ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

К полудню суматоха в доме Архипова усилилась. Едва удалось выдворить портного Циммермана с его помощниками, доставившего на примерку два мундира, как полковнику доложили о прибытии некоего ротмистра Лаврова, начальника Тифлисского охранного отделения. В это время Архипов и Агасфер начали работать с документами, имеющими отношение к Яхт-клубу. Услыхав слово «Тифлисского», Агасфер удивился и вопросительно поглядел на хозяина, однако тот был явно доволен и, похлопав своего помощника по плечу, пояснил:

– Очень и очень большая умница! Владимира Николаевича хорошо знают в военно-учетном комитете Военного министерства. Не исключаю, что если наша общая задумка о создании разведывательного управления российского масштаба будет, в конце концов, реализована, именно ротмистр возглавит эту структуру! Да-с!

– Ротмистр? Не вы, полковник, не какой-нибудь генерал, а человек относительно невысокого звания? – удивился Агасфер.

– Вот видите! И вы, умный, прогрессивный человек, оказывается, разделяете предрассудок, что начальник солидной организации должен быть непременно генералом! Ладно, я как-нибудь дам вам специальную литературу по этому вопросу. Правда, в России ее не рискнули издавать, книга на немецком… Но вы же знаете немецкий, о чем я! Впрочем, милостивый государь, это все потом, потом! Нынче не до этого: вам предстоит сегодня серьезный экзамен! Настолько серьезный, что представлять вас в Императорском Яхт-клубе будет сам Степан Александрович Гедеонов! Видный историк, кстати – один из немногих противников норманнской теории происхождения русского государства! Слыхали?

– Краем уха.

– Впрочем, это тоже не к спеху! Важно то, что господин Гедеонов удачно совмещает академическую службу с придворной. И является лицом, весьма близким к его величеству. Он не член нашего общества, но по ряду позиций разделяет наши убеждения и поэтому согласился на эту небольшую, так скажем, мистификацию. В клубе он представит вас двум-трем завсегдатаям. А-а, вот и Владимир Николаевич! – услыхав стук в дверь, Архипов живо соскочил с места и собственноручно распахнул перед посетителем дверь.

– Знакомьтесь, господа офицеры: ротмистр Лавров и ротмистр… гм… Полонский! Как вам наш «троянский конек», Владимир Николаевич? Вы же знакомы с обоими братьями Полонскими?

– Желаю здравствовать, господин полковник! – щелкнул каблуками посетитель. – Здравия желаю, ротмистр! Честь имею представиться: Лавров! – Посетитель круто повернулся к Архипову: – Что ж, вполне удовлетворительно, господин полковник: младший братец Полонский столь редко бывает в Яхт-клубе, что вряд ли его кто-нибудь хорошо помнит. Правда, в вестибюле вывешены портреты всех членов…

– Но вы же сами говорили, что Полонский-младший появляется там редко!

– Определенное сходство с фотографическим портретом у нашего ротмистра имеется, господин полковник. Однако, боюсь, волосы придется сделать потемнее. Там, в клубе, есть еще и старший швейцар, и администратор Яхт-клуба, и его казначей… Ежели упомянутые субъекты не признают нашего «Полонского» с первого взгляда, это может вызвать некоторую настороженность!

И, как следствие, повышенное внимание к его персоне…

Лавров достал из бювара фотокарточку истинного Полонского и внимательно посмотрел сначала на нее, потом на «оригинал».

– К тому же рука, – вслух подумал он. – Она уж точно будет привлекать внимание и вызовет массу вопросов. Вы уже придумали этому какое-то правдоподобное объяснение, Андрей Андреевич? Кстати, насчет руки: конечно, очень жаль, но Полонский-младший всегда слыл большим мастером игры на бильярде. Был бы прекрасный повод для знакомства с Гриммом! Играет он, кстати, сносно, но часто «зарывается», торопится и проигрывает!

– Насчет потери руки мы особо не заморачивались, Владимир Николаевич! У господина Агасфера роль нелюдимого и несколько таинственного человека. Да и члены клуба вполне деликатные люди, чтобы задавать такие вопросы. С рукой связана и еще одна проблема, Владимир Николаевич! Не далее как вчера наш Агасфер «засветился» с этой особой приметой, которую не перекрасишь, как волосы. И «засветился» не перед кем-нибудь, а перед самим фон Люциусом!

При всей своей сдержанности Лавров не смог сдержать возгласа изумления. И Архипов поспешил рассказать о двойной операции в гостиницах и их финале.

– Следуя логике вещей, нашему Агасферу следовало бы теперь исчезнуть из Петербурга недельки на две-три. Выждать, пока шум уляжется. Однако есть два но, которые нельзя не принимать в расчет. Первое – это Гримм. Его встречи с Люциусом нерегулярны и зависят, как вы знаете, от «охотничьих» успехов предателя. Когда он сможет раздобыть в наших штабах и сейфах еще что-то новенькое – неизвестно. Да и гонорар он не раз получал прямо в Берлине или Вене. А здесь – редчайший случай!

– А второе но?

– Выезд Агасфера в Берлин и Вену нами планировался без учета проведения операций в Петербурге. Так что ехать ему придется все равно. Зволянский, откровенно говоря, посвоевольничал, приняв решение об изъятии «исходников» и кодов. И человека специального прислал – да вы, наверное, слыхали – Медникова Евстратия Павловича.

– Ну как же, как же! Так в чем закавыка?

– В том, Владимир Николаевич, что было бы гораздо лучше, если бы в Берлине наш лже-Полонский встретился с Люциусом и Гриммом как старый знакомый. Сами понимаете: между старыми знакомыми доверия больше. Фон Люциус наверняка заинтересуется старшим адъютантом самого начальника Канцелярии Главной императорской квартиры Гейдена. И, насколько я его знаю, не упустит возможности познакомиться с целью последующей вербовки.

– Прекрасно! И в чем же проблема, господин полковник?

– В руке господина Агасфера. Вернее, в ее отсутствии. Люциусу наверняка доложили об этой примете. Не расшифрует ли он лже-Полонского?

– Хм… Дайте подумать… Знаете, господин полковник, я бы рискнул. Фон Люциус крайне осторожен и подозрителен. Ручаюсь, он ни за что не поверит, что тот, кто вчера совершил налет на его гостиницу, на следующий день заявится пред его светлые очи!

– Владимир Николаевич! Господин ротмистр! Какой камень с души вы у меня только что сняли! – прочувствованно пожал Лаврову руку Архипов. – Я ведь и сам, грешник, точно так же рассуждал!

– Ну, теперь нам остается только уговорить господина Агасфера, – усмехнулся Лавров. – Это ведь он будет рисковать своей шкурой.

– Я полностью разделяю ваше мнение, господа. И кстати, насчет бильярда! – подал голос Агасфер, которому надоела роль манекена. – Я недурственно играю на бильярде. И один из моих протезов, простите уж за натурализм, специально приспособлен для игры: обычно ведь в бильярде опорная левая рука!

– Вот это удача так удача! – воскликнул Архипов, но тут же, правда, смутился. – Прошу простить, господин Агасфер! Вы, конечно, понимаете, что я имел в виду…

– Безусловно понимаю, господин полковник, – улыбнулся тот.

– Вспомнил! – обрадовался и Лавров. – Тонкий шрам на левой щеке, следствие «баловства» юности на рапирах, в Германии! На фотокарточке этого шрама нет, ибо ротмистр Полонский по каким-то причинам не желает его афишировать! При фотографировании он всегда требует, чтобы мастер заретушировал шрам! Но его придется делать, господа!

Архипов и Агасфер переглянулись.

– Настоящий шрам получен, насколько я понимаю, много лет назад, – заметил Агасфер. – А «сделать» новый, даже если бы вы, господин Лавров, предупредили меня за неделю-другую, выглядел бы слишком свежим!

– Не стоит волноваться, – возразил Лавров. – Один мой знакомый, театральный гримировщик, слывет истинным мастером своего дела! Позвольте, Андрей Андреевич, я протелефонирую, и его немедленно доставят сюда! Вам, кстати, и волосы подкрашивать все равно надо…

– Да, но в помещении клуба может быть жарко, и «шрам потечет». Или наш герой может, позабывшись, вытереть лицо платком…

– Шрамы моего специалиста не то что платком – мылом не отмоешь, – рассмеялся Лавров. – Какой-то специальный клей, стягивающий кожу, если не ошибаюсь. В общем, сейчас будем посмотреть, как говорят в Одессе!

* * *

Пока ехали в экипаже за Гедеоновым, Лавров давал лже-Полонскому последние наставления.

– Сентябрь в Яхт-клубе считается мертвым сезоном, так что народу там много быть не должно. К тому же нам повезло и со временем: основной наплыв публики там начинается перед полуночью. Запомните, ротмистр: никаких чаевых швейцару! Там это не принято. Когда вы попадете в «лапы» к администратору, выбирайте для времяпрепровождения «газетную» комнату! Впрочем, нет, начинайте с буфетной. Винопитие в этом клубе – священнодействие! Причем пьют, как я уже упоминал, исключительно марсалу. В буфетной можете подать казначею два-три пальца – это тоже одна из особенностей клуба и признак его демократичности. Прежде всего, поинтересуйтесь у казначея состоянием ваших взносов по марсале. Непременно пожалуйтесь на дороговизну урожая прошлого года – это тоже так принято. После уплаты взносов задайте вопрос про нынешнее вино – каково оно нынче? Наиболее ценным сортом является грилло. Если казначей и буфетчик порекомендуют вам, в знак особого расположения, какое-то особое вино – оставьте чаевые, но не более полтинника…

– Целая лекция про винопитие, – хмыкнул Агасфер.

– У вас, я слышал, великолепная память, так что не жалуйтесь, ротмистр! Теперь основное. Ни к кому не навязывайтесь со знакомством! Тем более к тем, ради кого наш маскарад и затеян! Сидите с мрачным и несколько таинственным видом – будьте уверены, фон Люциус и без того обратит внимание на старшего адъютанта Главной императорской квартиры! Вы для него – ценная «добыча», и он сам будет искать повода сблизиться с вами.

– А если такого повода не представится?

– Вы плохо знаете эту хитрую лису Люциуса. Но если даже вы и не познакомитесь – ничего страшного! Через неделю-другую мы организуем выезд лже-Полонского, то бишь вас, в служебную поездку в Берлин и в Вену, и уж там-то фон Люциус вас найдет непременно. Теперь – о бильярде. По нашим данным, подполковник Гримм должен сегодня получить от Люциуса гонорар за переданные ранее шпионские материалы. И если это произойдет, то он будет в отличном настроении и непременно попытает счастья на бильярде. Играет он весьма недурственно, любит выигрывать. А при проигрыше становится раздражительным и делает ошибки, от которых злится еще больше. Если сойдетесь с ним за бильярдом – рекомендую проиграть. Тем более что он тоже собирается в Вену, и реванш можно назначить там. Но умоляю: не рискуйте и не пробуйте играть в поддавки: подполковник немедленно почувствует фальшь!

Лавров прервал разговор, озабоченно щелкнул крышкой часов, поднес циферблат к скудному свету фонаря, болтающегося под потолком экипажа.

– Без четверти десять! – констатировал он. – Господин Гедеонов – человек чрезвычайно пунктуальный, и через пять минут, не сомневаюсь, будет ждать нас со своим экипажем в условленном месте. Честно признаться, ему не слишком нравится просьба полковника Архипова, он считает нынешнюю операцию игрой в «сыщики-разбойники». Поэтому постарайтесь не рассердить нашего благодетеля – он способен отказаться от участия в «представлении» в последнюю минуту! И еще: он просто помешан на истории, и боже вас упаси признаться в несогласии с его точкой зрения на происхождение Руси!

Лавров опустил окошко экипажа, всмотрелся в темноту.

– Ага, его карета уже на месте. Ну, с Богом, как говорится. Сейчас вы пересядете к Гедеонову. А наш экипаж будет поджидать вас с полуночи до четверти первого ночи. Удачи, господин Агасфер!

* * *

Еще через четверть часа карета Гедеонова мягко «причалила» к широким ступеням Императорского яхт-клуба. Лестница была застелена широкой темно-зеленой дорожкой, вдоль которой по обе стороны были расставлены фонари. Вниз к экипажу уже спешили два то ли служителя, то ли швейцара в морской форме.

– Добро пожаловать, ваше высокопревосходительство! – сняв и держа фуражки по-армейски, приветствовали служители дорогого гостя. – Давненько, давненько мы не имели удовольствия…

Гедеонов вышел из кареты. Всю дорогу – впрочем, не слишком длинную – он упорно молчал, едва ответив на поклон лже-Полонского, так что тот начал уже нервничать.

– Смотри-ка, узнали! – хмыкнул высокопоставленный историк. – А вот моего спутника, Виктора Александровича, узнаете ли? Ротмистр-то подольше моего сюда носа не казал!

– Если лже-Полонского и не признали поначалу, то подсказка вкупе с мундиром сработала великолепно.

– Ваше высокоблагородие, господин ротмистр! Действительно, так и забыть недолго! – враз отвесили поклоны служители. – Почитай, года полтора его высокоблагородие господин Полонский нас не баловали посещениями! Добро пожаловать!

Поддерживая гостей под локотки и раскрыв над ними зонтики от мелкой мороси, служители повели их к сияющему огнями входу.

– Прикажете распорядиться насчет ужина?

– Я, собственно, ненадолго. Увидеть кое-кого хотел, – буркнул Гедеонов.

– Как прикажете-с! А господин ротмистр?

– Я, пожалуй, пока в «газетной» посижу, новости узнаю печатные. А потом в Малой столовой попрошу накрыть отдельный столик, – тоже без видимого энтузиазма ответил Агасфер. – А мест не найдется в Малой к тому времени – тогда в Большой.

– Для вас да не найдется! – оценили шутку служители. – Хи-хи-хи-с!

Пройдя меж двух шеренг персонала, Гедеонов и Агасфер с вежливыми поклонами расстались. Историк отправился в библиотеку, а лжеротмистр – к барной стойке, как учили. Даже если бы Агасферу не показали заранее фотографической карточки казначея клуба, узнать его труда бы не составило: вид у него был прямо-таки банкирский. При виде гостя казначей расплылся в улыбке и широко развел руки, как бы собираясь заключить в объятия.

– Что, Капитоныч, все «над златом чахнешь»?

– Ваше благородие, Виктор Александрович! Сколько лет, сколько зим!

– Ну, здравствуй, здравствуй, Капитоныч! – Агасфер небрежно подал казначею два пальца затянутой в тонкую перчатку руки. – Чем сегодня порадуешь? Хотя погоди: сначала дело, а потом уж пустяки! Доставай-ка мой «вахтенный журнал», оглашай «приговорчик» – что у меня там со взносами-то? Подзабыл, признаться…

– Сей момент, господин ротмистр. – На мгновение отвернувшись, казначей тут же положил на высокий прилавок бювар в переплете из телячьей кожи, раскрыл его в нужном месте. – Задаток за нынешний и будущий год вами, как всегда, внесены, ваше благородие. Ну а на саму «амброзию», думаю, ваших с братом капиталов хватит до Страшного суда-с! С учетом залога – по два рубля серебром за бутылочку-с! Сколько прикажете нынче записать за вами?

– Ты так и не сказал – какое нынче «винцо победителей»?

– Нынче удалось урвать у поставщиков партию марсалы из винограда сорта грилло! Божественно! Нектар-с! – Казначей умильно закатил глаза и покрутил головой. – Какое изволите испробовать? Оро? Амбра? Рубино?

– Пожалуй, рубино. – Агасфер, словно бы в глубоком раздумье, слегка почесал кончиком протеза свой «шрам» на щеке.

Сделав повелительный жест кельнеру, казначей только тут, кажется, обратил внимание на «мертвую» левую кисть гостя и в ужасе всплеснул руками:

– Виктор Александрович, золотой вы наш! Как же так? Где? Почему? Я, признаться, и не слыхал про вашу потерю… Давно ли?

– Знал бы где упаду – соломки бы подстелил, Капитоныч! – туманно ответил Агасфер, посмотрев на него при этом столь тяжелым взглядом, что все дальнейшие вопросы отпали. Тут как раз кельнер с поклоном подал серебряный поднос с высоким бокалом искрящегося рубином вина.

Сделав небольшой глоток, Агасфер, как заправский дегустатор, вытянул губы, облокотился на стойку и оглядел помещение с видом человека, давно здесь не бывавшего. Ага, вот и портреты членов клуба в два ряда на стене. Первые десять рам традиционно пустовали – они предназначались для особ императорской фамилии. Фотографии яхт членов клуба также начинались с номера 10 – первый десяток был, согласно уставу клуба, оставлен для царских яхт.

Лже-Полонский нашел и себя, рядом с фотопортретом «брата», Константина Александровича. И рисунок их совместной яхты за номером 26.

Сделав еще несколько глотков, Агасфер, наконец, одобрительно кивнул:

– Спасибо, Капитоныч, уважил. Действительно божественно! Остаток пришли-ка в «газетную». – И, уже поворачиваясь, заметил: – Сегодня что-то не очень много народа…

– Сентябрь-с! – развел руками с виноватым видом казначей, делая незаметный знак администратору: проводи гостя.

Как и рассчитывал Архипов, «газетная» комната была практически пуста – лишь под лампой торшера дремал над газетой какой-то старичок с андреевской лентой поперек груди.

«Газетная» была символически отгорожена от остального помещения редкими колоннами из мореного дуба. Утверждали, что все это – останки некогда потопленных боевых кораблей разных веков. Агасфер выбрал себе место у одной из колонн, откуда ему была видна почти вся Малая и значительная часть Большой столовой. Достал сигарницу и, как бы спохватившись, поглядел на большие напольные часы, хрипевшие неподалеку. До начала разрешительного часа оставалось не более пяти минут. Кельнер, понимающе улыбнувшись, поставил поднос с бутылкой и бокалом на столик возле гостя, на цыпочках подошел к часам, отворил дверцу и чуть-чуть сдвинул минутную стрелку вперед.

– Кажется, слегка отстают! – с серьезным видом прошептал он, вернувшись к лже-Полонскому, и тут же получил «за понятливость» новенький рубль. – Благодарю, ваше благородие…

Оставшись в «газетной» практически в одиночестве, Агасфер наконец как следует осмотрелся. Свет во всем помещении Яхт-клуба был несколько приглушен, гигантская люстра не горела, и он добрым словом помянул полковника Архипова, буквально навязавшего ему перед выходом сильный монокль из какого-то особого стекла. Вытянув его за шнурок из-под оторочки мундира, Агасфер пристроил его в глазную впадину и обвел своей оптикой залы.

В Большой столовой он увидел необыкновенно красивую женщину, судя по всему, это была та самая Серафима Бергстем. Советник посольства фон Люциус сидел слева от нее, вполоборота к Агасферу. А напротив Серафимы, лицом к нему – ее любовник, Анатолий Николаевич Гримм, по которому, как уверял Архипов, давно уже плакала виселица – столько русских секретов он передал германской и австрийской разведкам.

Но вообще народу в клубе было действительно немного – едва ли более трех десятков человек. Все были заняты либо беседами друг с другом, либо, не торопясь, поглощали ужин и пили неизменную марсалу.

Тем не менее, понаблюдав несколько минут за публикой, Агасфер понял, что его приход не остался незамеченным. Нет, на него, конечно, не пялились – однако кельнерам и официантам, бесшумно снующим по залам, то и дело задавали какие-то вопросы, после которых те неизменно оборачивались в его сторону.

«Маскарад» весьма беспокоил и Архипова, и Лаврова. Даже получив клятвенные заверения заведующего зарубежным департаментом Рачковского, что оба брата Полонских в настоящее время находятся на борту своей яхты «Зорюшка», крейсирующей вдоль западного побережья Италии, оба признавали рискованность своей затеи. Яхта есть яхта: сегодня она в Неаполе, а завтра в Турине. А там – сел на поезд и через двое суток в России.

Кроме того, братьям Полонским после их возвращения в Россию непременно расскажут о визите младшего «двойника» в Яхт-клуб. Этот нонсенс мог дойти до резидента германской разведки, а ему расшифровать затеянную операцию не составит труда. Однако приходилось рисковать и рассчитывать на скоротечность ее проведения.

По целому ряду признаков ужин за столом, где сидели Люциус, Гримм и его дама, был близок к завершению. Стало быть, как утверждал тифлисский Лавров, вскоре компания покинет клуб – и непременно через бильярдную. Там Гримм обычно несколько минут наблюдал за игрой, либо, при наличии достойного противника, играл с ним партию-другую.

Люциус, конечно, мог нынче и остаться в клубе – слишком «лакомым кусочком», как утверждал Архипов, был для него старший адъютант Главной императорской квартиры с ее фантастическими военными секретами – роль которого, напомним, играл сегодня Агасфер. Однако его предупреждали: главный резидент чрезвычайно осторожен и подозрителен, и без положенного при знакомстве представления кем-нибудь из общих знакомых к лже-Полонскому первым ни за что не подойдет! А поскольку общих знакомых нынче в клубе не было, то и представления не будет.

Значит, оставалось рискнуть. Подозвав кельнера, Агасфер заказал ужин – через часок, примерно, не раньше – и предупредил, что пока хочет немного размяться на бильярде.

В бильярдной тоже было немноголюдно: из четырех столов игра шла только за одним. За игрой наблюдали несколько зрителей – видимо, не столько из интереса к игре, сколько от скуки. Принялся наблюдать за игрой и Агасфер – скромно заняв позицию с бокалом вина, тут же ему принесенного.

Через пять-шесть минут партия была закончена, и победитель, довольно крепенький старичок в форме вице-адмирала, опершись на кий, принимал поздравления.

– Ну-с, ежели желающих больше нет, – пожал плечами старичок, оглядев в напрасной надежде бильярдную и направляясь к выходу.

– Если не возражаете, ваше высокопревосходительство, дать «морской урок» сухопутному драгуну, то с удовольствием составил бы вам компанию! – негромко вызвался Агасфер. И, сделав пару шагов вперед, представился: – Ротмистр Полонский, с вашего позволения!

– Старший или младший? – близоруко прищурился вице-адмирал. – Признаться, я все время путаю вас…

– Младший, ваше высокопревосходительство, – снова щелкнул каблуками Агасфер. – Константин на нашей «Зорюшке» обретается где-то в Средиземном море, как обычно.

– Ну что ж, – покивал старичок, впиваясь взглядом в левую руку Агасфера, на сей раз подвешенную на госпитальной косынке с гербом великой княгини. – Однако позвольте полюбопытствовать, ротмистр, ваша рука… Не помешает ли она нашей игре?

– Ничуть! – Агасфер снял косынку и сделал левой рукой несколько движений, похожих на выпады фехтовальщика. – К счастью, я потерял только кисть левой руки, которая в бильярде является лишь опорной!

– Право, не знаю, – заколебался вице-адмирал. – Не имел, знаете ли, прецедентов… Не угодно ли вам будет взять фору – ну хотя бы пару шаров?

– Ну разве что один шар – давно не практиковался, ваше высокопревосходительство!

– А если проиграете? – допытывался старичок. – Удобно ли вам будет, ротмистр, лезть под стол и кукарекать?

– Не беспокойтесь, ваше-ство! – улыбнулся Агасфер.

«Старый хорек, – подумал он. – Смотри, как бы я тебя самого под стол не загнал!»

– Ну, Бог свидетель! – пропыхтел «хорек», демонстративно кладя на полку противника вынутый из треугольника шар. – Два предлагал!

– Разбивайте, ваше-ство! – предложил Агасфер.

Старичок, не чинясь, довольно небрежно разбил пирамиду.

Агасфер надел на большой и указательный пальцы протеза бильярдную перчатку», подвернул левый рукав и положил четыре шара подряд. Он положил бы и пятый, но уж больно обиженная физиономия была у «хорька». Пусть хоть разок ударит, решил Агасфер.

Вице-адмирал долго примеривался, закатил в лузу явную «подставу», а на втором ударе… скиксовал! Он сокрушенно рассматривал наклейку у кия, потребовал замену, и только потом воззрился на стол.

– А… А какой шар вы сейчас бьете, ротмистр? – поинтересовался он.

– Пытаюсь от двух бортов «шестого» в левый нижний угол загнать, – невинно улыбнулся Агасфер. Он в три удара закончил партию и вопросительно поглядел на вице-адмирала. Тот побагровел, поставил кий и начал мять бока, собираясь исполнить «игроцкий проигрыш».

– Ну что вы, ваше-ство! – запротестовал Агасфер. – Я не могу допустить, чтобы вы в вашем возрасте кукарекали из-под стола, как какой-то мичман! Может, попробуете отыграться? С форой или без?

– Нет уж! – возразил «хорек», понимая, что «попал» на настоящего мастера. – Это с вас, ротмистр, я смотрю, фору брать надо!

Вторую партию Агасфер снова выиграл, дав при этом возможность старичку и поиграть, и даже вообразить, что тот близок к победе.

– Разочтемся марсалой, – великодушно предложил Агасфер. – Полагаю, трех бутылок за каждое «кукареку» будет вполне достаточно!

– Нет уж! – снова заупрямился вице-адмирал. – За этакую «школу» маловато! Кельнер! Скажи-ка, братец, Капитонычу, чтоб за мой счет десять бутылок лучшей марсалы господину ротмистру записал!

Тем временем в бильярдной незаметно собрался народ. Ставя кий в стойку, Агасфер краем глаза заметил белый шлейф платья. Рядом с Серафимой Бергстрем стояли фон Люциус и подполковник Гримм. Окружающие – кто шепотом, кто громко – обсуждали подробности завершившейся игры. Кряжистый господин в адмиральском мундире, хохоча, похлопал вице-адмирала по плечу:

– А кукарекать так и не стал? Ах ты хитрец! Ну ладно, под стол лезть несолидно – но так-то можешь? «По-игроцки», а? А то нехорошо как-то, ей-богу!

– А я что? Извольте! – поднатужившись, старичок два раза фальцетом кукарекнул, чем вызвал дружелюбный смех окружающих.

Смеялись все, кроме Агасфера и… Гримма. Отсмеявшись и вытерев платком покрасневшее лицо, старичок вице-адмирал спохватился:

– Милостивый государь! Господин ротмистр! А ужин? Вы же, по-моему, ужинать собрались? Ужин прошу считать тоже за мной! Кельнер!

– Мы с вами в полном расчете, ваше высокопревосходительство, – покачал головой Агасфер. – Простите, но ужин за ваш счет я уже не приму!

– А со мной, господин ротмистр, партеечку не желаете «скатать»? – вдруг громко спросил Гримм. – Только не на ваше дурацкое «кукареку», а на «интерес»?

– Анатолий, прекрати! – зашептала ему спутница. – Мы ведь уже уходим! И к тому же ты много выпил! Сыграешь в следующий раз!

– В следующий раз? – переспросил подполковник. – Господин ротмистр, как мне сказали, появляется в клубе раз в год! А я всего лишь гость – где гарантия, что господин фон Люциус пригласит меня сюда в следующий раз? Так как, господин ротмистр?

– Вообще-то я действительно планировал поужинать, – входя в роль, угрюмо буркнул Агасфер. – А что касается вас, господин подполковник, то ваша прелестная спутница явно права: давайте отложим нашу партию.

– Вы изволите утверждать, что я слишком много выпил, ротмистр?!

– Успокойтесь, мой друг! – забеспокоился, видя назревающий скандал, фон Люциус.

– Ротмистр! Я старший адъютант штаба Варшавского военного округа Гримм! Мы будем играть, или мне придется просить у вас свою визитную карточку, чтобы завтра вас смогли разыскать для объяснений мои друзья? Вы, конечно, можете апеллироватъ к своему физическому недостатку, но тем не менее вы – трус!

– Господа, господа! Успокойтесь! – зашумели вокруг члены клуба. – Подполковник, как вам не совестно попрекать господина ротмистра физическим недостатком? Стыдитесь!

Но Гримм уже завелся. Он выхватил из кармана конверт, разорвал его, вынул 500 рублей и шлепнул купюрой по бортику.

Играем, ротмистр? Неужто боитесь? У вас же железная рука!

– Довольно, подполковник! – Агасфер сделал вид, что потерял терпение. – Хотите играть по-серьезному? Извольте!

Он достал из кармана портмоне и, вынув оттуда три пятисотки, аккуратно положил их на свою сторону бортика.

Гримм криво улыбнулся и снова достал из кармана конверт. Однако Серафима оказалась проворнее и вырвала конверт из его рук.

– Анатолий, ты пьян! Не позволю! Мы с таким трудом и риском заработали эти деньги, и я не позволю вам бросать их на ветер!

Она не кричала, скорее, зло шипела. Однако, видимо, тоже потеряла контроль над ситуацией, говоря вслух о «труде и риске заработка» денег, многократно превышающих официальное денежное содержание подполковника.

Окружающие стали переглядываться и пожимать плечами. Вице-адмирал, все еще багрово-красный, протер очки и воззрился на полторы тысячи рублей, выложенные Агасфером.

– Однако! – воскликнул он. – Хороша ставочка: полугодовое жалование вице-адмирала за дюжину шаров! Впрочем, если членам клуба по карману покупка новой яхты каждый год – чему тут удивляться!

– Стыдитесь, господа! – раздался откуда-то из задних рядов чей-то густой бас. – В Императорском яхт-клубе – вести разговоры как в дешевой харчевне! Все мы знаем, что малоимущих здесь нет-с!

– Так мы будем играть партию или нет? – спокойно поинтересовался Агасфер, поправляя обшитое кожей акулы основание протеза. Его друзья в монастыре паулинов, мастеря специальный протез для игры на бильярде, с трудом раздобыли кусок такой кожи – из-за ее шершавости основание опорной руки не могло соскользнуть ни на сукне, ни на отполированной древесине бортиков.

Между тем Серафима Бергстрем, выхватив из рук своего спутника конверт, с оскорбленным видом направилась к выходу. Подполковник догнал ее. Обняв Серафиму за талию, он увлек ее в ближайший эркер и горячо зашептал ей что-то в ухо. Фон Люциус держался поблизости от них, словно сторожил ссорящуюся парочку.

Наконец, женщина гордо тряхнула головой, сунула надорванный конверт в руки любовника и быстро пошла к выходу из клуба. Возбужденный Гримм, крикнув вслед ей что-то резкое, направился в сторону бильярдной, однако фон Люциус, придержав его за локоть, тоже внес свою лепту в перепалку:

– Вы сошли с ума, господин Гримм! Нынче вы получили гонорар и вольны распоряжаться им по своему усмотрению! Но деньги в конверте… Это производит на общество определенное впечатление. Могут спросить, почему адъютант штаба военного округа, пусть даже и старший, носит в конвертах сумму, превышающую его годовой оклад?! Вы по-прежнему намерены играть?

Гримм кивнул.

– Тогда выслушайте мой совет, милостивый государь! Вернувшись в бильярдную, упомяните невзначай, что удачно играете на скачках, или в «Польскую лотерею». И что только сегодня получили с кого-то долг! И последнее, сударь: если вы проиграете, не надейтесь, что я собираюсь компенсировать ваш проигрыш даже ради прекрасных глаз мадам Бергстрем! Чтобы заработать следующий гонорар, вы должны меня кое-чем порадовать!

Выслушав его, подполковник снова кивнул, переложил деньги в свой бумажник, а скомканный конверт полетел в урну. Дотронувшись до плеча немца, Гримм заметил:

– Пьян я или трезв, но нынче не проиграю! Кстати, господин фон Люциус, известно ли вам, что мой нынешний противник является, как и я, старшим адъютантом! Только не в Варшавском округе, а в Главной Императорской квартире, как мне нынче шепнули! Драгунский ротмистр Полонский, брат того Полонского, который состоит в составе Адмиралтейского совета его величества!

– Вот как? – пристально посмотрел на лже-Полонского фон Люциус. – Очень, очень интересно…

Гримм, вернувшись к столу, поклонился Агасферу:

– Ротмистр! Господа! Прошу прощения за не слишком красивую сцену, свидетелями которой вы все только что были! – Он задержался у стойки, выбирая кий. – Я, знаете ли, сорвал неплохой куш на последних скачках и имел неосторожность пообещать своей «фемине» ожерелье, по которому она давно тоскует. И она, вообразите себе, испугалась, что останется без подарка! Так что еще раз прошу прощения. Играем, ротмистр?

Агасфер кивнул.

– Ах да, совсем забыл! – Гримм добавил к лежащей на бортике купюре еще две, вынув их на сей раз из бумажника. – Кто разбивает, ротмистр? Вы? Прошу! И имейте в виду, я сегодня в ударе!

Игра началась. Ставка в три тысячи рублей была редкостью даже в Яхт-клубе, и вокруг стола собрались, забыв о стынущем ужине, почти все присутствующие.

Первую партию Агасфер запланировал проиграть и, оценивая манеру игры противника, едва тронул шаром-битком выстроенную пирамиду. Гримм, не видя подходящей цели, тоже решил действовать осторожно и не вывел под удар противника ни одного верного шара. Однако это его не спасло, и следующим ударом Агасфер раскатал по столу всю пирамиду. Гримм немедленно воспользовался этим и хлестко загнал в лузы два шара, чуть «скиксовав» на третьем.

Агасфер дважды обошел вокруг стола, прежде чем выбрал «жертву», и ударил. Раз, другой, третий. В принципе, при удачном раскладе он мог бы, наверное, и завершить партию, но это не входило в его планы. Под восхищенный шепот окружающих Агасфер выбрал красивейший дубль, ударил – и промазал.

Побледневший было Гримм воспрянул духом и загнал в лузы еще два шара. Он же, немного погодя, воспользовался рискованным дублем противника и завершил партию.

Собрав со стола выигрыш и держа в левой руке бумажник, торжествующий Гримм обратился к Агасферу:

– Не желаете попытаться отыграться, ротмистр? На тех же условиях?

Тот заглянул в свой портмоне, сделал легкую гримаску:

– С наличными туговато нынче. Примете чек берлинского банка в качестве обеспечения?

Гримм оттопырил нижнюю губу:

– Признаться, я предпочитаю иметь дело с наличными, ротмистр!

– Вы позволите? – Фон Люциус протиснулся в первые ряды зрителей, поклонился Агасферу, с почтением полистал вексельную книжку берлинского банка. – Позвольте представиться, господин ротмистр: советник Германского посольства Гельмут фон Люциус! Уверяю вас, господа, Дойче-банк – солидная финансовая структура, одна из наиболее надежных в Европе! И хотя я принципиальный противник азартных игр, но не могу испортить удовольствие моему старому другу, герру Гримму, и вам, господин Полонский!

Он вернул вексельную книжку Агасферу:

– Господин Полонский, я готов принять чек, который вы пожелаете выписать! К сожалению, у меня с собой тоже не слишком много наличных русских денег, но на пять тысяч вы можете рассчитывать. Либо, учитывая вашу безукоризненную репутацию в обществе и Яхт-клубе, поставить указанную ставку под простую расписку!

– Вы весьма великодушны, герр Люциус, но я не привык одалживаться! – процедил Агасфер, заполнил «вечным пером» вексель и протянул немцу. – Благодарю, что выручили в трудную минуту!

– О-о, не стоит благодарности! – Люциус принял чек и протянул Агасферу пачку купюр, сложенную вдвое и перетянутую резинкой. – Здесь ровно пять тысяч, господин ротмистр!

Агасфер взвесил купюры на ладони, вопросительно поглядел на Гримма:

– Сыграем на все?

Тот покачал головой:

– Не стоит пожалуй! Даю вам возможность отыграться, ротмистр, – моя ставка прежняя – три тысячи!

Разбивать пирамиду на сей раз выпало Гримму. Он, следуя примеру противника, не стал рисковать и лишь задел «битком» выставленные ромбом шары. Однако Агасфер на сей раз выбрал другую манеру игры: откатившимся в сторону «битком» он нанес хлесткий удар почти в середину пирамиды.

Случайно ли, или благодаря прекрасному знанию геометрии, но его удар оказался эффективным: в лузы слетели сразу два шара.

– Повезло! – улыбаясь, пожал плечами Гримм.

Однако улыбка сползла с его лица, когда шары после сильнейшего удара раскатились и замерли в выгоднейших для противника позициях. Минуты через три Агасфер поставил кий в стойку и провозгласил:

– Игра закончена!

Хотя противники в результате двух игр остались, как говорится, «каждый при своем», Гримм с явным сожалением наблюдал, как ротмистр собирается уложить в портмоне отыгранные им полторы тысячи рублей. Заметив это, Агасфер тут же предложил:

– Желаете «контровую» игру? Как говорится, Бог любит троицу!

– Вы слишком серьезный противник! – покачал головой Гримм. – Этак я действительно оставлю свою «фемину» без обещанного подарка! Разве что в следующий раз… Как скоро вы намереваетесь снова посетить Яхт-клуб, ротмистр?

– Не могу сказать точно. В Петербурге я ненадолго и к тому же через недельку собираюсь на рандеву с братом, в Италию…

– Вот как? – немедленно встрял фон Люциус. – В таком случае, вы наверняка поедете через Берлин и Вену. И если вы не слишком торопитесь, мы могли бы встретиться в Берлине. Я с удовольствием взял бы на себя роль вашего гида в этом чудесном городе. Вот моя визитная карточка – прошу вас, без стеснения протелефонируйте о своем приезде! Уверяю, вы не пожалеете!

– Благодарю, герр советник! Спешить мне, действительно, особой надобности нет, просто нужно разрешить некое финансовое недоразумение с Константином, моим старшим братом, продолжающееся вот уже несколько месяцев, – Агасфер пожал плечами. – Днем раньше я окажусь в Неаполе, днем позже…

– А если вы окажетесь в Вене дней через десять, то я обещаю вам матч-реванш, – подхватил Гримм, вручая Агасферу свою визитную карточку. – Я еду туда в служебную командировку и обычно останавливаюсь в одной и той же гостинице. Там тоже есть телефон, и у вас будет возможность сообщить мне о своем приезде.

– Предлагаю распить бутылочку здешней чудесной марсалы за наше знакомство! – с энтузиазмом предложил фон Люциус и лукаво подмигнул Агасферу: – Правда, поначалу оно не показалось мне таким многообещающим. Но – как знать, как знать, господин ротмистр!

– Но мой заказанный ужин… – нерешительно вспомнил Агасфер.

– Всего лишь по бокалу вина – и ужинайте на здоровье! – уже по-свойски подхватил его под локоть немец. – Надо же оценить вино, которым расплатился с вами господин вице-адмирал!

Весело рассмеявшись, все трое направились к барной стойке.

– Не будет ли нескромным с моей стороны поинтересоваться – где вы имеете жительство в Петербурге? – спросил фон Люциус.

– В основном в Гатчине, господин советник. Ну а если возвращаться туда бывает поздновато, то в одной из гостиниц поприличнее…

Знакомство можно было считать состоявшимся.