22. Выпущенные когти

Офис Хатора находился в квартале Мигантин. Это было удобно для большинства его клиентов и для всего города, но Эйвану, который жил на прогулочном расстоянии от своего офиса рядом с Куполом, предстояло пересечь почти весь Ириет, чтобы попасть в офис Хатора. Были и другие поверенные в делах, работавшие поближе, многие из них даже более успешные, но старого Бона всегда обслуживал отец Хатора, а после него сам Хатор, и Эйвану казалось, что он может положиться на него, как он никогда бы не смог довериться незнакомцу. Соответственно, как только он благополучно выбрался из дома, то сразу прикрыл глаза средними веками, чтобы защититься от утреннего яркого света, убедился, что его кепи сидит на голове надежно, и взлетел прямо навстречу утреннему ветру.

Полеты в Ириете никогда не доставляли такой радости, как в деревне. Многие драконы отказывались летать в столице, говоря, что это опасно, да и неприятно из-за переменчивости ветров, вызванной зданиями и теплом от такого большого количества скученно живущих драконов. Они ходили по улицам пешком или нанимали дроги и экипажи. Эйван считал их слабаками. Он прилетел в Ириет из Агорнина и, уж конечно, к Хатору тоже собирался лететь. Глубоко в душе ему нравилось воображать, что будь он драконом-одиночкой в героические времена, когда можно было полагаться только на свои крылья и когти, он бы хорошо себя проявил.

Эйван поднимался быстро, без промедлений, пока не набрал достаточную высоту, чтобы оказаться на безопасном расстоянии от самых непредсказуемых низовых потоков. С этой высоты город выглядел прекрасно. Он видел узоры черепиц на крышах, и узоры, в которые складывались сами крыши. Он промчался мимо шести башен Купола, избегая пролетать прямо над ними, краем глаза заметив детенышей, играющих во внутреннем дворе. Дома стояли тихие, но улицы были полны ранней торговлей – здесь рынок, торгующий свежими, только из деревни фруктами, там быки и свиньи, перевозимые от железнодорожной станции к рынку – своему последнему пристанищу. Серебряные полосы рельсов вели от огромных арок станции Купола через весь город. Эйван следовал за ними, паря в небе, предоставленном почти ему одному. Наконец он стал снижаться, но не раньше, чем приблизился к району приземистых каменных полусферических зданий, по которым узнавали квартал Мигантин.

Приемная офиса Хатора была весьма поместительной. Ее сводчатый потолок, характерный для квартала Мигантин, придавал ей приятное сходство с пещерой. На стенах висели старомодные двухцветные виды Мигантина с земли. Несколько клерков, все – почтенные драконицы разнообразных оттенков золотого и бежевого, сидели за столами, занятые писаниной. Места было достаточно, чтобы рассадить трех или, если постараться, даже четырех клиентов в ожидании приема. Когда Эйван прибыл, в приемной оказался только один дракон, но размером как два обычных клиента Хатора. Эйван удивился, обнаружив столь знатного дракона, и еще больше – когда узнал в нем своего знакомого – Благородного Рималина. Он не знал, что тот тоже имеет дело с Хатором, и был немного удивлен, когда понял это. Представляясь клерку, он почувствовал взгляд Рималина на своей спине.

– Ну, что же, Почтенный Агорнин, – сказал Рималин, когда Эйван устроился рядом с ним, свернувшись так, чтобы его голова покоилась на хвосте. – Или мне бы следовало сказать Досточтимый?

– Пока нет, – ответил Эйван и улыбнулся, показав зубы. Он верил, что Рималин сказал это добродушно, но и без Себет не забывал, что другие будут заново оценивать его положение.

Рималин расхохотался, откидывая голову назад и обнажая горло, что означало – он полностью уверен в дружеских чувствах Эйвана. Затем он посерьезнел и посмотрел Эйвану в глаза.

– Я так понимаю, Кетинар писала тебе, чтобы выразить наши соболезнования в связи с твоей утратой, – сказал он.

– Я очень благодарен Благород Рималин и вам за то, что думаете обо мне, – ответил Эйван вежливо. – Я прочитал ее записку вчера вечером, как только вернулся в Ириет.

– Так ты только вернулся? – Рималин немного откинулся, чтобы лучше видеть Эйвана.

– Да, прилетел ночью, довольно поздно, – подтвердил Эйван.

– И первым делом сюда? Я и не знал, что ты один из клиентов Хатора, – сказал Рималин.

– А я не знал, что вы тоже, – осторожно ответил Эйван. – Или это новое дело?

– Мы, политики, предпочитаем распределять наш бизнес, – сказал Рималин с легким взмахом крыла. – Но я имею дело с Хатором много лет.

– Он был поверенным моего отца, и я продолжал пользоваться его услугами все это время, – сказал Эйван. – Я нахожу его очень надежным.

– Я тоже, но получить еще одно подтверждение всегда полезно, – сказал Рималин.

– Нельзя судить о поверенном по убранству его приемной, – сказал Эйван, зацепившись глазом за одну из ужасных картин с видом Мигантина.

Рималин снова расхохотался.

– Кетинар однажды прямо спросила Хатора об этих картинах. Тот ответил, что его отец купил их в Мигантине еще в молодости.

Эйван снова посмотрел на одну из картин прямо перед ним. Небо на картине было розовым, а очертания зданий голубыми.

– Вы хотите сказать, что они действительно написаны рукой Ярга?

– Я не могу за это поручиться, но Хатор так сказал Кетинар.

– Даже не знаю, становятся они от этого лучше или хуже, – сказал Эйван со смешанным чувством ужаса и восторга.

– О, хуже, старина, определенно хуже. Но понятно, почему Хатор их не заменит. Вечно так со старыми семейными вещами, ты держишься за них. Прекрасные или ужасные, они существуют для того, чтобы передаваться следующим поколениям. У нас в Рималине немало таких вещей, дрянь по большей части, но я бы и не подумал их выбрасывать.

– Нет, как можно, – пробормотал Эйван, думая, что это – наименьшая из забот для того, кто так долго живет в городском доме, полностью обставленном в современном стиле и по последней моде.

– Я подумал, может быть, ты захочешь приехать и погостить у нас в Рималине какое-то время? Может быть, этой зимой, если они какое-то время обойдутся без тебя в Департаменте Планирования.

Эйван был настолько поражен, что даже не мог ничего вымолвить. В Ириете у него было много друзей, особенно с тех пор, как его работа потребовала, чтобы он стал вращаться за кулисами политических кругов, но за пределы столицы его еще ни разу не приглашали. Он считал Кетинар, Благородную Рималин, своим другом, но ее муж раньше не был так обходителен. Смерть отца определенно изменила что-то в его статусе, что он пока не в силах оценить.

– Я с удовольствием, – запнулся он. – Если смогу вырваться.

– Я велю Кетинар послать тебе формальное приглашение, которое будет действительно в любое время, когда ты захочешь провести с нами несколько дней, – сказал Рималин.

Как раз в этот момент открылась дверь офиса и вышла молодая, очень красивая драконица в сопровождении своей очень большой и очень солидной рубиново-красной матери.

– Ну, не прекрасна ли она? О приданом договаривались, вероятно? – отважился еле слышно спросить Эйван.

Рималин ничего не ответил, пока наружная дверь не закрылась за этой парой.

– Эта прелестница – Почтенная Геленер Телсти, и с ней ее не менее очаровательная мать Преподобна Телсти, – сказал он. – Геленер одна из самых видных девиц на выданье на рынке невест в этом году, и прошлые два года тоже, но если ее замужество и было устроено, об этом еще не сообщали.

Одна из клерков поднялась и жестом пригласила Рималина войти, чтобы встретиться с Хатором. Дверь была открыта, и Эйван успел мельком увидеть, что Хатор восседает над бумагами и книгами так, как другой дракон восседал бы на золоте.

– Мне пора, а ты приходи повидаться. Если у тебя есть какой-нибудь капитал, не вкладывай его прежде, чем поговоришь со мной. У меня есть что тебе предложить.

– Я прочитал вашу записку, но… – начал было Эйван, но Рималин уже поднялся.

– Никакой ужасной спешки нет, – сказал Рималин и прошел во внутренний офис, тщательно прикрыв за собой дверь.