ГЛАВА 6
Железная дверь фургончика рывком уползла в сторону, пропустив в полутьму согнувшегося в три погибели Вадима. Жанна повернулась на звук.
– Они заклеили все камеры в холле, – без предисловий сказала она. – Сидят там и шуршат фломастером по бумаге.
– Причину ты поняла?
– Ничего я не поняла, но можешь просмотреть запись.
– Давай. – Вадим занял оставшийся кусок свободного пространства у монитора.
По экрану побежали полосы, а изображение задвигалось в обратной последовательности. Поначалу это не бросалось в глаза, поскольку экран оставался белым, словно линзы объектива покрыла изморозь. Но через какое-то время появилось изображение лица Нины. Девушка показала язык, а затем, смешно перебирая ногами, забегала по комнате задом наперед. Двигала книги в шкафу, осматривала кресла и даже додумалась осмотреть камни фонтана. Примерно тем же занимался Олег, но с гораздо меньшей эффективностью. Иногда изображение меняло ракурс – это Жанна переключала камеры.
– А с чего все началось? – не отрывая взгляда от монитора, спросил Вадим.
– Ты мотай, мотай. Сам увидишь.
Отмотав ленту до места, где Олег вычерчивал на экране фигуры, Вадим остановил перемотку и внимательно просмотрел всю сцену.
– Почти ничего не видно, – пожаловался он.
– Переключи трек, там я снимала с большим увеличением.
Вадим щелкнул тумблером, и изображение заняло весь экран монитора. Так можно было разглядеть больше, хотя детали все равно тонули в электронных шумах, мерцании и недостаточной разрешающей способности. В полутьме снова щелкнул тумблер, заставив изображение замереть.
– Вот оно, – прошептал Вадим, глядя на изображение переплетающихся треугольников. – Пробрало, значит, нашего реципиента.
– Качество картинки ни к черту, – пожала плечами Жанна.
– А он сохранил файл?
– Наоборот, досконально вычистил временную папку и произвел несколько операций создания-удаления, чтобы восстановить файл было невозможно.
– А он хитрее, чем я думал. Или это сигнал прибавил ему ума? Как думаешь?
– У меня мало данных для оценки, – безразлично ответила женщина. – И вообще мне не нравится ваша затея. Как можно играть с силами, не зная их природы и целей?
– А как узнать их природу, если не поиграть с ними? – усмехнулся Вадим.
Жанна не ответила.
– Алекс сообщил, что американцы изготовили Модель по данным обработки сигнала. Она представляет собой сферу, заключающую в себе множество треугольников. Это, – Вадим показал на экран, – может представлять собой ее плоскую проекцию.
– И что? Смысл-то в чем?
– Если бы я знал! Но после создания Модели в одной из лабораторий NASA кто-то расстрелял Ричарда Грея, Майка Стренча и устроил пожар, в котором погибли шестеро генералов и несколько человек из охраны. А наш реципиент ни с того ни с сего начинает проявлять агрессию и заклеивать камеры. Кстати, как он о них узнал?
– А ты отмотай еще, – посоветовала Жанна. – Ему хозяйка квартиры о них сообщила.
– Сумасшедшая? – удивился Вадим, отматывая видеоленту.
– Похоже, она такая же сумасшедшая, как и я. Наверняка этот спектакль с помешательством был устроен с единственной целью – запудрить мозги тетке.
Вадим запустил воспроизведение, вглядываясь в каждый кадр и вслушиваясь в каждое слово.
– Да, хотел бы я хоть краем глаза посмотреть слова, в которые они играли. Много интересного можно было бы узнать. Как ты думаешь, о чем они могли договориться?
– Понятия не имею, – пожала плечами Жанна.
– Погоди-ка! – Вадим задумался. – А что, если ты не права? Что, если Нина действительно свихнулась после смерти родителей, а наш подопечный, обретя неизвестные нам сверхъестественные способности, смог ее либо вылечить, либо подчинить собственной воле?
– О каких способностях ты говоришь? – насторожилась Жанна.
– Сам не знаю. Но вся эта история мне очень напоминает некоторые религиозные притчи. Живет себе человек, как правило праведник, но порой и бывший грешник. Затем забирается он на гору, и снисходит на него благодать божья, либо спускается к нему ангел, либо осеняет прозрение. В разных религиях немного по-разному. И обретает он способность познавать то, что не дано познать всякому, и начинает творить чудеса. Кормит пятью хлебами уйму народа, поднимает калечных на ноги, а то и мертвеца оживит без применения методов интенсивной терапии. Иногда люди начинают поклоняться ему при жизни, но чаще все-таки после смерти или вознесения на небеса.
– Ты хочешь сказать, что сотворил мессию? – Жанна не сдержала улыбки.
– Это было бы забавно. Понимаешь, в дневниках Тихонова есть фраза, надиктованная китайцем. Она с самого начала не дает мне покоя и заставляет вздрагивать от каждой странности в поведении реципиента.
– Что за фраза?
– Боги внутри, снаружи лишь дьяволы, – задумчиво сказал Вадим. – Зачем-то китаец заставил ее написать.
– Выглядит как предупреждение, – проговорила Жанна.
– Вот и я о том же. – Вадим снова глянул на монитор, расчерченный линиями треугольников. – Я Левчуку дал задание поискать в Интернете упоминания о фигурах, состоящих из треугольников. Знаешь, что он мне нашел? – Вадим достал из внутреннего кармана пальто сложенный вчетверо лист, развернул его и положил на стол. – Эта штуковина называется Шри-Янтра. Скачана из Сети, распечатана на принтере.
Жанна посмотрела через плечо Вадима и произнесла еле слышно:
– Ничего себе… Почти точная копия!
– Вот именно, – кивнул Вадим. – Но некоторых линий в ней не хватает. Видишь? Особенно заметно вот здесь. Надо еще учесть, что нарисованное Шерстюком изображение сильно искажено камерой и мы с тобой видим далеко не все элементы.
– И какой же ты делаешь из этого вывод?
– Очень простой. Инопланетный сигнал на Земле принимали уже несколько раз. Мы далеко не первые, понимаешь? Но из-за несовершенства естественного приема исходный сигнал оказывался сильно искажен шумом. Скальная порода не в состоянии переводить гравитационные волны в электрические с высокой точностью. Кроме того, не все пророки, видимо, обладали необходимыми для обработки сигнала умственными способностями. Чем эти способности были выше, тем более точно воспроизводилось изображение, становившееся затем ритуальным.
– Забавная интерпретация, – заметила Жанна.
– Смотри, я тут набросал на листе. – Он достал еще одну бумагу. – Шерстюк изобразил очень сложную фигуру. Я не уверен, что всю, какую нам прислали из глубин космоса, но она сложнее, чем Шри-Янтра.
– Значительно, – согласилась женщина.
– Я уверен, что точному приему способствовало качество вживленного детектора плюс описанные экспертами признаки, по которым отбирали кандидата. В древности такого детектора не было, поэтому Шри-Янтра оказалась меньше похожа на оригинал. Теперь смотри сюда. Убираем вот эти группы треугольников и получаем фигуру, похожую на тележное колесо с шестью спицами.
– Солярный знак, – с удивлением узнала Жанна. – Древние славяне называли его колесом Рода и считали ритуальным символом.
– Ого! – улыбнулся Вадим. – Не ожидал от тебя таких познаний.
– Книжки надо читать, – отмахнулась она.
– Хорошо. Теперь вернемся к Шри-Янтре и уберем другую группу линий. Что получилось?
– Свастика.
– Верно. Тоже, кстати, древнеиндийское ритуальное изображение. Теперь представь, что и вот эти боковые черточки не воспроизведены в процессе расшифровки сигнала. Что остается?
– Крест, – прошептала Жанна. – Ты хочешь сказать, что Христос был тупее Будды и древнеславянских волхвов?
– Почему тупее? Просто ему меньше повезло с условиями приема сигнала. При расшифровке часть информации утерялась, часть исказилась. А теперь представь, что некий реципиент оказался в очень плохих условиях приема или не обладал большей частью необходимых данных. Убери все линии, а оставь лишь фрагмент окружности, в которую они вписаны.
– Получается полумесяц! Лихо ты завернул!
– Это не я, это простейшая геометрия.
– Значит, все пророки попросту приняли и в меру своих способностей расшифровали космический сигнал?
– Похоже на то. Кстати, обрати внимание – во всех случаях культовые тексты не отрицают получения информации извне, с неба. Со Шри-Янтрой еще интереснее. Ученые считают, что исходная фигура была сферической, а это лишь двухмерная проекция оригинала. Об этом говорит система расположения треугольников относительно друг друга. Я ознакомился с большой научной статьей на эту тему и обнаружил несколько интересных моментов. Момент первый. Обработка алгоритма расположения треугольников внутри Шри-Янтры оказывается крепким орешком даже для современных компьютеров. Момент второй. В тантризме Шри-Янтра используется для медитации, то есть длительного созерцания с целью раскрытия дремлющих способностей организма. Каких именно, я нигде толком не отыскал. И наконец, момент третий. У большинства испытуемых длительное созерцание Шри-Янтры вызывает активизацию правого полушария с одновременным затормаживанием левого.
– Как у Шерстюка? – удивилась Жанна.
– У него гораздо сильнее. На несколько порядков, судя по данным термограммы.
– От твоих слов у меня возникло странное ощущение, – призналась она. – Знаешь, с религией так или иначе сталкиваешься каждый день. Это уже сделалось настолько привычным, что перестало ощущаться чем-то чудесным. А сейчас меня проняло.
– Что именно? – не понял Вадим.
– Мы привыкли воспринимать бога как некую условность, а тут вдруг оказывается, что все священные тексты могут иметь под собой реальную основу. И чудеса.
– Знать бы еще какие, – хмуро вздохнул Вадим. – Но одно можно сказать наверняка. После каждого приема сигнала человечество делало либо культурный, либо технический скачок вперед, значит, сигнал все же несет в себе очень важную информацию. Как я и предполагал.
– И чем точнее принят сигнал, тем больше данных можно из него получить?
– Возможно. – Он переключил видеосистему с воспроизведения на прямую трансляцию, и экран вновь затянуло белой пеленой. – Сейчас нам нужно понять, для чего он это затеял.
– Может, просто спросить? – предложила Жанна.
– По рации?
– А почему бы и нет?
– Не ответит. – Вадим покачал головой. – Если бы хотел поговорить, сам бы вышел на связь. Пожалуй, я поднимусь наверх сам. Только держи наготове группу захвата. Возможно, ты ничего не будешь слышать и видеть, скорее всего, он не позволит мне говорить, а заставит писать на бумажке. Поэтому ориентируйся по камерам в коридоре. Если он выйдет из квартиры без меня, тут же отдавай команду на захват. Немедленно! Мне очень не хочется повторения техасского инцидента. Как дверь-то теперь открыть?
Жанна протянула ему оранжевую ремонтную карту, оставленную Павлом после блокировки замка.
– Очень на тебя надеюсь, – усмехнулся Вадим.
– Хорошо, – кивнула она. – Ни пуха.
– К чертям собачьим, – ответил он, пробираясь к выходу.
Выйдя на улицу, Вадим поднял воротник пальто, уши сразу озябли без оставленной в машине шапки. Мороз усилился со вчерашнего дня, зло пощипывал лицо, а снег хрустел под ногами, словно пересохший песок. Поднявшись по лестнице, Вадим распахнул дверь и скупо кивнул охраннику, подскочившему со стула, будто на пружине.
Парадный лифт доставил его на седьмой этаж. Вадим повел плечами, словно разминаясь, и шагнул из кабины на толстый ковер. В пальцах он нервно вертел магнитную карту, а подойдя к двери, на секунду замер, прежде чем сунуть ее в приемное устройство. Замок пискнул и открылся.
Вадим распахнул дверь и шагнул в холл. Олег сидел на парапете бассейна, внимательно глядя на вошедшего, а вода за его спиной стекала по камням фонтана, тихо журча тысячами хрустальных колокольчиков. Они посмотрели друг на друга, жестко, оценивающе, внезапно поняв, что в эту минуту встали по разные стороны баррикады. Вадим усмехнулся, но взгляд его остался холодным – впервые в жизни он не знал, чего ожидать от противника, насколько тот опасен и считает ли сам себя врагом.
И в этот момент мир перед глазами Вадима померк, словно реальность была лишь изображением на экране компьютера, а чья-то рука равнодушно щелкнула выключателем.
Стивен шел вдоль шоссе. Густую черноту техасской ночи изредка разрывали тугие лучи фар проносящихся мимо автомобилей. Иногда это были тяжелые дизельные грузовики, ревущие, словно звери, реже шелестели фарами легковушки, стараясь заранее объехать медленно бредущего пешехода. В этих местах одинокий путник является такой редкостью, что невольно вызывает подсознательное чувство тревоги, навеянное фильмами о маньяках и триллерами Кинга. Вспомнив своего тезку, Стивен злорадно улыбнулся. Пожалуй, совсем скоро популярность знаменитого писателя превратится в ничто по сравнению с его собственной известностью.
Темнота не позволяла разглядеть пассажиров в салонах проезжающих мимо машин, но Стивен знал, что не у всех одинокий пешеход на краю шоссе вызывает чувство тревоги. Рано или поздно кто-нибудь обязательно решит обидеть его. Иначе просто быть не могло, за время своей работы Стивен научился хорошо разбираться в людской психологии. В конце концов, существует пиво, виски, джин и наркотики, замещающие страх его производной – агрессией.
Прошло около четырех часов с того момента, как ему пришлось бросить слишком приметный «Хаммер». С телами убитых заложников возни почти не было – после недолгих размышлений Стивен привязал оба трупа тросом и волок за машиной километров тридцать, рассредоточив таким образом плоть и кости на огромном пространстве техасского бездорожья. С крупными фрагментами, как он полагал, прекрасно справятся дикие рыжие псы и койоты.
Теперь нужна была другая машина, но огни фар продолжали проноситься ближе к осевой, и Стивен с усмешкой представлял, как нервно нажимают на педаль газа чопорные девицы, престарелые леди и грузные мужчины, у которых лишь детородный орган остался рудиментарным напоминанием о мужественности.
Наконец белый «Додж» остановился у обочины метрах в тридцати по ходу движения. Упругие волны синтетической музыки доносились до него из салона даже с такого расстояния.
– Эй, мужик! – Из открытой дверцы высунулась бритая голова. – Хочешь, подкинем до города?
– Это будет что-нибудь стоить? – поинтересовался Стивен, стараясь всем своим видом вызвать чувство исходящей от него неуверенности.
– Он еще спрашивает! – раздался в машине визгливый смешок.
– Заткнись! – шикнул на него бритый.
– Я не понимаю, чего вы от меня хотите. – Стивен придал голосу паническую интонацию. – Если хотите, я отдам вам все, что у меня есть. Одни эти часы стоят больше тысячи долларов.
Кто-то громко присвистнул в салоне.
– Только не трогайте меня. Я оставил машину на грунтовой дороге в семи милях отсюда, и мне просто необходимо добраться до города. Если бы не сел аккумулятор в телефоне, я бы уже вызвал помощь.
– А так никто не знает, где ты? – широко улыбнулся бритоголовый.
– Нет, – упавшим голосом ответил Стивен.
– Ладно, давай сюда часы и бумажник.
– Бумажник не могу. – Стивен испуганно поднял взгляд. – Там не мои деньги.
– Ты же хотел отдать все.
– Все, что принадлежит мне, – упрямо сказал Стивен. – Чужое я отдать не смогу.
– Похоже, он издевается над нами, – раздался голос из машины. – Сейчас я ему объясню по-другому.
Открылась левая дверца, и на пыльный растрескавшийся асфальт выбрался здоровенный детина с помповым ружьем в руках. Его голову перетягивала вызывающе красная бандана, а кожаная одежда, казалось, почти целиком состоит из металлических «молний».
– Хочешь сплясать тарантеллу? – Он с серьезным видом передернул затвор и направил ствол под ноги Стивену.
– Не надо, ребята, – умоляющим тоном попросил тот. – Вам не следует этого делать.
Здоровенный детина фыркнул и потянул спуск.
Нина еще раз замахнулась палкой, но Олег бросился вперед и удержал ее руку, прижав указательный палец к губам.
«Спокойно», – беззвучно прошептал он.
Вадим без сознания лежал у ее ног. Олег осторожно отнял у девушки резиновую палку и знаком попросил принести что-нибудь, чем можно связать пленника. В холле ничего подходящего не оказалось, а в другие комнаты соваться пока было нельзя, поэтому Олег использовал свой ремень, неловко связав крепкие руки Вадима. Штаны при этом начали угрожающе сползать, но сейчас имелись проблемы и посерьезнее.
«Надо выбираться, – написал Олег на листе бумаги. – Но в коридоре наверняка камеры».
«Можно использовать пленника. Диктовать условия».
«Вызовут милицию, будет хуже».
«Я кое-что придумала», – написала Нина.
Она принялась быстро писать на листе, Олег еле успевал читать ее размашистый малоразборчивый почерк.
Жанна нервничала, глядя в затянутый белой поволокой экран. Времени прошло уже достаточно, но ничего не менялось. Наконец она не выдержала и набрала номер Вадима. Но едва в трубке прошел первый длинный гудок, как тишину фургончика разорвала трель мобильного телефона – она прозвучала из динамиков, подключенных к установленным в квартире микрофонам.
– Алло, это Нина, – послышался в трубке голос девушки. – Наверное, вы уже поняли, что в моих руках двое ваших псов. Один без сознания, я его огрела палкой по голове, другой – связанный. Отвечать можете по рации.
– Я слышу, – ответила Жанна. – Чего ты хочешь?
– Поубивать вас всех к чертям собачьим, – честно призналась девушка. – За прошедшие два года я для этого морально созрела. Но еще больше я хочу выйти отсюда, пройти независимую психиатрическую экспертизу и послать тетку с ее опекой так далеко, как она еще никогда не ходила. Кстати, у меня в руках заряженный пистолет.
– Обращайся с ним осторожнее, – сказала Жанна, судорожно соображая, что можно предпринять в такой ситуации.
Лучшим выходом казалось немедленное задействование группы захвата. Но в этом случае весь план операции мог полететь к черту, жизни единственного реципиента и самого Вадима оказывались в серьезной опасности, да и жизнь девушки тоже. Как потом объяснить это тетке? Ведь в случае смерти Нины опекунша лишится шести миллионов баксов. Мысль о такой умопомрачительной сумме вызывала у Жанны опасение уже не столько за чужую, сколько за собственную шкуру. Тетка Нины уж точно сумеет выяснить, кто дал команду на штурм, и тогда вряд ли поможет звание офицера ФСБ, потому что бандитам, вооруженным клещами и паяльными лампами, нет дела ни до каких званий. Их интересуют лишь деньги, а этого добра в деле предостаточно.
Жанна почувствовала, как холодеют кончики ее пальцев. Прими она сейчас любое решение, ей так или иначе придется отвечать не столько перед Стежневым с его идиотской операцией, сколько перед теткой Нины. Это вызывало в душе нарастающую панику.
– Что ты собираешься делать? – осторожно спросила она, радуясь, что для переговоров с квартирой используется отдельная радиоволна, которую не слышит оператор диспетчерской службы охраны.
– Еще не знаю. Но если кто-то попробует взломать дверь или если я увижу в дверной глазок незнакомых людей, я тут же убью обоих заложников и застрелюсь сама. Поверьте, я вполне созрела для такого решения. Вы можете представить, что значит прожить в заключении два года в моем-то возрасте? Я даже убить себя не могла, так вы меня опекали. Сволочи. Я должна была отдаваться вашим охранникам, потому что трахаться больше было не с кем. Я даже подрочить не могла спокойно, зная, что на меня направлены объективы камер. Вы меня довели до края, точно вам говорю. Причем я заранее напишу записку, из-за чего и во сколько я пустила себе пулю в лоб, лишив тетку шести миллионов. Она узнает, кто виноват, можешь быть уверена, сучка. Она тебе кишки через задницу выпустит или запрет на даче и заставит сосать всем приезжающим к ней гостям.
Жанна отложила микрофон и закрыла лицо ладонями. Такая перспектива и без того не выходила у нее из головы.
– Черт! – прошептала она, не нажимая кнопку микрофона. – Что же мне делать, что?
– Молчишь? – вкрадчиво спросила Нина.
– Подожди! – взмолилась Жанна. – Я по-любому оказываюсь в безвыходной ситуации.
– Не по-любому.
– Да? – Жанна даже не пыталась скрыть сарказм.
– Да. Если я выйду отсюда прямо сейчас, то ты получаешь несколько бонусов. Бонус первый. Заложники остаются живы. Правда, одного я возьму с собой, чтобы ты не выкинула какой-нибудь фокус. Но все равно от начальства ты получишь фитиль гораздо меньшего диаметра, чем в случае гибели двух-трех человек.
– К черту начальство! Меня больше волнует твоя тетка.
– Это бонус второй. Тетка получит пять миллионов из шести. Я их ей подарю, если выберусь, пусть подавится. Мне нужны лишь наличные, все акции пусть оставит себе.
– Гарантии? – осмелилась спросить Жанна.
– За гарантиями в страховую компанию. Но могу поднять твой энтузиазм тем, что у меня нет ни малейшего желания влезать в дела промышленных предприятий. Мне хватит того миллиона с копейками, который лежит на моем депозите. Уж поверь, с пятью миллионами долларов тетка будет не так зла, чтобы наезжать на тебя. К тому же акции перейдут в ее личное пользование и у нее больше не будет необходимости каждый день заботиться о моем драгоценном здоровье. Это стоит тех денег, поверь, так что тетка еще благодарна будет за такой поворот дела.
– Пожалуй, – шепнула Жанна, не включая микрофон рации.
– Теперь о третьем бонусе. Я не случайно сказала, что на моем депозите не просто миллион, а миллион с копейками. Первоначально эти копейки составляли шестьсот тысяч долларов, но сейчас, в результате теткиных манипуляций, сумма уменьшилась примерно наполовину. Все эти триста тысяч станут твоими, если я верну себе свое.
У Жанны сильнее забилось сердце.
– Нереально, – сказала она. – Ты не станешь меня искать, когда все кончится. Да я и не знаю, где буду.
– Я не такая дура, чтобы жмотиться, когда речь идет о свободе и жизни. Ровно через полтора месяца я открою газету «Из рук в руки» и прочту там объявление: «Продам дачный участок без электричества, воды и газа за триста тысяч долларов». И твой телефон. Поверь мне на слово, я куплю у тебя этот участок, даже если его не существует в природе. Но если ты не веришь в третий бонус, разве тебе недостаточно остальных?
– Хотелось бы все три, – сухо ответила Жанна. – Но как бы то ни было, я тебя выпущу.
– Прямо сейчас и с заложником.
– Да. Кого ты возьмешь?
– Олега, естественно. Со вторым бугаем я не справлюсь.
– Справилась же. – Жанна не сдержала усмешку.
– Он не может идти.
– Ты жестокая стерва.
– Сама бы посидела взаперти два года, строя из себя сумасшедшую. Все, до встречи через полтора месяца.
«Можно было бы остановить служебный лифт и запереть их там, – подумала Жанна. – Но эта стерва и впрямь может пустить себе пулю в лоб».
– Идите к парадному лифту, – сказала она на всякий случай. – Там точно не будет сюрпризов.
Экран перед Жанной утратил непрозрачность, показав насмешливую физиономию Нины, уже ничем не напоминавшую глуповато-доверчивое личико сумасшедшей. В руках девушки подрагивал пистолет, а на полу валялся Вадим со связанными за спиной руками. Признаков жизни он не подавал, видимо, находясь в глубокой отключке. Олега в кадре не было до тех пор, пока Нина не выволокла его за воротник курки. Куртка явно из гардероба Нины, яркая, в стиле «урбан», модном несколько лет назад. Рукава Олегу были коротковаты, зато форма под курткой не бросалась в глаза.
Девушка вынула из кармана Вадима сотовый телефон и стволом пистолета подтолкнула Олега к выходу, помахав камере на прощание. На ходу она набрала номер.
– Алло! Служба вызова такси?
Она сделала заказ, назвав нужный адрес.
Жанна вздохнула и переключила рацию на другой канал.
– Группа захвата, отбой! – скомандовала она. – Можете отдыхать.
– Принял! – раздался в ответ голос командира.
– Посты шесть и семь, отбой. На базу.
– Есть, – ответил командир снайперов.
Она еще раз переключила канал.
– Каштан-21, ответь ноль третьему.
– На связи Каштан-21, – отозвался охранник на первом этаже.
– Сейчас выйдут двое. Девушка в белой шубке и парень в яркой куртке. Пропусти обоих.
– Принял.
Жанна отложила микрофон и несколькими нажатиями кнопок стерла записи переговоров. Уволят, конечно. Зато не станут вытягивать кишки плоскогубцами.
Миновав пост охранника, Нина вывела Олега на улицу. Мороз крепчал, укутывая ветви деревьев толстым слоем изморози, похожей на белую карамель. Девушка держала пистолет под шубкой, до конца играя свою роль. Воздух замер в абсолютной неподвижности, превращая каждый звук в далеко разлетающееся эхо.
– Ну и где такси? – раздраженно спросила Нина в пространство.
Видно было, как она нервничает. Олегу хотелось прижать ее к себе, приласкать, успокоить, но камеры могли стоять и снаружи. Вскоре снег заискрился в лучах фар подъехавшей «Волги» с шашечками.
– Пойдем. – Нина толкнула Олега плечом.
Они вместе забрались на заднее сиденье. Нина достала пистолет из-под шубки и направила в спинку водительского сиденья.
– В Электросталь, пожалуйста, – сказала она.
– Шестьсот рублей. – Водитель глянул в зеркало заднего вида. – Такие суммы мы берем вперед.
Олег достал из кармана две купюры и протянул таксисту. Машина тронулась с места, пробуксовав колесами по льду.
– Вырвались. – Нина облегченно откинулась на спинку сиденья. – Вырвались!
Она не удержалась и обняла Олега, бросив пистолет на сиденье.
И в этот момент произошло то, чего он никак не ожидал, – водитель резко ударил по тормозам, отчего машину развернуло поперек дороги, и тут же таксист молниеносно развернулся, ухватив девушку за шею. Она хотела вскрикнуть, но из ее горла вырвался только жалкий всхлип.
– Помоги мне надеть ей наручники! – сухо приказал водитель Олегу. – Они у меня под сиденьем. И сразу беги в здание. Молодец, что не стал геройствовать раньше времени, а то бы запорол все дело.
«Так это что, милицейская машина, замаскированная под такси?» – с нарастающим ужасом подумал Шерстюк.
– Ты знаешь, где ее пистолет? – спросил водитель.
– Да, – ответил Олег, снимая «ПМ» с предохранителя. – Вот он.
Пистолет уставился водителю в глаз.
– Ты что, охренел, щенок? – прорычал водитель. – Быстро достал наручники.
– Знаешь, сколько она обещала мне заплатить? – дрожа от напряжения, с расстановкой проговорил Олег. – Полмиллиона баксов.
– Да она тебя развела!
– Может быть. Но ради такого шанса я на счет три размозжу тебе голову. Можешь не сомневаться.
– Придурок! – прошипел водитель, стараясь не показывать страха.
– Пшел вон! – рявкнул Олег.
Водитель чертыхнулся и выпрыгнул из машины, отпустив девушку.
– Водить умеешь? – спросил у нее Олег.
Нина не могла ответить, жадно хватая ртом воздух, поэтому просто покачала головой.
– Держи его на прицеле! – Он отдал пистолет девушке, а сам перелез за руль и запустил двигатель.
– Уроды! – выкрикнул водитель перед тем, как машина сорвалась с места.
– Сам ты урод! – ответила Нина, направила ствол ему в лицо и дважды выжала спуск.
– Сегодня я слышал глас божий, – почти напевал Стивен, прохаживаясь с помповым ружьем перед парнями, лежащими на земле у дороги. – И сказал он мне, что лишь усилиями божества может воцариться благодать в душах людских.
«Додж» белым пятном замер во тьме у обочины, скрывая происходящее от изредка проезжающих мимо автомобилей.
– Ни одно деяние не будет человеку во благо, если не приближает его к воссоединению с небом. Так мне сказал господь. И я верю ему, ибо он всегда говорит правду.
– Послушай, мужик… – осторожно сказал бритоголовый, продолжая держать руки за головой. – Мы уже поняли, что ты крут. Я признаю свою вину. Можешь даже забрать «Додж», честное слово. Хочешь?
– И ни одна вещь не может заменить милости божьей, – словно не слыша, продолжал Стивен. – Ибо милость Его бесконечна, а всякая вещь имеет границы в пространстве окружающего нас бытия. Вы возомнили себя равными богу, словно вам дано судить ближнего своего и решать, достоин он жизни, смерти или унижения. В этом ваша слабость, которая помогла мне вас победить.
– Мы это поняли, – простонал здоровенный детина, на ноге которого теперь виднелась окровавленная повязка. – Мне нужен врач, неужели ты не понимаешь?
– Ни один врач не способен помочь страждущему, ибо лечит тело, а не душу. Жизнь же и силы сосредоточены лишь в душе. Я сейчас делаю больше, чем любой лекарь, стараясь достучаться до ваших ослепших душонок. Бог мне сказал: «Впусти меня внутрь себя и сможешь творить всякие чудеса, какие только захочешь».
– Ну так сделай, чтобы я не подох от боли и потери крови! – простонал здоровяк.
Стивен присел на корточки возле его простреленной ноги и провел свободной ладонью над раной. От пятна запекшейся крови заструилась тонкая струйка пара, еле заметная в темноте. Затем она сделалась плотнее, засеребрилась струей металла, и в пальцах Стивена оказалась серая револьверная пуля.
– Срань господня! – прошептал здоровяк.
Не обращая внимания на ружье, он сел на корточки и задрал штанину. На коже вместо опухшей дыры виднелся лишь круглый розовый шрамик.
– Он меня вылечил! – заорал здоровяк. – Он действительно может творить чудеса!
Бритоголовый, пораженный услышанным, осторожно поднялся и осмотрел шрам.
– Я могу оживить хладный труп одним касанием, – прокомментировал Стивен. – И одним движением могу убить любого. Для этого мне не нужно оружие.
Он достал из кобуры револьвер, высыпал патроны в траву, бросил оружие на землю и взглядом превратил его в лужу расплавленного металла. Трава по краям лужицы вспыхнула, но тут же погасла, оставив в темноте лишь алые звездочки тлеющих стеблей. Ружье Стивен равнодушно бросил в багажник «Доджа».
– Желаете обрести такую же силу? – Он обернулся к ошарашенным парням. – Идите за мной, и я открою перед вами врата могущества.
Он распахнул дверцу и вальяжно уселся на переднее сиденье.
– Поехали, – поторопил Стивен здоровяка. – Ибо другие грешники до сих пор плутают во мраке, не в силах отыскать верный путь. И ты, лысый, садись, не бойся. У господа моего обителей много!
Машина резко тронулась, и пальцы таксиста сорвались с дверной ручки. Он кубарем покатился по асфальту, влетев в огромный придорожный сугроб.
– Ты что?! – закричал Олег, зигзагом разгоняя машину. – Зачем ты это сделала?
– Гадство! – Нина разочарованно отшвырнула пистолет. – Так хотелось пристрелить эту сволочь! Он чуть не удушил меня, дрянь! Кстати, почему пистолет не выстрелил? Там предохранитель?
– С предохранителя я его снял, – пожал плечами Олег. – Либо осечка, либо никто не передернул затвор. Я только не понял, почему водитель на тебя кинулся. Неужели он тоже из нашей фирмы? И такси?
– Тетка могла проплатить фирму и посерьезнее охранной конторы.
– Милицию?
– Может быть. Я не знаю.
Нина взяла оружие и с трудом приоткрыла казенник.
– Там действительно нет патрона, – с досадой вздохнула она.
– Спрячь его, – посоветовал Олег. – От греха подальше. Если бы ты кого-то убила, нас бы теперь гоняла вся милиция города.
– Он заслужил! – вспылила девушка. – К тому же они и так нас будут гонять. Мы едем в чужой машине, а для милиции этого вполне достаточно. Но ты вел себя очень смело. Я не ожидала, что ты справишься с таким дылдой.
– Пистолет подвернулся под руку, – смущенно пожал плечами Олег. – Моей заслуги тут мало.
– Неправда! После смерти родителей за меня никто, кроме тебя, ни разу не заступился.
– Вообще-то я не склонен к риску и ввязался в это только ради тебя.
– Ты самый лучший, – шепнула Нина.
– Но ты хоть знаешь, куда мы едем? – От смущения Олег поспешил сменить тему. – Я, например, совершенно не представляю, ни где мы, ни куда движемся, ни куда вообще надо ехать.
– В смысле? – не поняла Нина.
– Я впервые в Москве за рулем. – В голосе Олега прозвучала легкая паника. – Я и в такси впервые ехал позапрошлой ночью!
– Сбавь скорость! – На лице девушки отразилась напряженная работа мысли. – Только внимание привлекаешь. Если сядут на хвост, тогда и будешь показывать чудеса гоночного мастерства.
Она осторожно перелезла на переднее сиденье и порылась в бардачке.
– У любого водителя в Москве есть карта. Ага, вот она. – Нина раскрыла брошюру в глянцевой обложке. – Правил я не знаю, поэтому просто буду говорить, куда надо сворачивать.
– Только заранее! – взмолился Олег. – А то я не успею перестроиться.
– Хорошо. Отсюда первый поворот направо после этого.
Олег ощутил, как между лопатками потекла тонкая струйка пота и тут же впиталась в рубашку. Пальцы побелели, неистово вцепившись в руль.
– Чуть побыстрее! – попросила Нина. – В Москве медленная машина тоже начинает раздражать.
– Я боюсь пропустить поворот.
– Не пропустишь. Он сейчас будет.
– Большой?
– Что значит большой?
– Ну, широкая там дорога? – нервно переспросил Олег.
– Обычная.
Олег разглядел место, где бордюр кончался, а асфальтовое полотно убегало вправо. Он крутанул руль, и машина с легким заносом вписалась в поворот.
– Это заправка! – взвизгнула Нина. – Поворот дальше!
– Черт! – Олег снова рванул руль, с ужасом разглядев ряд бензоколонок.
Такси проскочило в нескольких сантиметрах от бетонного парапета, забрызгав снежной жижей стоявших у кассы водителей. Те сначала лишь удивленно проводили автомобиль взглядами – эмоциональная реакция наступила только секунду спустя.
– Жми! – посоветовала Нина, глянув в заднее стекло.
Упрашивать Олега не требовалось.
– Поворот проскочили. – Она хмуро глянула в карту. – Но не нервничай, скоро будет еще один. Скорость только сбавь. Где-то здесь должны быть трамвайные пути.
Она чиркнула ногтем по обозначенным на карте рельсам как раз в тот момент, когда они грохнули под колесами. «Волга» подскочила, как перепуганная антилопа, и юлой завертелась на скользком асфальте. Олег зажмурился и вдавил все педали, на которые хватило ног, но машина не думала останавливаться, пока не ударилась во что-то задним колесом.
– Вот и поворот, – спокойно сказала Нина.
Олег открыл глаза и действительно увидел перекресток. Другие машины как ни в чем не бывало проезжали мимо, лишь некоторые водители раздраженно мигали фарами на стоящее поперек дороги такси. Олег дрожащей рукой запустил двигатель и, дождавшись зеленого сигнала светофора, погнал машину вперед.
– Сейчас все время прямо. – Нина сверилась с картой. – Нам необходимо сменить машину.
– Что значит сменить? – испугался Олег.
– Угнать другую! – пояснила она.
– Да я ее и открыть не сумею! Ты с ума сошла! Чем тебе эта не нравится?
– В ней может быть маячок.
– Черт! Вот почему за нами не гонятся! – сообразил он. – Готовят засаду.
– Но мы в нее не попадемся.
– Почему? – удивился Олег.
– Потому что мы бросим эту машину и угоним другую. Сбавь скорость. Здесь направо. Во двор.
Он остановил «Волгу» и заглушил мотор. Во дворе под толстым слоем снега спали автомобили, их было много, и некоторые из них не двигались с места с самого начала зимы.
– Мы не сможем завести ни одну из этих машин, – пробормотал Олег. – Мало того, что нет ключей, так еще и радиаторы наверняка не залиты. Нет, я просто не могу.
– Ты же сказал, что делаешь это ради меня? – нахмурилась Нина.
– Да. Но одно дело – стукнуть здорового мужика палкой по башке и вывести тебя из квартиры, а совсем другое – угонять машины и похищать оружие.
– Палкой по голове била я, – напомнила девушка.
– Но я соучастник!
– У тебя нервы сдали. – Она взяла его за руку и нежно погладила пальцами. – С непривычки.
– Я не собираюсь к этому привыкать!
– Успокойся, прошу тебя! А то и у меня сейчас начнется истерика. Я и так еле сдерживаюсь. – В глазах Нины блеснули слезы.
– Не надо, не плачь. – Олег осторожно провел рукой по ее волосам. – Я все сделаю. Не бойся.
– Нам нельзя оставаться в этой машине, – поторопила она.
– Хорошо, пойдем. – Он распахнул дверцу и выскочил в снежный сугроб, затем помог выбраться Нине. – Но ты так и не сказала мне, куда мы направляемся. В Электросталь?
– Немного ближе к Москве. Чуть в сторону от Горьковского шоссе.
– Что там?
– Дача моей одноклассницы.
– Ты уверена, что она сейчас там?
– Это не имеет значения. Даже если мы взломаем дверь, она не будет на нас в обиде.
– У меня есть место гораздо ближе. Правда, это не моя квартира, мы живем вместе с кузиной.
– Не пойдет, – помотала головой девушка. – Я не могу сейчас довериться посторонним. Никому. Даже если ты сам им доверяешь.
– Ладно, хорошо. Но я не вижу смысла угонять машину. Мы можем снова взять такси. На это у меня денег хватит.
Нина задумалась.
– Ладно, – кивнула она, затем взяла с сиденья карту и пистолет. – Тогда нам лучше выйти сразу к кольцу. Там легче поймать машину.
Она хлопнула дверцей и направилась через двор на улицу, освещенную ночными огнями.
Вадим сидел в кресле и прижимал к затылку ледяной компресс. Иногда его лицо подергивалось от боли, особенно когда Стежнев, расхаживавший по комнате, слишком повышал голос.
– Я мог предположить всякое! – гневно вещал генерал. – Но только не это! Идиотизм! Самим отпустить реципиента!
– Я-то в чем виноват? – скривился Вадим.
– В беспечности! Сам же говорил, что после приема сигнала нельзя относиться к реципиенту, как к ободранному щенку. Для чего я тебе дал группу захвата? Чтобы ты один совался к черту в зубы?
– Нет, – съязвил Вадим, – чтобы они ворвались в здание, поставили всех жильцов на уши и наследили на ковре. Вы наводили справки, кто живет в этом доме?
– Наводил, – с досадой ответил Стежнев.
– Кроме того, я навесил на него маячок, и мой оператор может отследить его перемещения в радиусе как минимум трехсот километров.
– Попробовал бы ты еще и этого не сделать! – Генерал уселся в кресло у камина и принялся набивать трубку. – Не ожидал я от тебя такого, честно скажу. А на Жанну что нашло?
– Может, реципиент применил открывшиеся способности? Надежнейшая ведь сотрудница.
– Была. – Стежнев достал зажигалку и прикурил, укутав лицо дымом. – После окончания служебного расследования она с треском вылетит из системы.
– Можно было бы и замять, – пожал плечами Вадим.
– Ты это брось. Сам прошел по краю.
– Только не надо меня пугать. Тем более вылетом из системы. Еще неизвестно, кто от этого больше потеряет, я или система.
– Зажрался. – В глазах генерала мелькнул добродушный огонек. – Ладно, может, отмажем твою Жанну, если разберемся как следует. Все было бы проще, если бы она не стерла видеозаписи. Интересно, чем она руководствовалась? Я все больше склоняюсь к мысли, что реципиент, как мы и предполагали, обрел некоторые способности, выходящие за рамки привычного. Может, он ее загипнотизировал через камеру?
– Без записей сказать невозможно. Но, глядя на поведение Нины, я готов с вами согласиться. Мне кажется, что обычными средствами уговорить девушку на подобную аферу совершенно немыслимо.
– Вот именно. – Стежнев снова выпустил несколько густых клубов дыма. – В рапорте водителя-»таксиста», которого ты успел задействовать, фигурирует невероятная быстрота реакции реципиента. Похоже, мы нажили себе на задницу геморрой размером с арбуз. Теперь у нас в наличии универсальный солдат, цели и задачи которого нам неизвестны и непонятны. Твои действия?
– Самым разумным считаю захват. Но не на улице, где он может выкинуть черт знает что, а там, куда он направляется.
– Что это, кстати, за место?
– Непонятно. Сейчас он движется в северо-восточном направлении.
– Миновал три вокзала, – сообщил оператор в приоткрытую дверь. – Движется по направлению к Щелковскому шоссе.
– Где он живет? – Генерал поднял брови, продолжая попыхивать трубкой.
– В районе «Молодежной». Причем знакомых у него в Москве нет. Я проверял.
– Вот черт… – Стежнев вынул изо рта трубку и задумчиво потер пальцами переносицу. – Я не могу работать при полном отсутствии информации. Надо советоваться с научным отделом, а то, не зная броду, снова нарвемся.
– Пожалуй, – кивнул Вадим и снова поморщился от боли в затылке. – Я тоже был бы не против понять, с чем мы все-таки столкнулись.
В туалете придорожного кафе никого не было, поэтому бритоголовый придержал здоровяка за рукав и шепнул ему на ухо:
– Дэн, может, лучше свалить?
– Я в это окно не пролезу. – Здоровяк с сомнением глянул на приоткрытую раму с рифленым стеклом. – К тому же знаешь, Бобби, я подумал, что не хило было бы научиться таким штуковинам. Мы бы тогда с тобой вдвоем могли взять под крыло всю Сорок третью улицу. Прикинь, мы зашугаем ниггеров одними фокусами, даже стрелять не придется. Или всадят тебе пулю в задницу, а я бац – вытяну ее пальцами, и пусть копы ищут нас по больницам.
– Неизвестно, сколько этому надо учиться. – Бобби расстегнул брюки и с наслаждением помочился в писсуар.
– Быстро, – уверенно кивнул здоровяк Дэн.
– С чего ты взял?
– Он сказал, что может убить человека одним движением, но мне в ногу стрелял из револьвера. Еле успел достать его из кобуры.
– Ну и что?
– Я его чуть не пристрелил, ты помнишь?
– Ну! Говори яснее. – Бобби недовольно поморщился.
– Он тогда еще не умел, – понизив голос, произнес Дэн. – Уже при нас научился.
– Ты псих. Этого быть не может.
– Ничего из того, что он показал, быть не может. Но я тебе точно говорю – его на ходу просекает. Словно ему кто-то нашептывает, как и что нужно делать.
– Ну конечно, у него в башке приемник, – усмехнулся Бобби.
– Я не знаю, что у него там стоит. Но знаешь… Может, он правда слышит глас божий?
– У тебя совсем мозги раком встали, – отмахнулся Бобби. – Ни черта он не похож на святого.
– Над Иисусом тоже все поначалу смеялись. Ты вообще-то хоть раз брал Библию в руки?
– В воскресной школе. – Бобби сплюнул в писсуар.
– Понятно. Тогда слушай сюда. Многие считали Иисуса психом и шарлатаном, пока он не начал творить чудеса.
– Да это было чертову прорву лет назад!
– Ты не дослушал, – обиделся Дэн. – Его и казнили как шарлатана. Говорили, что он хотел стать царем иудейским.
– Да хрен их там разберет. Может, он и правда на трон метил.
– Не в этом дело. После казни он через три дня воскрес и вознесся на небеса. А затем, я уж не помню кто, обещал его второе пришествие.
– Нам-то с этого что обломится? – Бобби пожал плечами.
– Тебе все же надо было хоть раз не заснуть в воскресной школе. У Иисуса были апостолы. Ученики. Он набирал их из всяких людей, даже из грешников. Многие из них сумели потом творить чудеса. Две тысячи лет прошло, а их помнят.
– Ты что-то говорил про Сорок третью улицу, – напомнил Бобби.
– С такой силой мы сможем поставить на уши весь южный район, а не только Сорок третью улицу. Надо только побыстрее и побольше у него выведать.
– Думаешь, он что-нибудь скажет?
– А иначе зачем мы ему нужны? – Дэн пристально посмотрел на приятеля.
– Ладно. Побудем апостолами, твою мать. Но при первой же возможности я его грохну. Этот сукин сын грозил мне оружием! Ты много знаешь людей, которые после этого остались живы?
– Не кипятись. Он особенный, ты же видел. Если мы его разведем, станем королями города.
– И Рон будет целовать мою задницу? – с сомнением поморщился Бобби.
– Вот посмотришь.
– Ладно. По рукам. Только держи ухо востро.
Они вместе покинули туалет, застав Стивена за столиком попивающим колу из стакана со льдом.
– Куда поедем, босс? – Дэн сел у окна.
– В город. Мне надо встретиться там с одним человеком.
– Слушай, а мы тебе зачем? – не удержался от вопроса Бобби.
– Мне нужны люди, – признался Стивен. – Уйма людей. Часть мы наберем в городе, часть придет к нам сама.
– Но ты уверен, что нам это будет интересно? – не унимался бритоголовый.
– Уверен.
– Почему?
– Со мной каждому воздается по заслугам. Чем больше мне поможешь сегодня, тем больше завтра будет в твоем стаде овец.
– Да на кой черт мне нужны твои овцы?
Вместо ответа Стивен достал из кармана ручку и нарисовал на салфетке несколько пересеченных треугольников.
– Посмотри внимательно на эту фигуру, – сказал он. – Внимательно!
– Да пошел ты!
– Смотри! – В голосе Стивена послышался металл.
Бобби пожал плечами и уставился на салфетку.
– Запомни, как они расположены по отношению друг к другу. Проведи по каждой линии взглядом. Повтори несколько раз, чтобы точно запомнить движение глаз. Если сможешь провести взглядом точно так же, когда я уберу салфетку, сразу сотворишь чудо. Прямо здесь.
Это заинтересовало парня, и он с десяток раз провел взглядом по нарисованной траектории.
– Ну. – Он нетерпеливо посмотрел на Стивена.
– Сможешь повторить?
Бобби кивнул.
– Дэн, принеси ружье из багажника.
Дэн послушно исчез за дверью и вскоре вернулся с ружьем. Владелец кафе не обратил на него ни малейшего внимания.
– Дэн, посмотри, заряжено ли ружье?
Здоровяк передернул затвор, выбросив из патронника один патрон и загнав туда следующий.
– Заряжено, – сообщил он.
– Бобби, теперь посмотри на ружье так, как смотрел на салфетку. Проведи по нему взглядом, но в точности по тому же пути.
Бобби усмехнулся и вычертил носом в воздухе заученный знак.
– Дэн, выстрели в потолок.
– Копы приедут. – Здоровяк с сомнением глянул в сторону хозяина заведения.
– Стреляй.
Дэн направил ствол вверх и нажал на спуск. Боек звонко щелкнул внутри ружья, но выстрела не было.
– Перезаряди и стреляй еще.
Дэн уже смелее выполнил указание, но выстрел не прозвучал и на этот раз.
– Оно теперь никогда не будет стрелять. Можешь выкинуть его на помойку, – сообщил Стивен.
– Я сам это сделал? – ошарашенно прошептал Бобби.
– Да. И пока будешь помнить эту фигуру, сможешь обезвредить любое огнестрельное оружие. Оно не будет стрелять, если не заменить все пружины.
– Я же тебе говорил! – восхитился Дэн.
– Ладно, мы поедем с тобой в город, – кивнул Бобби. – Такая наука мне нравится.
– А от чего еще есть фигуры? – Дэн явно обиделся, что обучение начали не с него.
– От всего, – усмехнулся Стивен. – Вообще-то фигура одна, но она очень сложная, поэтому поначалу я буду давать вам по одной части в неделю. Так, чтобы в итоге она врезалась в вашу память намертво. Держи салфетку, Дэн, и тренируй взгляд. Через три дня я буду испытывать оружие на вас. Вы должны верить в могущество господа и не бояться применять его во благо свое. Вера – великая вещь, запомните это. А сейчас поешьте чего-нибудь, впереди нас ждет несколько трудных дней.
Парни заказали две порции яичницы с беконом, пиво и гамбургеры. Стивен оплатил счет.
Когда с едой было покончено, они втроем вышли под светлеющее предутреннее небо.
– Горючего хватит до города? – поинтересовался Стивен.
– Еще и останется, – фыркнул Дэн, аккуратно укладывая разрисованную салфетку в карман.
Они сели в «Додж» и, рванув с места, выехали на шоссе. Стивен сидел на переднем сиденье, то и дело напевая «Be happy». Когда восток окрасился в розово-желтый цвет, он достал сотовый телефон и набрал номер.
– Фрэнки?
– Стив? – удивленно воскликнул голос на другом конце. – Какого черта ты звонишь в такую рань?
– Ты мне не рад? Вообще-то я еду в город. К тебе.
– Стив! Твою мать! Я видел замечательный эротический сон.
– Он скоро превратится в реальность. Просыпайся, я буду примерно через час. Ты мне нужен живой, здоровый и бодрый. Все.
Стивен повесил телефон на пояс и довольно прижмурился. Дорога мчалась под колесами, ветер посвистывал в зеркалах, словно аккомпанемент к вертящейся в голове песенке.
– Говорите, во много раз возросла реакция? – Пожилой мужчина в строгом костюме сел в предложенное Стежневым кресло у камина.
– Еще мы подозреваем возможность внушать другим людям на большом расстоянии, – добавил Вадим, не убирая от затылка лед.
– Что, извините, внушать?
– Поступки, может быть, мысли. Точно мы не готовы сказать.
– Еще я бы вас хотел попросить, – задумчиво продолжил генерал, – подойти к этому вопросу как можно более широко, а не только с точки зрения теорий, бытующих в науке на настоящий момент. Если вам известны хотя бы непроверенные гипотезы, которые могут пролить свет на происходящее, мы были бы вам очень признательны за их изложение в доступной форме.
– Я понимаю, – кивнул эксперт. – Но даже для применения самых смелых гипотез у меня не хватает информации. Что необычного сделал ваш реципиент? Он левитировал, прошел сквозь стену или воспламенил взглядом удаленный предмет?
– Пока, слава богу, нет, – усмехнулся Стежнев. – Ему лишь удалось воздействовать на психику двух женщин, заставив их беспрекословно подчиниться его воле. Благодаря этому ему удалось выбраться из хорошо охраняемого помещения. Причем электронный замок на двери был заблокирован снаружи.
– Вы наблюдали за ним, когда он все это проделывал?
– К сожалению, у нас не было такой возможности. Он закрыл все камеры наблюдения листами бумаги.
– Довольно банально.
– Но весьма эффективно. – Стежнев развел руками.
– Пожалуй. – Ученый задумчиво полез в карман. – У вас тут можно курить?
– Сколько угодно. Вот пепельница.
– Да. Спасибо.
Эксперт достал пачку недорогих сигарет и прикурил от простенькой зажигалки.
– Вы протестировали, как был открыт замок? – Он затянулся дымом и откинулся на спинку кресла.
– Да. Его открыл наш сотрудник, имеющий ремонтную карту.
– Забавно.
– Весьма.
– И как он сам это объясняет?
– Можете спросить у него сами. Вот он сидит в кресле.
Ученый удивленно поднял брови, но спрашивать ничего не стал. Вадим сам ответил, не пытаясь скрыть недовольства:
– Он закрыл бумагой все камеры, и я не имел возможности за ним наблюдать. Мне кажется, что вполне естественно было подняться в квартиру и прекратить безобразие.
– Прошу заметить, – ехидно добавил Стежнев, – что в его распоряжении была подготовленная группа захвата, специально для такого случая. Однако он ею не воспользовался.
– Наш реципиент – это парень двадцати шести лет, – окончательно разозлился Вадим, – щуплого телосложения, довольно трусливый. Для того чтобы надрать ему уши, не нужна группа захвата.
– Тебе заменить лед в пакетике? – Стежнев улыбнулся одними глазами.
– Виталий Кузьмич! – Вадим с упреком покачал головой. – На меня напали сзади, когда я меньше всего этого ожидал.
– Вот для этого я и выделил вам группу захвата.
– Постойте, – заинтересовался ученый. – А кто произвел удар?
– Хозяйка квартиры, – ответил Стежнев. – Одна из двух женщин, о которых я вам говорил. Точнее, девушка двадцати пяти лет. По заключению психиатрической экспертизы, сумасшедшая. Тронулась рассудком после трагической смерти родителей. Москвичка, замкнута, вступает в общение только с охранниками и только когда испытывает сексуальное желание. Ни с одним из охранников не проявляла никаких признаков особого ума или хитрости.
– С этим проявила, как я понял.
– Да, и это само по себе уже достаточно странно. – Генерал потянулся за трубкой, лежащей на столике. – Мы допускаем возможность симуляции девушкой безумия, но и в этом случае остается вопрос: почему она открылась именно нашему реципиенту?
– У нее была причина симулировать безумие? – Эксперт стряхнул пепел в пепельницу.
– Возможно. Но это к вашей работе отношения не имеет.
– Напрасно вы так считаете. В психиатрии к подобным симуляциям относятся довольно скептически. Понимаете, для них необходим особенный склад психики, который сам по себе находится на границе патологии. Совершенно здоровый человек просто не в состоянии обвести вокруг пальца более или менее компетентную комиссию. Вы понимаете, о чем я?
– Вполне, – кивнул Стежнев, бросив короткий взгляд на Вадима.
Тот слушал молча, удерживая лед на затылке. Ученый продолжил:
– В связи с этим я могу предположить, что ваш эксперимент вызвал у реципиента некоторую, еще не изученную форму безумия. Это в какой-то степени объясняет возникший психологический контакт между реципиентом и хозяйкой квартиры.
– Рыбак рыбака видит издалека, – усмехнулся генерал, раскуривая трубку.
– Выходит, мы имеем дело с обычным психом? – поморщившись, спросил Вадим. – Хороший эксперимент, нечего сказать.
– Я бы не спешил с подобными выводами, – пожал плечами эксперт. – Область человеческой психики еще недостаточно изучена, поэтому несет массу сюрпризов. Современная психиатрия не вполне может провести границу между нормой и патологией, не говоря уже о более тонком анализе. Фактически мы топчемся вокруг симптоматики и нескольких краеугольных камней, не в силах заглянуть дальше.
– Что вы имеете в виду? – насторожился Стежнев.
– Возможности человеческой психики. Вы же сами просили не опираться только на современные научные представления, а использовать некоторые зарождающиеся гипотезы. К примеру, существует, причем довольно давно, гипотеза о родстве гениальности с определенными формами безумия. Точнее, согласно этим представлениям, гениальность как раз и является формой безумия.
– При чем здесь гениальность? – не понял генерал, посапывая трубкой.
– Видите ли, мы вообще не можем в точности определить, что в сфере психики является нормой, а что отклонениями. В данном случае совершенно неправомерно опираться на теорию преобладающего большинства. Более корректным будет определить норму как состояние, наиболее благоприятное для развития человечества вообще и человека в частности.
– Тогда безумие под названием «гениальность» следует признать нормой?
– Именно. Ведь если бы человечество сплошь состояло из гениев, оно бы развивалось значительно быстрее и эффективнее.
– Кто бы тогда кормил это человечество? – криво усмехнулся Вадим. – Гении не способны работать на заводе, за конвейером они быстро перейдут в гораздо менее продуктивную форму безумия. А без этого какая кормежка?
– Вы совершенно правы, – кивнул эксперт. – Возможно, именно поэтому гениев меньшинство в процентном соотношении.
– Кажется, мы несколько уклонились от темы, – сказал Стежнев.
– Напротив, мы к ней приближаемся. Внушение мыслей на расстоянии, увеличение физической силы и скорости реакции, даже левитация, если хотите, входят в число документально зафиксированных случаев, но современная наука их до недавнего времени отрицала, поскольку не могла объяснить.
– Разве сейчас не отрицает?
– Вы знаете… – Эксперт задумчиво затушил окурок в пепельнице. – После зарождения и развития квантовой физики наука перестала опираться на один из базисных принципов познания мира. На так называемый здравый смысл. В квантовой физике, с нашей точки зрения, его попросту не существует, поэтому руководствоваться в ней можно лишь прямыми измерениями и формулами, созданными на их основе. И если в результате вычислений белый цвет вдруг окажется черным, мы обязаны будем этому верить, поскольку больше верить попросту нечему. Наши органы чувств не приспособлены к работе в столь тонких средах, как квантовые, а здравый смысл по большей части как раз на них и опирается.
– И тогда мы обязаны будем перефразировать афоризм Козьмы Пруткова, – понимающе кивнул Стежнев. – «Верь глазам своим, если на клетке со слоном написано «Буйвол».
– Да. Так что теперь наука не отбрасывает наблюдения, результат которых противоречит здравому смыслу. Она пытается понять их причины и выявить взаимодействия.
– Похвально, – кивнул генерал, выпуская дым. – Значит, вы можете предположить реальность описанных нами явлений?
– Вполне. И ранее науке были известны похожие феномены, но их изучение чаще всего наталкивалось либо на отсутствие необходимых инструментов, либо на отсутствие самого предмета изучения. Стоит вспомнить хотя бы феномен Вольфа Мессинга. Он мог нарисовать на клочке бумаги цифру, а взявший эту бумажку человек реагировал так, словно у него в руке была денежная купюра. При этом Мессинг не произносил вслух ни слова. Однако повторить это в лабораторных условиях было некому.
– Я слышал нечто подобное, – кивнул Стежнев.
– Стоит отметить, что именно внушением объяснены фокусы некоторых индийских факиров, когда они выходили за границы объяснимого.
– Точно! – оживился Вадим. – В середине двадцатого века один индийский факир морочил голову людям, показывая совершенно невероятные фокусы, а затем попросту уходил из зрительного зала сквозь стену. Он даже не был против просмотра его трюков учеными. Однако он не подозревал, что ученые принесут с собой кинокамеру и снимут все представление. Каково же было их удивление, когда, проявив пленку, они увидели на ней факира, который все представление простоял, скрестив руки, а затем, как и положено смертным, покинул зал через дверь.
– Ну, деньги он зарабатывал честно, – усмехнулся Стежнев.
– Все равно это надувательство, – раздраженно отмахнулся Вадим, – выдавать одно умение за другое. Если и наш реципиент занимается тем же самым, то я считаю эксперимент провалившимся. Какая практическая польза от надувательства?
– А какая вам разница, – хитро сощурился эксперт, – реально человек проходит сквозь стену или всем это только кажется? Но зато так кажется, что никто эту иллюзию не способен отличить от реальности?
– Разница колоссальная, – покачал головой Вадим и тут же скривился от боли. – Ксения, будь любезна, замени мне лед! Извините. Разница состоит в том, что подобное умение мы не сможем использовать в целях безопасности государства, а нас именно эти цели и интересуют. В силу наших служебных обязанностей, как вы понимаете. Мы не фокусники. Если человек может реально проходить сквозь стену, он способен достать секретный документ из запертого помещения. Но если это лишь иллюзия, то ничего не выйдет. Можно обмануть охранника, но не замок.
Вадим осекся, поскольку на этой фразе генерал Стежнев расхохотался, зажав в кулаке дымящуюся трубку.
– Значит, выйти из запертого помещения сложнее, чем в него войти? – сквозь смех спросил он. – А обмануть заблокированный замок? Это является для трюкача неразрешимой задачей?
Ксения появилась в холле, держа в руках поднос с ледяной примочкой. Стежнев перестал смеяться и вытер глаза уголком платка.
– Трюки, значит, – покачал он головой. – Я бы на твоем месте, Вадим, больше мучился не философскими вопросами, а проблемой, как этого трюкача уговорить продемонстрировать свои фокусы нам во благо. Кстати, твою идею с захватом я тоже считаю нецелесообразной. Я больше склонен к идее мирных переговоров.
– И кто их будет на этот раз проводить? – поднял брови Вадим.
– Попробуй угадать с трех раз. – Генерал прищурился от дыма.
– Понятно. – Вадим перевернул примочку.
– В любом случае, даже если реципиент приобрел только способность к мощному суггестивному внушению, это уже можно использовать в целях безопасности государства, – проговорил эксперт. – Однако, по всей видимости, только этим дело не ограничивается. Вначале вы сказали, что удалось зафиксировать значительное сокращение времени реакции реципиента?
– Ускорение реакции зафиксировал наш сотрудник, с которым реципиент вступил в прямой физический контакт. Вы это можете объяснить?
– На уровне гипотез, – ответил эксперт. – Если влияние сигнала на мозг было достаточно глубоким, а по всей видимости, так и есть, то реципиент мог приобрести не только способность к внушению, но и к самовнушению тоже. Вы знаете о постгипнотическом эффекте?
– Частично, – признался Стежнев. – После сеанса гипноза человек сохраняет некоторые внушенные образы, которые влияют на его реальное поведение.
– Да, но не только на поведение, – кивнул эксперт. – В огромной степени постгипнотический эффект изменяет врожденные и приобретенные способности. Если человеку под гипнозом внушить, что он знаменитый художник, это поможет ему в состоянии транса рисовать намного лучше, чем обычно. При выходе из гипноза он будет рисовать хуже, чем в трансе, но лучше, чем до сеанса. Интересно, что подобный эффект сохраняется некоторое время, разное для разных людей, а потом бесследно исчезает. Поддержать его можно либо новым трансом, либо обучением рисованию в реальности. Примерно то же самое происходит и с другими способностями. Например, в состоянии транса можно внушить человеку, что он силач. При этом поднимаемый им вес может быть увеличен до ста процентов от первоначального. После выхода из состояния гипноза испытуемый некоторое время сможет поднимать вес на тридцать-сорок процентов больше, чем до сеанса.
– Вы считаете, что все способности реципиента связаны исключительно с самовнушением? – Стежнев задумчиво передвинул трубку в уголок рта.
– Я не могу этого утверждать. Но теоретически такое возможно. Понимаете, даже обычная уверенность в себе чрезвычайно повышает любые способности человека. Некоторые люди совершают нечто, просто не зная, что оно считается невозможным.
– Но должны же быть какие-то пределы? – усомнился Вадим.
– Их трудно определить. Почти невозможно, – развел руками эксперт. – Например, индийские йоги и даосские монахи иногда совершали действия, совершенно необъяснимые с точки зрения современной науки. Или взять стигматов. Вы знаете, кто это такие?
– Да, – кивнул Виталий Кузьмич. – Это верующие христиане, у которых время от времени образуются раны на месте ран распятого Христа.
– Вера – это один из частных случаев очень сильной уверенности, – пояснил эксперт. – Но все же вы правы, пожалуй, предел есть. Не всякая уверенность порождает реальное повышение способностей. Можно выпить бутылку водки и утонуть в море, считая, что оно должно быть по колено. А можно верить настолько…
– Что воды моря расступятся, – с улыбкой закончил Вадим.
– Можно иронизировать по этому поводу, – пожал плечами эксперт. – Но я не раз сталкивался с действительно удивительными вещами.
Из комнаты оператора послышался голос:
– Вадим! – Через секунду оператор показался в дверном проеме. – Он добрался до места. Маячок не движется.
– Где?
– По Горьковскому шоссе. – Парень положил карту на стол и ткнул пальцем в нужное место. – Судя по пеленгу, прямо у дороги.
– Прошу прощения. – Виталий Кузьмич выразительно глянул на эксперта, и тот с понимающим видом поднялся с кресла. – Большое спасибо за информацию. Мы обратимся к вам, если получим подтверждение вашей теории.
– Спасибо.
Эксперт оделся и покинул квартиру.
– Вадим, срочно группу захвата на место, – распорядился генерал. – И никаких больше «надежных сотрудниц». Голову отвинчу, если что-то пойдет не по плану. И постарайся без резких движений.
– Захватывать его надо, Виталий Кузьмич, – вздохнул Вадим, нажимая тангенту портативной радиостанции. – Девятый, третьему на связь.
– На связи девятый, – ответила рация.
– Выдвигайтесь в квадрат «Д-26». Ничего не предпринимать, я скоро сам туда прибуду.
– Принял.
– Конец связи. – Вадим отложил рацию.
– Какой толк с захвата? – недовольно спросил генерал.
– Один раз захватим, и больше не придется стоять на ушах, – фыркнул Вадим. – Я вымотался как собака, честное слово. Никаких сил нет, мозги стали колом.
– Переживешь, – отмахнулся Виталий Кузьмич. – Нам нужен не сам реципиент, а информация, которую можно от него получить. Лучше, если он поделится ею добровольно, ты понимаешь, о чем я говорю?
– Вполне. – Вадим снова вздохнул. – Если она вообще есть, эта информация. Пока ни американцы, ни мы не получили ничего полезного.
– Но изменения в поведении и способностях реципиента налицо. В этом нет ни малейших сомнений. – Генерал надел тяжелое шерстяное пальто и каракулевую шапку. – Мне надо еще заскочить в управу, а то нам надают по ушам за излишнюю самодеятельность. Встретимся на месте. Ты не тяни, оставь распоряжения персоналу и выезжай.
– Хорошо.
Стежнев вышел, закрыв за собой дверь.
– Еще новости есть? – Вадим пристально глянул на оператора, заметив, что тот явно хочет что-то сказать.
– У меня тут тоже возникло кое-какое предположение. Я со своей колокольни прикинул, как можно использовать модулированный сигнал в военных целях.
– И что? – Вадим устало указал на кресло.
– Это возможно.
– Как? Только не мудри. Я далек от всей этой физики, поэтому будь краток и не бросайся терминами.
– Да тут все просто. – Парень уселся в кресло. – Грубо говоря, обычное дистанционное управление.
– Понятно. Можешь об этом забыть. На конференции Серого Ричарда этот вопрос поднимался, но его отклонили. Причем специалисты, я позволю себе заметить, покруче тебя.
– Старше – это не значит круче, – самодовольно усмехнулся оператор. – Чем они руководствовались?
– Решили, что прямое управление невозможно из-за тридцатилетней задержки сигнала…
– Это правильно, – кивнул парень.
– А дистанционное программирование наталкивается на проблему несовместимости программы с операционной системой.
– Это полная чушь. Они что, хотят сказать, что нельзя написать прогу, которая станет под любую операционку?
– И как ты себе представляешь такой фокус? – Вадим заинтересовался, отметив, что какие-то соображения на этот счет у парня действительно имеются.
– Сам я такую программу написать не могу, но если предположить у противника вычислительные мощности, на пару порядков превышающие наши, то я в состоянии представить алгоритм такой операции.
– Поясни. – Вадим напрягся от нехорошего предчувствия.
– Представь себе процесс расшифовки любого сигнала. Сначала мы выявляем возможные способы кодирования, затем пишем специальную программу, и она обрабатывает загруженную в машину последовательность двоичных чисел, в которую переведен сигнал.
– А на выходе получаем данные расшифровки, – понял Вадим. – Но это ведь не программа!
– Какая разница? Что такое программа? Это такая же последовательность нулей и единиц, но организованная понятным для данной операционной системы образом. Данные тоже понятны для операционной системы, иначе их не считать. Принципиальной разницы тут нет. Весь геморрой с расшифровкой в основном сводится к тому, что еще до нее мы должны понять, какому из органов чувств адресовано послание.
– А это что значит?
– Мы ведь ничего не знаем об инопланетянах. Человек, к примеру, в познании мира больше всего руководствуется зрением и слухом, поэтому подавляющее большинство наших посланий друг другу – это тексты, фотографии, видео или звук. Но у инопланетян этих чувств может не быть. В сигнале мог быть зашифрован запах, рассчитанный на главенствующую роль обоняния, или пространственная форма, если у инопланетян преобладает осязание. Но если они хоть чуть-чуть умней баобаба, то ни одним из этих критериев они руководствоваться не будут.
– Забавно. Но какому-то из органов чувств информация все равно должна быть адресована.
– Поэтому я и говорю, что почтенный возраст не всегда является признаком гибкого ума, – довольно улыбнулся парень. – Подумай, есть ли разница, каким из органов чувств воспринимать информацию, если обрабатывает ее все равно мозг. Об этом твои американцы не подумали?
– Я их понимаю, – нахмурился Вадим. – Кончай острить, о серьезных вещах говорим. Как информация попадет в мозг без органов чувств?
– Ага! И до тебя дошло! Конечно, так или иначе информация в мозг попадет, и нет ни малейшей разницы, какой из органов чувств при этом будет задействован. Разум не может быть изолирован от внешней среды, он не был бы разумом, если бы не получал и не обрабатывал информацию. Поэтому сигнал должен быть адресован не органу чувств, а непосредственно мозгу. Так что самым универсальным языком можно считать язык математических абстракций, то есть формул, описывающих те или иные процессы. Здесь американцы выбрали верный путь расшифровки, получив цепь уравнений, описывающих пресловутую Модель. А если неизвестные нам математики зашифровали сигнал таким образом, что данные, полученные в процессе его расшифровки, представляют собой рабочую управляющую программу? Вирус.
– Так… – проговорил Вадим. – Вечер перестает быть томным. Мы что, могли подхватить космический компьютерный вирус?
– Подобные программы принято называть не вирусами, а «троянскими конями». Троянами, как говорят компьютерщики. Эти проги не портят машину, но выполняют на ней операции, незаметные для пользователя. Например, похищают пароли или данные, отправляя их затем по нужному адресу в Интернет. Если при расшифровке сигнала мы получаем такую программу, то она естественным образом будет рассчитана на работу под той операционкой, под которой происходил анализ. Въезжаешь?
– Приблизительно. Получается, что, производя анализ сигнала, операционная система как бы сама под себя пишет «троянского коня»?
– Да. Причем с заранее заданными параметрами. Например, это может быть дальнейшее копирование программы на все доступные компьютеры, как это делают почти все известные вирусы. На каждой машине такая программа может проанализировать параметры периферийных устройств, а затем полностью перехватить управление всей сетью объединенных компьютеров. Если, к примеру, в качестве цели будет задано подавление систем ПВО, то каждый компьютер, на котором будет работать такая программа, начнет выполнять ее в меру своих возможностей.
– У большинства машин нет такой возможности.
– Это тебе так кажется, – возразил оператор. – Каждый компьютер на Земле может внести в это дело малую толику, которая приблизит выполнение главной задачи. Например, компьютер управления гражданскими авиарейсами может направить пассажирский лайнер на радарную установку, компьютер средств массовой информации может получить от неизвестного адресата неопровержимые данные о работе начальника ПВО на иностранную разведку, которые опубликуют в газетах. Это лишь явные проявления, на самом деле процесс может быть еще более опосредованным. Все зависит от задачи, поставленной инопланетными программистами.
– Но как они ее могут поставить, если не знают о нас ничего?
– Образами. Они могут создать обобщенно-математический образ средств противовоздушной обороны. Например, он может выглядеть так: «То, что способно поразить объекты, приходящие с орбиты». Такой постановки вопроса для компьютера вполне достаточно, поскольку компьютер не мыслит, он лишь выполняет поставленные конкретные задачи. А в такой модели условие поставлено более чем конкретно.
– Значит, посадочный компьютер авиабазы, зараженный этой дрянью, может дать команду разбить самолет, в котором летит командующий ПВО?
– Вполне. Но это чистая теория, предупреждаю. Умозрительная конструкция.
– Но генерал Диксон разбился. – Вадим задумчиво погладил бородку. – Слушай, а ты можешь как-нибудь отследить в Сети возможные воздействия этой штуковины? Ну, на случай, если она все-таки существует.
– Беглый анализ я провести могу. Но за точность не ручаюсь. По крайней мере, я замуровал все удаленные порты на наших машинах, чтобы никакая зараза проникнуть не смогла.
– Молодец, – похвалил Вадим.
– Но если вся мировая Сеть заразится, то мои меры предосторожности окажутся бессмысленными.
– Дал ты мне пищу для размышлений, – невесело усмехнулся Вадим.
– Тут не над чем размышлять. – Оператор пожал плечами. – Если это случилось, то изменить уже ничего нельзя. Мы же не можем отключить все компьютеры разом и переформатировать все жесткие накопители.
– Но есть же антивирусные программы.
– Есть. Но для их создания нужно поймать трояна, декомпилировать его и посмотреть, как он устроен. У тебя есть образец этой вражеской программистской мысли?
– Нет. Может, ты откроешь порты и попробуешь его поймать?
– Тоже дело. – Парень почесал макушку. – Пожалуй, хуже не будет.
– Вот и давай, – кивнул Вадим, направляясь к выходу. – А мне надо ехать.
