– Кх-кхе-м… Со знанием моего родного языка у вас слабовато, молодой человек, – старик подвёл итог моему приветствию. – Однако, я искренне рад видеть, что вы пришли в сознание и теперь с нами. Как говорится, и телом, и духом. Наслышаны уже о вас, да-да, – он ухмыльнулся, но сделал это очень неприметно, дав мне понять, что в курсе моей игры с затянувшимся приходом в себя.

От ведь, шельма!

Я отвёл глаза, слегка смущаясь в душе, и посмотрел на молодого парня, продолжавшего источать радость. Потом я снова перевёл взгляд на старого китайца и оценил надёжность его фиксации.

Офигенная надёжность! Такая основательная, что я заподозрил неладное. Может, он кучу попыток побега совершил за время своего долгого заточения? Или буйный, или какой-нибудь маньячило?

– Как вас? Э-ээ… – я обратился к старцу, рассчитывая узнать его имя.

Однако первым среагировал молодой.

– М-моё имя – Фёдор Мстиславский, – бодро представился парень. – Я тут за неуплату месячной подати с владений, – он заодно пояснил и причину своего заточения, обводя каземат рукой для наглядности.

– Угу, это мне теперь понятненько, – я привстал на локтях, готовясь принять более вертикальное положение на каменном полу. – А вы, уважаемый? – я вновь обратился к старцу. – Могу я узнать ваше имя? А то неудобно как-то на «Эй» обращаться.

Старый узник сменил положение, предсказуемо громыхнув цепями. Дело в том, что помимо кандалов, на запястьях и голенях у этого заключённого имеются дополнительные металлические обручи, как и на поясе, и на шее. Посему, любое движение старика сопровождается лязгом цепей.

Старик посмотрел на меня, не меняя выражения спокойствия и умиротворения, словно маску носит. Эдакий старичок, радующийся каждому прожитому дню. Он точно обладает богатым и острым умом, много знает и старается особо не афишировать своё истинное настроение, или отношение к чему-либо. Интересный персонаж, чего уж там.

– Кхе-е, кх-м… – старик привычно прокашлялся, прежде чем заговорить. – Молодой человек, – начал он речь, причём специфический акцент я распознал только благодаря его иноземному облику. – Тут, вот какое дело, – он задумался и закатил глаза к потолку. – Дело всё в том, что своего имени я не помню, а местное, тюремное, у меня, то самое, каким и нарекли надсмотрщики с капитаном, и с тем строгим магистром, что из Коллегии Сыска да Наказания, – он вновь перевёл взгляд на меня, словно спрашивая разрешение на продолжение.

– Мне всё равно интересно, – пожал я плечами, и наконец-то сел, прислонившись к холодному камню стены. – Чо говорить-то, я без понимания, или где!? Хе-х! – я усмехнулся и повёл головой в сторону, выражая крайнее возмущение. – Рассказывайте, уважаемый, и не парьтесь по этому поводу. Да, я уже упоминал, что обращение должно быть адресовано кому-то, и желательно с именем, – добавил я именно тот аргумент, с которого и начал знакомство.

– Дедом Егором нарекли, – обескуражил он меня таким ответом.

Где Егор и где китаёза, спрашивается громко?! Они бы его ещё Васей назвали! Вот что за мир, и что за юмор? Однако, прозвучал его ответ со всей полнотой серьёзности.

Ну, что ж, пусть будет так. Но я назвал бы его Мастер Ли, и не иначе. Такое имя более подходит китайцу. Правда, я не уверен, это имя или фамилия у них на родине… М-да. Есть над чем морщить память!

– Кх-кх… Но вы, молодой человек, можете звать меня, как угодно, – он снова удивил меня своим предложением, словно прочёл мои мысли. – Дайте своё, э-ээ… более подходящее имя на ваш взгляд. Я же вижу метание ваших дум!

– Х-м? – удивился я. – Ну, раз вы настаиваете.

Я задумался, и решил воспользоваться предложением старца, раз он сам того желает. Я ещё раз прошёлся по лабиринту памяти, вспоминая японские и китайские анимешки.

На ум пришло имя Шен – это точно имя, означающее «осторожный». Как вариант я его принял, поставил мысленно зарубку и снова занялся поисками.

Хитоши – «уравновешенный». Но это, вроде, из японского что-то. Думаю дальше!

Однако, больше мне в голову ничего не пришло, и из закромов памяти не всплыло. Поэтому я и решил, что чем короче – тем лучше!

– Вы не возражаете зваться Шеном Ли? – задал я вопрос и внимательнейшим образом присмотрелся к его лицу, стараясь уловить реакцию старца.

И я дождался – у него дёрнулась бровь! А если точнее выражаться, то она пошла чуть-чуть вверх, как будто бы от удивления!

– Кх-эм-м… А почему нет? – он согласился, а я почувствовал радость, исходящую от него. – Единственный вопрос я задам, если никто не против?

– Прошу вас! – я смело согласился, не чувствуя с его стороны подвоха. – Задавайте, но с некоторой поправкой, – я придумал, как себя обезопасить в расспросах о моей истории. – После всего произошедшего со мной, я теряюсь в догадках, почему я тут. Кроме того, у меня с памятью швах. Помню имя своё и наличие сестры.

– Я не ведаю точного значения слова «швах», однако посмею сделать предположение, что это означает «плохо». И я приму это во внимание, молодой человек, – успокоил меня старик. – Кх-кх… – он снова прокашлялся, массируя простуженное горло и звеня оковами. – А вопрос мой очень простой – откуда вы знаете значения имён самых дальних земель, что на востоке Империи?

Ого! Он меня прямо обескуражил вопросиком! Это что значит-то, типа, Китай в одной империи с Россией состоит, или тут всё вверх тормашками? Или это не Россия вовсе, а Китай – не Китай?

Блин, от ведь, зараза! Загадка на загадке. Мне нужна карта мира, ну, или географическая карта, если они вообще существуют. И срочняком!

– Просто я наобум сказал, – отмахнулся я. – Слышал можа где, иль ещё по какой-то такой причине в голове всплыло, – я отмахнулся и решился на смену неудобной для себя темы. – А почему вы тут, да ещё и в таком количестве железных браслетов и ошейников на всём теле?

– Никто и не помнит, за что я сюда упрятан, и даже я сам не помню причин заточения, – скупо, но вполне доходчиво пояснил старец. – Тюремные, сыскные да и прочие служаки? Дык, они давным-давно готовы и выпустить меня, да… Э-э-эх, – он тяжело вздохнул и опустил голову. – Да-да, молодые люди, вот какая закавыка-то получилась – тех, кто отступные способен внести за старого человека, то нет их. Да и не было никогда.

Я неосознанно обратил внимание на то, как оба узника косятся на мою скудную пищу, и представил себе их голод.

Ну, в самом деле! Здоровому организму однозначно маловато той половины каравая хлеба в сутки и пары деревянных кружек воды. М-да! И это называется – «нас хорошо кормят!» А что же тогда – плохо? Боюсь и подумать!

Вовремя вспомнив о возможных неприятностях, связанных с употреблением пищи после длительной голодовки, а несколько суток – так это явно длительная голодовка, я выработал план реабилитации своего желудка и ослабшего организма. А именно…

Я аккуратно отломил кусочек мякиша и положил его в деревянную ёмкость с водой, а остальной хлеб разломил надвое и протянул Фёдору.

– На-ка вот, – я буквально всучил куски хлеба обалдевшему парню. – Держи. Это тебе и Шену Ли, – пояснил я, кивая в ответ на вопросительный взгляд старого китайца. – Берите-берите.

Сказав и сделав дело, я отвернулся и глянул вправо, за решётку с дверью и только сейчас обратил внимание на те мелкие детали, что ускользнули от меня во время первого, беглого осмотра интерьера темницы и коридора.

Окон нет, что, по логике, понятно. Но есть узкие вертикальные бойницы, сквозь которые льётся скудный свет с улицы. Ещё я вижу странные факелы в держателях. Почему я на них уставился? Не могу пока понять.

– Э-ээ… – Ли неуверенно подал голос, не дав мне возможность разобраться. – Молодой господин нам так и не удосужился представиться, – напомнил мне китаец.

– Александэр, – я назвался Леркиным вариантом имени с «Э» и обернулся к сокамерникам.

Они так и сидят с хлебом в руках, не смея начать его употребление. И чего ждут, громко спрашивается?

– Кхе-м… Александэр, – продолжил Шен. – Почему вы так поступили?

Я ответил вопросом в выражении.

– Отдали нам свой хлеб, – пояснил китаец. – Оставили только чутка мякиша да пустую воду для себя? – задал он предсказуемый вопрос, но сам улыбнулся, наверняка зная мой ответ.

Я поправился на полу и сел чуть удобнее, стараясь размять мышцы немудрёными действиями. Просто я напрягал и расслаблял их по очереди, борясь с неприятными ощущениями в затёкших конечностях.

– Всё просто, как светлый день, – начал я проводить ликбез. – Голодал я долго, что сказалось на желудке. Если есть начать много и сразу, то будут неприятности. А размоченный хлеб – это пока самое то, – объяснил я и отхлебнул из кружки маленький глоток. – Вообще-то, лучше всего бульоном отпаиваться или раствором сахара. Вам ли, да не знать?

Я мысленно ухмыльнулся, дав понять, что догадался о смысле расспроса, предназначавшегося исключительно для Фёдора.

– К-х, к-хе, – закашлялся Ли. – Мудро!

Фёдор повеселел и впился в краюху и буквально проглотил откушенный кусман, в отличие от китайца, аккуратно откусившего маленький кусочек и начавшего активно его пережёвывать.

– Торопиться в употреблении пищи – вредить себе, – заявил он, закончив работу челюстями. – Вам ли этого не знать, – подметил он риторически, вернув мне моё же выражение.

Вот хитрец! А он очень непростой китаец, и это я обязан признать.

– Да, Александэр, а мы туточки историями, да небылицами балуемся, – продолжил вновь наречённый старик. – Молодой человек не желает присоединиться? Например, послушать про нелёгкую жизнь господ бастардов, – добавил он и изучающе глянул мне в глаза.

Я не успел толком обдумать услышанное и сформулировать дальнейший диалог, как в коридоре справа послышались торопливые шаги нескольких человек.

– Ч-шш! – Фёдор приложил палец к губам. – Это т-тюремные т-торопятся сюда. И это… счас молчать надобно! – парнишка испуганно предупредил меня и спешно занял место между мной и стариком.

Я покосился на китайца и встретился с его встревоженным взглядом.

– Да-да, – подтвердил старец, часто кивая. – Молчите, молодой человек, и только кивайте, если согласные, или вертите головой коли не согласны с чем! – дал он мне совет по поведению с надзирателями и замолк, отрешённо уставившись в стену напротив.

Я внял их словам и приготовился к ведению возможного диалога на языке телодвижений, ибо к жестам сложно отнести мотание и кивание головой. Посему, не мудрствуя лукаво, я окрещу этот язык именно языком телодвижений. Ну, и в стену уставился, взяв пример с сокамерников.

Послышались приближающиеся голоса.

– … доклад ведь делали, ваш благородь, господин капитан! Да со усеми подробностями описывали егойное состояние-то. Ну, хворый же он, да в беспамятстве всё времечко! – прозвучал уже знакомый голос надсмотрщика, что пищу разносил. – Я сам, лично, с оказией был давеча и убеждался. Оклемается, вот тады мы ентова страдальца враз на волюшку выпустим. И деньгу евойную вручим, что передал тот, чьё имя не можно называть.

– Мне всё едино! – капитан, который явно привыкший повелевать, резко оборвал собеседника. – Хотите проблем заиметь за юношу того? А ну-ка, доложи-ка мне, за него коего дня отступные внесены? А? Его сестра, дюже крикливая молодая госпожа, все пороги управ, да коллежских магистратов оббила… – добавил он веской аргументации с раздражением в голосе. – Ну, споказывай, где хворый?

Я покосился на коридор сквозь решётку и отметил приближение, как шагов, так и более яркого света, сопровождавших идущих к нам представителей власти. А когда они приблизились, то я испытал недоумение в очередной раз. И есть отчего!

Причина моего пребывания в полуступоре проста, и кроется в очередном необъяснимом явлении этого перпендикулярного мира. Источник света появился первым и представил из себя обычный огонь. А несуразица в том, что он плыл по коридору без дополнительных аксессуаров. Например, без фонаря или факела, ну, или ещё какого-то там необходимого атрибута.

– А ты убеждал меня в его беспамятстве? – грозно рявкнул капитан, и заставил сопровождающего вжать голову в плечи. – Смотри, окаянный!

Я уже рассматриваю вошедших, стараясь не пялиться, но получается так себе. Плохо получается.

Человек в форме и мужик в плаще встали напротив нашего каземата. Вояка одет уже современнее всех, виденных мною военных. Правда, есть различия в тех же гетрах на голенях. Но это что-то явно современнее моих первоначальных представлений об этом варианте мира. Цвет обмундирования, к слову, совсем чёрный. И лишь только пуговицы выделяются на нём своим блеском натёртого серебра.

Мужик в плаще носит треуголку на голове вместе с париком. Ну, это мы уже видели. В руках у него трость и никакого оружия я не вижу.

– Вы готовы покинуть это гостеприимное место? – строго спросил мужик, коего я отнёс к представителю из Коллегии Сыска и Наказания, в чине капитана.

Я кивнул, следуя совету молчать.

– Вот видите? – он резко обернулся к вояке и вперил в него негодующий взгляд.

Тот нервно поправил широкие ножны и двуствольный пистоль, закреплённые на широченном ремне.

– Дык, ваш благородь… – он развёл руками с одновременным пожатием плеч.

– Молчи! – оборвал его капитан в гражданском одеянии. – Конвоируй молодого господина к выходу, и лодку пусть готовят, – прозвучал приказ.

Представитель коллегии развернулся и быстро зашагал назад по коридору, а надсмотрщик знаком показал мне подняться. Привычным движением он снял с ремня связку ключей, нанизанных на кольцо серьёзных размеров. Лязгнул замок, скрипнули петли и дверь открылась.

Свобода повернулась ко мне лицом! Ура! Но почему же мне не радостно, а?

А всё потому, что мысли мои устремлены не к ней, не к свободе, а к оставшимся двум узникам. Душа просто кричит мне что-то, а я никак не могу понять, что. Может, нет тут случайностей? Нет ненужных знакомств с разными людьми? А может, всё взаимосвязано?

Вот и свежий воздух, что я вдохнул, поднявшись по лестнице на стену? Нет! Это не стена, как таковая, а круговое сооружение, носящее и эти защитные функции островного укрепления посреди реки. Озеро образовано именно ей, той тонкой речкой посреди города, что мы с Лериком наблюдали с холма, и имеет приток и отток.

Высота у сооружения приличная. Есть обширный внутренний двор с постройками и ещё один бастион, чуть повыше этих стен, комбинированных с тюремными казематами и помещениями иного предназначения. Ширина их метров десять, не меньше.

Но мысли мои всё ещё там, вместе с Шеном Ли и Фёдором Мстиславским, ожидавшим наказание за неуплату… За неуплату… неуплату… Эврика!

За неуплату «подати с владений!» Я вспомнил про недвижимость парня, ну, или про его владения.

Эта светлая мысль пришла ко мне уже в лодке, причалившей к берегу. Точнее, к ступеням каменного парапета, построенного в этом месте, прямо напротив бастиона, и превратившему кусок обрывистого берега в каменную набережную, длиной метров сто.

Я достал из кармана кожаный мешочек с красивым вензелем и высыпал на ладонь содержимое. Отсчитал три рубля и пятьдесят копеек.

– Вот, возьми, – я обернулся к готовому отчалить солдату и протянул ему горсть монет. – Это плата за Мстиславского и за Шена Ли.

– Кто таков ентот Шен Ли? – принимая денежку, изумился вояка.

– Это тот господин, который с Мстиславским в одной темнице сидит на цепи, – коротко пояснил я. – Или просто спросите узников, как кого величают. Кто отзовётся – тот и он, – добавил я второй вариант решения. – А коли быстренько всё уладите, то вот и награда, – я показал оставшееся сребреники. – Поторопитесь, уважаемый, а я тут подожду.

– Взаправду? – он покосился на меня недоверчиво. – Отдадите эти монетки мне единому?

– Ты сомневаешься в словах свободного человека? – я деланно нахмурился, разыгрывая крайнюю степень негодования.

Служивый истошно замотал головой в отрицании, заодно отталкиваясь веслом от ступеней лестницы, уходящей под поверхность воды.

– Вот то-то! – заявил я и уселся, скрестив руки на груди.

А сел я на широкую плиту перил, которые ограничивают эту длинную и пологую лестницу с несколькими площадками ровного камня.

Я приготовился терпеливо ждать, а служивый с бастиона спешно отплыл, подгоняемый моим нетерпеливым взглядом и рассчитывая на наверняка щедрые премиальные за расторопность. В его понимании щедрые, естественно. Интересно, а сумма в пятьдесят копеек это много? Да кто его знает!

На ступенях царит некоторое оживление, связанное с их удобством. Несколько женщин заняты полосканием белья. Ширина ступеней позволяет работящим хозяюшкам, как приблизиться к воде, так и войти в неё, имея под ногами твёрдое основание.

Чего я на них смотрю-то? А! Ну, понятно.

Три женщины работают руками, а вот четвёртая… Четвёртая мадам просто сидит на ступеньке и наблюдает, как её бельё покидает корзину, затем плещется в воде и уже чистое укладывается во вторую корзину. Челюсть моя отвисла.

Н-да-а-а. Обыденность для всех, кроме обалдевшего меня.

– Ну, ты и гад! – раздалось сбоку восклицание злым голосом Валери.

Хле-е-есь! Мне прилетела пощёчина сразу, как только я повернулся на голос. И я кувыркнулся назад, слетев с парапета перил прямо в кустарник.

Лерка очень хорошо приложилась, а у меня ещё не прошли последствия сотрясения. Вот по этим причинам и вышел такой результат её рукоприкладства.

Лежу и смотрю на лицо подруги, которая выглядит не злой, а перепуганной.

– Сань, а Сань? – встревоженно прошептала она сверху. – Я, вроде, не так сильно и ударила-то, а? Ну, ты чего? – она скрылась.

Через мгновение что-то приземлилось сбоку, и появилась Лерка. Видать, подруга просто перепрыгнула преграду, спеша ко мне на помощь. Она присела рядом, озабоченная такая вся, и смотрит участливо.

– Лер, только не тормоши меня пару минут, – взмолился я, когда она протянула ко мне руки. – Голова кружится, – пояснил я. – Как ты, подруга?

Лерка плюхнулась на попу рядом и принялась палочкой копошиться в траве, раздумывая, с чего начать повествование своих приключений.

– Э-эх, – она тяжело вздохнула и ухмыльнулась своим мыслям, прежде чем взглянуть мне в глаза. – Дурак ты, Санёк, да видать, ты правильный дурак-то у меня.

Я тоже улыбнулся, любуясь её, упавшим на глаза, локоном волос, что делает из лица девушки притягательную загадку.

– Да ладно тебе, – я встрепенулся и поднялся, сев рядом с ней. – Ну, что да как? А главное, Лерик, как ты денег раздобыла?

Этот вопрос показался мне важным, так как я понятия не имел о решении финансовой проблемы, а вот она…

– Рыбка, Сань, всё эта рыбка, что мы в город притащили, э-мм, – она присмотрелась к букашке, к «божьей коровке», ползущей по палочке. – Точнее, которую я притащила и сразу продала, представляешь? – она всплеснула рукой и ударила себя по коленке. – Оптом и сразу, как в город вошла, и при свидетелях, её тут же и купивших, показала бестолочам с ружбайками, чего у меня есть в оплату прохода, позабыв про рубль напрочь! Вот честно, Сань – выпало из головы, да и устала я от ходьбы с больными-то ногами.

Меня эта информация про рыбу насторожила. Что не так с этими карпами треклятыми? Ничего не могу понять!

– Ну, а дальше? – подбодрил я Лерика к продолжению рассказа.

– Потом я пошла на место нашей встречи, где прождала до ночи и уснула в кустах, – проговорила она скороговоркой. – Да-да, прямо у перешейка к тому полуострову, – добавила подруга и опечалилась. – Страх, как холодно было, но я напялила и сарафан и твои штаны… Укуталась, поспала, умылась в речке и тебя отыскала в застенках этого бастиона.

– Лерик? – я обратился к ней с недоверием в выражении. – Прямо, вот так вот, просто нашла?

– П-фф! Угу! Ну, кто кроме тебя может встрять на ровном месте, да ещё став всеобщим предметом обсуждения? Сцепился с каким-то известным перцем на улице, где… Ну, ты понял! – отмахнулась она, выразительно жестикулируя. – Ну, а потом, я арендовала лопату и пошла на рыбалку, когда денег не хватило. У меня всего четыре рубля набралось, – объяснила Валери и встала. – Ну, болезный наш, пошли, что ли, кров искать, – обозначила она наши дальнейшие действия. – У меня деньги теперь есть, – тут она запнулась с продолжением предложения и нахмурилась.

– Что? Гадаешь, почему с тебя недостающий рубль не взяли, и я досрочно вышел? – угадал я её насущный вопрос.

– Сань, вот честно, было бы интересно и очень познавательно это узнать!

– Тогда помоги, и я расскажу, – я кивнул вверх, намекая на перила лестницы.

Я поднялся, и мы влезли назад, туда, где Лерик меня встретила пощёчиной. Я вытащил из кармана кошель с вензелем и протянул его Валери.

– Подарок от неизвестного, – сопроводил я своё действие пояснением. – Того чела, что главный на той улице с красными фонариками. Благодарность, видать. Ну, и тот перец половину платы перед тобой внёс, – добавил я. – Странные тут люди какие-то. Кстати, а про того раненого ты ничего не слышала?

Лерка, рассматривающая кожаный узелок для хранения денег, оторвалась от занятия и встревожилась, отражая неведение о ситуации с тем бедолагой.

– Понятно, значит, ты тоже не знаешь о его судьбе, – ответил я за неё. – Похоже, что это нечто недоступное для любой огласки. Никто и словом о нём не обмолвился. Ну, да ладно, смотри, вот решение некоторых проблем приближается, – я указал на лодку с пассажирами, подходящую к лестничному причалу.

– Я подумала, что это ты мне расскажешь про судьбу того горемыки из леса, – пробормотала Лерка, уже присматриваясь к китайцу и молодому парнишке в лодке.

Затем моя подруга и сестра, по её же легенде, одарила меня взглядом непонимания.

– А может, это плывут новые проблемы, а? – она покачала головой.

– Я всё объясню, – остановил я её попытку задать уйму уточняющих вопросов. – Да ты и сама поймёшь из разговора. Главное, Лерик, ты обрати внимание на паренька, и на его ответы.

Подруга махнула рукой, мол, да что с тобой поделаешь.

– Ну, что ж, послушаем, да и поглядим, – и она приготовилась к встрече, встав рядом со мной.

Мы проследили, как причалила лодка, как из неё вышли мои новые знакомые, и я спохватился, взглянув на солдата. Подойдя, я выдал ему премию, что давно перекочевала в мой карман из кошелька, и стал свидетелем невообразимого счастья этого сурового дядьки с длинным мушкетом.

А развернувшись, я застал двух человек, в изумлении рассматривающих меня и иногда поглядывающих на Лерку. Вижу полное непонимание происходящего с их стороны. Неудобная пауза грозит затянуться, и я решил прервать её как можно быстрее.

– Ну-с, господа хорошие, чего молчим-то, громко спрашивается? – обратился я сразу ко всем, и как можно бодрее.

– Э-ээ, господин Александер, – взял слово Шен. – Мне кажется, точнее, я даже уверен, что со мной все согласятся. Дело в том, что именно от вас ждут какого-нибудь объяснения, – китаец поочерёдно посмотрел на Лерика с Фёдором, и те согласились.

– А что вас так всех напрягает? – не выдержал я, рискуя сорваться. – Моя помощь бескорыстна. И вообще, я ожидал от всех другого. Например, нормального желания познакомиться, – выдал я тираду и демонстративно отвернулся. – Могли и просто спасибо сказать, за избавление, – буркнул я, уже немного успокаиваясь.

Поражаюсь своей отходчивости после переноса. Я подобрал камешек, что по недоразумению оказался на ступени и швырнул его в воду. Посмотрел, как от места падения расходятся круги по глади, и на душе моей полегчало.

– Лан, Лер, пошли уже ночлег искать! – выдал я в сердцах.

Я развернулся и, взяв обескураженную подругу за локоть, сделал шаг вверх по лестнице.

– Постойте, молодые люди, – перед нами материализовался старец. – Я смиренно прошу прощения у вас, – он чинно поклонился, словно в кино про китайский престол. – И за себя, и за этого молодого человека, – он подозвал опешившего Фёдора лёгким жестом. – Мы повели себя крайне невежливо, особенно по отношению к молодой госпоже, – сказал он это очень красиво и без намёка на простуду или акцент.

Х-м? Да кто он такой, вельможа или…

Когда Мстиславский приблизился, старый китаец подтолкнул его к нам, но мы уже не обращали внимания ни на что, кроме как на этого загадочного старика, преобразившегося внешне.

Грязные лохмотья стали чистой одеждой, вполне естественной и самобытной для китайцев. Шёлковые ткани прекрасно комбинируются с хлопковым полотном. Поверх короткой куртки одет длинный халат.

Широкий пояс с какими-то висюльками, отражающими его статус и понятные только китайцам. Головной убор тёмного цвета покрывает голову с длинными и уже чистыми волосами, заплетёнными в косу.

Обувь весьма оригинальная. Это такие башмаки со слегка закрученными вверх носами. Ну и бородка. Тоже преобразившаяся в чистую и с парой тонких косичек, украшенных вплетёнными жемчужинами.

Да и сам способ перемещения никто не оставил без внимания. Старец именно возник перед нами. Хотя я и уловил некое подобие размытой тени перед его появлением. Магия? Да запросто!

Мы стоим уже втроём и ловим каждое движение странного человека, что стоит напротив нас и загадочно улыбается.

– Вы наверняка удивлены моим преображением, – заговорил он, не меняя выражения лица, с лёгкой ухмылочкой. – Но я вынужден попросить вас не перебивать меня ненужными вопросами, которые созрели в ваших умах и готовятся выплеснуться наружу, – заинтриговал он всех продолжением и замолчал, ожидая нашей реакции.

Пришлось синхронно закивать и приготовиться к прослушиванию его речи. Причём, Лерик так и не поняла, почему мы с Фёдором стоим с отвисшими челюстями. Ведь девушка не имела возможности видеть плачевное состояние этого человека, всего за каких-то там полчаса до этого момента.

– Времени у меня очень мало, из-за чего я покину вас очень скоро, – как-то слишком обыденно предупредил нас старец. – Моё имя, и вправду Шен Ли, – он глянул на меня с благодарностью. – Я не имею понятия, как вы, Александер, это узнали. Но не это сейчас важно. Вы, молодой граф, носящий чужую фамилию, обязаны отблагодарить этих господ, – он пристально посмотрел на Фёдора. – Отдайте им в качестве доброго жеста Мраморную Башню под жильё, что стоит на одной из улиц городского холма лицом к Итилю. Ту самую, которая когда-то была частью оборонительной стены и не разобрана вандалами. Да, – он загадочно усмехнулся. – И постарайтесь подружиться, – посоветовал Ли. – Ну, а я отблагодарю вас гораздо позднее, – это уже мне. – В тот самый момент, когда никто не будет надеяться на счастливый исход, – опять прозвучала загадка от китайца. – А возможно, и раньше.

Мы так и молчим, не смея задать вопросы. Слушаем и внимаем. Совету следуем, короче.

А спросить-то так и подмывает. И вопрос у всех один, громко спрашивается – кто он такой, чёрт его дери за непонятное?!

– Ну, мне пора, – он резко завершил монолог. – Э-ээ… – старец задумался, и закрыл глаза. – Определённо! – согласился Шен сам с собой, и вновь одарил нас загадкой во взгляде. – Я поделюсь одной мудростью. Магу не нужны никакие артефакты для сотворения магии! И ещё, – он снова призадумался. – Ночь всегда завершает день, и во тьме рождается новый!

Закончив свой посыл на такой вот, слегка расплывчатой ноте, старец вытянул руку перед собой и сделал круговое движение по часовой стрелке.

В пространстве перед ним засверкал магический обруч, постоянно увеличиваясь в размере. Дойдя до поверхности ступеней он завибрировал, и мы увидели сквозь мерцающую рябь в центре круга часть пустыни с одинокой пальмой, куда и вошёл Шен Ли.

Хлоп!

Вот и нет с нами старого китайца! Осталась только пара искр, медленно падающих на камни парапета и постепенно затухающих.

Мы переглянулись, однако больше всех удивился Фёдор. Как человек, сталкивающийся с магическими проявлениями чаще нас. Видать, сотворённое старцем относится к чему-то невероятному в его понимании, да и не только в его. Наверное, это вообще для всех живущих в этом мире – что-то из разряда невероятного.

Федя так и стоит в ступоре, поэтому мне пришлось дёрнуть его за рукав, выводя парня из аморфного состояния немого созерцателя пустого места.

– Итак, молодой граф Фёдор, носящий чужую фамилию, пора уже и наставления исполнять! – я потормошил парня. – Веди нас скорее к башенке! – пришлось добавить улыбку, чтобы офигевание его прошло побыстрее. – Вот, и Валери томится, хочет тебя под ручку взять, – я подмигнул Лерику. – На время прогулки, конечно же.

Парень встряхнул головой, словно прогоняя наваждение, и уставился на мою подругу. Потом он сцапал её руку и припал к ней губами, встав на колено, чем заставил Лерика податься назад. Неожиданно вышло.

– П-простите моё невежество, п-прекрасная госпожа! – проговорил он томно и с невероятным блеском в глазах. – Я только лишь хочу услышать ваше и-имя!

Лерик так на меня взглянула, что я мысленно дорисовал картинку, как она вертит пальцем у виска. Ну и факт мы оба признали – втюхался парнишка!

– Валери Антуанетта, – Лерка присела в реверансе, столь же корявом, сколь он не шёл к её боевому характеру. – Младшая, – добавила она, уловив мой настрой и увидев гримасу в выражении. – Скажите, граф, а как вам достался тот объект недвижимости, о котором китаёза говорил? – обескуражила она Федю непонятным словом о собственности.

– Э-мм? Ч-чего простите? – он и задал предсказуемый вопрос.

– По дороге объясню! – она взяла его под ручку, а мне чуть язык не показала, зараза такая.

Мы начали восхождение вверх по широченной и пологой лестнице, которая плавно перетекала в мощёную дорогу, что пересекала парковую зону, растянувшуюся по обоим берегам речки. Наверное, это излюбленное место отдыха горожан. И место для тружениц, вон тех женщин, что стирку затевают поутру.

Дорога упирается в улицу с красивыми фасадами зданий. Этажей я насчитал целых пять, если самый высокий взять. Короче, от трёх до пяти.

Ширина уютной улочки небольшая, и две кареты еле-еле разъедутся. Однако, тут они и не особо встречаются. Одну увидели, припаркованную возле богатого входа с небольшим козырьком и строгим швейцаром. Он проводил нашу компанию безучастным взглядом, давая понять о нежелательности нашего посещения непонятного заведения.

Я поразился одному архитектурному решению, часто встречавшемуся на этой коротенькой улице. Некоторые дома, стоящие друг напротив друга, соединены мостками, арочными и каменными. Некоторые на уровне третьего этажа, другие – под самой крышей.

Повернули налево, когда улица кончилась, упершись в фасад дома. Проходя по ней, я заглянул в один из проулков, что справа между домами и ахнул. Это крайняя улица пролегает на самом холме, что закрывает город от широкой реки Итиль.

Всё просто, ведь мощёная дорожка в проулке резко уходит вниз, открывая живописный вид на эту самую реку. Высота холма приличная, хотя подъём со стороны города очень пологий. Значит, город стоит на плоскогорье? Да пофиг пока на ландшафт, если честно-то!

– Уважаемый граф, – Лерка нарушила получасовое молчание. – А расскажите нам, о каких владениях идёт речь и о себе, – на сей раз она правильно подобрала слова.

Фёдор, так и идущий с ней под ручку, аж дёрнулся от радости.

– У-уважаемая госпожа Валери, – он отмёрз через пару мгновений. – О-обращайтесь ко мне просто, без титулов и прочих у-условностей, – обратился он к подруге с мольбой в интонации. – М-мне…

Свора детворы пронеслась мимо, чуть не сбив нас с ног!

– … Я табе чаво талдычу, баран?! – проорала девчушка с косичкой набекрень. – Оные ужо через мост проследовали! – она догнала погодку пацана и отвесила ему подзатыльник. – Бежи скоро, не успем иныче глянуть на них!

– Отстань! – отмахнулся обидевшийся пацан, и они помчались дальше, вперёд по улице.

Мы проводили детвору взглядами и продолжили путь, похожий на прогулку. Не спеша, так сказать.

Я хотел было поинтересоваться, кто же там по мосту следует и по какому именно мосту, но не успел и рта раскрыть.

– Так о чём вы говорили, граф? Ой, простите, Фёдор, конечно же, – напомнила о беседе Лерка, которую начало заносить на манерность, как по мне.

Пока она говорила, я обратил внимание на оживление вокруг.

Горожан прибавилось и тротуаров всем уже не хватает. Одни идут вперёд, с нами, а другие возвращаются, отражая то заботу на лицах, то умиротворение. У многих в руках ноши, типа корзин разного плетения и размеров.

– Я не утружу в-ваше внимание, если поведаю коротенькую историю своего б-бытия? – ответил вопросом наш граф.

Мы пропустили группу солдат в знакомой форме с мушкетами и возглавляемую строгим командиром, вооружённым пистолями и широкой саблей. Палашом.

– Ну, что ты? П-фф! – Лерик сдунула свой локон коронным приёмом, действующим на всех сногсшибательно. – Нет, конечно!

Пацан поплыл окончательно, а я ткнул Лерика локтем, намекая на перебор.

Она ткнула меня, и я понял её. Ей и правда требуется информация для сравнения, или для подтверждения чего-то. Да и была она на воле, в отличие от меня. Лан, нечего голову ломать над бабскими заморочками! Посмотрим.

– Т-так уж вышло, что я не знаю, кто мои р-родители и кем они были, – начал рассказ Фёдор. – П-просто меня отдали к-какому-то вельможе, что дал после смерти мне и т-титул и кой-какое с-состояньице, – он запнулся и стал грустным.

– Ну, полноте, – подбодрила его Лерик. – Продолжай.

– П-потом меня воспитывал егойный по-поверенный, пьянь и ходок до красной улицы, – сказав это, парень стал чуть злее. – Промотал он почти в-всё, пока не умер. А я вот остался с долгами, землёй с несколькими д-деревеньками, что южнее Града Вольного. Да ещё и с п-парой замков, – огорошил он своим состоянием. – Д-да долгов многовато. Еле хватает год п-протянуть, от урожаю до урожаю, – он опустил голову. – Т-трудно поверенного найти, что с цы-цыферьми на-накоротке, – это он про экономиста так намекнул. – В-вот и пропустил очередную п-плату подати. В-всё время почитай пропускаю, но на сей раз не п-простили и отсрочку не дали, – посетовал паренёк.

Рассказ парня прервался сам собой, так как улица вышла на большую площадь с огромной массой всякого люда.

– Это что, рынок? – пробормотал я, разглядывая орущих зазывал между рядами.

Гул стоит такой, что приходится напрягаться, чтобы услышать кого-нибудь конкретного.

– Да, о-он самый, – подтвердил очевидное Федя. – П-первый, после м-моста через Итиль, – пояснил он, повысив голос.

Ага, это означает, что рынков несколько и на этом сконцентрировано всё то, что пересекает широкую реку. Х-хм! А городок-то в выгодном положении, если со стороны торговли его положение рассматривать. Ведь что-то подсказывает мне о ничтожно малом количестве мостов через реку, да ещё и рядом с вольными городами.

– А на другой его с-стороне и стоит наша Мраморная Башня, – проинформировал нас хозяин земель и деревень с замками. – П-пара домов всего от рынка его отделяет-то. А там, – он махнул на правую сторону за рынком. – Уж и н-нет почитай ничего, только склон с дорогой петляющей, что к мосту, да к п-пристаням в-ведёт.

Я моментально вспомнил про голод и про всё то, что связано с его утолением.

– Лерик, а у тебя сколь денег? – спросил я подругу, не сводя глаз с куриц, кудахтавших прямо в загончике за прилавком. – А?

– Чево? – не расслышала видать.

Пришлось обойти Федю и повторить вопрос в самое ухо Валери.

– А-аа! – кивнув, протянула она. – Деньги! Сча, посчитаю, – наморщила лоб Лерик и достала приватизированный у меня кошель, уже наполненный её монетками.

Я представил себе, что она перенесла, когда одна отправилась к озёрам за Золотым Карпом. Вот ведь с характером девчонка. И это ради меня-то? Сплошная загадка эта девичья душа.

– Три с полтиной, почти, – подруга огласила результат, заставив удивиться Фёдора.

Он аж растерялся, и взглянул на Лерика по-иному, словно не веря своим ушам и глазам.

– Давай купим поесть, и зажигу, – выдал я и направился к ближайшему курятнику в торговых рядах.

Друзья поспешили за мной, проталкиваясь среди разного люда.

– Сколько? – коротко поинтересовался я, подойдя к женщине в расписном платочке.

– Мои курятки-то самые, что ни наесть жирнючие, – она лихо выудила из-за спины первую попавшуюся птицу.

Та кудахтнула и замолкла. А потом проквохтала. Ко-ко-ко…

Меня отстранил Федя и занял место напротив продавщицы.

– Т-тебе вопрос задали! – строго напомнил он.

– Дык… Да это… – женщина смутилась, при виде парня. – Полкопейки прошу, а на остальные полкопейки – вота, – она указала на полную корзину яиц. – Всю-всю корзину так и отдам я, – берите, господин, – она жалобно глянула на каждого из нас. – Барыня, я ещё семок дам, – она вынула ещё одну аккуратную корзиночку. – Или картохи отсыплю, – не унимается торговка.

Дама подозвала рукой какого-то пацана, жадно рассматривающего кошелёк в руках Валери. Он стремглав очутился рядом с женщиной, готовый выполнять любые поручения, а я попросил у Лерика две копейки, рассчитывая приобрести всё необходимое в одном месте. Она дала без всяких вопросов, но наш торг прервался…

Неожиданно рынок стих. По торговым рядам пронёсся ропот, и толпа расступилась, освобождая дорогу странной процессии. Все люди, без исключения, замерли и развернулись к подъёму. К той стороне рыночной площади, что обращена к реке с мостом.

Первым поднялся всадник на чёрной лошади, шея которой покрыта защитой. Своеобразной бронёй, состоящей из плотной кожи и лепестков тёмного матового материала. Как чешуя.

Одет всадник в чёрную одежду, сплошь кожаную и грубую. С одного плеча спускается накидка, сделанная из шкуры. У седла, из специальных чехлов, торчат рукояти сразу нескольких пистолей. На ремне висит широкий палаш и тонкая шпага, или рапира с богатыми гардами. Но не это привлекло моё внимание, а маска этого воина.

Чёрного цвета, она полностью закрывает его лицо, а отображает она злого зверя с раскрытой пастью. Я даже не понял с первого раза, кого именно. Присмотрелся. Да это змеиная голова!

Всадник остановился на подъёме.

– Александер, госпожа Валерия, – дёрнул нас Фёдор. – Не смотрите на него, это боевой маг-чтец, – предупредил парень и опустил голову.

Не имея желания вдаваться в расспросы, я опустил голову и проследил, чтобы и Лерик выполнила это негласное для всех условие встречи.

Выдержав паузу, всадник двинулся дальше и стал авангардом целой бригады таких же странных воинственных персонажей. Все в звериных масках и шкурах, но змеиная только у первого. Кто-то едет на уставшей лошади, а кто-то ведёт своего коня, израненного и наспех перебинтованного грязными полосами материала. Звенящая тишина сопровождает шествие.

Появилась повозка с железным ящиком или клеткой. Полностью закрытая грубым материалом, не способным сдержать клокочущие звуки, что раздаются из неё. Народ инстинктивно отпрянул и замер снова.

Так продолжилось до тех пор, пока колонна из пары дюжин таких вот бойцов не скрылась из видимости.

– А кто это? – прошептал я, а Лерка поддержала мой вопрос красноречивым взглядом. – Федя, – пришлось тронуть парня за руку. – Кто?

– С-сумрачные воины, – пробормотал наш граф. – Охотники за тёмной нечистью с левобережья.

– Хренасе! – выразился я и задумчиво уставился туда, где эта процессия скрылась.

А рынок вновь ожил. Затараторили зазывалы, толпа загудела, и покупатели продолжили торговаться с торговцами.

– Короче, голубушка, – обратился я к женщине, так и стоявшей с курицей в руке. – Вот тебе две копеечки, – я сунул ей пару монеток. – Картошечка, лучок, морковка, капуста и свежая зелень, – я озвучил ей список продуктов и сцапал курицу. – Ждём пять минут на том выходе с рынка!

Показав направление, я подтолкнул своих друзей, и мы зашагали к нашему жилищу.

Малец, её сын, не иначе, стремглав исчез из поля зрения, а когда мы добрались до выхода с торговой площади, то он уже ждал нас со всем заказанным продуктовым набором.

Далее мы шли молча, находясь под впечатлением от увиденных воинов в зверином обличии. Очень натуральном, к слову. И так и дошли до монументального строения с бойницами, уже застеклёнными, и с зубцами на крыше.

Действительно, мрамор служит материалом для её постройки. Но вот чёрные подтёки меня смутили.

– А это что? – я поскрёб пальцем стекловидный материал.

– Г-говорят, что это д-дракон дыхнул на неё, – пожал плечами Фёдор, доставая ключ от амбарного замка. – Но я не верю, их же нет д-давно, а в летописях сказано очень мало по этому поводу.

С этими словами он отпер замок, убрал железную перекладину с петли, открыл дверь нашего будущего дома и отошёл назад, открывая мне проход.

– Понимаю, – кивнул я и, преодолев пару ступеней, остановился на пороге. – Ну, здравствуй, новая жизнь! А что грядущее нам уготовило? Это риторика! Блин! А чем разводить огонь-то? – я обернулся на Лерика с Федей. – А?