ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ПРОЛОГ

Впрочем, один знакомый у Агасфера в Варшаве все-таки был. С теплой грустью он вспомнил владельца похоронного и ритуального заведения, старого доктора Якова Шлейзера. Того самого, что ампутировал ему левую руку, остановил кровотечение, а позже, рискуя попасть в лапы полиции, спрятал умирающего прапорщика в монастыре у паулинов. Жив ли он сегодня, спустя двадцать лет? А если и жив, чем ему может помочь старый боязливый еврей?

Попробовать подать ему весточку? Но как?

Агасфер скинул сюртук, закатал повыше рукав сорочки, стянул с протеза тонкую перчатку под цвет кожи. В свое время он недоверчиво усмехался, выслушивая доводы полковника в пользу устройства в протезе нескольких замаскированных полезных тайников.

Здоровой рукой он оттянул вбок полусогнутый мизинец протеза и повернул его. Тихо щелкнув, открылась небольшая крышка, под которой, на манер оружейной обоймы, были запрятаны полдюжины золотых империалов. Гедеке и его люди буквально обнюхивали протез перед возвращением, однако старый слесарь Тимофей посрамил австрийскую педантичность. Ковач вынул две монеты, закрыл крышку и вернул мизинец-рычаг на место. Надел перчатку.

Записку он написал по-латыни. И, подумав, подписал инициалами своего почти забытого имени: «М. ф. Б.».

Обычный посыльный тут не годился: с таким же успехом можно было адресовать записку прямо Гедеке! Однако, кроме обычной обслуги, в каждой гостинице есть и обслуга «черная» – прачки и кочегары, которые никогда не оскорбляют постояльцев своим видом.

Агасфер дважды дернул за сонетку, вызывая горничную.

– Пригласите сюда прачку, мадмуазель! – распорядился он. – Мою лучшую сорочку нужно освежить и накрахмалить.

– Но прачкам запрещено подниматься к гостям, – скривила губы горничная. – Если пан желает, я сама отнесу вашу сорочку в прачечную.

– Это японская ткань особой выделки. Очень дорогая. Я должен лично объяснить, как следует с ней обращаться, чтобы не испортить…

– Ничем не могу помочь пану, – пожала плечами девица, привыкшая к разным причудам гостей. – Прачку не пустят на верхние этажи!

– Тогда я спущусь к ней сам! – объявил Агасфер. – Это, надеюсь, вашими правилами не воспрещено?!

На первом этаже он, благодаря объяснениям горничной, нашел в дебрях пальм неприметную дверь за плотными шторами и очутился на «черной», плохо освещенной лестнице, круто спускающейся вниз.

Прачечная оказалась в самом конце коридора – единственное здешнее помещение, снабженное дверьми. И понятно почему – рванув на себя набухшую дверь, Агасфер попал в плотное облако пара, исходившего из десятка огромных котлов, вмурованных в длинную низкую плиту.

Прачек здесь было несколько – пришлось спрашивать, кто именно из них является специалистом по деликатному шелковому белью.

Объясняя усталой женщине неопределенного возраста им же выдуманные особенности обращения с японским шелком, он приметил шустрого мальчишку, бегающего вдоль котлов с ведром и подливающего в них воду.

– А это чей помощник? – изобразив самую добрую улыбку, на которую был способен, кивнул Агасфер на мальчишку.

– То мой, пан! – робко ответила женщина. – Я беру его на работу с разрешения господина управляющего…

Агасфер решился: сейчас или никогда! Он сунул женщине золотую монету и объяснил задачу.

– Но при гостинице есть посыльные! – возразила женщина, не сводя зачарованного взгляда с империала. – Эти паны не будут довольны, если узнают, что мы перебиваем им заработок.

– А мы им ничего не скажем! – подмигнул Агасфер. – Кроме того, посыльные слишком любопытны и любят заглядывать в доверяемые им письма. А моя записка особая!

Мальчишку подозвали. Охотно бросив ведро, он подбежал к матери. Как оказалось, ритуальное заведение Якова Шлейзера он знал.

– А-а, это где мертвяков потрошат! – закивал он.

– Если принесешь ответ от него в течение двух часов, получишь такую же монету, – пообещал Агасфер. – Я буду в курительном салоне, в вестибюле. И запомни: это большой секрет!

– Да я и раньше прибегу, пан! Лишь бы доктор был на месте! – Мальчишка, надевая на ходу курточку, выскользнул из прачечной.

– Вас, пани, я тоже попросил бы держать язык за зубами, – с той же улыбкой предупредил Агасфер. – И если кто-нибудь спросит, зачем я спускался сюда…

– Я не дура, пан! Я скажу, что пан очень беспокоился за свою сорочку…

Через полтора часа, докуривая в салоне уже вторую сигару, он заметил мальчишку из прачечной, ловко проскочившего в вестибюль мимо зазевавшегося швейцара. Порыскав глазами, мальчишка приметил Агасфера и рванулся к его столику, увертываясь от рук преследующего его швейцара. Пробегая, он успел цапнуть монету и негромко сообщить:

– Ответа не ждите. Сам сейчас придет!..

Попетляв между столиками и пыльными пальмами в кадках, шустрый мальчишка выскочил на улицу и затерялся в толпе.

– Прощения просим, пан! – отдуваясь и прижимая обе руки к груди, объявил, пятясь к своему посту, швейцар. – Клятые пострелята часто заскакивают поклянчить мелочь у солидных господ!

А через несколько минут швейцар, кланяясь, уже открывал парадную дверь «Бристоля» перед тучным стариком в черной паре и котелке. Старика сопровождала молодая женщина. Старик бросил несколько фраз вышедшему навстречу гостю старшему портье, вручил ему саквояж, а сам направился в курительный салон. Осмотревшись, старик проковылял прямо к столику Агасфера.

– Пан позволит? – кивнул он на свободный стул и, не дожидаясь разрешения, плюхнулся на него. Подскочившему официанту велел: – Большую чашку кофе со сливками, малый!

– Ну, милый мой барон, здравствуйте! О каких неприятностях вы хочете рассказать старому Шлейзеру? – несмотря на ворчливый тон, старик смотрел на Агасфера с нескрываемой приязнью. – Я смотрю, вы целы и невредимы – может быть, на сей раз мне придется пользовать вашего противника? Или сразу бальзамировать?

– Здравствуй, Яков! Извини, мне, видимо, на роду написано не давать тебе покоя и втягивать в свои истории!

– Ладно-ладно, не надо извиняться. Тем более у тебя, как я понял, очень мало времени. Говори, как я могу помочь тебе?

– Не знаю как, Яков. И не уверен, сможешь ли? Да и захочешь ли помогать на сей раз? – откровенно признался Агасфер.

Не вдаваясь в подробности, он рассказал старому другу о ситуации, в которой оказался.

– Значит, теперь за бароном фон Бергом охотится тайная полиция Австро-Венгрии. – Старик выпятил толстую нижнюю губу и прикрыл глаза тяжелыми веками. – И ты уверяешь, что они убьют тебя, едва ты попытаешься покинуть эту гостиницу?

– Да, Яков. Ставки слишком высоки – для них, во всяком случае…

– Понятно… А ты, Мишель? Тебе нужно на какое-то время спрятаться?

– Ни в коем случае! Мне нужно как можно быстрее попасть в Петербург – иначе игра не стоит свеч, – Агасфер легонько постучал пальцем по высокому лбу. – Здесь слишком горячие сведения, старик! Мне удалось заглянуть в один секретный документ, и австрияки об этом знают. Если я спрячусь в какую-нибудь здешнюю нору, то предатели, перечисленные в том документе, станут прятаться в Петербурге. Станут уничтожать улики, прятать концы…

– Так-так-так… С вами не соскучишься, Мишель! – Шлейзер нервно забарабанил пальцами по столу. – Что ж, остается один-единственный выход. Понравится он вам или нет, но другого я не вижу!

– И что же это за выход? – Агасфер подался вперед.

– Ты нажил очень опасных врагов, Мишель! Яков Шлейзер уже слишком стар, чтобы состязаться с ними. Для того чтобы «переиграть» их, нужны не менее опасные.

– Кого ты имеешь в виду?

– Варшавские воры, барон!

– Воры?! Вот уж никогда бы не подумал, что старый Яков Шлейзер якшается с ворами.

– Благослови Иисус вашу невинность, Мишель! Во-первых, воры смертны, как и все живущие на Земле. И рано или поздно попадают в мое ритуальное бюро. А во-вторых, варшавские воры – это особая категория людей, стоящих по ту сторону закона. Только они, как я думаю, могут быстро вытащить тебя из этой гостиницы и переправить в Россию. Правда, есть одно но, мой мальчик…

– Деньги? – догадался Агасфер.

– Да. Барон, вы располагаете ими?

– Мой паспорт, чековая книжка и почти вся наличность отобраны австрияками. Кроме нескольких золотых империалов, которые мне удалось спрятать, есть только пара облигаций Северо-Западного общества железных дорог номинальной стоимостью в семь тысяч рублей серебром. Хватит ли?

– Не знаю, – откровенно признался Шлейзер. – Но, в любом случае, это лучше, чем ничего… Ладно, не будем терять времени, я отправляюсь на поиски нужных людей. Не рискуйте здесь, мой мальчик! Отправляйтесь в свой номер и ждите вестей! Кстати, под каким именем вы тут остановились?

– Виктор Александрович Полонский, из Санкт-Петербурга. Но я называю себя короче – Агасфером…

– Барон фон Берг, потомок крестоносцев и гвардейский офицер элитного батальона, стал Вечным Жидом? – невесело усмехнулся, вставая, Шлейзер. – Впрочем, лучше быть Вечным Жидом, чем моим «клиентом» на прозекторском столе. Прощайте, мой мальчик! Надеюсь, сегодня у вас все кончится хорошо, и когда-нибудь вы еще заглянете в «покойницкую» к старому Шлейзеру – конечно, желательно до того, как меня самого будут потрошить на этом столе!

* * *

– Гедеке? Вот уж кого не ожидал здесь увидеть, так это вас! – полковник Рунге с видом крайнего удивления откинулся на спинку высокого кресла и насмешливо сверкнул на посетителя линзой монокля.

– Не понимаю, господин полковник! – забормотал тот, замерев на пороге кабинета шефа и не осмеливаясь пройти дальше. – Мне сообщили, что вы срочно вызываете меня. И тут же вы изволите выражать удивление по поводу моей пунктуальности…

– Не понимаете, значит, – несколько зловеще произнес Рунге. – Впрочем, вы всегда были ослом и продолжаете им оставаться…

Помолчав, он внезапно соскочил с места, ударил обоими кулаками по столешнице и заорал так, что подчиненный невольно попятился к двери:

– Идиот! Только полный идиот мог провалить такую простую операцию, которая была вам поручена! Причем не просто провалить, а наделать шуму на всю Варшаву! Я просто удивляюсь, почему русский губернатор Мартынов еще не заявил официального протеста Австро-Венгрии по поводу бесчинств, провоцируемых ее спецслужбами и подданными в принадлежащих России губерниях Привисленского края! Впрочем, генерал-майор Лихачев мне уже телефонировал! Гедеке, вы, может быть, не поняли, что именно вам было приказано сделать? А? Что вам было поручено в связи с Агасфером?

– Завербовать. Или ликвидировать, если он попытается покинуть гостиницу, господин полковник…

– И что же вы предприняли, Гедеке?

– Мои люди изъяли у Агасфера деньги, багаж и документы. Оставленная мной в гостинице «Бристоль» агентура контролировала все контакты Агасфера и брала их на заметку. В непосредственной близости от гостиницы, на удобных позициях, были размещены два превосходных стрелка, имеющие фотографические портреты объекта. На связи с ними были несколько моих агентов наружного наблюдения, контролировавших выходы из «Бристоля» – причем не только имеющиеся, но и даже теоретически возможные. Окна нижних этажей, пожарные лестницы, угольные ямы и так далее. Старший портье гостиницы взял под наблюдение все телефонные контакты Агасфера. На вокзале также дежурил мой агент…

– Вас послушать, Гедеке, так вас к медали за усердие и предусмотрительность представлять надо! И вас, и всех ваших остолопов! – Рунге снова хватил кулаками по столу. – Но я задам вам только один вопрос: где сейчас Агасфер?

– Не могу знать, господин полковник, – промямлил после длинной паузы Гедеке. – Он исчез…

Понукаемый полковником, Гедеке начал сбивчивый рассказ. Около пяти часов пополудни на площади возле «Бристоля» и в прилегающих к ним улицах агенты Гедеке отметили необычное оживление. Везде начали шнырять некие молодые люди – позже почти все из них чинами городской полиции Варшавы были опознаны как члены банды варшавских воров некоего Кроля. Вскоре после этого к дверям банка «Zgoda», расположенном на углу, наискосок от «Бристоля», подкатили три пролетки, из которых выскочили вооруженные револьверами люди в масках. Началось не столь уж редкое для Варшавы тех лет ограбление банка. Ограбление сопровождалось бешеной перестрелкой между налетчиками и охраной банка.

Люди Гедеке не вмешивались в происходящее до тех пор, пока кто-то агентов не обратил внимания, что пули летят и в них. Едва ли не в первую минуту были убиты два стрелка, караулящие выхода из гостиницы Агасфера. Обнаружив это, агенты австрийской спецслужбы открыли ответный огонь по налетчикам. В конце концов, перестрелка стихла, налетчики попрыгали в экипажи и исчезли, и люди Гедеке вошли в гостиницу. Но было поздно: Агасфер исчез.

– Надеюсь, вы догадались навести справки на вокзале, Гедеке? – с видом бесконечной усталости спросил Рунге.

– Разумеется, господин полковник! Но там, как выяснилось, произошла небольшая накладка…

«Накладка», по выражению Гедеке, сильно походила на заранее разыгранный спектакль. Внимание дежурившего на вокзале агента отвлекла некая дама, прогуливающаяся по дебаркадеру и внезапно «лишившаяся чувств» от резкого свистка маневрового локомотива. Агент, движимый джентльменскими намерениями, вместе с каким-то железнодорожным чином перенес даму в дежурное помещение и помог привести ее в чувства. Однако, не успев вернуться на свой пост, был той же дамой обвинен в краже дорогой броши, арестован железнодорожными жандармами и «до выяснения обстоятельств» помещен в «холодную». Где и просидел почти четыре часа, несмотря на сразу же предъявленную жандармам номерную бляху специального агента австрийской секретной полиции.

– А тем временем?

– Тем временем, кроме двух поездов по расписанию, от дебаркадера Варшавского вокзала отошел еще и дополнительный экспресс-состав до Петербурга, заказанный и оплаченный инкогнито через банк «Националь». Принимаются меры по установлению личности заказчика, однако результаты мы получим, скорее всего, лишь утром, после вмешательства канцелярии генерал-губернаторства.

– Достаточно, Гедеке! – безнадежно махнул рукой Рунге. – Вербовка ценного агента провалена, и весь ваш спектакль, разыгранный в вагоне экспресса Берлин – Варшава с портфелем, полным фальшивых документов, используемых «на живца», превратился в жалкую комедию! Идите, Гедеке! Уж лучше бы вы стали в юности кондитером!

Гедеке повернулся, щелкнул каблуками и направился к выходу. Однако в дверях он замешкался и затоптался с видом нагадившего на ковер пуделя.

– Ну, что еще вы мне позабыли рассказать, Гедеке?

– Тот портфель, господин полковник…

– Что – «тот портфель»? Да говорите же!

– Там были подлинные документы, – с несчастным видом признался Гедеке.

– Погодите… Насколько мне помнится, я приказал вам заменить подлинный меморандум фальшивым!

– За полтора часа до отхода поезда весь австро-венгерский Главный штаб не успел бы подготовить качественную фальшивку – там же двадцать шесть листов убористого текста, господин полковник! К тому же, клянусь, портфель был закрыт! – отчаянно замотал головой подчиненный. – Я лично проверил замок! Конечно, курьеру при выходе из купе следовало забрать портфель с собой, но я выполнял ваши же инструкции, господин полковник! «Ловля на живца»!

От неожиданности полковник Рунге на мгновение потерял контроль над лицевыми мышцами, и выпавший из его левой глазницы монокль глухо брякнул по чернильному прибору. Полковник едва не вскочил с кресла, не затопал ногами, обрушивая на Гедеке потоки оскорблений и ругательств…

Однако при осторожном напоминании о том, что инициатором учиненной провокации с портфелем был все-таки он, полковник Рунге, старый разведчик и глава Центрального разведывательного бюро Генерального штаба Австрии сдержался. Он тщательно протер монокль, вставил его в глазницу и сверкнул полированным стеклом на специального агента.

– Упаси вас боже, Гедеке, где-нибудь и когда-нибудь обмолвиться об этом моем приказе! А сейчас… Сейчас ПОШЕЛ ВОН! – Полковник все-таки вскочил на ноги, судорожно хватаясь за кобуру пистолета.