Глава 17

В лавинах общего обвала

Псевдорелигия марксизма-ленинизма рухнула гораздо раньше, чем сама коммунистическая система. Последним всплеском, когда с ее помощью удавалось воодушевлять людей, были хрущевские штурмы с призывами отдать все силы и обещаниями, что уже нынешнее поколение попадет в «рай земной», будет жить при коммунизме. Сталин внедрял и другую идею, способную вести за собой, мобилизовывать народ. Идею Советской империи – которую силятся уничтожить внешние враги. Таким образом, любой труд в промышленности, сельском хозяйстве, управлении, получал высшее оправдание, как личный вклад в укрепление государства, его способность противостоять недругам.

Но эту идею похоронила пропаганда сближения с Западом, «разрядок», сотрудничества. А в построение коммунизма в 1970-е – 1980-е годы уже никто не верил. И в первую очередь партийные идеологи, сами находившиеся на «кухне», где стряпались лозунги для «простонародья». Но и «простонародье» в них не верило, эти лозунги становились темами для анекдотов. Коммунистические установки и правила превратились просто в некие общие «правила игры», которые надо внешне соблюдать. А дома на кухнях, в рабочих курилках, на междусобойчиках интеллигенции, даже среди армейских офицеров, сотрудников МВД и КГБ, говорилось совсем другое.

Но ведь в душах, когда лопнул радужный пузырь псевдорелигии, осталась пустота. Каждый заполнял ее по-своему. Что ближе, что понятнее. Многие клевали на западные соблазны материальной выгоды – и сопутствующие им идеи индивидуализма, «общечеловеческих ценностей». Другие запутывались в философских мудрствованиях Востока. Или замыкали смысл жизни на сиюминутных удовольствиях – и, как правило, спивались. А некоторые приходили и к вере. Открывали новый для себя безграничный мир. Робко начинали заходить в храмы. Кто-то скрывал свою веру от окружающих. Иногда во избежание неприятностей по работе. Но чаще – чтобы не вызвать насмешек сослуживцев. Или наоборот, выставляли напоказ. В 1980-х это было уже можно. У молодежи становилось даже модным быть «не такими, как все». Есть хиппи, есть панки, а есть верующие…

Именно это молодое поколение «семидесятников-восьмидесятников» хлынуло в церковь в период «перестройки». И опять, у каждого получалось по-своему. Одни прилеплялись к понравившимся батюшкам, стараясь досконально выполнять их наставления. Вторые зачитывались христианскими брошюрами и книжками, появившимися на частных лотках – и приходили к выводам, что они сами, собственным умом разберутся, что нужно, а что совсем не обязательно. Третьи воодушевленно готовы были делать для церкви любую, самую черную работу, бежали ремонтировать открывающиеся храмы, собирали для этого деньги. Четвертые еще сильнее загорались, рвались непременно уйти в монастырь (и сколько их быстро убегало обратно!) А были и такие, кто выискивал некие персональные дорожки в структуры Церкви.

Одним их примеров может послужить Георгий Шевкунов, нынешний митрополит Тихон. Он был выпускником ВГИК, принял послушание в Псково-Печерском монастыре. Вроде бы, стал учеником известного Старца архимандрита Иоанна (Крестьянкина). Но от бывших насельников Печерской обители пришлось слышать, что Шевкунов не жил постоянно в монастыре, а периодически наезжал с друзьями поработать и помолиться (в монастыре и храме любой труд называется послушанием). А Иоанн (Крестьянкин) принимал очень многих людей, всем помогал советами, наставлениями. Протопресвитер Алексий Аверьянов вспоминал: «Я был невысокого мнения о послушнике Георгии Шевкунове, которого братия монастыря прозвала «подслушник Шептунов»». Но именно о. Алексий по просьбе общего знакомого помог Георгию устроиться на работу в Издательский отдел Патриархии, порекомендовал его архиепископу Питириму (Нечаеву), возглавлявшему этот отдел.

В данный момент как раз разворачивалась подготовка к празднованию Тысячелетия Крещения Руси, и новичок сумел ярко проявить себя. В элитном ВГИКе он получил специальность киносценариста, сохранил связи и знакомства в мире кинематографа. Он стал автором или соавтором сценариев сразу нескольких фильмов, снимавшихся к юбилею. Но отметился и другим качеством. Протопресвитер Алексий Аверьянов описывал, как в дни празднования Шевкунов вдруг явился к нему и спросил: «Я приготовил для Михаила Сергеевича Горбачева подарок – икону Архистратига Михаила, чтобы засвидетельствовать ему, через Раису Максимовну и Фонд культуры, наше почтение, как спасителю России, стоит ли это делать?»».

Непонятно, почему он не обратился к своему прямому начальнику владыке Питириму (Нечаеву). Попытался действовать в обход. Но и о. Алексий его инициативу отверг. А поведение и распросы Шевкунова ему откровенно не понравились: «Очередной «стукачок», подумал я, решил делать в Московской Патриархии свою карьеру». Однако в издательском отделе он работал очень энергично, инициативно. Выделился и способностями организатора, бизнесмена. В Церкви это была редкость. До сих пор предпринимательские таланты здесь не требовались – а в «перестройку» оказались очень ценными.

А одновременно он нашел новых покровителей и наставников. Сумел сблизиться с «авторитетом» разных конфессий и британо-американо-ватиканских радиостанций епископом Василием (Родзянко), зачастившим в Россию, сошелся с ним настолько тесно, что сопровождал его в поездках по нашей стране, а иногда даже и за границу [10, с. 486–518]. Находясь в свите Родзянко, перезнакомился с Филаретом (Денисенко) и другими высокопоставленными архиереями РПЦ. Но вот тут в его биографии возникает вопрос. Столь активный послушник, столь ценный сотрудник издательского отдела почему-то 9 лет не мог получить монашеского пострижения…

Георгий Шевкунов добился его только в 1991 году, когда оставил Издательский отдел и перешел в Донской монастырь. Автору довелось беседовать с очевидцем этого события. Постриг был первым в обители после начала ее восстановления, приехал бывший начальник Шевкунова владыка Питирим (Нечаев). Наместник монастыря архимандрит Агафодор (Маркевич) был уверен, что митрополит будет сам постригать своего воспитанника. Но тот неожиданно отказался: «Нет. Сами постригайте». А человеку, стоявшему рядом с ним, пояснил причину отказа: «Это – человек Яковлева». Между прочим, сразу же после пострига Шевкунов круто пошел «вверх». Через две недели стал иеродиаконом, еще через месяц иеромонахом, через два года – настоятелем подворья Псково-Печерского монастыря в Москве, еще через два года – игуменом Сретенского монастыря…

Да, на переломе истории судьбы менялись причудливо. Кто-то падал, а кто-то вдруг возвышался. А обстановка в Советском Союзе становилась именно переломной, кризис углублялся. Исподволь, а потом уже и открыто, пошло растаскивание государственной собственности, появились частные банки, корпорации. 15 января 1989 года Горбачев сделал еще один шаг по втягиванию в «мировое сообщество».

Советский Союз подписал «Венскую конвенцию», очень важный документ в проектах масонской глобализации. Страны, заключившие «Венскую конвенцию», признавали приоритет международных законов над государственными. Международные организации получали право контролировать их «политику и практику». По сути, СССР согласился на ограничение собственного суверенитета!

Михаил Сергеевич выполнил и условие Трехсторонней комиссии Дэвида Рокфеллера и Генри Киссинджера об уходе из Восточной Европы. В 1989 году последовала цепь «революций», обрушивших советский «внешний пояс обороны», государства социалистического лагеря. Польша, Венгрия, ГДР, Чехословакия, Болгария, Румыния. Английский политолог Тимоти Гартон-Эш цинично комментировал, что «революция» в Польше «заняла 10 лет, в Венгрии – 10 месяцев, в Восточной Германии – 10 недель, в Чехословакии – 10 дней, в Румынии – 10 часов» [55].

Но в это же время и в Советском Союзе «демократия» стала выходить из-под контроля. На созванном Горбачевым Съезде Народных Депутатов сформировалась Межрегиональная группа, объединившая оппозицию самому Михаилу Сергеевичу – самую разнородную, от Ельцина до Сахарова. Впрочем, были силы, которые их связывали. При Межрегиональной группе пристроился целый ряд иностранных консультантов! Сотрудник американского стратегического исследовательского центра «РЭНД Корпорэешн» Рар, сотрудник Национального фонда демократии США Померанц, сотрудник Национального института демократии США Макфол (будущий посол в России), сотрудник Гуверовского института Данлоп, заведующая отделом правозащитной организации «Хьюман Райтс Вотч» Кэтрин Фитцпатрик, член «Международной лиги по правам человека» Клайн, известный советолог Ремингтон, несколько сотрудников Центра Вудро Вильсона и др. [6]

Известно и то, какие организации начали финансировать Межрегиональную группу: Фонд Форда, Фонд Карнеги, Фонд Рокфеллера, Фонд свободного конгресса по содействию образованию и науке (дочерняя структура Национального фонда демократии США) и еще целый ряд «благотворительных» структур [28]. Одновременно активизировалось посольство США в Москве. Посол Д. Мэтлок вспоминал, что в его резидении Спасо-Хаус образовался своеобразный клуб, почти ежедневно приходило по 10–20 гостей на завтраки, обеды, концерты, выставки. В общем, точно так же, как перед революцией 1917 года в резиденцию британского посла Бьюкенена. Мэтлок описывал, что стала создаваться сеть пунктов влияния и в провинции: «Я предложил открыть несколько небольших учреждений со штатом из 4–5 американцев в каждом большом городе, в административных центрах регионов. От них требовалось: следить за развитием событий и обозначать присутствие США». Как видим, работа советской оппозиции налаживалась на очень солидной (и отнюдь не отечественной) основе.

В сентябре 1989 года Ельцину устроили визит в США. Правда, он там оскандалился, постоянно появлялся вдребезги пьяным. Тем не менее, ему организовали как бы «частную» встречу в Белом доме с президентом Бушем. Его приняли и в Совете по международным отношениям. Присутствовал председатель Совета Дэвид Рокфеллер (одновременно президент Трехсторонней комиссии, полгода назад благословлявшей Горбачева). Были и члены Совета – представители банков «Бэнк оф Америка», «Морган», «Сити-групп», «Дойче банк», концернов «Боинг», «Бритиш Петролеум», «Форд Мотор», «Де Бирс», «Дженерал Электрик» и др. Также Ельцина удостоили встреч Збигнев Бжезинский, директора и президенты фондов Форда, Сороса, Карнеги, Рокфеллеров. Как видим, «смотрины» Борису Николаевичу устроили по самой высокой категории. И оценили его как фигуру перспективную. Об этом свидетельствует хотя бы такой факт – за мемуары ему предложили гонорар в 450 тыс. долларов [55].

Что же получается? Горбачев добросовестно отрабатывал американские заказы, но те же американцы взялись поддерживать его противника? Да, было именно так. США и их партнеры применили такую же схему, как в 1917 году. Ступенчатый снос державы. Ведь и заговорщики, готовившие свержение царя, Гучков, Милюков, Родзянко и др., были уверены, что переворот пойдет на благо России, и после этого Запад станет ее другом. Но на смену им выдвинули более радикальных разрушителей во главе с Керенским, а потом и ему указали: пора уступить место Ленину и Троцкому… Горбачев шел на поводу у Запада, надеясь сохранить под своей властью Советскую державу, которая войдет в «мировое сообщество». Но ему на смену присмотрели Ельцина. Оценили его амбиции, беспринципность, политическую безграмотность. Оценили и пьянство. Сочли, что для дальнейших планов в отношении России такой «вождь» подойдет.

Готовность Горбачева во всем уступать в данном случае учитывалась только с практической точки зрения. Облегчала выполнение этих планов. Например, Югославия гораздо раньше, чем СССР, развернула реформы по европейским образцам, здесь даже отмечали «экономическое чудо»! И с Западом она не ссорилась, торговала вовсю. Но… еще в 1987 году Тэтчер высказывалась о расчленении этого государства. В 1990 году состоялись местные выборы, и во всех республиках Югославии вдруг одержали победы сепаратисты. Страна стала сползать в межнациональные войны. И в СССР происходило то же самое. Националисты набирали силы. Устраивали массовые акции. Для нагнетания озлобления организовывались провокации со столкновениями, чтобы лилась кровь. В Казахстане, Грузии, Азербайджане, Литве, Латвии. Между соседними народами начались драки и бои в Карабахе, Южной Осетии, Абхазии.

Эстонцы, латыши, литовцы, грузины, армяне, азербайджанцы заявили о суверенитетах своих республик. А российская оппозиция приветствовала эти процессы! Ельцина избрали президентом РСФСР, и Россия тоже приняла декларацию о суверенитете. Провозглашалось, что отныне российские законы имеют приоритет перед общесоюзными! А уж вслед за Россией посыпались все остальные: Узбекистан, Молдавия, Украина, Белоруссия, Туркмения, Таджикистан, Казахстан, Киргизия. Декларации о суверенитете стали принимать даже автономные республики – Татарстан, Башкирия, Карелия, Коми, Удмуртия, Якутия, Бурятия, Адыгея, автономные области. Дошло до того, что и Иркутская область объявила себя «суверенной»! А Ельцин, разъезжая по стране, нетрезво поучал местных руководителей: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить».

Московской Патриархии приходилось как-то приспосабливаться к меняющимся условиям. Тревогу вызывала Прибалтика, где в республиканских Верховных Советах националисты захватили большинство, уже открыто заявляли об отделении от СССР. В таких условиях Алексий II проявил себя поистине незаурядным дипломатом. В Литве в январе 1990 года произвели замену, епископа Антония (Черемисова) перевели в Сибирь, а в Вильнюс из Сибири – архиепископа Хризостома (Мартишкина). Надо думать, «рокировка» стала совсем не случайной. Хризостом в коммунистические годы считался «неблагонадежным», поддерживал священников-диссидентов, постоянно конфликтовал с Советом по делам религий. Он и в Литве сразу сошелся с «демократами» и националистами, поддержал движение за независимость, даже вошел в совет «Саюдиса». Но местным церковным структурам это пошло на пользу. Литовские власти стали относиться к ним благосклонно, взяли православные храмы под покровительство.

В Латвии управлял очень популярный среди верующих митрополит Леонид (Поляков), личный друг и выдвиженец Патриарха Алексия (Симанского). Он был уже стар, болел, в сентябре 1990 года преставился. Но он сам успел подготовить себе преемника, епископа Александра (Кудряшова), уроженца Латвии, хорошо знавшего латвийский язык, местные особенности. А в Эстонии Таллинским епископатом управлял по совместительству митрополит Ленинградский, сам Алексий II – он и родился в Эстонии, долгое время служил здесь. Когда его избрали Патриархом, он учел накаленные страсти в республике, националистические настроения. Поставил туда коренного эстонца протоиерея Вячеслава Якобса. При Хрущеве он по клеветническому обвинению был осужден на 10 лет. После освобождения Алексий взял его настоятелем храма Иоанна Предтечи в Таллине. Протоиерей овдовел, и сейчас Патриарх постриг его в монахи, через две недели возвел в сан архимандрита, а еще через неделю его рукоположили в епископы. В общем, и здесь кандидатура была подобрана оптимальная и не случайная.

Но после выборов затаил камень за пазухой экзарх Украины, митрополит Филарет (Денисенко). Уже видел себя Патриархом – и вдруг надежды рассыпались в прах. Он взял курс на отделение Украинской церкви. Для видимости как будто бы продолжал бороться с униатами и «автокефальниками», гневно клеймил и осуждал их. Но в июле 1990 года он собрал в Киеве своих епископов и приняли обращение в Патриархию. Указывали – раскольники и униаты играют на том, что Церковь «Русская», поэтому получают поддержку националистов, переманивают паству. Делался вывод, что надо выбить у них козыри, и лучший выход – предоставить здешним церковным структурам автономию. Алексий II и Синод обсудили предложение и ситуацию на Украине. В октябре 1990 года был созван Архиерейский Собор. Он признал доводы справедливыми, постановил наименование «Украинский экзархат» РПЦ упразднить, преобразовать в автономную Украинскую Православную Церковь, предоставить ей «независимость и самостоятельность в ее управлении», сохранить лишь каноническое и юридическое главенство Московской Патриархии. А предстоятелю отныне присвоить титул «митрополит Киевский и всея Украины».

Патриарх лично отправился в Киев, повез Благословенную грамоту о даровании автономии Украинской церкви. Вручал ее Филарету в кафедральном Софийском соборе. Хотя уже тогда можно было понять, что этот шаг совершенно не решит проблему. В соборе шла торжественная церемония, а возле него собрались боевики УНА-УНСО и устроили демонстрацию, орали: «Москалей на ножи!». Но и Филарету автономии было мало. Он мысленно примерял титул «патриарха Киевского» и исподволь уже наводил связи с этими самыми боевиками…

И стоит ли считать случайным, что как раз на историческом изломе, в клубках заговоров и предательства, раздиравших Советский Союз, возобновилась возня вокруг «царской темы»? Причем первый толчок дали… епископ Вашингтонский Василий (Родзянко) и Георгий Шевкунов, в то время еще послушник и сотрудник Издательского отдела Патриархии. Тихон (Шевкунов) впоследствии описывал, как 17 июля 1987 года, в годовщину цареубийства, в Симоновом монастыре (который тогда располагался на территории завода «Динамо») открывали и освящали надгробный памятник святым воинам-схимонахам Пересвету и Ослябе работы скульптора Вячеслава Клыкова. И для этого специально пригласили епископа Василия, чтобы он «заодно», под прикрытием освящения памятника, отслужил панихиду по Государю и Его Семье – первую открытую панихиду в Москве со времен Патриарха Тихона.

По воспоминаниям Тихона (Шевкунова) это была его сугубо персональная инициатива, как он называет, «благочестивая авантюра», он предложил ее Клыкову, привел скульптора к епископу Василию, и на панихиде, под бдительным надзором заводской охраны, присутствовали полсотни друзей Клыкова и Шевкунова и два десятка американцев из делегации, привезенной в СССР Родзянко [10, с. 487–492]. Но это, разумеется, авторская редакция, и сделана она задним числом. В 1987 году «гласность» еще только начиналась. Даже Сталина лишь начинали покусывать, и «Дети Арбата» еще не вышли. А уж о том, чтобы поднимать на щит Царя, никакой речи быть не могло. За такое можно было получить очень крепко.

Клыков, талантливый скульптор и горячий патриот, был, как и все творческие личности, не слишком разборчивым в выборе соратников. А в данное время он был близок к «Памяти». Напомним, как раз в мае 1987 года она заявила о себе как о массовом национально-патриотическом движении, вывела людей на большую демонстрацию – после чего с «Памятью» стало усиленно работать 5-е управление КГБ генерала Бобкова. Очевидно, и на панихиде были активисты из «Памяти» (и более чем вероятно – из 5-го управления). А ведь Шевкунову было что терять. Он только что с трудом попал в Издательский отдел Патриархии, получил перспективные проекты фильмов к Тысячелетию Крещения. С чего бы он пошел на такой риск? Да и что касается его личной «монархической» позиции – он даже год спустя после панихиды предлагал протоиерею Алексию Аверьянову провозгласить Горбачева «спасителем Отечества». Так что версия о персональной инициативе вызывает сомнения. Остается предположить, что у мероприятия были некие другие инициаторы, покровители. Из-за чего можно было не опасаться последствий.

А еще один толчок в пробуждении интереса к «царской теме» дала… королева Англии Елизавета II! Задолго до того, как была опубликована информация о находке захоронения в Поросенковом Логу под Свердловском, королева поручила одному из своих доверенных запросить руководство СССР о судьбе «царских останков». Елизавета сообщала: она не верит, что их сожгли, как установило следствие Н.А. Соколова (хотя где же, как не при дворе Великобритании, могли знать подлинную судьбу царских тел – если консул Престон еще в 1921 году доставил королю Георгу V все частицы, оставшиеся после уничтожения?). Не менее любопытным был ответ на запрос королевы: «после расстрела всех захоронили неподалеку от Екатеринбурга» [107, с. 235–236].

То есть в советском руководстве знали о находке Гелия Рябова и Александра Авдонина, сделанной в 1979 году. Но до сих пор не считали нужным обнародовать ее. Однако как раз после запроса из Англии зашевелились авторы «открытия». Рябов описывает, как в 1988 году, в атмосфере объявленной «гласности», он и его товарищ Авдонин сочли: хватит молчать, настала пора оповестить людей, как они обнаружили «тайное захоронение Романовых». Хотя гробокопатели все еще опасались, предприняли меры предосторожности. На всякий случай изменили координаты могилы, сдвинули метров на 500. А часть останков, которую Рябов оставил у себя после вторичного захоронения, он передал священнику, обозначенному в воспоминаниях «о. А.» [107, с. 184].

Сейчас имя давно расшифровано, это протоиерей Александр Шаргунов. Священнослужитель довольно странный. Состоял в Русской Православной Церкви, но хаял ее как «советскую», советовал Рябову обращаться только к зарубежникам. А впоследствии очутился в КПРФ вместе с Зюгановым. Сын священника, депутат Думы Сергей Шаргунов известен резкими выступлениями против убитого Государя и Его близких. В многочисленных интервью он рассказывал, что рос среди «костей», что его отец привел какую-то иностранную журналистку и раскладывал перед ней напоказ «царские мощи».

А Рябов начал с того, что опубликовал в журнале «Выбор» свой очерк об уничтожении царской семьи. Главным редактором журнала был Виктор Аксючиц. В будущем – помощник Немцова, один из главных организаторов «похорон царской семьи» в 1998 году. Другой, главный очерк, цитирующий «Записку Юровского» и извещающий о «находке», Рябов решил отдать в «Юность». Один из самых «продвинутых» перестроечных журналов наряду с «Огоньком». Но здесь вышла накладка. Советская пресса вовсю поливала Сталина и жалела «врагов народа». Однако тема цареубийства казалась еще слишком опасной. «Юность» побоялась публиковать очерк.

Тогда Рябов отдал его в журнал «Родина». Это выглядело более чем загадочно. Если даже «Юность» не взяла! А «Родина» была дочерним изданием «Правды», главного органа ЦК! Но решение принял главный редактор «Правды» Виктор Афанасьев. Это был выдвиженец Яковлева и Суслова, еще в 1968 году поставивших его заместителем главного редактора «Правды» – а сейчас он снова работал под началом Яковлева. Он начертал резолюцию, что материал обязательно нужно опубликовать [107, с. 171]. Очерк еще находился в редакции, и о нем никто посторонний как будто не знал, но к Рябову обратился кинорежиссер Карен Шахназаров. Сын советника Горбачева Георгия Шахназарова – того самого автора масонской статьи в «Правде» о необходимости «нового мирового порядка». Предложил написать сценарий фильма о цареубийстве.

Впрочем, даже сценарий, написанный по мотивам «Записки Юровского», где палачами выступают «русские рабочие», начальство отвергло. Все равно получалась виноватой коммунистическая партия, а она находилась у власти, Горбачев все еще провозглашал «истинный ленинизм». В результате Шахназаров взял другой сценарий. В фильме «Цареубийца», вышедшем в 1991 году, главным злодеем выступает сумасшедший. А интерес к публикации Рябова был искусственно подогрет. У него взяла интервью одна из самых популярных газет, «Московские новости». В № 16 от 12 апреля 1989 году это интервью вышло под заголовком «Земля выдала тайну» – и в качестве «доказательства» был приведен снимок одного из безымянных черепов. Якобы царский! И сразу после этого последовал очерк, он вышел в «Родине» в двух частях, в апреле и мае [106].

Вот теперь-то тема стала раскручиваться. Летом в ВТО были устроены вечер и выставка в память царской семьи – Рябов на ней демонстрировал фотографии найденных костей. Интервью у него взяла популярнейшая в то время телепрограмма «Взгляд». Через священника «отца А.» Шаргунова Рябов оповестил о своем «открытии» Православную Церковь Заграницей. Он пытался втянуть в дело и Русскую Православную Церковь, напросился на прием к Патриарху Пимену. Но здесь у него ничего не получилось, Патриархия на соблазн не клюнула. Сотрудник, которому было поручено беседовать с Рябовым, назвал его находку «сомнительным материалом» [107, с. 186–187].

Зато замелькали встречи с эмигрантами, иностранцами, деятелями культуры, просто проходимцами, последовал звонок от «императорского высочества» Владимира Кирилловича, расхвалившего «открытие». Вместе с Анатолием Ивановым Рябов начал снимать фильм «Претерпевшие до конца» – о гибели и Царской Семьи, и Великих Князей. Разумеется, в версии «расстрела русскими рабочими», с «захоронением тел» в Поросенковом логу. И с тщательными опровержениями версии Соколова об оккультном жертвоприношении. Но в воспоминаниях Рябова обнаруживается множество нестыковок. Он, например, рассказал, как его в 1988 году пригласили в ЦК, предложили изложить всю информацию письменно, для Горбачева. Он изложил и был разочарован: ждал-ждал, а никакой реакции не последовало…

Ну как же не последовало? На других страницах тех же воспоминаний он описывает, как в марте 1990 года его пригласили в Лондон на аукцион «Сотбис», где должны были продавать архив следователя Н.А. Соколова. (Снова совпадение? Сразу после публикации о «находке»?) А делегацию, куда был включен Рябов, возглавляла сама Раиса Максимовна Горбачева [107, с. 236]! Причем Рябов даже намеревался отвезти картину «Место захоронения Романовых в Поросенковом логу» в подарок королеве Англии – поблагодарить за тот запрос, с которого все началось. В Лондоне он, по собственным словам, встречался с продюсером Би-би-си, сделал в «Сотбис» доклад о своем «открытии». В воспоминаниях жаловался, что по вине Раисы Максимовны ничего из документов не купили. А историк С.Фомин сопоставляет – по возвращении на родину Рябов по телевидению демонстрировал некоторые из этих документов, держа их в своих руках.

А дело с «царскими останками» получило новый оборот, когда на главную роль на политической арене стал выходить Ельцин. Ведь Свердловск был его «вотчиной». Ставленник Бориса Николаевича Эдуард Россель стал председателем Свердловского областного Совета народных депутатов. В июне 1991 года по его приказу захоронение вскрыли, останки извлекли. Вроде бы по инициативе местной власти. Так же, как цареубийство. Так же, как снос Дома Ипатьева. Почерк один…

Любопытно отметить еще одно обстоятельство. Русская Православная Церковь от гробокопательских авантюр заведомо отстранилась. Не стала участвовать в этих махинациях. Но уже вскоре после вскрытия могилы в Поросенковом логу заезжий американский епископ Василий (Родзянко) в Свято-Донском монастыре вышел на амвон храма во время службы и торжественно объявил верующим, что обретены «царские останки», что английская и американская экспертизы ДНК «независимо друг от друга» подтвердили их «подлинность», вдохновенно говорил о «чуде», поздравлял людей. Хотя официально никакая экспертиза еще не проводилась и не назначалась (это произойдет только в 1993 и 1995 годах). Заранее знал, что подтвердят?

Впрочем, одно «чудо» действительно произошло. Вскрытие подложного захоронения сопровождалось грандиозным бедствием. Всего через несколько месяцев обрушился СССР… Кстати, один из главных организаторов грандиозной диверсии, Збигнев Бжезинский, узнав о гибели Советской державы, заявил: «У нас теперь один враг – Русская Православная Церковь» [78, с. 179.].