ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Медников объявился в Петербурге с тремя московскими филерами, из наиболее ухватистых, по его собственному определению. Письменные полномочия директора, предъявленные им начальнику столичной охранки Вельбицкому, хоть и оказались для Константина Эдуардовича весьма неприятным сюрпризом, но были встречены с пониманием.

По ряду признаков тот уже давно ожидал перемен и даже имел кое-какие соображения «по существу», однако, не будучи официально поставленным в известность о создании «особого отдела» и изменениях в структуре вверенного ему оперативно-розыскного подразделения, сам с инициативой к начальству на глаза не лез.

Когда Медников, даже не переодевшись с дороги, явился к Вельбицкому на аудиенцию – о чем известил его порученец из присутствия начальника охранки, Вельбицкий только передернул плечами:

– Пропусти…

– Перекрестился не по-нашенски, – продолжал ябедничать порученец. – Из старообрядцев, надо думать…

– Да хоть из солнцепоклонников, – хмыкнул Вельбицкий. – Бумаги у него в порядке? Вот и пропускай. Со всей почтительностью…

– Прошу, любезнейший! – встретил он Медникова. И не удержался, чуток язвительности в голос подпустил: – Как же, наслышан, наслышан… Присаживайтесь, любезнейший! Бумаги ваши прочитал – чем могу служить-с?

Медников скромно присел на краешек кресла. Огладил ладонью поредевшие на маковке волосы, на петербургское начальство глянул хоть и исподлобья, почувствовав язвинку, но вполне доброжелательно.

– Мы государю-императору служим – что вы, ваше превосходительство, что я… И приехал я в город Питербурх, как ваше превосходительство понимает, не своей волею. Так что давайте вместе служить. По мере сил, как говорится… Зовут меня Медников, родители Евстратием нарекли. А как вы называть станете – на то ваша воля.

– Ладно. Считай, познакомились, – кивнул Вельбицкий. – У вас, любезный, особые поручения и полномочия – говорите, чем надо помочь!

Медников говорил недолго.

– Все понял! – прихлопнул ладошкой по столу Вельбицкий. – На дальнюю перспективу надо для вашей команды помещеньице в подвале организовать, с отдельным, желательно, входом. И с камерой изолированной для ваших… будущих пленников. Правильно? Ну, с помещением проблем нет, а вот насчет отдельного входа подумать надо. Но это решаемо, решаемо, господин Медников! А что касается помощи местными толковыми филерами… Ох-ох-хо…

– Понимаю и разделяю ваше беспокойство, ваше благородие, только ведь мне толковые робяты не насовсем требуются. И никто никуда их из города Питербурха увозить не собирается – тут они и останутся, разве что сноровки побольше поимеют…

– Но тогда я не понимаю вашей озабоченности, милейший. Полномочия у вас имеются, старшего команды филеров вы знаете, моя поддержка гарантируется. Идите и берите кого вам надо!

– Так-то оно все так, ваше благородие. И за понимание с поддержкой благодарствую… Только вот кто самых лучших-то чужому, пришлому человеку отдаст? Покорнейше прошу, ваше благородие, о вашем личном представлении моей скромной особы начальнику команды филеров господину Толоконникову.

– Кажется, понимаю. – Вельбицкий подивился уму приезжего, брякнул колокольчиком. – Сейчас пригласим твоего Толоконникова. Только мне допрежь скажи, любезный, много ли людей у меня просить станешь? Потому как полномочия полномочиями, а с меня моих дел тоже никто не снимал.

– Двое мне пока нужны, ваше благородие, – твердо заявил Медников. – Хороший специалист по замкам, и еще – местный старожил, знающий все улочки-переулки окрест гостиницы «Англетер», а от нее южнее. Позвольте на оперативной карте показать…

Вельбицкий поднял брови. Сунувшемуся на звонок порученцу приказал:

– Толоконникова ко мне, духом! – и, повернувшись к Медникову, прищурился: – Не хитришь со мной, любезный? Ну, местный знаток всех ходов-выходов – это понятно. Но чтобы в Москве «серьгушники», специалисты по замкам перевелись!

Прошло еще полчаса, пока главе местных филеров-топтунов Толоконникову удалось втолковать главное: никто его не «подсиживает» и «сживать с нагретого места» не собирается. А всего-то и нужно, что помочь, «показать класс».

– Значит, нужен специалист-«серьгушник», – кивнул он. – Чтобы замок мог быстренько открыть и закрыть. Верно?

– Верно. Только при этом человечек должен быть сложением аккуратный, небольшого росточка. Чтобы в бабий наряд мог одеться, и никто бы его не «расшифровал».

– Ага, ага! – понимающе кивал Толоконников. – В простую бабу али благородного происхождения?

– В цвет ты, дружище, бьешь! – восхитился Медников. – «Работать» в приличной гостинице придется, туда простым бабам, кроме горничных да поломоек, хода нету! Нужна с виду «дамочка по вызову», чтобы с благородным постояльцем пройти могла, понимаешь?

– Есть в моей команде такой, – ухватился за подбородок Толоконников. – С виду совсем мальчишка, бороды ни разу не брил. Пожалел я его, из камеры мирового вытащил, уму-разуму маленько «вогнал в задние ворота». Такой и в форточку пролезет, и за бабу, если одеть соответственно, сойдет.

– Вот-вот! Такой и нужен! А другой филер – чтобы весь Петербурх мог с закрытыми глазами пройти. Чтобы каждую щель, каждую подворотню знал – это на случай отступления моего человечка. Ну а коли операция удачно пройдет – слава и почет пополам, как говорится!

Сговорились. Из присутствия Вельбицкого вышли вместе, вспоминая общих знакомых и совместные операции – «летучий» отряд не раз приезжал в Северную столицу по серьезным делам. Медников лично осмотрел «постреленка», оценил его мастерство на простых дверных замках в коридоре охранки: вряд ли в гостинице будут замки сложнее.

По наводке Толоконникова москвичи сняли небольшую, в две комнаты, квартиру. Медников оставил товарищей «обживаться», а сам отправился в особняк Архипова – знакомиться с новыми шефами, шлифовать детали предстоящей операции. Прежняя практика показывала, что работать «под штатскими» либо «под армейскими» – хуже горького: и нервы истреплешь, и крайним останешься, если умные шефы «маху дадут».

Однако, против ожидания, «шефы» показались Медникову совсем не «дурными». И военная косточка чувствовалась, и опыт в спецоперациях был немалым, кое-что про генерала от инфантерии Куропаткина и его похождения в Туретчине легенды ходили среди знающих людей.

Старший агент команды, внедренной в гостиницы, по кличке Белый, загодя составил поэтажный план «Англетера», и второй, попроще, где постоянно проживал зловредный газетчик Полли-Полячек – та именовалась «Эльдориум». Имелось расписание передвижения, выходов на улицу и возвращений обоих – на это команда потратила почти месяц. В примечаниях были отмечены посты охраны: номер фон Люциуса круглосуточно охраняло частное детективное агентство Бюро «Полкин & Матиас». По утверждению Толоконникова, компаньон Полкин – лицо подставное. Всеми делами в Бюро вертят немцы, и не исключено, что все их агентство – отдельное подразделение резидентуры, своего рода боевой отряд!

За номером Полячека присматривал местный коридорный по прозвищу Фролик, связанный, как удалось выяснить, и с местными бандитами, и с детективным Бюро «Полкин & Матиас». Он был специально нанят самим газетчиком. По утверждению Толоконникова, коридорный выполнял еще и функции личного телохранителя, когда газетчик отправлялся по своим делам в темное время и в «нехорошие места». Свою работу Фролик делал спустя рукава: видимо, Полячек побаивался сделать лишний раз замечание своему охраннику. Вместе с Фроликом в номере проживали две темные личности – надо полагать, тоже из «громил» – но те ни номер, ни саму гостиницу практически не покидали.

– Операции имеют сходство, однако проводить их одну за другой я бы не рискнул! – подвел итог Медников. – Что для вас важнее, господа? Полячек или тот немчик?

– Так ставить вопрос нельзя! – запротестовал Архипов. – Нам нужны «исходники» – то, что находится в номере газетчика. И коды к шифрам из номера фон Люциуса.

Медников обвел глазами сидящих напротив него за столом мужчин – Архипова, Лаврова, Лопухина, Терентьева, Агасфера, Ванновского. Последний был самым старшим по званию среди присутствующих, поэтому свое решение Медников вынес, обращаясь, прежде всего, к нему:

– Имею полномочия всего на одну попытку, ваше высокопревосходительство! Послезавтра, в пятницу, с четырех до пяти пополудни. Даст бог, все пройдет удачно, без шума – повторяем операцию в следующий вторник. Не ндравится мое решение – телеграфируйте господину директору, в Ливадию. Пусть он меняет старшого, отстраняет меня – в общем, хозяин – барин!

Присутствующие переглянулись. Наконец, Ванновский вынес свой вердикт:

– Господа, я не вижу смысла спорить! Сергей Эрастович прислал нам этого человека как старшего по команде. Он профессионал, в конце концов. Раз говорит, что надо делать так – будем делать так! Значит, послезавтра, господин Медников? Стало быть, так и запишем: послезавтра.

Медников довольно кивнул и повернулся к Агасферу:

– В номера должны заходить именно вы, и никто другой, господин хороший, я правильно понял? Замена не допускается? Тогда у меня к вам отдельный разговор, господин Агасфер. Где бы нам потолковать без помех?

– Можно у меня в комнате, – пожал плечами Агасфер.

– Можно, конечно, – пробормотал знаменитый филер. – А может, на улице?.. Это внутренний дворик за окном, я не ошибаюсь? Изолированный? Вот и пойдемте, воздухом подышим!

В садике, который Агасфер потихоньку приводил в порядок, было все еще неуютно – успел только расчистить дорожки от крупного мусора и веток, за все остальное пока недосуг было браться.

Медников прошелся по дорожке до калитки. Задал пару вопросов относительно сигнала в дом – механика или что-нибудь новомодное, электрическое? Остановившись посреди двора, филер заложил руки за спину, покачался на пятках и спокойно объявил:

– Идем на дело завтра, господин Агасфер. В обе гостиницы. Сначала в «Эльдориум» – там, насколько я понимаю, вам времени на работу больше может потребоваться. Потом, бог даст, и «Англетер» навестим.

– Но вы же сказали…

– Мало ли что сказал… Потому так и сказал, что, по сведениям господина Зволянского, в этом доме провокатор имеется. «Подсадной-с»! И ежели это действительно так, то послезавтра нас в гостинице будет ждать небольшой «сюрпризец»! Вы – единственный человек вне подозрений, поэтому с вами и откровенничаю. Значит, завтра с утречка жду вас по этому адресу, – Медников подержал перед глазами Агасфера клочок бумаги и спрятал в карман. – А раньше берите извозчика – на первого только не садитесь! – и отправляйтесь в «Эльдориум». Снимете там на сутки номер на третьем этаже. Предупредите, что несколько позже с дамой прибудете – чтобы насчет обхождения и всего прочего все было на высшем уровне. Там не удивятся – господа с веселыми барышнями частенько там время проводят. Поломайтесь насчет номеров – чтобы снятый вами был напротив газетчикова. Он – в 32-м обитает. Значит, для вас лучше всего 33 или 35, это напротив. Придумайте что-нибудь насчет номерологии, или счастливого числа – ну, по обстоятельствам!

– С какой это барышней я туда отправлюсь? – растерянно заморгал Агасфер, для которого услышанное было полной неожиданностью.

– Ну, собственно, это не совсем барышня будет, – усмехнулся Медников.

– Проститутка?

– Не извольте беспокоиться за свою нравственность, господин Агасфер! Парнишка у меня есть, в девицу завтра переодет будет.

– А зачем она, то есть он… вообще?

– А вы что – сами намерены замки в номерах Полячека и Люциуса взламывать, господин хороший? – прищурился Медников. – Вот не знал, что вы специалист по этой части! Или полагаете, что оба «объекта» двери своих номеров, уходя, открытыми оставляют?

– Простите, я не понял сразу…

– Ну, раз все-таки поняли, то и хорошо! – грубовато отрезал Медников. – Значит, мой парнишка выберет момент, когда в коридоре пусто, замочек вскроет, вас запустит и будет сигнала ждать, чтобы выпустить. Ежели все удачно пройдет – сразу в «Англетер»: по расписанию господина Люциуса у него в это время свидание в ресторации ожидается. Схема та же: с утра снимаете номер. Предупреждаете, что будете с барышней, и чтобы никаких там «хи-хи-хи!»

– А как же охрана?

– Это не ваша забота, господин Агасфер. В нужный момент охраны в коридоре не будет. Однако гарантировать, что все пройдет чисто-гладко, не могу. Действуйте по обстоятельствам: человек вы, насколько я понимаю, военный. Дам вам завтра две детские клизмочки со свежайшим молотым кайенским перцем – отличное средство, если в глаза неприятелю попадете!

– А он не ослепнет?

– Какое у вас мягкое и чувствительное сердце, господин Агасфер! – съязвил Медников. – Думаете, наверное, что если попадетесь, то противник вам розы подарит за приятное знакомство! Я все время буду в кабаке напротив – это от «Англетера» немножко наискосок. Извозчик-лихач с номером 1414 и с зелеными колесами перед кабаком будет стоять – наш человек. В случае чего – к нему в экипаж, и «аллюр три креста», как в кавалерии говорится. Никого не ждать, в благородство не играть. Парнишка ежели в подоле там запутается, или поймают – не ваше дело. Все понятно, господин Агасфер?

– Да вроде все.

– И последнее. После того как завтра снимете номера в гостиницах – извольте ко мне, по указанному адресу. Местный человечек покажет нам с вами все переулки и «хитрые» проходные дворы от «Англетера» – чтобы можно было от погони уйти.

– А вы говорили – извозчик…

– Всяко может случиться, – пожал плечами Медников. – Слетит подковка у лошадки нашего извозчика в неподходящий момент, например. Или самого «лихача» подстрелят – в таком разе придется своими ножками двигать, чтобы живым в дом господина полковника вернуться, да еще и «хвоста» желательно за собой не привести. Хотя насчет «хвоста», судя по раскладу, дело мертвое: знает немчура про ваше «гнездовье»! В общем, все пока понятно?

– Все ясно.

– Вот и прекрасно! Сейчас мы вернемся в дом, я уйду, а вы о наших секретах – никому! Никому! Интересоваться, конечно, станут – кто из любопытства, один кто-то – не просто так – отшучивайтесь. Можете про меня сказать, про лихача, про кабак. Время операции и парнишка, переодетый в барышню – табу!

У самых дверей дома Медников остановился, круто повернулся к собеседнику:

– А почему за столом не было аббата Девэ? – неожиданно спросил он.

– Кхм… Вы и о его приезде знаете?

– Служба у меня такая, господин Агасфер: все знать. Он обо мне знает?

– Знает. Но выходить к общему столу и знакомиться с вами посчитал излишним. У нас дела мирские все-таки. А он, насколько я понимаю, прибыл в Россию по своим, католическим требам. По-моему, какая-то теологическая конференция будет в Петербурге.

– Стало быть, исключительно по божьим требам приехал аббат в Питербурх, – съязвил Медников. – Ну-ну…

Вернувшись в дом и сухо откланявшись, он с озабоченным видом напомнил обществу о пятнице и ушел, попросив хозяина дома проводить его до парадного. Подняв брови домиком, Архипов пошел провожать филера. Агасфер оказался в центре внимания.

– Ну и как вам новый «начальник» по оперативной части? – громко поинтересовался у общества Терентьев. И тут же резюмировал: – Балованный типус. Видно, давно никто на место не ставил мужлана!

– Напрасно вы так, Владимир Семенович! – укорил его Лопухин. – Профессионал, это чувствуется. А если человек профессионал в своем деле, ему много прощается.

– Да, кого попало в командиры «летучего» отряда не поставят, – поддакнул Ванновский и повернулся к Агасферу: – Это ведь было ваше первое э… специальное задание, господин Агасфер? Боевое крещение, так сказать?

– Господин барон успел повоевать, и опыта у него достаточно, Петр Семенович! – запротестовал вернувшийся с насупленными бровями – видимо, прощальная беседа с Медниковым была не из приятных – полковник Архипов.

– Да знаю я! – отмахнулся министр. – Я имел в виду совсем другое: военные заслуги фон Берга мне известны. Но мне известно также, что последние почти два десятка лет он если и сражался, то, простите, с сорняками в монастырских садах. Ну что, проводили «высокого» гостя, Андрей Андреич?

– Наш Медников Трофима теперь допрашивает! – усмехнулся Архипов.

– А долго вы с ним во дворе шушукались, – заметил Лавров. – Детали обговаривали?

– Не знаю, господа, кому как, а мне он не по душе пришелся, – заявил Терентьев. – Мы, военные люди, с опытом боевых действий, вынуждены действовать под диктовку мужлана, который и пороху в бою наверняка не нюхал!

– Ну, тут вы не правы, ротмистр! – запротестовал Ванновский. – Тут своя специфика! Кстати, Андрей Андреич, завтра у нас четверг! Наш традиционный сбор не отменяется?

– А почему должно что-то отменяться? – удивился Архипов. – Ваша же супруга с дочерьми меня живьем съедят, коли отменим! Я уже и заказы в ресторации подтвердил – и насчет столов, и насчет обслуги. Завтра с утра метрдотель придет меню согласовывать. Кстати, господин Агасфер, вы мне не поможете завтра? Все равно ведь с аббатом встречаться будете – поинтересуйтесь его предпочтениями, в том числе и винными. Все-таки не каждый день его высокопреосвященство частный дом посещает! Я, признаться, хоть и давно с ним дружбу вожу – но все, знаете ли, как-то эпистолярно, заочно… А вы 20 лет с Девэ, все-таки, под одной крышей!

– Боюсь, что не получится, Андрей Андреич. Разве что попозже – у меня с утра встреча, которую нельзя отменить… Да и сейчас Тимоху повидать надобно – если не пьян, каналья! Он же обещал мне мою руку запасную как-то модернизировать – вдруг завтра понадобится?

– Ах да, да… понимаю, – спохватился Архипов, многозначительно поглядев на остальных. – Ладно, разберемся!

* * *

Тем временем, заведя швейцара Трофима под лестницу, Медников намотал на руку его шикарную бороду, встряхнул нешутейно:

– Так ты все понял, человече? Что подписку в охранке давал, об ответственности предупрежден? Помнишь?!

– Ваш-бродь… Больно же! Христом-Богом! Все помню! И претензиев никогда не имел от господ полицейских.

– Знаю. Иначе не так бы с тобой разговаривал! Значит, завтра ведешь реестрик, с указанием времени – кто, куда и во сколько вышел, время возвращения.

– Все исполню, ваш-бродь.

– Про все ты еще не знаешь. Сразу после полуночи откроешь парадную и запустишь в дом двух моих людей. Одного у себя в каморке схоронишь – господа ведь не ходят к тебе?

– Не ходют, знамо дело! А чего они у меня забыли, господа-то?

– А второго потихоньку на чердак проведешь. Есть там оконце, из которого двор просматривается? Есть, видел снаружи! И про этих людей никому ни гу-гу. Понял?

Медников отпустил бороду швейцара, самолично разгладил ее, брезгливо стряхнул с пальцев несколько налипших волосков. Круто развернулся и, не прощаясь, вышел из дома,

неслышно прикрыв за собой тяжелую дверь.

* * *

– Раз Тимоха говорит, что к сроку все сделает, значит сделает! – Старик-слесарь хоть и был подшофе, но во вполне разумных пределах. – На, молодой-красивый, примеряй обновку! Хотел еще кой-чего сделать, да не успеваю. Так что пока и этим обойдешься!

Агасфер отстегнул протез, который носил постоянно, покрутил перед глазами новую «модификацию», исполненную Тимофеем.

– Тяжелый какой!

– А ты, барин, как хотел? – насупился старик. – Чтобы безоружным насупротив бандюганов остаться? Пристегивай, примеряйся!

Закатав рукав повыше – «чашка» протеза оказалась глубже обычной, а крепления и вовсе уходили за локоть, – Агасфер примерил «обновку». Натянул перчатку, – необычное кольцо на «запястье» он заметил сразу, но, чтобы польстить старому мастеру, спросил: где же оружие?

А ты кольцо поверни, барин. Видишь, как оно? Наполовину повернешь – штыри на 8 дюймов выходят, можно как вилами бить! Полностью поворачиваешь – еще одно звено штырей выдвигается, с загибом. Рука удлиняется, стало быть – можно за стену али забор высокий зацепиться. Подтянулся – и ты тама! А кто за тобой гонится – не достанет! Кольцо обратно поворачиваешь – штыри убираются, и ты обычный человек с обычными руками.

Хотя Агасфер и сомневался в конструкторских способностях старика и функциональных возможностях новинки – но что было делать! Поблагодарил, конечно, выпил «из уважения» с Тимохой по «граммулечке» очищенной и пошел спать.

* * *

Около четырех часов пополудни следующего дня зеваки и прохожие на Малой Морской могли стать свидетелями, как бешено мчавшаяся по улице тройка остановилась возле фешенебельной гостиницы «Англетер». Из экипажа выпрыгнул мужчина средних лет с бритым лицом и полурастерзанной корзиной с цветами. Поскользнувшись – седок был изрядно подшофе, – он швырнул лихачу пятирублевую купюру и галантно подал спутнице руку. Опираясь на нее, из экипажа (тоже поскользнувшись) выбралась хохочущая барышня, повисла на локте спутника и проследовала вместе с ним под арку входа, где предупредительные швейцары, пряча в бородах гадливые улыбки, с поклонами встречали «дорогих» гостей.

– Папочка, погляди, какая красивая брошка у этого… этого, как его? – девица, обдав одного из швейцара перегаром, вцепилась в медаль на лацкане его шинели. – Я такую же хочу-у!

– Эт-т не брошь, Зизи! – махнул рукой кавалер, оттаскивая барышню. – Эт-т военная медаль, если не ошибаюсь! Пошли же, милая!

– Совсем ведь девчонка! – неодобрительно пробормотал вслед гостям швейцар. – Гимназистка! Я б свою дочку за такое удавил, право слово!

– Этот «папочка» утром приходил, снял номер на третьем этаже, – припомнил второй. – Треху сунул и мне, и Прохору, портье…

Тем временем парочка, громко требуя шампанского и держась друг за друга, в сопровождении коридорного вошла в заранее снятый Агасфером номер.

– Слышь, борода! – окликнул замешкавшегося у подъезда лихача на тройке первый швейцар. – Ты откель таких гостей к нам возишь-то?

Извозчиком был один из местных филеров, а посему не мог признаться кому попало, что привез парочку из гостиницы поплоше, что прямо за углом. Он презрительно глянул на любопытствующего:

– Где водятся, оттель и вожу…

– Ну, коли ты такой «ласковый» – проезжай, борода, не задерживай тут!

– Очень надо! – Дождавшись, когда солидный прохожий с тяжелой тростью в руке поравнялся с экипажем, лихач еле заметно подмигнул ему: все, мол, в порядке!

Тройка унеслась, а прохожий, не доходя до угла, круто повернул налево и направился к трактиру напротив. Про то, что в порядке было далеко не все, Медников еще не знал… В полупустом трактире он спросил рюмку очищенной и тарелочку рыжиков и сел у окна, из которого хорошо был виден вход в «Англетер». Водку он незаметно вылил под стол, а рыжики с удовольствием стал накалывать на вилку и неторопливо жевать.

Час назад Медников заглянул во двор гостиницы «Эльдориум» и, убедившись, что команда из трех филеров, переодетых ломовиками и без толку ворочавших пустые бочки, готова к «работе», подал знак. Во дворе началась драка, сопровождаемая громкой руганью. Привлеченные шумом постояльцы «Эльдориума» прильнули к окнам, наблюдая за неожиданным «развлечением».

Дрались прямо под окном номера, где проживал Фролик с приятелями. Филеры старались как могли. Понаблюдав за ними несколько минут, солидный прохожий сокрушенно покачал головой и, заложив трость за спину, неторопливо пошел дальше.

Парочка из 33-го номера напряженно прислушивалась к коридорным звукам. Сдвинув капор на затылок и позванивая отмычками, «девица» несколько раз осторожно высовывалась в коридор. Улучив момент, сделала легкий прыжок, присела у двери номера Полячека, несколько секунд повозилась с замком и снова юркнула к себе.

– Готово, дядя! С Богом! И не забудь клинышек под дверь изнутри подсунуть, чтобы не отворилась случайно!

Агасфер выглянул в пустой коридор, прислушался. С бьющимся сердцем толкнул дверь напротив. Так, теперь клинышек…

В номере был беспорядок, свойственный одиноко живущему мужчине. Там и сям валялись грязные сорочки, на столе горела оставленная непотушенной свеча. Из-под кровати выглядывала «батарея» пустых бутылок из-под пива.

Агасфер, стараясь не суетиться, прошел к столу и сразу увидел «исходник» – недавно написанную статью для газеты. Усевшись на стул, он принялся внимательно читать, тратя на каждую страницу не больше полутора минут и болезненно морщась от скверного почерка газетного корреспондента.

Затем он для порядка пересмотрел бумаги, разбросанные по столу, не нашел в них ничего интересного. Перебрал небольшую стопку книг, криво сложенную на подоконнике.

Времени у него было еще много. Заглянуть в чемодан, стоящий у самой двери? Еще раз прислушавшись к звукам в коридоре – там по-прежнему было тихо, – Агасфер потянул к себе чемодан, прижатый к стене легкой тумбочкой-подставкой для цветов. И не успел поймать свалившийся с тумбочки высокий стакан с пивом. Грохнувшись на пол, стакан, разумеется, разбился, а пиво темной пенистой лужей, как нарочно, потекло в гостиничный коридор.

Агасфер размышлял всего минуту. Выводы были не в его пользу: стакан стоял явно не на месте. Причем прислоненный к стене – так, что было просто удивительно, как незваный посетитель не опрокинул его сразу, едва попав в номер. Присмотревшись, Агасфер заметил и еще одну странность: два коротких проводка, выглядывающих из-под плинтуса. Пенная лужа не доползла до них буквально дюйма! Сигнализация! Простейшая, но сигнализация!

Сдернув с кресла подушку, Агасфер накрыл ею пивную лужицу, для чего ему потребовалось открыть дверь в коридор. Промокая лужу, Агасфер встретился с круглыми глазами помощника, выглядывающего из номера напротив.

– Что там у вас?

– Уходим! – Агасфер, не тратя времени на объяснения, отшвырнул мокрую подушку вглубь номера. – Запирай дверь!

– Мгновение – и щелкнул замок. До контактов жидкость не добралась, но проклятая лужа предательски выползла в коридор и мокрый след был хорошо виден на светлом паркете.

Схватив недопитую (вернее, недовылитую) бутылку шампанского, «гимназистка» снова повисла на руке у Агасфера, и парочка с хохотом направилась к лестнице.

Фролик и двое его приятелей с ленивым любопытством наблюдали за «дракой» ломовиков под своим окном. Накануне, поясняя команде драчунов их задачу, Медников особо настаивал на достоверности происходящего.

– Робяты, за вами будут следить люди с большим опытом. Если они почуют фальшь – пиши пропало! Поэтому морд друг друга не жалеть! Валяйте по-настоящему! Учтите: за достоверность назначена дополнительная награда!

Но этой-то самой достоверности, видать, и не хватило: понаблюдав за «драчунами» несколько минут, один из громил похлопал Фролика по плечу:

– Чет я ниче не пойму: полчаса дерутся, а все еще на ногах! Фуфло гонят! И бочки эти пустые – откель они седни взялись во дворе? Вчера не было, гадом буду!

Фролик прищурился: ему тоже показалось, что «драчуны» под окном не столько бьют, сколько гладят друг друга по физиономиям. Однако причинно-следственные связи в его отупевшем от водки мозгу работали неважно. И он не сразу сообразил, что его просто отвлекают от событий, происходящих совсем в другом месте. А когда сообразил, то моментально повернулся к электрическому звонку, который должен был, как ему втолковывали, задребезжать в случае опасности.

Звонок молчал, Фролик даже дотронулся до его латунного бочка корявым пальцем. Так в чем же дело? Вот колокольчик, закрепленный на какой-то железке, а от него идут провода и исчезают под плинтусом… Провода «выныривают» в номере, где живет этот хмырь, который его нанял… Чтобы колокольчик зазвенел, нужно замкнуть эти провода.

Фролику даже показывали, как это можно сделать: соединяешь два проводка гвоздиком – звонок и задребезжит. Замкнешь проводки карандашом – молчок. Плеснешь на концы проводов воду – он снова задребезжит. А вода в стакане, который этот хмырь из газеты нарочно ставит на самый край тумбочки у входа в номер – так, что только заденешь эту бамбуковую деревяшку, он и брякается.

Фролик потряс головой и снова дотронулся до звонка – он молчал. Значит, в номере хмыря-газетчика все в порядке!

Однако какой-то инстинкт, какое-то звериное чутье выгнали Фролика в коридор, и он побрел к номеру 32. Пихнул дверь – она была заперта…

Ругнувшись вслух, Фролик уже повернулся, чтобы уйти обратно к себе – и тут заметил на коридорном полу, возле самой двери, темное пятно. Он присел на корточки, дотронулся до пятна пальцем – пятно было мокрым. Понюхал палец – пахло пивом.

Фролик достал из кармана запасной ключ, осторожно приоткрыл дверь и сразу заметил осколки стакана, мокрую диванную подушку, которая почему-то валялась посреди номера. И нитка, незаметно натянутая возле двери так, что не хочешь, да заденешь, если не знаешь, где она, провисла.

Вывод был очевиден: в номере кто-то побывал!