Ну ты и речь толкнула!
– Фигня, – улыбнулась Кира, закрывая окно. – Это дословная цитата. Речь мента после того, как он с тобой переспал, и до того, как решил не платить.
Шерстка решила тактично закрыть щекотливую тему.
– Ты не знаешь, где тут правый поворот на дачный поселок? – спросила она.
– Есть такой, но он дальше.
– Ты езжай помедленнее… – Шерстка вытянула шею, стараясь что-нибудь разглядеть в клубящейся поземке.
– Холодище на улице, – осторожно заметила Кира.
– Сколько мы ехали?
– Гнали, а не ехали. Сорок минут.
Шерстка невольно поежилась.
– Держи. – Кира протянула ей сотовый телефон.
Волны поземки проносились в лучах фар белыми клубящимися змеями, ветви деревьев качались под натиском крепкого ветра. Его завывание слышалось даже сквозь урчание двигателя.
– Не отвечает… – шепнула Шерстка, отнимая телефон от уха.
В ее глазах блеснули слезы. Она промокнула их кончиком шарфа.
– Успокойся! – рявкнула Кира. – И перестань реветь. Лучше смотри в окно.
– Там все замело…
– Прекрати истерику! – Кира резко затормозила. – Нашла время распускать нюни! Вот твой поворот.
– Он должен быть у дороги, – всхлипнула Шерстка.
– Найдем.
– Как? – Шерстка скривилась, снова готовая зарыдать.
– Не скули! – резко одернула ее Кира. – Наверное, он так замерз, что не может ответить, но у тебя-то со слухом все в порядке! Давай на улицу, набирай его номер и слушай звонок.
– Ага! – Шерстка выскочила из машины, быстро нажимая на кнопки мобильника. – Я пойду вперед, а ты поезжай рядом.
Холодный ветер хлестнул ее по лицу. Шерстка глотнула ледяного воздуха и немного пришла в себя. Она хлопнула дверцей, Кира опустила стекло – ветер тут же ворвался в салон, растрепав ее волосы.
Шерстка побрела вперед, черпая ботинками снег и ощущая, как он ледяными струйками ползет вниз по ее ногам. Машина позади то и дело пробуксовывала, натужно завывая мотором.
– Не замерзла? – услышала Шерстка Кирин голос.
Люда лишь отмахнулась, сосредоточенно прислушиваясь.
– Есть! – внезапно выкрикнула она и бросилась вперед.
Пробежав шагов двадцать, она свернула с дороги и сразу увязла в сугробах выше колена. Кира нажала на тормоз и выбралась из салона, на ходу натягивая шапку.
– Где он? – выкрикнула она, стараясь перекричать завывание ветра. Ветер дул порывами, швырялся снежной пылью, из-за которой почти ничего не было видно.
– Помоги мне! – донесся из вихрящейся мглы голос Люды. – Господи, это же ужас какой-то!
Кира потопталась, с сожалением разглядывая свои лаковые сапоги на шпильках, потом махнула рукой и шагнула в сугроб. Издали было видно, как Шерстка склонилась над заледеневшим, бесформенным продолговатым предметом, в котором почти невозможно было узнать человеческое тело. Оно лежало в глубокой яме растопленного до земли снега.
– Черт бы побрал этот ветер! – ругалась Кира, с трудом пробивая дорогу в снежной целине. – Черт бы побрал этих ментов! Всю эту страну гребаную!
Шерстка, скуля и подвывая, пыталась вытянуть Олега из ямы.
– Так, – задыхаясь от ветра, сказала Кира. – Ну-ка не реви! Давай вместе. Хватай под левую руку, и потащили.
Загружать в свою машину обмороженные трупы чужих мужей, разыскиваемых милицией, для Киры привычным делом не было, но она скрепя сердце решила пойти против собственных правил.
– Открывай заднюю дверцу. Черт! – крикнула она очумевшей от ужаса, завывающей Шерстке. – Да очнись ты! Сейчас я его с другой стороны подтяну.
– Он холодный совсем, – скулила Людмила. – И не дышит!
– Ничего, – криво усмехнулась Кира. – Я видала мужиков, которые с перепугу по три минуты не дышат. Когда мужья их со своими женами застают.
Они уложили Олега на заднее сиденье и захлопнули двери. Кожа на его руках и лице имела синюшный цвет, с трудом угадываемый сквозь белесый слой изморози.
– Он умер… – Шерстка закрыла рот ладонями.
Кира отвесила ей увесистую затрещину.
– Дура! А ну полезай к мужу!
– Что?
– Полезай! – Кира распахнула заднюю дверцу и запихнула Шерстку в машину. Сама она села за руль, запустила двигатель и включила печку на полную мощность. – Ну, что с ним?
– Не знаю… – Шерстка устроилась на корточках в тесном промежутке между передним и задним сиденьями. Она стала раздеваться, укрывая своей одеждой холодное, как лед, тело Олега.
– Что ты делаешь? – удивилась проститутка.
– Ему же холодно… – растерянно сказала Люда.
– Сейчас печка разогреется, тут будет, как в сауне. А под одеждой он не скоро отойдет. Шуба ведь не греет, она удерживает тепло! Он же холодный!
– Точно! – Шерстка откинула шубку, попыталась послушать сердце Олега, затем приложила ухо к его губам. – Кажется, он дышит.
– Даже если бы не дышал, ничего страшного, – сказала Кира. – На таком морозе состояние клинической смерти сильно растягивается. Вот-вот прибудет «Скорая», вколют камфору в сердце, и оклемается твой бедолага.
– Ты что, врач?
– Ну, не врач, понятное дело. Когда-то работала санитаркой на станции «Скорой помощи».
– Может, ему коньяк влить в рот? – вспомнила Шерстка кадры из фильмов про полярников.
– Подавится, – отвергла идею Кира. – Подвинься, я попробую нащупать пульс.
Она потянула к себе окоченевшую руку Олега и ухватилась пальцами за запястье.
– Пульс частый, наполнение слабое. Хреново дело.
– Где же «Скорая»? – всхлипнула Шерстка.
– Адреналин бы ему вколоть… – Кира мечтательно потерла переносицу и сняла шапку, бросив ее на соседнее сиденье. – Или поднять уровень… Давай, колоти его, щипай, пощечин надавай!
Шерстка неуверенно потрясла Олега за плечи.
– Вставай! – тихо попросила она.
– Активнее, активнее!
– Ну вставай! Черт тебя дери! – закричала Людмила и принялась щипать и встряхивать неподвижное тело. Зажмурившись, она со всего маху влепила Олегу пощечину.
Безрезультатно.
Тогда Шерстка в порыве бессильной злобы обняла Олега и, приподняв, прижала к своей груди. Шерстюк издал слабый невнятный стон.
– Олежек! Миленький! Родненький! – твердила она. – Не спи, не спи!
Под порозовевшими веками парня двинулись глазные яблоки. Губы задрожали, словно Олег пытался выговорить что-то, но не мог.
– Оживает, – заметила Кира. – Все нормально. Главное – не давай ему успокоиться и снова уснуть. Где эта чертова «Скорая»?!
Ресницы Олега затрепетали, глаза приоткрылись, в них появилось осмысленное выражение.
– Давай, давай! – Кира не позволяла Людмиле остановиться. – Щипай, делай ему больно! Надо нагнать адреналину в кровь. Он что, ни разу тебя не обидел, не оскорбил, не сделал по-своему, наплевав на твои желания? Представь, что у тебя появилась возможность расквитаться за все.
От приложенных усилий Шерстка запыхалась. Олег постоянно пытался что-то сказать, но она не позволяла ему рта раскрыть, обрушивая на него щипки и удары.
– А… – Он все же сумел выдавить из себя звук. – Хва-тит. Больно.
Девушка остановилась, с трудом переводя дыхание.
– Не прекращай! – предупредила Кира. – Боль – это его жизнь. Давай я ему постучу по морде, если тебе жалко.
– Нет уж! – Шерстка от души влепила Олегу еще две размашистые пощечины. – Я сама.
Когда он начал сопротивляться активнее, пытаясь хватать ее за руки, отталкивать и уворачиваться, Кира приказала прекратить избиение.
– Нормально, – оценила она успех реанимационных мероприятий. – Теперь надо возбудить периферийную сосудистую систему.
– Как? – Шерстка вытерла пот со лба.
– Растирай кожу. Лоб, щеки, руки, грудь.
Девушка попробовала разорвать ворот свитера на Олеге, но вязка оказалась прочной, не поддавалась.
– Есть ножницы? – обернулась она.
– Держи! – Кира рванула «молнию» на чехле маникюрного набора и протянула маленькие блестящие ножницы.
Шерстка подцепила несколько ниток, разрезала, а дальше дело пошло легче. Избавившись от свитера, она так рванула ворот рубашки, что несколько сорвавшихся пуговиц щелкнули о заднее стекло, и начала растирать кожу Олега.
– Где мы? – уже осмысленно спросил он.
– В тепле, – выдохнула девушка. – Сейчас приедет «Скорая», и все будет нормально. Как ты?
– Плохо, – признался Олег. – Трудно. Дышать.
Его зубы начали отбивать клацающую дробь.
– Похоже, давление падает. – Кира перегнулась через спинку сиденья. – Шок от обморожения переходит во вторую стадию. Это самое страшное. Если за несколько минут его не остановить, начнется агония.
– Умираю? – Олег со спокойным удивлением посмотрел Шерстке в глаза. – Жаль. Я хотел тебе сказать…
– Молчи! – крикнула Шерстка. – Никто здесь не умрет! Никто!
Она сорвалась на визг, а потом заревела, громко всхлипывая и размазывая по щекам слезы.
– Слушай, а может, ты это, а?.. – Кира повела бровью, явно на что-то намекая.
– Что? – не поняла Люда.
– Может, ты разденешься и ляжешь с ним? Обнимешь и все такое.
– Ты долбанутая, что ли? – с возмущением посмотрела на Киру Шерстка.
– Это ты долбанутая! – возмутилась та. – Я в том смысле, чтобы ты его погрела своим телом. Жена ты ему или кто?
– Ой, прости! – Шерстка смутилась и начала стягивать свитер. – Правда поможет?
– В фашистской Германии проводили опыты по реанимации обмороженных. Контакт с женским телом давал удивительный результат. Странно ты как-то реагируешь, честное слово. Или у вас фиктивный брак?
– Нет, настоящий. – Шерстка сжала виски ладонями. – Слушай, я не могу при тебе.
– Что же мне, на улицу пойти? – усмехнулась Кира.
– Пожалуйста!
– Не дури! Хлопни коньячку, и как рукой снимет, – посоветовала Кира. – По большому счету мне это все до фонаря, понимаешь? А мерзнуть-то не хочется. Черт, возьми! – Она протянула Шерстке фляжку с коньяком. – Ну-ка прими лекарство!
Шерстка сделала несколько глотков и закашлялась.
– Ну? Как?
– Нет. Все равно не могу, – виновато сморщилась Люда. – Прости, пожалуйста.
– Ой, эти цыпочки культурные мне! – Кира со стоном нахлобучила шапку на голову, распахнула дверцу и выбралась из машины. – Давай побыстрее только, барышня кисейная!
Шерстка гладила Олега, стараясь согреть его теплом рук, и ловила себя на мысли, что не смущается его наготы. Ее горячие слезы текли по щекам и капали ему на грудь, и больше всего на свете Шерстке хотелось, чтобы он открыл глаза и сказал что-нибудь. Или просто улыбнулся.
Ветер снаружи становился все злее, он словно расстроился из-за того, что лишился человеческой жертвы. Кира подняла воротник и спиной привалилась к борту машины, обиженно сложив руки на груди.
Минуты через три по глазам ударили синие вспышки проблескового маячка «Скорой». Кира постучала в стекло своего автомобиля:
– Завязывайте! Врачи приехали.
Она вышла на середину дороги и помахала рукой, чтобы водитель знал, где остановиться. Врач и медсестра выскочили на заснеженный асфальт.
– Где? – спросил мужчина.
– Там. – Кира показала на свой автомобиль.
Задняя дверца «Хонды» открылась, выпустив Шерстку, спешно застегивающую пуговицы на шубке.
– Что случилось? – подозрительно спросила медсестра, разглядев пострадавшего на заднем сиденье. – Как он оказался на морозе в таком виде?
– Мы возвращались с дачи, – не задумываясь начала импровизировать Люда. – Повздорили с мужем. Он психанул и ушел в лес. А когда не вернулся, мы с подругой вызвали «Скорую» и пошли его искать. Нашли, но он был уже без сознания.
– Понятно, – тяжело вздохнул врач. – Санитары! Носилки! – Он с плохо скрытым раздражением оглядел Шерстку. – Доводите мужиков… – и сплюнул в снег.
– Извините. Можно я с ним поеду в больницу? Пожалуйста.
– Послать бы вас!.. Кататься.
– Зря вы так, – неодобрительно заметила Кира.
– Да плевать я хотел… Ладно, езжайте.
Санитары погрузили Олега на носилки и направились к «Скорой».
– Давай, – сказала Кира на прощание. – Спецмашины на посту не останавливают, проскочите. Когда разберешься со всем, дай мне знать. Помнишь адрес?
– Да, – улыбнулась Шерстка. – Спасибо тебе.
– Да ладно. Не каждый день бывает так весело. Вообще знаешь, барышня кисельная, я тебе даже завидую!
– Кисейная… – машинально поправила Шерстка.
– Нет, кисельная. Потому что, чуть что, в кисель превращаешься, – сказала Кира и направилась к «Хонде».
Шерстка помахала ей и забралась в «Скорую».
– Поехали! – Доктор захлопнул за ней дверь и уселся рядом с водителем.
Услышав звонок, Фрэнк вышел в прихожую и приоткрыл дверь, не снимая, однако, цепочку. За порогом стоял Стивен и двое парней весьма подозрительного вида.
– А это кто? – с беспокойством спросил Фрэнк, оглядывая нежданных гостей.
– Открывай! – фыркнул Стивен. – Сейчас все узнаешь.
Фрэнк суетливо отстегнул дверную цепочку и впустил всех в прихожую, отделанную темным деревом. Черные волосы Фрэнка стягивала сеточка, какую надевают, опасаясь растрепать во сне волосы, а пухлое приземистое тело окутывал алый китайский халат с вышитыми золотыми драконами. На одной из стен висело овальное зеркало в литой бронзовой раме.
– Дворец, вашу мать! – огляделся Бобби. – Хочется снять сапоги, чтобы не наследить.
– Лучше не надо, – усмехнулся Стивен. – Под ними наверняка вонючие носки. Фрэнки, мы пройдем в комнату, если ты не против.
Хозяин брезгливо поморщился, но возражать не стал. Стивен шагнул в огромную светлую комнату с окном во всю стену, за которым виднелась коротко остриженная лужайка. Он уселся на роскошный диван, знаком указав своим спутникам на два стула, стоящих рядом. Фрэнк появился в комнате последним, сел в кресло напротив дивана.
– Вижу, ты удивлен, увидев меня в обществе этих молодых людей, – не скрывая иронии, сказал Стивен. – Не правда ли?
– В высшей степени, – холодно ответил хозяин.
– Вероятно, ты ждешь объяснений?
– Да.
– Тогда оглянись, если тебе не трудно.
Фрэнк медленно оглянулся, каждым движением демонстрируя осторожность и готовность к любым неожиданностям. Но, увидев то, что хотел продемонстрировать Стивен, он невольно вздрогнул и произнес:
– Бог мой…
Над журнальным столиком прямо в воздухе висела ваза из полированной стали, представляющая собой не столько утилитарный предмет, сколько скульптуру в абстрактном стиле. Блики света подрагивали на ее изогнутых гранях, но каждый из присутствующих мог поклясться, что за секунду до слов Стивена она покоилась на столе, как ей и повелевали законы всемирного тяготения. Фрэнк протянул руку и с опаской провел ладонью над вазой и под ней, убеждаясь таким образом в отсутствии всякой подвески.
Бобби и Дэн смотрели на покачивающийся в воздухе предмет, раскрыв от удивления рты.
– Если ты это считаешь объяснением, – Фрэнк сглотнул слюну и повернулся к Стивену, – то глубоко ошибаешься. Ты спер из лаборатории новую научную разработку?
В ответ Стивен расхохотался и медленно растворился в воздухе. Бобби и Дэн вскочили со стульев, затравленно озираясь. Обоим пришла в голову одна и та же мысль – что Фрэнку сейчас стоит позвонить в полицию, и их обоих упекут за незаконное проникновение в частную квартиру. Словно в ответ на их мысли, хозяин вскочил с кресла и потянулся к стоящей на полочке телефонной трубке.
– Не надо, Фрэнки, – раздался из ниоткуда насмешливый голос Стивена. – Лучше оставайся там, где стоишь. Иначе я могу рассердиться.
В воздухе материализовался рукоятью вверх короткий сверкающий меч. Он несколько мгновений повисел над ковром, затем сорвался с места и совершил головокружительный кульбит, описав острием угрожающую восьмерку.
– Не мир я принес вам, но меч, – серьезно произнес голос Стивена, но тут же сорвался на раскатистый хохот.
– Стив, прекрати! – взвизгнул хозяин квартиры. – Мне страшно!
– Отчего же? – вкрадчиво спросил голос. – Мы же с тобой друзья, пидорасик. Неужели ты думаешь, что я без всяких причин причиню тебе вред? Стивен не забывает помощи, предложенной в трудный момент, даже если за эту помощь ему приходилось трахать в задницу толстого мужика. Ты понимаешь, о ком я?
– Да. – Губы Фрэнка дрогнули. – Но я думал, ты любишь меня.
– Мне жаль, что твои надежды рухнули. Раньше я думал, что люблю женщин, затем был уверен, что за деньги все равно с кем трахаться. Но сейчас я твердо знаю, что имеет наивысшую ценность в подлунном мире. Власть. Ты понимаешь, о чем я?
Меч повернулся в воздухе, уставившись острием в горло Фрэнка.
– Да, – судорожно сглотнув, промямлил тот.
– Я тебе говорил, что ты будешь просить пощады?
– Тогда я не понял это настолько буквально.
– Но теперь ты видишь, что я могу?
– Да.
– Я стал богом, Фрэнк. Самым настоящим богом. Причем таким, что все ваши предыдущие боги покажутся рядом со мной слепыми щенками. Любая моя мысль может материализоваться, обрести плоть, превратиться в разящую сталь или губительное пламя.
Меч сорвался с места и навылет пробил Фрэнку грудь. Тот вскрикнул, затем захрипел и рухнул на колени, забрызгав кровью ковер.
– Не хочется умирать? – вкрадчиво спросил голос.
Фрэнк не смог ничего ответить – у него кровь пошла горлом.
– От подобных ран не выживают. – В голосе Стивена появились нотки театральной грусти. – Но не забывай, что у тебя в знакомых числится настоящий бог.
Стивен возник перед Фрэнком и выдернул из его груди окровавленный меч. Фрэнк захрипел и повалился на спину.
– Ты собрался умирать, Фрэнки? Не надо! Мне нужна твоя помощь.
Из свободной руки Стивена вырвался светящийся столб и вонзился в грудь хозяина квартиры. Тут же кровь исчезла, а рана срослась. В довершение затянулась и дыра на халате. Стивен подул на меч, превратив его в облако серебристых пылинок, закружившихся в лучах солнца.
– Круто, – сказал Бобби в наступившей тишине. – Пожалуй, мы правильно с ним остались, Дэн.
– Я же тебе говорил, – уважительно кивнул здоровяк.
Фрэнк закашлялся и сел на ковре.
– Ну что? – спросил Стивен, глядя ему в глаза. – Успел посмотреть, что там, за гранью?
– Да.
– Там ведь ад, да? – Стивен насмешливо сощурился. – Геенна огненная, в которую попадают все извращенцы вроде тебя?
– Если господь создал геев, – прошептал хозяин квартиры, – значит, не был против их существования.
– Забудь. Тот бог умер. От него ничего не осталось. Теперь нам предстоит втолковать это всему человечеству. И ты мне в этом поможешь.
Стивен поднял руку и сделал широкий жест, словно приглашая к воображаемому столу притихших от волнения зрителей.
– Вы все мне поможете. Кто сделает это добровольно, станет апостолом и святым, а кто не примет нового бога, узнает, что есть ад на земле. В отличие от Христа я не буду обещать посмертного блаженства. Зачем? В моих силах подарить любому смертному все, что он только сможет себе вообразить. Сразу. Здесь и сейчас.
Посреди комнаты прямо из воздуха возникла обворожительная красотка в тончайшем купальнике. Она колыхнула бедрами и принялась пританцовывать, протянув руки к Дэну и Бобби. Фрэнк отвел от нее взгляд.
– Зря отвернулся, Фрэнки, – рассмеялся Стивен.
Едва Фрэнк бросил взгляд на танцующую девушку, как ее ноги начали покрываться волосами, грубеть, грудь стремительно уменьшилась, а роскошные белокурые волосы превратились в короткий темный ежик. Лицо Бобби перекосилось в гримасе – на него превращение соблазнительной красотки в мускулистого мужика оказало слишком сильный эффект.
– Тебе нравятся такие, Фрэнки? – хохотал Стивен. – Этот крепыш может взять тебя хоть сейчас. Если на то будет моя воля.
Мужчина в купальнике рассыпался в конус белоснежного порошка на ковре.
– Кокса… – потянул носом Дэн. – Это гора кокаина, Бобби!
Конус дернулся, покрылся рябью, позеленел, и уже через пару секунд посреди комнаты возвышалась куча стодолларовых банкнотов.
– Можете набивать карманы, – предложил Стивен. – Они настоящие.
– Срань господня! – Парни бросились выполнять поручение.
Купюры хрустели в их руках и карманах.
– Хватит! – Мановением руки Стивен уничтожил оставшиеся на полу деньги. – Теперь я хочу поговорить серьезно. Прошу всех сесть.
Сам он вернулся на диван и вальяжно закинул ногу на ногу.
– Итак, мне нужна ваша помощь. Рад видеть, что вы готовы мне ее предоставить.
Никто не проронил ни слова.
– Чего же именно я хочу от вас? Я, который может сотворить любое чудо, вплоть до остановки вращения Вселенной? Поясняю. Я, как и положено всякому уважающему себя богу, желаю спасти человечество. Попрошу без улыбок! Для богов это самая обыденная мотивация. Всякое учение распространяется не учителем, но учениками. Посему я хочу передать вам часть своей власти. Ровно ту часть, какая каждому из вас понадобится для проповеди, и каждый из вас сможет творить чудеса. Поначалу вы будете ходить со мной, внимая мне и перенимая мою благодать, а когда получите знак, вы покинете своего учителя и отправитесь в странствия, покоряя души всего человечества. Кто из вас знает, чем питается бог?
– Смотря какой, – хмуро ответил Фрэнки. – Такой, как ты, видимо, жертвами.
– Нет! Такой, как я и как любой другой, питается молитвами. Поймите меня правильно, я не являюсь верховным божеством Вселенной. Жаль, хотелось бы, но не дано. Я сам получил власть от другого бога, живущего среди бескрайних просторов космоса. Он выбрал меня, наделил властью, выбрал своим апостолом, чтобы я распространял его учение дальше.
– А в чем оно заключается? – осторожно поинтересовался Дэн.
– Ни в чем, – просто ответил Стивен. – Мало кто может осознать его глубину, поэтому оно зашифровано в линиях священной фигуры и не подлежит осознанию. Фигуру необходимо созерцать и молиться. Когда мое учение распространится на всю планету, когда все смогут объединиться во всеобщей молитве, человечество само станет богом. Все его мысли, эмоции, страсти, расчерченные линиями священной фигуры, смогут вырваться на просторы космоса и нести учение дальше. Оно, словно луч света, пронзит Вселенную, пока не достигнет другого обитаемого мира. Там кто-то примет образ фигуры, и обретет власть, и соберет учеников, и обратит цивилизацию от бессмысленного производства ничего не значащих ценностей к непрерывной молитве, распространяющей учение дальше и дальше.
– А заповеди какие-нибудь есть? – спросил Бобби.
– Их мало. Первая – увидишь слепого, убей его, ибо он не способен соприкоснуться с истинным учением. Вторая – не убий зрячего, ибо он является частью еще не рожденного бога. Третья – не укради, ибо любую вещь ты можешь создать себе сам. Есть и другие, но, чтобы понять их, вам необходимо подняться на более высокую ступень.
– Подожди, – задумался Бобби. – Ты говоришь, что я могу сотворить любую вещь. А бабу? Ну, какую захочу?
– Да, но это не сразу. К этому есть заповедь высшего уровня. Не возжелай жены ближнего своего, ибо все женщины одинаковы. Но вам этого пока не понять.
На поясе Стивена запищал сотовый телефон.
– Да, это Стивен, – сказал он, поднеся трубку к уху. – Лиз?! Вот уж не ожидал тебя услышать. Конечно, жив, раз ты меня слышишь. Где ты сейчас? Замечательно. Это не имеет значения. Очень хорошо, что ты позвонила, мне сейчас нужна твоя помощь. Ха! Вот так дела! Я так замотался, что это вылетело у меня из головы! С ума сойти! Тебя тоже с Рождеством господним. Все, еду.
Он повесил телефон на пояс и весело рассмеялся:
– Сегодня Рождество! Вот так номер! Кто бы мог подумать, насколько древние были правы! Ведь сегодня действительно родился бог. Во мне он родился, мать вашу! Вот это праздник, я вам скажу!
Он прошелся по комнате, довольно потирая руки.
– Так, ребята. У меня тут образовался еще один апостол. Правда, женского пола, но это не имеет ни малейшего значения. Значит, нас уже четверо, а всего необходимо набрать двенадцать. Дела идут! Ладно, мне необходимо забрать даму из госпиталя, а вы подождите меня здесь. Скоро мы объединимся в одну большую дружную семью. Правда, у меня нет уверенности, что вы не покинете меня в мое отсутствие, так что извините, но я приму меры.
Стивен широко взмахнул руками, так что полы пиджака сделались похожими на крылья, а стены комнаты шевельнулись. В полной тишине они стали видоизменяться, словно в пластилиновом мультфильме, менять цвет и форму. Через десять секунд перепуганные бандиты и Фрэнк сидели в глухом каменном колодце без какого-либо намека на крышу. Колодец имел коническую форму – кверху стены неуловимо сужались, образуя остроконечную крышу. Свет лился непонятно откуда – было светло без всяких ламп.
– Уютное гнездышко, – рассмеялся Стивен. – Не балуйтесь в мое отсутствие.
Он театрально махнул рукой и покинул помещение через стену.
Бобби встал со стула и ощупал шершавый камень.
– Прохладная, – тихо сказал он.
– Фигня какая-то… – задумчиво произнес Дэн.
– Ты о чем? – Бобби сел на стул задом наперед, облокотившись на спинку.
На Фрэнка они не обращали ни малейшего внимания.
– Все фигня. – Дэн пожал плечами и сел на диван. – У тебя есть сигареты?
– Держи. – Бобби достал пачку «Мальборо», закурил одну сигарету, а остальные бросил приятелю. – Так про какую фигню ты говорил?
– Про чудеса эти, – прикурив, ответил Дэн. – Они не на чудеса похожи, а на мультяху. Ну, типа как про кролика Роджера. Раз – у него в лапе молоток появился, раз – пропал. Он и рояль может запросто вытащить из кармана, хотя никаких карманов у него нет.
– Ты грузишься не по делу, – фыркнул Бобби, стряхивая пепел на ковер. – Мы что с тобой, тоже в мультях превратились? Стена настоящая!
Он поднялся со стула и с размаху швырнул его в стену. С треском ударившись о камни, стул разлетелся на части.
– А ты говоришь, мультяха. – Бобби выпустил струю дыма и сел на диван рядом с Дэном.
– Ну, не знаю, – пожал Дэн плечами. – Но тогда откуда у Стивена револьвер? Ведь он же его расплавил взглядом при нас.
– Что? – вытаращился на него Бобби.
– Стивен, когда творил стены, высоко поднял руки, и я отчетливо увидел кобуру с револьвером у него на поясе. Не могу отделаться от ощущения, что он нам пудрит мозги. Бог хренов.
– Ты же сам меня уговаривал идти к нему в апостолы! – разозлился Бобби.
– Я тогда еще не был уверен, что это фигня. К тому же так круто пудрить мозги и нам бы не помешало выучиться. Но, когда он показал тебе, как ружье обезвреживать, у меня закралось первое подозрение.
– Это еще почему?
– Вот ты тупой! Я запёрся в кафе с ружьем, пытался стрелять в потолок, а хозяин заведения даже глазом не моргнул!
– Ну, это полная фигня! – отмахнулся Бобби. – С такими способностями Стивен мог запросто отвести ему взгляд.
– Ладно. Хорошо, пусть так, – не унимался Дэн. – Но есть и другие странности!
– Ну?
– Перед тем как расплавить револьвер, Стивен достал из него патроны. Зачем?
– Чтобы не взорвались.
– Я тоже так подумал. Но сейчас прокрутил в памяти это воспоминание, и оно показалось мне очень странным. Стивен ведь достал патроны, оставив барабан револьвера пустым.
– А как, по-твоему, должно было быть? – усмехнулся Бобби.
– В барабане должна была остаться пустая гильза. Стреляная! Он ведь прострелил мне ногу, козел паршивый! Ты не знаешь, что гильза после выстрела расширяется и ее приходится выковыривать ногтем?
– Черт… – Бобби озадаченно почесал макушку. – Ты что, думаешь, это гипноз?
– Что-то вроде того. Факирские штучки.
– Нет, не срастается. – Бобби покачал головой. – Он ведь стрелял в тебя, пуля застряла в ноге, и он ее вытянул. Можно все, что угодно, внушить, но нельзя внушить, будто пули в ноге нет.
– Можно, – рассмеялся Дэн. – Если ее там никогда не было.
– Как это?
– Стивен в меня не стрелял! Поэтому в барабане его револьвера и не было стреляной гильзы! Когда я направил на него ружье, он попросту внушил мне, что с дикой скоростью выхватил револьвер и прострелил мне ногу. Прикинь! Никто не может двигаться так быстро! А вот внушить такое наверняка можно. Я видел передачу по ящику.
– Офигеть… – засомневался Бобби. – Но тогда эта стена не настоящая. Как же стул об нее разбился?
– При подобном положении вещей, – подал голос Фрэнк, – стул мог разбиться о настоящую стену. Тут ведь кругом стены. Вот гад, Стивен… Геенной огненной меня вздумал пугать.
– Там окно. – Дэн показал пальцем за спину. – Большое. Об него стул не разобьется.
– Точно! – Бобби с воодушевлением подхватил еще один стул и швырнул его в указанном направлении.
Долетев до стены, стул с грохотом разлетелся на спинку, сиденье и несколько досок.
– Облом, – почесал затылок Бобби. – Облажался ты, вот что говорят в таких случаях.
– Черт… – Дэн взялся пальцами за подбородок. – Фигня какая-то. Такого внушения быть не может.
– Теоретически может. – Фрэнк встал и провел пальцами по стене. – Стивен задал нам такую программу, чтобы мы представили себе разбившийся стул. А на самом деле он вышиб окно и лежит на лужайке. И нас с вами видно через окно. Другие люди ведь не подверглись внушению.
– Но стена настоящая! – Для убедительности Бобби постучал по ней кулаком.
– Это вряд ли, – невесело усмехнулся Фрэнк. – Только мы сами себе не можем позволить ступить за нее.
– Я смотрел крутой фильм, – вспомнил Дэн. – Там тоже ничего не было, все лежали в прозрачных корытах, а компьютер, подключенный к мозгу, транслировал им иллюзию окружающего мира. И люди умирали в этих корытах, если по сценарию компьютера их типа сбивала машина или в них стреляли.
– Тогда Стивен может одним внушением моментально убить любого?
– Запросто. – Фрэнк выразительно почесал грудь, из которой совсем недавно торчал меч. – Наверняка это связано с секретными научными разработками, которые вел его шеф.
– Я же говорил, что надо сматываться, пока не поздно! – скривился Бобби. – Это все твоя хренова жадность! Завоюем то, завоюем это! А теперь сидим, как кролики в клетке.
Дэн угрюмо опустил взгляд.
– Можно позвонить кому-нибудь! – обрадовался Бобби осенившей его мысли. – Любому знакомому! Он приедет, привезет снотворного, мы нажремся таблеток, а он нас вытащит, пока мы будем спать!
– Я уже думал об этом, – вздохнул Фрэнк. – Только Стивен перед уходом испарил телефон. Мы даже на ощупь теперь его не найдем. Мозг просто откажется его воспринимать, вот и все.
– Гадство! – взбесился Бобби. – Что же нам делать?
– Ждать возвращения Стивена, – ответил Фрэнк. – А затем возможности его прихлопнуть в более благоприятных для нас обстоятельствах. Теперь мы имеем козырь, зная секрет его фокусов.
Стивен остановил «Додж» у ворот госпиталя и подождал, пока их откроет охранник, уверенный, что ему показали соответствующий пропуск. Добравшись до нужного корпуса, бывший референт покойного Ричарда Грея покинул машину и спокойно двинулся по коридору, стараясь не натыкаться на смотревших сквозь него медсестер, врачей и охранников.
Он остановился у двери с нужным номером, привычно поправил волосы и шагнул в небольшую двухместную палату. Прямо перед ним на кровати лежала Лиз с перевязанным плечом и нервно поглядывала на висящие над входом часы. Другую кровать занимала негритянка с обмотанной бинтами головой. Стивен помнил ее – она служила компьютерным оператором в лаборатории NASA.
Необходимо было как-то появиться перед Лиз, и Стивен ненадолго задумался, придумывая трюк поэффектнее. Наконец он превратил палату в большую поляну, полную цветов и окруженную сплошной стеной леса. Посреди поляны осталась только кровать Лиз, а негритянка исчезла, оставшись в глухом коконе собственных иллюзий.
Теперь можно было позволить Лиз увидеть великолепие, созданное воображением Стивена. Девушка вскрикнула и села на кровати.
– Стивен? – Она коротко глянула на него, а затем со смесью испуга и удивления оглядела поляну.
– Здесь не водятся тигры, – улыбнулся Стивен. – А вот кролики в траве могут найтись, но я не уверен.
– Как ты это сделал?
– Обыкновенное чудо. Я получил власть над миром, вполне божественную. Страшно?
– Да.
– Правильно делаешь, что боишься.
Стивен с легкой усмешкой заставил донестись из леса рев динозавра. Лиз вздрогнула и побледнела.
– Ты очень хорошо выглядишь, когда боишься. Только что ты слышала голос тираннозавра, но я могу устроить любое представление, рядом с которым парк юрского периода покажется всего лишь дешевым аттракционом. Но я не хочу причинять тебе вред. Я хочу, чтобы ты была рядом. Кроме того, мне нужна твоя помощь.
– Какая?
– Быть со мной рядом. Что у тебя с плечом?
– Обожглась, когда выбивала горящую дверь. Это ведь ты устроил пожар в лаборатории?
– Мадам, вы невероятно догадливы.
– Ты сделал мне больно.
– Прости, – развел руками Стивен. – Это больше не повторится. В этом попросту не возникнет необходимости. Ты ведь не станешь мне больше отказывать?
– Нет, – покачала головой Лиз. – Теперь нет. Это все настоящее или ты транслируешь мне выдуманные образы?
– А какая разница, если в них верят все до единого?
– Даже ты? – удивилась Лиз.
– Я больше, чем остальные. Иначе как бы я мог творить миры? Господи, до чего же здорово чувствовать себя героем Роджера Желязны, бродящим между создаваемыми моим же воображением реальностями!
Он присел возле кровати и сорвал пучок травы.
– Совершенно настоящая. Даже запах…
Он подбросил пучок, и тот рассыпался опадающими травинками.
– Мне необходимо возвращаться к моим божественным обязанностям, – вздохнул Стивен. – Но я нахожусь в затруднении. Трахнуть тебя прямо сейчас или все же довезти до уютного гнездышка Фрэнка.
– Я не очень хорошо себя чувствую.
– Ах, это? Мелочь. Ожог… Я мог бы вылечить любую болезнь, если бы захотел.
Он подошел к Лиз и провел ладонью поверх бинта.
– Лучше?
– Чешется, – призналась женщина.
– Сними бинт.
Она подчинилась, осторожно размотав повязку. Вместо ожога под ней розовела молодая здоровая кожа.
– Это тоже иллюзия?
– Отнюдь, – усмехнулся Стивен. – Твой разум под воздействием моей воли может убить тебя, вылечить или создать на теле ужасные раны. Все, что я захочу. Я одним взглядом могу подарить тебе самый пламенный оргазм в твоей жизни, а потом повторить его снова и снова. Я могу превратить твое прекрасное тело в гниющую язву. Выбор в общем-то за тобой.
– В язву превращаться не хочется, – вздохнула женщина.
– Ты мне жутко нравишься, когда перестаешь возражать. Пожалуй, я не буду ждать до дома. На тебе много надето?
– Только ночная рубашка, – шепнула Лиз. – Но мне не нравится это место. Ты правда способен создать все, что угодно?
– Неужели ты сомневаешься?
– Нет… Просто у меня есть давняя эротическая фантазия, которую я никак не могла претворить в реальность.
– Она связана с каким-то местом?
– Да… – Лиз смущенно опустила ресницы. – Однажды, в юности, мне приснился сон, в котором незнакомый мужчина взял меня на сеновале. Пахло сухой травой, а через дощатые стены пробивались лучи заката. На одной стене висел хомут, в какие запрягают лошадь, а в углу стояли двузубые вилы. Мужчина повалил меня на сено и взял очень грубо, но мне понравилось. Глядя на тот лошадиный хомут, я испытала самый сильный оргазм в своей жизни. Можешь ли ты сделать все, как в том сне?
– Принюхайся, – рассмеялся Стивен. – Не доносится ли до тебя запах сена?
Лиз не успела глазом моргнуть, как оказалась в огромном стогу, а узкие лезвия солнечного света ударили по глазам сквозь щели между досками. Стивен стоял у стены, над его головой висел лошадиный хомут.
– Похоже? – спросил он.
– Как две капли воды, – томно оглядываясь, улыбнулась женщина.
– Тогда твой насильник идет к тебе! – шутливо зарычал Стивен и бросился на нее.
Он схватил Лиз за ворот рубашки и рывком располосовал ткань, тут же бросившись целовать обнаженную грудь. Женщина делала вид, что пытается оттолкнуть его, но это только распалило Стивена. Он отбросил пиджак и принялся расстегивать брюки. Затем сорвал с Лиз последние обрывки рубашки и опрокинул ее в сено, которое упруго подалось под их тяжестью.
Все было кончено меньше чем за минуту. Раскрасневшийся Стивен отвалился на бок, все еще не в силах унять учащенное дыхание.
– Ну как? – негромко спросил он.
– Как во сне! – не открывая глаз, прошептала женщина.
Стивен перевернулся на спину и натянул брюки.
– Есть что-то особенное в исполнении чужих желаний, – улыбнулся он. – Ладно, ты лежи, а я отойду на минутку.
Он подобрал пиджак и надел его, не потрудившись стряхнуть приставшие травинки. Приоткрыв глаза, Лиз внимательно следила, как он отошел к дальней стене, по всей видимости, собираясь справить малую нужду. Без лишних раздумий она перекатилась в угол и схватила за древко стоящие в углу вилы.
– Не понимаю, – не поворачиваясь, сказал Стивен. – На кой черт тебе понадобился этот хомут, если ты все время лежала, закрыв глаза?
– Мне нужен был не хомут, – ответила она, бесшумно приближаясь к нему.
– А что? – Стив застегнул «молнию» и обернулся.
– Вилы! – выкрикнула Лиз.
Едва он успел осознать, что за предмет находится в ее руках, как она изо всех сил вогнала зубья ему в грудь, стараясь хотя бы одним попасть в сердце.
– Дьявол! – хрипло выкрикнул Стивен и сполз по стене в лужу собственной мочи.
Когда конвульсии закончились, женщина осторожно нагнулась и убедилась в отсутствии у него пульса.
– Будь ты проклят! – шепнула она и, ступая босыми ногами, направилась к выходу.
Она была уверена, что со смертью Стивена иллюзия растает, но этого не произошло. Ее по-прежнему окружали дощатые стены, а клочки сена валялись на земляном полу. Добравшись до двери, Лиз со скрипом отворила ее и вышла в бескрайнюю, до самого горизонта, степь.
– Господи, помоги!
Небольшой сарайчик, казалось, стоял в самой середине земного диска. Именно диска, настолько все вокруг казалось пустынным и ровным.
– Как же мне теперь отсюда выбраться? – прошептала женщина. – Реальность ведь осталась, ее не может не быть. Где-то здесь должны быть реальные стены госпиталя. Почему же я на них ни разу не наткнулась?
Страшная догадка мелькнула в мозгу:
«Что, если мне только кажется, будто я хожу? А на самом деле я лежу на полу или на кровати без всяких признаков жизни…»
Она ощутила себя запертой в ловушке, из которой нет выхода. Дышать стало тяжело, несмотря на свежий степной ветер.
– Главное – не вдаваться в панику.
Она закрыла глаза и постаралась представить расположение стен палаты, но память надежно скрывала план комнаты.
«Это ведь не Стивен, это я сама себя здесь держу. Он заставил меня представить все это, и теперь я не могу убедить себя в иллюзорности окружающего. Но это не легче, чем убедиться в отсутствии стены, в которую уперлась лбом».
Через некоторое время ей все же удалось взять себя в руки.
«Раз я все это себе представляю, значит, надо представить выход отсюда. Невозможно представить исчезновение стен, но можно внушить себе, что пришли строители с отбойными молотками…»
Не открывая глаз, она пошла вперед.
– Где-то здесь должна быть тропинка, – нашептывала она. – Места нехоженые, но я видела ее, когда осматривала местность. Кажется, вот здесь. Дорога из желтого кирпича. Главное – не зайти по ней в Изумрудный город, мне нужно вернуться в госпиталь, а не к волшебнице страны Оз.
Она шла, представляя себе окружающее пространство, пока до ее слуха не донесся звук автомобильного сигнала. С огромным трудом ей удалось побороть искушение открыть глаза. Она взяла себя в руки и двинулась дальше.
– Случайная машина, – уже веселее говорила Лиз, – они иногда проезжают, едут к госпиталю за пригорком. Мне как раз в ту сторону.
Она обогнула воображаемый пригорок и остановилась перед воображаемым госпиталем. Плохо было, что она понятия не имела, как реально выглядит его фасад. Но это не самое главное.
Лиз поднялась по безлюдному крыльцу, распахнула стеклянные двери и направилась по коридору, в котором не было ни единой живой души. Первая дверь – ее палата. Может, на самом деле было иначе, но сейчас это не имело значения.
Она распахнула дверь и шагнула внутрь.
– Привет, Джилиан! – весело поздоровалась Лиз с негритянкой.
Та лежала неподвижно, словно макет древнеегипетской мумии. Лиз присела на корточки и осторожно протянула руку к воображаемой кровати, больше всего боясь, что пальцы проникнут сквозь дерево.
Так и случилось.
Лиз села на пол и разревелась. Открыть глаза она так и не решилась, ей было одиноко и страшно, хотелось лечь и уставиться в потолок. Пол под голыми ягодицами был холодным, гладким, и Лиз вздрогнула, осознав это не как само собой разумеющееся, а как великое чудо. Пол был настоящим! Это был пол ее собственной палаты! Не обнаружив кровати, она настолько расстроилась, что начисто забыла про степь!
Она на всякий случай еще раз провела рукой по гладкому полу.
«Если пол настоящий, значит, и кровать должна быть здесь».
Лиз осторожно протянула руку и действительно нащупала свисающий край простыни. Она хотела забраться в постель, но по ушам ударил визг негритянки:
– Ты с ума сошла?! Извращенка!
Лиз открыла глаза, встретившись взглядом с ничего не понимающей Джилиан.
– Зачем ты лезешь ко мне в постель? – уже спокойнее переспросила она. – И где твоя ночная рубашка?
– Извини. – Лиз обернулась и увидела свою пустую кровать. Вокруг нее валялись оторванные Стивеном куски ткани. – Мне приснился ужасный сон. Прости.
– Да ладно… – Негритянка заметила, что соседке по палате не до шуток. – Я в детстве тоже ходила во сне. Правда, одежду с себя не срывала.
Дверь распахнулась, впустив в палату дежурную медсестру.
– Что здесь происходит? – строго спросила она.
– Мне приснился кошмар, и я упала с кровати, – сказала Лиз.
– И напугала меня, – подтвердила Джилиан.
– Стыда у вас нет. – Медсестра обвела изгибы тела Лиз заинтересованным взглядом. – Подождали хотя бы ночи, если не выписки. А здесь что?
Ее глаза округлились.
– Господи…
Лиз поднялась на ноги и увидела мертвого Стивена в луже мочи. Он лежал у самой стены, а рубашка под пиджаком была вся в крови.
– Спокойно. – Лиз взяла медсестру за запястье. – Это дело находится в компетенции спецкомиссии NASA. Ни в коем случае не сообщайте в полицию. И принесите мне телефон! Да скорее же, черт вас возьми!
