Глава 18

Духовная смута и духовные смутьяны

Казалось бы, падение советской системы открыло для Русской Церкви самые широкие и благоприятные перспективы. Не стало власти коммунистов, в разные времена относившихся к Православию по-разному, но в любом случае ставивших во главу угла свою богоборческую идеологию. Не стало их органов контроля и регулирования. Вместе с Советом Министров СССР канул в небытие Совет по делам религий при Совете Министров. Канул в прошлое и КГБ. А в народе после очищения от коммунистических дурманов пробуждалась тяга к духовным ценностям. В храмах люди записывались в очереди для принятия Святого Крещения. Один из моих знакомых на рубеже 1990-х решил заняться книготорговлей, взялся изучать рынок и обнаружил, что самым большим спросом пользовались Библия и Евангелие.

Но ведь пала не только система, развалилась и держава. Русская Православная Церковь была одна – а государств вдруг стало больше десятка, и в каждом была своя власть, кипели свои дрязги. В Киеве Филарет (Денисенко), как уже отмечалось, не удовлетворился автономией Украинской Церкви. Он нашел себе опору в лице президента Украины Кравчука, одного из соавторов Беловежских соглашений и ярого поборника «самостийности». Кравчук тоже очень хотел иметь в своем отдельном государстве собственную, отдельную церковь. А одновременно Филарет сошелся с крайними националистами, УНА-УНСО. Их боевики терроризировали архиереев, священников, те боялись возражать своему предстоятелю. В результате Синод УПЦ принял обращение в Московскую Патриархию с требованием уже не автономии, а автокефалии, полной независимости.

Но и в Русской Православной Церкви стали осознавать, что в Киеве творится совсем «не то». Встревоженный Патриарх созвал в марте 1992 года Ахиерейский Собор. На нем Филарет снова повторил свои требования, но ситуация получилась скандальная. В Москве, без угрозы со стороны боевиков и киевских властей, почти все украинские епископы отказались от своих подписей под обращением. А собравшиеся архиереи обрушились на Филарета. Его линия была уже понятна, и заговорили о том, что для оздоровления ситуации в Украинской Церкви надо не давать ей автокефалию, а сменить предстоятеля. Зуб на Филарета имели многие, дружно поддержали. Противиться он не посмел. Это простые прихожане многого не знали, а архиереям было известно и про службу агента «Антонова», и про то, что у него есть тайная жена, дети. Перепугавшись, чтобы подобные вещи не прозвучали вслух, он дал обещание, что сам подаст в отставку.

Но выполнять и не подумал. Вернувшись в Киев, «забыл». А боевики снова взялись за священнослужителей, воспротивившихся расколу, они вынуждены были проводить свои встречи тайком. Тогда Синод РПЦ предписал созвать украинский Архиерейский Собор, а Филарета опять вызвал в Москву. Он в Патриархию не поехал и решение о Соборе проигнорировал. Но Алексий II и Синод настояли на своем, поручили созыв Собора митрополиту Харьковскому и Богодуховскому Никодиму (Руснаку). Он был старейшим из епископов Украины по времени поставления. Однако обращение к нему имело и практический смысл. В Харькове большинство населения было русским, националисты здесь не имели опоры.

В мае 1992 года в Покровском монастыре в Харькове съехались 18 из 21 украинских епископов. Не явились сам Филарет и два западных иерарха, из Львова, Андрей (Горак), и Тернополя, Иаков (Панчук), оба поддержали раскол. Собор постановил низложить Филарета (Денисенко) и запретить в церковном служении. Избрал нового главу Украиныской Церкви Хотя во время заседания, как вспоминал епископ Алипий (Погребняк), харьковского митрополита Никодима постоянно вызывали к телефону, угрожали, он возвращался бледный. Во время выборов он пошел отвечать на очередной звонок. Сказал: «Можете за меня не голосовать. Я отдаю свой голос митрополиту Ростовскому Владимиру». Его и избрали предстоятелем Украинской Церкви.

Но Филарет решений Харьковского Собора не признал. Ведь на его стороне был президент Кравчук, были толпы бандитов УНА-УНСО. Летом 1992 года в Киеве провели свой, альтернативный «собор». Провозглашалось создание независимой церкви, «Киевского патриархата». Однако националисты считали «своей» вовсе не Киевскую митрополию Филарета. Для них «своими» были «автокефальники»! Так что и собор пришлось проводить вместе с ними. Новая церковь сразу разрослась за счет тех священников и прихожан, которые отделились в годы «перестройки», ушли в УАПЦ. Но и место «патриарха» Филарету снова не досталось. На выборах буйные делегаты «щирых украинцев» провели своего кумира, племянника Петлюры Мстислава Скрыпника.

Избрали его заочно, он приехал из Канады, разыграли «интронизацию». Но Кравчук был совсем не в восторге от такого поворота. С Филаретом он отлично сработался. Позже в украинской прессе публиковались сообщения, что как раз через счета Киевской митрополии Кравчук перевел куда-то деньги компартии Украины. А зарубежный гость был ему совершенно без надобности. Подключились службы киевского президента, и против Мстислава стали всплывать всякие обвинения. Из Канады, где он обретался раньше, поступили жалобы на финансовые махинации, на исчезнувшие деньги, собранные на постройку храма. А из архивов выкопали, что Мстислав Скрыпник в 1930-е годы сотрудничал с польской контрразведкой и полицией, выдавал им активистов ОУН. В результате раздутых скандалов он вынужден был сложить с себя сан и уехать.

Следующего «патриарха» тоже выдвинули УНА-УНСО и «автокефальники». Василия Романюка, бывшего бандеровца, отсидевшего 10 лет в лагерях. Второй раз его посадили в 1972 году на 7 лет – и вполне вероятно, что к этому приложил руку агент «Антонов», Денисенко. Во всяком случае, отношения у них сложились далеко не лучшие. Но фактически в «Киевской патриархии» заправлял Филарет. Кравчук проворачивал с ним взаимовыгодные махинации. Выделял для церкви крупные суммы из государственного бюджета, а Филарет перераспределял их, куда следует. Под «крышей» «патриархата» возникли коммерческие структуры, занимались беспошлинным ввозом на Украину автомашин, компьютеров, а за рубеж перепродавали металлолом, газ, нефть (украденные из российских газопроводов и нефтепроводов).

В 1995 году «патриарх» Романюк узнал, что со счетов Киевской епархии пропало 3 млрд. гривен. Назначил проверку, пригрозив Филарету увольнением. Но перед проверкой Романюка нашли в городском саду мертвым с переломанными ребрами. А рядом обнаружили нескольких женщин из окружения Филарета. Они уверяли, что «патриарху» стало плохо, и они пытались оказать помощь, делали непрямой массаж сердца. Причиной смерти признали сердечный приступ, и уголовное дело было прекращено без всяких экспертиз. А Денисенко наконец-то получил вожделенный сан «патриарха». Но при этом «автокефальники» снова отделились от него. Хотя и не все, только часть. Но «Киевский патриархат» и УАПЦ стали отдельными «церквями».

Воинствующие националисты захватили власть и в Молдавии. И здесь их подпитывали не только западные спецслужбы, но и Румыния. В распаде СССР у нее разыгрались аппетиты вернуть Бессарабию, принадлежавшую ей с 1918 по 1940 годы. А еще и «Транснистрию», которую она оккупировала в Великую Отечественную. В 1990 году молдавский Народный фронт стал требовать «воссоединиться» с Румынией. Две центральных газеты в Кишиневе стали выходить с эпиграфом «Мы румыны – и точка!». Русских депутатов выгнали из Верховного Совета Молдавии. Но в республике жило много русских, украинцев, в Приднестровье они составляли большинство. «Румынизироваться» и «воссоединяться» с Бухарестом они совсем не желали. Создали свои органы власти, провозгласили Приднестровскую республику.

Весной 1992 года националисты решили реализовать свои планы. Румыния подкрепила их, прислала под видом «волонтеров» свои части спецназа. Молдавские воинские части и полиция ринулись на Приднестровье. Депутат парламента Молдовы поэтесса Леонида Лари взывала: «Пусть у меня будут руки по локоть в крови, но я вышвырну оккупантов, пришельцев и манкуртов за Днестр, я их выброшу из Транснистрии, и вы – румыны, настоящие хозяева этой многострадальной земли, получите их дома, их квартиры вместе с мебелью… Мы их заставим говорить по-румынски, уважать наш язык, нашу культуру».

Но приднестровцы дали отпор, а на помощь им хлынули добровольцы со всей России, казаки. На их стороне вмешались войска российской 14-й армии, невзирая на то, что правительство Ельцина приказало им сохранять нейтралитет. Молдаван разгромили, их формирования стали разбегаться и дезертировать. Начались переговоры при посредничестве России, и было заключено соглашение о прекращении военных действий. Для разделения сторон в Приднестровье остались российские миротворцы. Присоединение Молдавии к Румынии не состоялось.

Однако военный конфликт дополнился и церковным. Учитывая буйные националистические настроения республиканских правительств, Московская Патриархия в 1992 году предоставила автономию не только Украинской Церкви, но и Эстонской, Латвийской, и Молдаванской тоже. Тем не менее, Кишиневский епископ Петр (Пэдурару) в полной мере решил подстроиться к властям своей республики и к «общественности», ратовавшей за «воссоединения». С группой священников обратился в Румынский Патриархат, что переходит под его юрисдикцию. Там обрадовались, восстановили Бессарабскую митрополию, существовавшую в период румынской оккупации, и возвели Петра в митрополиты.

Московская Патриархия протестовала, с Румынской церковью крепко поссорилась и Бессарабскую митрополию не признала. Но румыны и не подумали отменять свое решение. А власти в Кишиневе протестов не услышали и предоставили новой митрополии официальный статус. В Молдове, таким образом, стало две церкви, румынская и русская. Соответственно, верующие разделились. Националисты стали ходить к румынам, русские и часть молдаван – в храмы РПЦ (в них богослужение ведется как на церковно-славянском, так и на молдавском языке).

Но не успели затихнуть бои в одном месте, как разгорелись в других, в Южной Осетии и Абхазии. Руководство Грузии культивировало ярый шовинизм и русофобию. Притесняли и национальные меньшинства, населявшие их республику. И надо сказать, что Грузинская Патриархия полностью поддерживала политику своего правительства. Богослужения на церковнославянском и русском языках на территории Грузии были запрещены, даже в русском женском монастыре. Из-за начавшихся гонений почти все русские священники и монахи покинули эту страну. Однако осетины и абхазы не смирились, проводили референдумы о выходе из состава Грузии, присоединении к России. Но они не получили поддержки ни Горбачева, ни Ельцина. А грузины развернули карательные операции, двинули на них войска.

На помощь снова потекли добровольцы из разных мест. Южная Осетия отбилась. Из Абхазии вторгшихся грузин выгнали прочь. Ельцин опять выступил посредником, были заключены перемирия. Но Борис Николаевич по-прежнему шел на поводу у Запада, подыгрывал грузинскому президенту Шеварднадзе. Поэтому в соглашениях оговаривалось «сохранение территориальной целостности Грузии». Обе республики остались непризнанными. В отношении Абхазии были введены международные санкции, запрещавшие торговые, финансовые, дипломатические отношения, транспортное сообщение с ней на государственном уровне – и Россия присоединилась к этим мерам.

Но и в Южной Осетии, и в Абхазии часть жителей были православными. Здешние храмы и приходы относились к Грузинскому Патриархату. Однако после операций тбилисских карателей озлобление было велико, всем грузинам пришлось бежать отсюда, в том числе и священникам. В обеих республиках верующие обратились в Русскую Православную Церковь, просили принять их под свою эгиду. Вроде бы дружить с грузинским Патриархом Илией после его гонений на русских у Московской Патриархии причин не было. Но и Алексий II четко следовал политике своего правительства. То есть, позиции Ельцина. Объявил, что Южная Осетия и Абхазия остаются канонической территорией Грузинского Патриархата, принять их отказался.

Белорусская автокефальная церковь родилась только после войны, в эмиграции. Там она и пребывала. Была слабенькой, малочисленной. Вдобавок перессорилась между собой. В США, Канаде, Австралии, появилось несколько «предстоятелей», враждующих и не признающих друг друга. Они тоже попытались создавать свои структуры на родине, но, в отличие от украинских «автокефальников», без всякого успеха. Сказался совсем другой менталитет белорусов, у которых национализм и русофобия никогда не имели корней. А «белорусская оппозиция», подкармливаемая и направляемая Западом, начавшая внедрять среди молодежи искусственные националистические модели, потянулась вовсе не к «автокефальникам», а к более солидной фирме, униатам.

Организацией «народной автокефальной церкви» в Белоруссии занялся некий Петр Гуща – его ранее привлекали за растление малолетних, но осудили по более мягкой статье, за злостное хулиганство. Когда белорусские власти завели на него новое дело, он сбежал за границу, стал еще одним «предстоятелем в изгнании». Главой «автокефальной церкви» объявил себя и бывший священник РПЦ Иван Спасюк, запрещенный в служении и изверженный из сана. Пытался строить храм с собственной резиденцией в Гродненской области, но правительство не позволило. Он тоже эмигрировал и обратился во «Всемирный Американский Патриархат», совершенно самодеятельную организацию, где всех желающих возводят хоть в «епископы», хоть в «патриархи». Спасюка тоже возвели, он стал «патриархом всея Беларуси» и таким образом еще увеличил количество «предстоятелей в изгнании», никем не признанных, в том числе и друг другом. А на родине в итоге всей этой свистопляски остался только один приход белорусских «автокефальников», Святой Ефросинии Полоцкой в Минске, где стал служить протоиерей Леонид Акалович, ушедший из РПЦ, неведомо кому подчиненный, но связанный и с либеральной оппозицией, и с униатами.

А между тем, и в самой России царил полный разброд и развал, «лихие 90-е». Разгул бандитов, кровавые разборки мафии, злоупотребления на всех уровнях. Ограбление населения с невыплатами зарплат и пенсий, жульничеством «финансовых пирамид». Расцвет «дикой» уличной торговли, превративший площадей в базары, расползание злачных заведений. Акции протеста, забастовки, мешанина самых разнообразных партий и движений. Хищнические «приватизации» государственной и народной собственности. В такой обстановке и в церкви появилось множество ответвлений и расколов.

Мы уже отмечали, как в «перестройку» РПЦЗ решила конспиративно создать базу в России, и заезжий епископ Варнава рукоположил «тайного епископа» Лазаря Журбенко. Сейчас он из тайного стал явным, зазывал прихожан и священников в альтернативную церковь, к зарубежникам. А за ним под юрисдикцию РПЦЗ перекинулся архимандрит Валентин (Русанцов). Его еще в 1973 году привлекали к уголовной ответственности за мужеложство, но нашлись покровители, замяли дело. Но дальше накопились конфликты с церковным начальством, а в РПЦЗ его приняли с распростертыми объятиями и с ходу рукоположили в сан епископа Суздальского и Владимирского.

Но два «епископа», Журбенко и Русанцов, принялись соперничать и цапаться между собой. Тогда Синод зарубежников решил создать в России постоянное представительство. В 1992 году опять прислал епископа Варнаву (Прокофьева). Но теперь уже не конспиративно. Ему ставилась задача организовать Синодальное подворье РПЦЗ в Москве, урегулировать склоки между двумя «епископами» и руководить ими. Варнава сумел занять один из корпусов бывшей Марфо-Мариинской обители (в то время здание принадлежало поликлинике, но было заброшено). Но новый руководитель российских структур РПЦЗ повел себя слишком скандально. Вокруг него стали собираться «Память», другие радикальные организации, в том числе провокационные – об их создании в свое время позаботился тот же генерал ГКБ Бобков.

Варнава участвовал в их шествиях и демонстрациях, благословил погром редакции газеты «Московский комсомолец». Но этим он круто подорвал авторитет РПЦЗ в нашей стране. До сих пор на зарубежников ориентировалась в основном либеральная, диссидентствующая паства, воротившая носы от «советской» Патриархии. Теперь подобная публика перепугалась и отшатнулась от них. А когда Варнава решил «воссоединиться» с «Киевской патриархией», то в Синоде РПЦЗ сочли, что это уже слишком. Отозвали его из России. (Хотя Варнава, назначенный представителем своей Церкви на Святой Земле, учинил еще один скандал. Вопреки предписанию своего Синода, не пустил в Елеонский монастырь приехавшего Патриарха Алексия II и Ясира Арафата. За это зарубежники крепко поплатились. Власти Палестинской автономии отобрали у них другой монастырь, в Хевроне, и передали Московской Патриархии. А Варнава вскоре поругался и со своим начальством, был лишен сана и запрещен в служении.)

Но и Синод зарубежников, совершенно не знающий Россию, продолжал творить глупости. Отозвав Варнаву, назначил «епископа» Валентина (Русанцова) экзархом РПЦЗ на территории СССР. Его правой рукой стал еще один перебежчик из РПЦ, Михаил Ардов (Зигберман). Он переквалифицировался в священники из литераторов. Но и в Зарубежной Церкви эти деятели задержались недолго. Создали собственную «Российскую православную свободную церковь», она же «автономная церковь», где Русанцов произвел себя в митрополита, Ардов стал протоиереем. А свою деятельность они нацелили на дальнейшее раскольничество и дискредитацию Московской Патриархии.

Ардов выпускал сборники анекдотов про священников, давал скандальные интервью – он стал любимцем телевизионщиков, его приглашали на разные передачи (в облачении священника, а зритель разве разберет, из какой такой церкви?). Русанцова запрещали в служении и отлучали и в РПЦ, и в РПЦЗ, но ему и его помощникам было на это плевать. Они наводили мосты с «Киевским патриархатом» Филарета Денисенко. Потом Русанцова арестовали, судили по обвинению в педофилии. Но на вопрос тележурналистов, каким ударом это станет для их «церкви», Ардов цинично ответил: «Для нас это принесет только пользу. Люди все равно подумают на Московскую Патриархию».

И ведь действительно, многие не разбирались, где и какое «православие»! Например, в «храм» Ардова, кладбищенскую часовню на «Водном стадионе», ходили старушки из ближайших домов, не задумываясь, что «церковь» совсем не та. Ардовских «священников» очень полюбили реконструкторы, приглашали на свои фестивали. Им очень импонировали «батюшки», «свои в доску». И у костра вместе посидят, и выпить могут как следует, и песни под гитару погорланить. Впрочем, это было характерным для тогдашнего населения России. Тяга к духовной жизни проснулась у многих – но они, вынырнув из атеистической пустоты, ничегошеньки не понимали в подобных вопросах. Искали наугад. Хватались за первое, что им попалось.

А кроме РПЦЗ, «Киевского патриархата», «автокефальников», «российской свободной церкви», возникли еще и «катакомбная церковь», «истинно-православная церковь». Только они уже не имели ничего общего с «катакомбниками» и «истинно-православными» 1920 – 1930-х, не принявших компромисс с большевиками Патриарха Тихона и Декларацию митрополита Сергия. (Кстати, вскоре после восшествия на престол Алексия II Архиерейский Собор постановил – Церковь больше не считает себя связанной этой Декларацией. Но при этом совершенно справедливо подчеркнул, что ереси в ней не было). Нет, у современных раскольников их «катакомбность» и «истинно-православность» заключалась только в том, чтобы никому не подчиняться и делать, что вздумается. И при этом вербовать собственную паству. Желательно – доверчивую, экзальтированную, щедрую.

Еще одним раскольником стал священник-диссидент Глеб Якунин, о котором ранее уже упоминалось. Он превратился в ярого прозападного «правозащитника», приветствовал расчленение Советского Союза. Архиерейский Собор РПЦ принял постановление, запрещавшее священникам заниматься политической деятельностью. Но Якунин его проигнорировал. Избирался депутатом Верховного Совета России, потом Государственной Думы, где сомкнулся с либеральными «правозащитниками», принялся бороться за права кришнаитов, саентологов, «Церкви объединения», «Богородичного центра» и других губителей душ. Патриархия лишила его сана, запретила в служении. Но он перешел к Филарету в «Киевский патриархат», затем в «истинно-православную», затем создал свою собственную, «апостольскую церковь», продолжая при этом «правозащитную деятельность». То есть передавая на Запад клевету, но уже не о Советском Союзе, а о России…

Яркой иллюстрацией тогдашней духовной смуты могут служить события в подмосковном Ногинске. Там в Богоявленском соборе служил архмандрит Адриан (Старина). В 1992 году он был отстранен от должности настоятеля и отчислен за штат «за недостойное поведение, выразившееся в различных действиях, порочащих высокое звание пастыря и христианина». Выражения округлые, но ясно, что набезобразничал Адриан очень круто. В 1993 году Патриарх перевел его в Ульяновск. Но Адриан не подчинился и перешел под юрисдикцию «епископа» Валентина (Русанцова) – который в то время еще был «экзархом» РПЦЗ на территории СССР. Перешел вместе с собором, огромным главным храмом Ногинска! Разумеется, с ним перешла только часть прихожан. Остальные стали ходить в другие храмы. Зато добавилось много новых, к нему стала ездить паства РПЦЗ из Москвы, активисты и добры молодцы из «Памяти», утратившие после отзыва Варнавы «своего» духовника, но не желавшие идти в «советскую» РПЦ.

Но и в Синоде РПЦЗ, узнав суть дела, возмутились. Указали, что архиманрит перешел к зарубежникам не по идейным и духовным соображениям, «свидетельства его тяжких нравственных преступлений делают невозможным его служение в ограде церковной». Архиерейский Собор РПЦЗ отменил решение о принятии Адриана. Однако он не слишком огорчился и перескочил в «Киевский патриархат». Там его самого легко возвели в «епископы», и в Московской области появилась «Богородская епархия» Украинской церкви! Вскоре Адриана повысили, он стал «архиепископом Днепропетровским и Криворожским».

При этом он заключил союз с другими раскольниками и сектантами – Варухом (Тыщенковым), Сергием (Саркисовым), главой маргинальной «Истинно-православной церкви» Рафаилом (Прокопьевым). Но Адриан испытывал очень большое почтение и к Международному фонду астрологов и экстрасенсов «Стратегия», который предсказал восстановление монархии в России 19 декабря 1996 года. В этот день Адриан, Варух, Сергий и Рафаил в Богоявленском соборе Ногинска совершили «коронацию на Престол Российской Империи самодержца Великой, Малой и Белой Руси» «императора Николая III» и «государыни-императрицы Наталии».

«Императором» выступал самозванец Николай Дальский, объявлявший себя «сыном» царевича Алексея. А охрану мероприятия обеспечивали боевики УНА-УНСО, приехавшие с Украины, и один из осколков развалившейся «Памяти». Все это происходило совсем рядом с Москвой, в крупном районном центре! Отметим, что это очень наглядно характеризует не только духовный разброд, но и состояние, в котором находилась тогда вся Россия. В Богоявленском соборе пять лет служил не пойми кто! Больше трех лет Ногинск считался центром «украинской епархии»! И даже после из ряда вон выходящей «коронации» понадобился почти год, чтобы милиция выдворила Адриана из Богоявленского собора и вернула его Русской Православной Церкви…

Впрочем, это была всего лишь «самодеятельность» отдельных авантюристов. Но распадом Советского Союза не преминули и крупные хищники. «Осваивать» нашу страну активно взялся Ватикан. На Украине и в Белоруссии развернулось наступление униатов. А в России папа с 1991 года стал создавать свои временные структуры, «апостольские администратуры». В Москве открылся теологический колледж Фомы Аквинского, духовная семинария «Мария – Царица Апостолов». Да, это были не зарубежники. Действовали профессионально, с размахом. К 1995 году у католиков в России имелось уже более 200 приходов. Официально зарегистрированных монастырей не было, но фактически они существовали.

С 1995 года начала вещание радиостанция «София» – объединились католическая компания «Благовест», католическая студия «Дар» и российская «София», собравшая откровенно прокатолических священников во главе с протоиереем Иоанном Свиридовым. Финансирование взяла на себя католическая организация «Kirche in Not». Частым гостем в нашей стране по-прежнему был епископ Василий (Родзянко). То и дело приезжал, надолго останавливался. В Московской Патриархии проповедника с мировой известностью принимали со всем радушием. Он получил должность почетного настоятеля храма «Малого Вознесения» на Большой Никитской, в самом центре столицы. Но и этот епископ, хорошо раскрученный «Би-би-си», «Голосом Америки», «Голосом Ватикана», оказался вдруг там же, на радио «София».

А оно вовсю пропагандировало католиков, униатов, всевозможных обновленцев, «оппозиционеров» в РПЦ. Собирало и «интеллектуальных» последователей Василия (Родзянко), сама студия «Софии» угнездилась в МГУ. Патриархия застонала, ее поносили почем зря, не стесняясь в выражениях. Например, один из ведущих радиопередач, игумен (!) Иннокентий (Павлов) комментировал в эфире очередное заявление Священного Синода: «Идиоты из Синода озаботились штрих-кодом». 23 декабря 1998 года на Епархиальном собрании Москвы Патриарх Алексий II жаловался: «Поток постоянной клеветы на Священноначалие, рядовое духовенство и служащих Московской Патриархии обрушивается едва ли не в каждой передаче этого канала. Восстановление порушенных храмов и монастырей, реорганизация приходской жизни получают, как правило, лишь негативную оценку авторов этого канала… Действуя по принципу «разделяй и властвуй», они пытаются прикрывать это призывами к обновлению Церкви, к очищению ее от недостатков и, как образец к подражанию, преподносится церковь на Западе, в основном Римско-католическая церковь».

В общем развале решил поживиться не только Ватикан. Константинопольская Патриархия тоже оказалась не против прихватить «что плохо лежит». Мы уже отмечали, что в 1992 году Алексий II и Священный Синод предоставили полную административную и хозяйственную самостоятельность Эстонской церкви, сохранив над ней лишь каноническую юрисдикцию. Но правительство Эстонии, обуянное оголтелым национал-шовинизмом, жаждало полного разрыва с Москвой, в том числе и церковного. К регистрации Эстонской Православной Церкви ставились всяческие препятствия. А вместо этого был зарегистрирован «Синод Эстонской апостольской православной церкви в изгнании», хотя он находился в Стокгольме и не имел в Эстонии даже легитимных представителей.

После этого республиканское министерство юстиции стало отказывать российскому духовенству по формальным признакам: дескать, одна «православная церковь» уже зарегистрирована, а вторую под сходным названием по закону зарегистрировать нельзя. Не помогли ни обращения, ни массовые протесты верующих. «Апостольская церковь» оказалась в республике единственной легитимной православной структурой. Власти подкрепили ее силовыми и агитационными мерами. Начали передавать ей храмы, отбирая их у Эстонской православной церкви. Или меняли настоятелей. А кто-то из священников, чтобы сохранить свои места, соглашался перейти к Стокгольмскому синоду.

В 1994 году русофобская верхушка республики организовала обращение к Константинопольскому патриарху Варфоломею, чтобы он вновь выдал томос об автокефалии «Апостольской церкви», отмененный в 1978 году, восстановил над ней свою юрисдикцию. Правдами и неправдами сумели собрать под этим обращением подписи 54 из 83 православных приходов Эстонии. А Варфоломей отказываться не стал. В феврале 1996 года взял эту церковь под свою Патриархию «по настоятельной просьбе Эстонского правительства и подавляющего большинства эстонских приходов».

Но Алексий II и московский Синод отреагировали жестко, прервали евхаристическое общение с Константинопольким Патриархатом (ЖМП № 3, 1996). Варфоломею такой ответ совсем не понравился, он задергался – оказались под угрозой идеи и проработки «Всеправославного Собора», которые он продвигал. Но и Московская Патриархия никакой поддержки от тогдашнего правительства России не получила. В 1996 году было не до нее – кипели предвыборные страсти, президентское кресло у Ельцина вот-вот мог отобрать Зюганов. Наоборот, на Церковь стали нажимать, чтобы побыстрее преодолела скандал, дополнительно не возбуждала избирателей.

Поэтому начались переговоры между Патриархатами, и стороны сошлись на компромиссном решении: в Эстонии будут временно существовать две церковных юрисдицкии, а приходы могут сами выбирать, к какой из них принадлежать. Уже в мае 1996 года РПЦ возобновила общение с Константинополем. А в Эстонии паства «свободно выбрала». Эстонцы – к «апостольской» церкви, русские – к «московской». Кстати, разделение получилось очень красноречивым. У «апостольской» церкви 7 тыс. прихожан, но ей досталось 60 приходов. А у Русской Церкви 100 тыс. верующих, но они удержали лишь 31 приход [142]. Как это было еще назвать, если не откровенными притеснениями?

Но конфликтом между РПЦ и Константинополем решил воспользоваться и «киевский патриарх» Филарет (Денисенко). Он тоже обратился к Варфоломею, чтобы признали его церковь, выдали томос на автокефалию. Однако тот решил не усугублять свару из-за Эстонии еще и новыми проблемами. Да и на Украине покровителя Филарета Кравчука сменил Кучма, начавший восстанавливать экономические связи с Россией и не хотевший портить с ней отношения. Автокефалии Денисенко не получил. А Московскую Патриархию его выходки уже допекли (как раз добавилась «коронация царя» в Ногинске). В феврале 1997 года Архиерейский Собор отлучил от Церкви и предал анафеме Филарета, а заодно и «правозащитного» раскольника Глеба Якунина.

Однако в это же время на радио «София» работал целый ряд священников, официально состоявших в Русской Православной Церкви, в ведении Московской Патриархии – и поливавших грязью и насмешками РПЦ, Патриархию, Синод, превознося католиков и обновленцев. Но их почему-то никто не отлучал и не запрещал в служении. Очевидно, они получали скрытную поддержку и защиту от прокатолической партии, оставшейся в руководстве церкви после «никодимовщины», и имели покровителей в верхушке государства.