Глава 9
Совет у Элронда

Стоило лейтенанту сообщить об их согласии, как отношение «крепостных» к бойцам «Булата» резко изменилось. Оружие им, конечно, не вернули, как и свободу передвижения, зато перевели в обычную жилую комнату на первом этаже, где они по крайней мере не рисковали умереть от теплового удара. Еще им обещали возможность повидать своих, но только после того, как обсудят детали предстоящего похода с Дмитрием. После суток с лишним, проведенных в душном подвале, эта квартира, с нормальными окнами и книжной полкой, казалась раем.

Долго ждать не заставили. Уже через полчаса двое автоматчиков отвели лейтенанта, Ершова и Азата в кабинет Дмитрия. На этот раз там было гораздо многолюднее: помимо самого коменданта «Крепости» и Саввы, здесь были еще трое сурового вида мужиков. Руки с характерными мозолями, множественные шрамы и хищные взгляды выдавали в них обладателей солидного боевого опыта.

Они совсем не были похожи на того сопляка, труп которого бойцы «Булата» нашли в Биюргане. Хотя может, его тащили с собой только в качестве радиста?

– Знакомьтесь, господа, – улыбнувшись, проговорил Дмитрий. – Это Бельский, Иван и Борн.

«Булатовцы» представились, даже обменялись рукопожатиями с местными бойцами. Те вели себя вполне доброжелательно, будто общались не с пленными, а с равными.

– Это наши лучшие разведчики, – добавил хозяин кабинета. – Как вы их у себя называете? Сталкеры?

– Мародеры, – исправил его лейтенант. – У нас предпочитают говорить, как есть. Так и называют – мародеры.

– Грубовато, конечно, зато прямо, – кивнул Дмитрий. – Господа, не нужно таить обиду за то, что произошло с вами. Я уверен, все дело исключительно в упрямстве Полковника. Поверьте, дальше, за Башкирией, только лежащие в руинах разбомбленные города Урала, а потом – выгоревшие леса Сибири. У нас есть прекрасный пример того, что случается, когда ядерная бомба падает на активно разрабатываемое месторождение. А там ведь еще и нефте- и газопроводы. Для вас гораздо лучше будет остаться тут, среди нормальных людей. Да и на Родине, сами понимаете, полегче.

– Из нас тут никого местных нет, – усмехнулся Азат. – Даже я – с Башкортостана родом. А мужики вообще срочники бывшие, они тут за сотни километров от дома.

– Не суть, – махнул тот рукой. – Если со срочной службы, то они здесь прожили не меньше, чем дома. Да и люди ваши – они ведь местные, татары даже большей частью. Многие уже сейчас изъявили желание остаться.

– Ну а что вы хотите? – Ершов глубоко вздохнул. – Люди двадцать лет в подземном переходе жили. Ели, спали, детей растили – и все это в тесной и темной бетонной кишке. Им сейчас что угодно, где дозиметр не щелкает и можно под открытым небом жить, раем покажется.

– Может, и так, но остаться тут все равно лучше, чем погибнуть по дороге к выдуманному раю. Может быть, вы и сами передумаете. И Полковника вашего уговорят, мы его уже отпустили.

– Не поверю, – усмехнулся лейтенант. – Но не важно. Для нас ведь единственный шанс получить свободу – сделать то, что вам нужно.

– Нам нужно, – поправил Дмитрий. – Это необходимо не только нам, но и вам. Подумайте сами, ведь если на земле станет на одно логово опасных мутантов меньше, лучше будет для всего человечества.

– Честно говоря, чихал я на ваше человечество. – Азат усмехнулся. – Если бы вы мою семью в заложниках не держали, хрен бы я согласился куда-нибудь ехать. Давайте к делу уже.

– Поедете на двух машинах, девять бойцов. – Хозяин кабинета тут же сменил тон голоса на деловой. – Логово тварей находится на вершине Сокольской горы. Это в Бугульме.

– Слышал? – посмотрел лейтенант на башкира.

– Даже бывал, – усмехнулся тот. – Там, говорят, еще Пугачев прятался недалеко, в пещерах. Но я в них не спускался, они заложены были, чтобы никто не полез и не потерялся. Но на гору поднимался, да, помню примерно, как там и что.

– Можешь забыть, – прервал его Дмитрий. – На город бомба-сотка упала, там сейчас сплошные развалины. Живых не нашли, да и не искали особо.

– Отправляли людей? – заинтересовался командир разведгруппы.

– Да, – вместо главного ответил тот, которого звали Бельским. – Пятерых, на одной машине. Моих лучших людей, из тех, что доходили до Челнов и Нижнекамска. Вернулся один, смертельно облученный – как доехал, вообще непонятно. Бредил о чудищах, которые убили весь отряд, и постоянно твердил, чтобы мы больше не лезли в Бугульму.

– А вы решили не послушать его и отправить еще одну команду, в два раза больше, так?

– Да. Только перед смертью и под действием огромной дозы морфия он смог прийти в себя и более-менее рассказать о том, что произошло, – вновь вступил в разговор Дмитрий. – К тому же тварей со времени нашего похода меньше не стало, они продолжают переть на север, а нам хотелось бы спокойной жизни. Кто знает, возможно, когда вы уничтожите логово, надобность в «Крепости» отпадет сама собой? Мы сможем жить снаружи, каждый будет возделывать столько земли, сколько захочет…

– Так каков план? – Лейтенант в очередной раз попытался перевести разговор из пропагандистского русла в деловое.

– Поедем сегодня ближе к закату, – хрипло ответил Бельский. – Крупные твари охотятся днем, ночью, конечно, их больше и они проворнее, но на машинах нам это не страшно.

– Как и у нас в городе, – заметил Азат.

– До утра надо добраться до Сарманово, – не обратил внимания на реплику башкира местный мародер. – Там много мутантов и опасно, но если не будем шуметь – стрелять, жечь огонь, и найдем крепкое место, то пересидим и передохнем какое-то время. Дальше все будет страшнее. Альметьевск заброшен. Фон там не очень высокий, но почему-то нет ни людей, ни зверей. Его нужно будет проскочить под самое утро.

– Может, следует остаться в Сарманово на весь день? – с сомнением спросил Ершов. – Сами же говорите, что ночью безопаснее двигаться.

– Несколько часов – не больше, – сказал как отрезал Бельский. – Чем дольше там пробудем, тем выше шанс привлечь тварей. А дальше ехать уже небезопасно ни днем, ни ночью. Честно говоря, дальше мы не были и можем ориентироваться только по тому, что Седой рассказал.

– То есть единственной вводной будет рассказ обколотого и облученного шизика? – Лейтенант нахмурился. – Может, сразу друг друга постреляем, не так мучительно будет?

– Может, и постреляем, – кивнул «крепостной». – Седой под конец совсем с ума сошел, рыдал и все прощения просил у Стаса. Друг его был, с ними поехал. Видимо, что-то нехорошее он своему дружку сделал. Честно говоря, сами мы доезжали только до края выжженной долины, которая там дальше, за Альметьевском. Ромашкинское месторождение все выгорело, земля покрыта обычным пеплом пополам с радиоактивным. В Лениногорске не были, как и дальше. Но если долбанули по нефтяникам, город наверняка не спасся.

– Седой рассказывал, – подал вдруг голос Борн, – Лениногорск уничтожен, как и Бугульма. В обоих городах фон зашкаливает. Дальше уже придется и в костюмах, и в «газиках» ехать, иначе такую дозу хапнем, что до места не доберемся. Через руины дорогу искать будем, это время займет. Как их группа через город пробиралась, он рассказать не смог, но попытаемся проехать в обход.

– Ну а как дойдем до Соколки, что дальше? Как в «думе», автомат в руки и вперед, мочить тварей? – спросил Ершов.

– Если бы мы тварей в думе постреляли в свое время, этого, может, и не произошло бы, – ответил Бельский. – Нет, все проще. В каждой машине будет по сто килограммов аммонала. Два центнера всего то есть. И хоть по бризантности он – тот же тротил, по фугасности фору даст чему угодно.

– В смысле? – не понял башкир.

– В смысле в снаряды пихать его толку нет, а вот чтобы постройки рушить, в самый раз пойдет, – пояснил лейтенант. – Всю гору переворошит.

– Точно сказано, – кивнул Бельский. – Детонаторы есть с часовым механизмом, имеются и на радио, но что оно сработает на безопасном для нас расстоянии, особой надежды нет. К тому же эти два центнера придется на гору своим ходом переть. Сейчас это по пятьдесят кило расфасовано, и если все до места доберемся, то поднимем. По двое нормально, мы уже пробовали. Часто останавливаться будем, если что. А то ведь и стрелять придется.

– Что за твари-то там? – спросил Азат. – Рассказал ваш Седой?

– Не смогли вытянуть, – помотал головой Дмитрий. – Каждый раз, когда спрашивали, кричать начинал, будто его режут, прекратить просил. Может, если не облученный был бы, протянул хоть несколько месяцев, успокоился… Но нет. Он, похоже, без противогаза дышал там, наглотался пыли.

– Отлично, – кивнул лейтенант. – Значит, езжайте туда, откуда вернулся только один человек, и тот долго не прожил. Уничтожьте логово опасных мутантов, которых никто никогда не видел. Еще и отрядом в девять человек, нет бы роту или батальон отправить. Знаете, что мне это напоминает?

– Властелин колец? – спросил башкир, усмехнувшись.

– Вообще-то нет, – ответил командир группы. – Но твой вариант мне нравится больше.

– Рота или батальон туда не пройдет, – помотал головой Бельский. – На одной огневой мощи не прорваться… Нет, конечно, идея с танком или БМП мне очень нравится, но ведь сами знаете, сколько они жрут, а вылезешь, чтобы заправить, тут и нарвешься. А вот вдевятером на двух машинах… Шансы есть.

– Те впятером не справились, – заметил лейтенант.

– Те пятеро добрались, – резко возразил Борн. – Что потом случилось – дело десятое. Если бы у них на маршруте проблемы возникли, они бы вернулись. Тут самоубийц нет.

– Да мы тут все самоубийцы, – усмехнулся башкир, но вдруг помрачнел. – Хрен с ним. Если не вернусь, за семьей моей только присмотрите. Пацаны взрослые почти, но первое время им сложно будет… Без отца.

– Присмотрим, – кивнул Дмитрий. – Кто не вернется, в памяти героями останутся. И вдов, и детей обеспечим.

– Ага, героями… Хотя, может, младший это и так воспримет. Если жена его не убедит, что отец – дебил и самоубийца.

– Хватит рефлексировать, – вздохнул лейтенант. – Ладно, с маршрутом разобрались. Что насчет снаряги, стволов? Машины, в конце концов?

– На своей поедете, – ответил за главного Бельский. – «УАЗ» наши механики посмотрели, расходники, какие нужно, поменяли. Зверь машина, честно говоря. По-хорошему три бы взять, на случай, если что-то из строя выйдет, потому что вдевятером мы в одну влезем, если нас только как доски, штабелями укладывать… Но риск выше становится.

– На месте мы запчастей не найдем? – спросил Азат.

– Запчасти найдем… В гаражах там должны быть, да и сервис-центры наверняка не все разграблены. Людей поблизости не очень много, там тоже мочили друг друга первое время, хоть и не так остервенело, как здесь. А вот гараж и механика…

– Азат может, если что, – сказал лейтенант. То ли хотел повысить ценность башкира в качестве члена экспедиции, то ли еще по каким-то своим причинам. – Он разбирается.

– Все равно я бы на это рассчитывать не стал, – протянул Бельский. – Ну да ладно, все равно поедем на двух. Топливо, естественно, наше. Стволы можете взять свои или подобрать что-то из арсенала, но там тоже в основном «семьдесят четвертые» да АКМ. Боезапас на нас, патронов много понадобится, гранаты тоже дадим, но они в дефиците и шумят сильно. Едой снарядим с запасом, но тут много и не должно потребоваться, если только застрянем где-то… Впрочем, если застрянем, она нам не пригодится тем более.

– Со своими повидаться дадите? – спросил Азат, посмотрев на Дмитрия. – Твои обещали, что можно будет.

– Можно, – кивнул тот. – Но остальное время до выхода с нашими будете. Отправитесь, как солнце к горизонту опускаться станет, смысл тянуть? Часа два-три, думаю, есть, не больше.

Разместили беженцев с «Домостроителей» действительно неплохо: по четыре человека в комнате или отдельная на семью. Такой простор еще неделю назад им и сниться не мог. К тому же позволили открытый доступ на кухни, раздавали продукты из того, что было привезено с собой.

Разве что передвижение ограничивали: в подъездах постоянно дежурили автоматчики. С другой стороны, работать ведь тоже пока не заставляли. Так что многие, наверное, были довольны установившимся положением дел.

Ландыш с пацанами досталась отдельная комната в небольшой «двушке» на третьем этаже. Азат кивнул проводившему его автоматчику, прошел мимо кухни, с которой доносился запах жареного лука, сейчас показавшийся ему безумно сладким. Обменяли на что-то у местных разве, лук в переходах был редкостью, как и любые другие овощи, и позволить себе его могли только самые богатые люди.

С мясом, конечно, дело было еще сложнее, но на «Домостроителей» его ели все, получая строго отмеренную пайку. Военный коммунизм, что поделаешь. Хотя, конечно, на окраинных переходах, вдалеке от торговых путей, уже давно на крыс и мох со стен перешли, как при самых диких формах капитализма.

Давно пора забыть об этом. Все, что было в Челнах, осталось в прошлом. А теперь им предстоит… Да черт его знает, что группу ждет по дороге к Бугульме и в самом городе.

Башкир глубоко вдохнул и потянул на себя створку. Когда-то в этой комнате располагалась детская. На стенах были веселенькие голубые обои со стилизованными под мультяшки ракетами и планетами солнечной системы. Парни разместились по-спартански, на ватных матрасах, расстеленных прямо на полу. Ландыш – на небольшом синем диване.

– Отпустили? – В ее взгляде читалось облегчение. – Все, разобрались?

– Не обижали вас? – проигнорировав вопрос жены, спросил Азат.

– Нет, – махнула она рукой. – Вежливо все, насколько это под дулами автоматов возможно. Пришел их главный, который высокий, красивый такой, с усами и бородой. Объяснил, что у них с Полковником вышло недопонимание, и сказал, что нам придется посидеть взаперти. Оружие у всех отобрали, но обещали вернуть. Еды принесли, мы еще овощей свежих на тушенку наменяли, говорят, у них теплицы тут есть, гидропонная ферма.

– Вот и недопонимание, – вздохнул башкир, покосился на сыновей, которые внимательно слушали разговор, и перешел на привычную смесь татарского и башкирского. – И что, никто из мужиков не рыпнулся даже?

– Да куда там? – Ландыш ответила на татарском. – Десять человек с автоматами, разве сделаешь что. Да и, честно говоря, нет особого желания ни у кого за Полковника драться.

– Вот как? – Азат с удивлением вскинул бровь. – Значит, пока мы в переходах сидели и старик вопросы решал, все ему в рот смотрели? А сейчас, как до «безопасного» места добрались, так все?

– А ты сам подумай. Тут можно не выживать, а жить. И люди здесь неплохие, видишь же. Из наших многим нравится, думают навсегда остаться.

– Ага, всего-то под стволами нас заставили разоружиться да в подвал на сутки загнали, – кивнул башкир. – А так душевные ребята.

– Может и правильно! – запричитала жена. – А то я вас, дураков, не знаю, устроили бы пальбу, положили бы кучу народа ни за что, пока вас самих не убили бы.

Сыновья продолжали слушать, как переругиваются родители. Азат подумал было, что надо их отправить куда-нибудь, но вспомнил, что за дверью квартиры дежурят автоматчики, а кричат они с Ландыш так, что слышно будет, даже если запереться в туалете и закрыть уши ладонями.

– Ты хоть знаешь, почему они так сделали и в чем этот твой Дмитрий с Полковником не разобрался?

– То, что он дальше ехать собрался и нас всех с собой увезти. А у нас он спрашивал вообще? Что нам там делать, на Урале, по горам скакать? Или в степях и пустынях от жажды помирать? Да там небось разбомблено все!

– Нет. – Азат почувствовал, как у него в душе закипает холодная ярость. – Это потому, что он хочет нас отправить в Бугульму. Чтобы взорвать какое-то непонятное логово.

– Кто хочет, Полковник? – не поняла она, даже слегка сбилась с тона.

– Да нет, Дмитрий твой! – продолжал напирать башкир. – Вот с Полковником они как раз и не договорились! А теперь уже все, выезжаем! Я попрощаться зашел!

– Не пущу! – помотала она головой. – Что хочешь делай, не пущу! Ладно, те, вояки, ты-то куда? У тебя дети, у тебя я есть, в конце концов!

– Поздно уже, это решено. Ты думаешь, мы просто так согласились? Они же в заложниках вас тут держат. И кто его знает, что этот Дмитрий решит с вами сделать, если мы откажемся? Сама подумай, – произвел последнюю неловкую попытку погасить конфликт башкир. – Я же все равно отказаться не могу. На стволах погонят.

– Это ты дурак, о нас никогда не думал! – заорала жена. Будь в комнате что-нибудь, подходящее в качестве метательного снаряда, она наверняка схватила бы это и запустила в него. – На старости лет героем побывать захотелось, воином себя вообразил. Сейчас сидел бы с нами, как все нормальные мужики! Может, договорился бы, работу нашел тут, им же нужны нефтяники!

– Молчи, дура! Много ты понимаешь! – вдруг не выдержал Азат и взорвался.

Ландыш вдруг резко дернула рукой и шваркнула его ногтями по щеке. Башкир отшатнулся, чувствуя, как по лицу потекла кровь, замахнулся открытой ладонью, но не ударил. Его остановил взгляд старшего сына, который, похоже, вот-вот был готов броситься на отца.

Азат вдруг почувствовал себя так, будто все кости в его теле растворились и оно вот-вот растечется по полу, словно студень. Ну и что это с ним такое? Он ведь всегда любил жену, но ее истерики, которые каждый раз становились все более бурными, выводили его из себя.

Но ни разу до этого она не поднимала на него руку. И никогда дети не встревали в их ссоры, предпочитая спрятаться и пережидать бурю, пока папа и мама не помирятся.

– И ты считаешь, что папа не прав, да? – спросил он у сына и, не дожидаясь ответа, повернулся к жене. – Ты и их против меня настроила?

– Они не роботы, чтобы их настраивать, – ответила Ландыш, которая только сейчас осознала, что удара не последует. – Они ведь сами все понимают.

– Что понимают?

– Что ты нас не любишь. – Жена явно не хотела этого говорить, но ситуация заставляла ее идти до конца.

Азат криво усмехнулся, дотронулся до раны, посмотрел на окровавленные пальцы. Глубоко она его саданула, изо всех сил. Вложила в удар всю ненависть, на которую женщина только способна.

– Ты сама не понимаешь, чего от меня требуешь, – спокойно ответил он. – Еду я в любом случае. Если мы не вернемся или вернутся не все, Дмитрий пообещал, что о вас позаботятся. Ты же сама хотела здесь остаться. Так что бывай.

Он развернулся и пошел к выходу из комнаты. Ландыш кричала что-то в спину, схватила его за руку, но он грубо вырвался и быстрым шагом дошел до двери, ведущей в подъезд.

Вышел, захлопнул за собой дверь, прислонился к стене, надеясь, что она не будет долбиться в створку и позорить его еще сильнее. Ландыш не стала – то ли поняла, что это бесполезно, то ли вспомнила про гордость.

– Что, поссорились? – участливо спросил у него автоматчик, кивнув на расцарапанное лицо.

– Точно, – кивнул Азат. – Ты не куришь?

– Курю, только тут нельзя, – ответил часовой. – Можно на улице, в специально отведенном месте. Дмитрий о здоровье заботится.

– Угости – что он мне сделает, расстреляет? – ответил башкир. – В последней сигарете даже смертникам не отказывают. А мы они и есть.

Тот пожал плечами, мол, я предупредил, и протянул Азату пятисотенную купюру и кисет с мелко нарезанными листьями какого-то растения. Башкир до этого привык угощаться у Баранова, у которого была собственная машинка для скрутки папирос, но сейчас и так сойдет.

Он оборвал половину купюры, сыпанул туда крепко пахнущего помидором зелья, неловко скрутил, провел языком по краю, чтобы лучше приклеилось. Автоматчик уже сам все понял и протянул зажигалку.

– Томат? – спросил Азат, затянувшись.

– Ага, – грустно ответил охранник. – Иногда караванщики привозят настоящих сигарет, но на них цены заоблачные, да и начальство не одобряет. Плюс и там не табак, а дрянь какая-то, помидорный лист иногда даже лучше заходит.

– Ничего, в листьях помидоров тоже никотин есть, – усмехнулся башкир.

Он вычитал это в старом ботаническом справочнике. Другое дело, что в переходах и с ботвой дефицит, что с картофельной, что с томатной. Поэтому чаще там курят высушенный мох, вкус которого с сигаретным дымом вообще ничего общего не имеет. А тут выращивают, видимо.

– Почему думаешь, что смертники-то? – спросил боец, сбив его с мысли. – Девять человек, на двух тачках, с оружием. Тем более кто, если не вы, вы ведь двадцать лет уже в зараженном городе среди тварей выживаете.

– Я из убежища в этом году впервые выбрался, – ответил Азат. – Прошлую разведгруппу расстреляли всю. Полковник новых набрал, не таких опытных, но тоже ходоков, конечно. Им пятый был нужен, я добровольцем пошел.

Он пощупал щеку, посмотрел на пальцы. Кровь уже успела остановиться. Надо было обработать чем-нибудь, хоть спиртом, заодно смыть коросту с лица, а то так только людей пугать.

– За это тебя жена так?

– Ага, – кивнул башкир и снова затянулся. – Сначала все орала, что у меня просто баба в другом переходе. Теперь вот вообразила, что цель моей жизни – героически сдохнуть.

– А не права она? – Автоматчик, похоже, решил, что большой беды не будет, и тоже принялся сворачивать самокрутку.

– Нет, – ответил Азат. – Не знаю… Наверное, я просто устал. Думал, что буду сбегать на поверхность от них, отдыхать от жены с детьми. Чтобы… Соскучиться, что ли.

– А риск?

– А что риск? – пожал плечами башкир. – Без него в жизни ничего не бывает. Но я же не один ходить собрался, а с тренированной командой не так опасно. Хотя был у нас один отмороженный, все время в одиночку по поверхности бродил, двадцать лет почти. Однажды неделю не возвращался, думали, помер, но нет, пришел, на своих ногах даже.

– Вот сколько средний срок работы у вас? – продолжал гнуть свою линию охранник.

– Не знаю, не считал. – Азат задумался. – Честно говоря, их не так уж и много было за все время, плюс они зря старались не рисковать.

– Так ничего удивительного нет в том, что за тебя жена волнуется. И что вот так себя ведет.

– Да она и раньше особо мирной не была… Первое время разве что. Но там ведь «переходы»… Ну расстались бы мы, и что? Куда она делась бы, все равно каждый день видишься – в очереди за пайком, на кухне, когда караванщики приходят. Места нет, чтобы сбежать.

– Может, признаешься, что разлюбил жену?

– Да чего ты ерунду говоришь? – Азат поморщился, будто гнилой орех раскусил, огляделся вокруг и не придумал ничего лучше, чем сесть и забычковать окурок о ступеньку. – Разлюбил. Нет. Да и детей очень люблю.

– Тогда кризис у вас, – с видом знатока заключил охранник. – Вам поссориться бы в хлам. Разойтись, хорошо бы изменить друг другу. А вот там понятно будет, суждено вам вместе быть или нет.

– Ну ты психолог, блин, – усмехнулся башкир. – Разойтись… Расходиться – некуда, изменять – не с кем, все заняты уже. Да и вообще. Ты думаешь, если б я ее не любил, я бы согласился хрен знает куда переть? Ага, сейчас. Давно лежал бы у вас в подвале, в тепле и сухости, спал бы.

– Ну-ну. – Охранник усмехнулся и потушил самокрутку. Как оказалось, вовремя.

– Слышь, – с первого этажа раздались голос и шаги поднимающегося по лестнице Саввы. – Вы не охренели случайно в подъезде курить? Тут, если что, люди живут.

– Это я курил, – ответил башкир, предъявляя в качестве доказательства лежащий на ладони бычок. – И что ты мне сделаешь, Савелий? Я и так смертник.

– Я не Савелий, – мотнул головой здоровяк. – Меня Саввой зовут. В честь преподобного Саввы Освященного. И курить здесь действительно не надо, тут семьи живут, дети у них. С лицом что? В честь похода побриться в первый раз решил?

– О твои шутки порезался. – Азат снова потрогал щеку. – Пошли к остальным, хрен ли тут стоять.

Когда они пришли в квартиру, где «крепостные» разместили команду смертников, там было только четверо: Ершов, Шмель, лейтенант и Бельский. «Булатовцы» играли в карты из практически вечной пластиковой колоды. Командир местных мародеров точил нож о брусок, периодически рассматривая лезвие на свету и проверяя его куском старой газеты. Савва же, проводив башкира, снова ушел по своим делам.

Баранова не было, он, похоже, решил провести последние несколько спокойных часов у девушки. Азат с ним тогда особо не общался, но в переходах все в той или иной мере всех знали. И башкир помнил, что очень удивился, когда этот здоровяк стал подкатывать к семнадцатилетней Айсылу.

Айсылу была девчонкой, конечно, неплохой, но как и все рожденные уже после Войны дети, бледной и хилой. Да и судьба у нее была тяжелая: отец погиб, когда в переход на «Домостроителей» прибыли зараженные спорами папоротника беженцы с «Ипподрома». Не прошло и полугода, как мать слегла от лихорадки и через полторы недели отправилась на тот свет.

И осталась девочка одна. В других переходах ничего хорошего ее бы не ждало, но на «Домостроителей» детей на чужих и своих не делили. Помогли, чем смогли, но вырос все равно гадкий утенок. Тихий, забитый, интересующийся книгами больше, чем реальным миром. Так она и жила: вырабатывала дневную норму на ферме или плантациях, а потом бежала к себе в закуток, где погружалась в выдуманные миры.

Почему ее выбрал весь из себя героический и боевитый Баранов, было непонятно. С точки зрения Азата в ней не имелось ничего, что могло бы возбудить мужское внимание – обычная круглолицая татарка, практически без фигуры. Хотя экспертом он в таких делах не был. Вел себя Алексей порядочно и выдержал достаточно длинный конфетно-букетный период. С учетом того, что ни конфет, ни букетов в послевоенных Челнах, конечно, не было.

– Леха у Айсылу, да? – спросил башкир.

– Точно, – кивнул лейтенант. Он на секунду оторвал взгляд от стола, будто боялся, что его соперники подменят карты, и посмотрел на Азата. – Что, опять с женой поругался?

– Ага. – Тот хотел было сплюнуть, но удержался. Это не переход, квартира, здесь босиком ходят. – Снова.

– Бывает, – философски заметил Ершов.

– Слушайте, я что хотел спросить. – Башкир замялся на секунду, подумал, стоит ли задавать такие вопросы, но все же решился. – Вот я-то понятно, уже давно женат. Да я и не солдат. А Леха – один из военных, но он самый молодой, и у него девчонка есть.

– Чего ты мнешься? – спросил Шмель, обернувшись на секунду и не заметив, как Ершов подменил карты в лежащей на столе стопке.

– Он хочет спросить, почему у нас нет женщин, – проявил проницательность лейтенант. – А ты, Сем, карты-то верни, я все вижу.

– Не больно-то и хотелось, – усмехнулся неудавшийся шулер, но требование командира исполнил.

– Насчет меня ты не прав, – заявил Шмель. – У меня женщина как раз есть, мы уже три года вместе. Только она в «Тридцатом» живет.

– А чего с собой не забрал? – спросил башкир.

– Как ты это себе представляешь? – усмехнулся боец. – Там снайперы, «пришлые», и мы тут на их машинах приезжаем. А давай-ка, Машка, поехали со мной за город. Да и сам подумай. Она там сидит в убежище бетонном, за гермодверьми, бойцы у них опытные, охрана. Я ей – бросай дом, да поехали на автобусах хрен знает куда за новой жизнью.

– А раньше чего на «домики» не перевез? – Азат не унимался.

– Так вдова она, и детей у нее трое уже, куда я с ними? Лысый хоть как-то помогает, а что полкан сказал бы, если б я еще четыре голодных рта притащил? Да и сам знаешь, в казарме всю жизнь прожил… Сложно это.

– Троих родила в таких-то условиях, – покачал головой лейтенант. – Героиня.

– Хорошая она, Маша… – Шмель задумался. – Жаль, что так вышло.

– Думаешь, не вернешься?

– Думаю, что никто из нас не вернется, – помотал головой боец. – Сами же понимаете.

– Ладно, а у вас-то что? – посмотрел башкир на остальных.

– Не нашел еще достаточно умную женщину, – усмехнулся Ершов.

– Да? – Лейтенант подкинул карту Шмелю, который с грустным видом смотрел на свои. – А я-то думал, что это после того случая с женой старшего мастера с «Райисполкома».

– Что за случай? – заинтересовался Азат.

– Не важно, – ответил Ершов и бросил очередную карту на стол. – Отбивайся лучше.

– Что, забыл? – Лейтенант усмехнулся и покрыл карту. – А вот он-то тебя наверняка до сих пор вспоминает. Повезло тебе, что в цивилизованном обществе живем.

– Это вообще случайно вышло. И один хрен, лучше, чем к проституткам с «Электротехников» идти.

– Ну а кто поймет воина лучше, чем жрицы любви? – Лейтенант довольно усмехнулся. – На самом деле не знаю, почему я один. Как-то и случая не подвернулось, и женщины подходящей, да и вообще – занят был постоянно, задания, вылазки, в любой момент наверху остаться мог.

– Не жаль сейчас? – спросил башкир.

– Не, – мотнул командир группы головой. – Знаешь, в новом мире лучше так, чем привязываться к кому-то. Когда у тебя появляются любимые, ты становишься уязвимым. А ведь если с ними что-то случится… Тяжело это. Тут и свихнуться недалеко.

– Эта точка зрения… – Ершов слова шлепнул пластиковым прямоугольником о столешницу. – Имеет право на жизнь. Куда суешь, у меня карты кончились, все вышли.

Он утер лоб и откинулся в кресле, которое под весом бойца жалобно скрипнуло.

– Взял, – проговорил Шмель, выложив на стол козырного короля. – Взял, – добавил он туза. – А это тебе, командир, погончики и галстук.

– Вот ведь. – Лейтенант усмехнулся, собрал карты и принялся тасовать их. – Что, Азат, будешь играть?

– Давайте, – пожал плечами башкир и подвинул поближе к столу четвертое кресло.