Сархад откровенно скучал. К Вороньему замку давно, уже очень давно никто не приезжал, так что обычные развлечения, они же служба, – кончились. Пару раз он пытался завести разговор с Увечным Королем о том, что не пора ли, дескать, отпустить Вороненка на волю… но тот отвечал неизменно: «Еще не все».

Будь Сархад волком – он бы выл от тоски. Но воющий ворон… – это было чересчур даже для него. Так что сидхи героически искал, чем бы заняться.

Летать по окрестностям не было ни малейшего желания: наступала осень, зарядил мелкий противный дождик, и никакой уважающий себя Ворон не полетел бы в эту мерзкую муть. Впрочем, воронов из Кинверхина Сархад не спрашивал: он отправил их следить за дорогами, а сам искал занятий в замке.

Самый простой выход из этого тоскливого тупика – устроить здесь мастерскую. Но Мастер отлично понимал: стоит ему взяться за любимую работу – и ничто не заставит его отвлечься. Хоть сам Артур явись к Котлу Мудрости.

По счастью, Бендигейд Вран пристрастил его к игре в шахматы.

В сущности, я и сам не знаю, что мы делаем: творим судьбу или получаем пророчества.

Мне известно лишь одно: в этих шахматах – грядущее. Короли, королевы, славные воители, толпы безымянных воинов…

Я не знаю, придумываем ли мы имена этим королям или прозреваем их.

Сегодня я играю белыми, Сархад. Моего короля будут звать Сердце Большого-и-Опасного Кота.

Странное имя, говоришь?

Да, странное. Но что-то в нем есть… что-то правильное. Может быть, я не слишком точно уловил, как оно будет звучать в грядущем.

Ты в ударе сегодня, Сархад, – мой король заперт словно в темнице. Похоже, я проиграл. Жаль. Этот Сердце Большого Кота мне казался многообещающим.

Погоди-ка… а если так, так и вот так? Твой король слишком рано счел себя победителем.

Мат, Вороненок.

– Хм, – сказал Сархад, вставая из-за стола, – интересно, в какой-такой темнице будет заперт этот Большой Кот?

– Не «Большой Кот», а Сердце Большого Кота, – наставительно поправил его Бендигейд Вран.

– Но всё-таки? Сердце, Печенка, Левая Пятка… как ни назови.

– Что ты спрашиваешь у меня? Вон Котел, загляни – и увидишь.

– А тебе не интересно? Сегодня ты выиграл ему свободу – неужели не хочешь узнать, кому ты сотворил такую судьбу?

Увечный Король вздохнул:

– Не знаю, Вороненок. Я пытался заглядывать в будущее – но оно слишком непохоже на тот мир, к которому я привык. Я мало что смог понять. Хочешь – попробуй сам. Котел ответит тебе. Но вот поймешь ли ты ответ…

Я подошел к Котлу. Сегодня – серебряная чаша на узорчатой ножке, мне по грудь. Красивый орнамент.

Попытался думать о будущем. Об этом самом Большом Коте, то есть его Пятке… тьфу, Сердце.

Но, видно, шутки слишком мешают сосредоточиться. Я видел какие-то желтые пески… ничего похожего на Прайден. Что нашему королю делать в бесконечных желтых песках?

Меньше ёрничать надо, тогда и Котел шуток шутить не будет.

Но от Котла уходить не хотелось. Я стал просто смотреть… вода (или что в него налито?) колыхалась, одни непонятные картины сменяли другие, иногда я просто видел дно чаши и орнамент на нем…

А потом… это было больше, чем видение в Котле Мудрости. Это было вокруг меня, я был внутри этого, внутри – но это чудо было и во мне…

Что творится с тобой, Вороненок? Вокруг тебя струится серебристо-голубой свет, ограждая тебя прочнее, чем каменная стена.

Что открыл тебе Котел Керидвен?

Я вижу удивление на твоем лице… радость… улыбку…

Ты хорошо улыбаешься, Сархад. Жаль, что редко, слишком редко это бывает чистая улыбка, а не язвительная гримаса.

Но, кажется, в будущем ты станешь чаще радоваться, а не насмехаться?

Она идет по городу Белых Сосен. Не идет – бежит.

Счастлива как ребенок. Торопится увидеть сразу всё, немедленно, сейчас – хотя у нас времени сколько угодно.

У нас?!

Да, я с ней. Неудивительно: как бы иначе она попала в запретный город сидхи?

Хм, забавно смотреть на себя со стороны. У меня бывает такое щенячье-блаженное лицо? Хотя… если мы с ней окажемся дома, и она будет вот настолько рада – пожалуй, именно так я и буду смотреть на нее.

Дома? Мы вернемся – домой? Этот город, ненавидимый мною веками, станет домом? Мне? Нам?..

Она кажется частью его. Она – человек, но в столице сидхи она не чужая. Любимая, ты – впервые в городе Белых Сосен, но уже сродни ему, а я…

А я, кажется, тоже. И черные одежды впервые за сотни лет сменил на серебристые – правда, с черным рисунком, но хоть не выгляжу дырой в сложном узоре столицы сидхи.

Матушка? Ты обнимаешь Эссилт и называешь ее дочерью?

Неужели это будет?

– Ты хочешь узнать, будет ли это?

Хриплый старушечий голос. Керидвен.

– Госпожа моя…

Серебристая стена исчезает. И Грааль сейчас – уродливый медный котел со вмятиной на боку.

– Хочешь, – говорит Владычица Котла, – я отвечу тебе, что это: греза или грядущее?

– Госпожа…

– Хочешь?!

Но Сархад уже пришел в себя, он спокоен и собран, как обычно. Миг растерянности позади.

– Нет, – твердо. – Если это будущее, я хочу достичь его сам, своими силами, а не потому, что так суждено. Если же это – лишь моя греза, то… как знать, может быть, я смогу превратить ее в пророчество.

Молчание. Ворон, решительно:

– Нет. Я не хочу знать ответа.

Керидвен подходит к нему:

– Как же ты горд, Сархад…

Трудно смотреть в глаза матери врага. Матери былого друга.

В глаза старухи, назвавшей меня сыном.

Трудно смотреть в те глаза, что видели битву двух сыновей: родного и названного.

Простишь ли ты меня, госпожа?

Я не хотел биться с Морвраном… Лгу!

Да, глупо скрывать. Я хотел сразиться с ним. Но я бы напал на него иначе… не так, как всё произошло.

Или… не стал бы нападать? Сейчас в моей жизни слишком много дел и стремлений, чтобы посвящать ее мести.

Госпожа Керидвен, я не пытаюсь оправдаться, но… будь моя воля, я бы не искал боя с Авагдду.

– Я знаю, – тихо отвечает Керидвен. – Теперь знаешь и ты. Не напади он на тебя – мне не пришлось бы смотреть на ваш поединок.

– Прости меня…

– За что? Ты сохранил ему жизнь. Но больше ему никогда не взлететь.

– Владычица Керидвен, ради тебя я пощадил бы его, даже не будь я связан обетом Стража!

И в этот миг Сархад искренне верит в свои слова.

…Сархад стоял у выбитого им давным-давно окна и смотрел на облака. Те творили что-то непонятное: пышные кучевые неподвижно стояли вдали, а легкие и маленькие стремительно летели мимо них. Это сочетание покоя и порыва было странным. И красивым.

Холодный осенний ветер гулял по замку. Сархада он раздражал, не более, а вот Увечному Королю приходилось тяжело: рана разболелась, и Вран даже не каждый день выходил на свою рыбалку. Сидхи вообще не представлял, какая сила должна заставлять Короля снова и снова заходить в холодные воды озера за незримым уловом.

Вот и сегодня Вран сидел у растопленного очага (кстати, а кто его топит? кто рубит для него дрова? – Сархад этого никогда не видел), не в силах встать. Подле него стояла чаша с горячим питьем; питье было всегда горячим – и Коварный мысленно поблагодарил Котел Керидвен за такое простое и такое нужное чудо.

– Так ты говоришь: Пламень, потом Тьма, а теперь Свет? – закашлявшись, спросил Бендигейд Вран.

– Я?! Говорю?! – Сархад обернулся и непонимающе посмотрел на Короля.

– Ну, думаешь. Какая разница. Рассказывай.

– О чем?

– Хитришь, Вороненок. Ладно, я сам расскажу за тебя.

Так ты говоришь, в начале был Пламень. Яростный и могучий; движение, для которого хоть миг остановки – страшнее смерти. Ты был молод, мой Вороненок, ты рвался действовать – и тебе некогда было задуматься ни о целях, ни о чем ином. Ты был готов уничтожить что угодно – дабы создать новое, так?

Я видел твою юность, Сархад. Твое страстное стремление изменить мир. Помнишь, как мы встретились первый раз – когда строили Хоровод Великанов?

Вот и мне этого не забыть.

Дерзкий гордец. Могучий и – слишком верящий в себя. Уязвимый в своей силе. Таким ты был. Ослепительный пламень… но всякому известно, что изжелта-белый огонь недолговечен.

Потом была тьма. Авагдду. Что может быть темнее?

Чем тебя притянул Морвран, Вороненок? Ты стал тогда слишком горд, чтобы одаривать своей дружбой других? Ты увидел в нем равного? Гордец ненадолго стал другом подлецу?

Морвран боялся тебя, Сархад. Ты не знал об этом? Догадывался?

Он предал тебя из страха.

Скажи ему спасибо, Вороненок, за это предательство. Иначе… кто знает. Ты мог бы стать таким, как он.

Ты прошел через Тьму. Ты обучился подлости и лжи. Ты стал Коварным. Твои жестокие проделки были для тебя забавой.

Ты научился у Морврана многому – по вашему бою видно, как хорошо ты выучил его уроки. Ты не перенял лишь одного: ты так и не научился радоваться чужой боли. Ты был насмешником, беспощадным, да, – но не мучителем.

Ты прошел сквозь Тьму, Сархад. И вышел с другой стороны.

Что же теперь, мой Вороненок? Любовь привела тебя к Свету?

Ты примирился с отцом и почти примирился с братом?

– Раньше я счел бы себя нынешнего слабаком… – задумчиво ответил Сархад.

– А сейчас? – нахмурился Увечный Король.

– Не знаю. Понимаешь, я не стал Светлым. Яростные стремления моей юности – они остались, а уж о коварстве что и говорить… Я победил Морврана подло, иначе это назвать нельзя. Но…

– Но?

– Я обрел покой. Я ошибался, когда думал, что покой – это бездействие. Покой – это как тишина в сердце урагана. Вряд ли я был бездеятелен с того дня, когда она впервые вошла в Зал Огня. Но гнев, ненависть, отчаянье – всё ушло. Мне светло и легко…

Бендигейд Вран понимающе кивнул.

– Но ведь я остаюсь Сархадом Коварным? Ведь я не утратил ничего из прежнего…

– Нет, не утратил, – улыбнулся Увечный Король. – Ты просто соединил все три Силы. Сущий пустяк. Еще одно невозможное, которое ты воплотил.

– Мой Король, мы не смогли его одолеть.

Морвран, которому отныне предстояло зваться Морвраном Одноруким, держался с мрачным достоинством.

– Неужели никто не в силах справиться с ним?!

– Мой Король, – встал Гвальхмаи, – я тоже бился с Сархадом. И я не думаю, что он так плох, как говорит Морвран. Да, он изувечил его и Медрауда – но они первыми напали на него. Любой из нас поступил бы… так же? Сомневаюсь, мой господин. Мы бы убили нападавших, а Сархад сохранил им жизнь. И если тот воин в черном доспехе, которого я встретил на пути в Карбонек, и есть Сархад, я, Гвальхмаи Могучее Копье, говорю: не должно объявлять войну этому бойцу!

– Гвальхмаи умеет красно говорить, – процедил Медрауд. – Наверное, он точно так же уболтал Черного Всадника, чтобы тот пропустил его в Карбонек!

Тот хотел гневно возразить, но поднялся юный Передур:

– Мой Король, я провел не один год в замке Карбонек. Я хорошо знаю его хозяев. Тогда никаких Черных Всадников там не было. И я – единственный из твоих воинов, кто не отправлялся еще на поиски Грааля. Посему я прошу отпустить меня. Если я встречу Черного Всадника – то, надеюсь, моя рука будет достаточно тверда, чтобы поразить его, если он заслуживает кары.

– Передур, ты мечтаешь о невозможном.

– Мой Король, это ничуть не менее невозможно, чем, уехав от матери в нелепом наряде на старой кляче, стать одним из твоих всадников.

– Одним из лучших, ты забыл добавить, – улыбнулся Король. – Ну что ж, удачи тебе.

Черный Всадник, если это был он, на сей раз явился пешим. На дороге стоял призрак в вороненой кольчуге, озеро и замок просвечивали сквозь него.

– Кто ты и что ты ищешь здесь? – голос был негромким, но шел со всех сторон.

– Я ищу замок Карбонек, где сокрыт Святой Грааль.

– Ты ищешь замок? – засмеялся призрак. – Замок ты нашел. Ступай прочь.

– Я хочу пройти к Граалю.

– Хоти, – привидение ехидно ухмыльнулось.

– Пропусти меня!

– Вот еще… – контуры фигуры поплыли, и вскоре Передура окружила стена, сложенная из черных камней. Всё такая же призрачная.

– Ты – Черный Всадник! – крикнул юноша. – Ты Сархад! Если ты не трус – выйди и сразись со мной!

– Ну что ж… – раздался голос из-за его спины. – Раз ты так хочешь биться со мною – изволь.

– Учитель, – изумился юноша. – Ты? Сархад – ты?

– Я. Ты мог бы давным-давно узнать мое имя. Я – Сархад Коварный, Сархад-Ворон и Черный Всадник – тоже я. Ты хотел сразиться со мной – что ж, нападай.

В руке у Сархада белел меч. Призрачная стена исчезла.

– Учитель, я… я не могу.

– Но я же воплощение жестокости, коварства и прочих пороков. Так, кажется, говорят у вас в Лундейне? Неужели ты не убьешь это чудовище?

Когда я уже седлал коня, уезжая из Лундейна, ко мне подошел Гвальхмаи.

– Я не хочу отговаривать тебя от поездки, – сказал он, – но надеюсь, что ты не станешь биться с Сархадом. Дело не в его силе, не в том, что он сокрушил Морврана и многих других. Передур, он одолел десятки воителей – и не убил ни одного! Многих он просто напугал – победил, не нанеся им ран. Морврану очень хочется представить Сархада негодяем, но верить Морврану – это самая большая ошибка, которую ты можешь совершить в своей жизни.

– Учитель, – Передур припал на одно колено. – Прости меня. Я ошибался. Гвальхмаи был прав: я не должен был верить Морврану.

– Ах, вот в чем дело, – усмехнулся Сархад. – Тогда понятно, почему ты помчался убивать Черного Всадника. Ну что ж, пойдем.

– Куда? – не понял юноша.

– В замок. Не до ночи же мы будем стоять на дороге.

– Ты пропускаешь меня к Граалю? Просто так?

– Ну почему же «просто так»? Ты прошел испытание.

– Я?

– Из того, что ты легко выдержал его, не следует, что оно было легким.

Они вошли в башню, и едва Передур увидел Врана – припал к его ногам со словами:

– Дядя, прости меня!

– За что? – Увечный Король погладил его по голове.

– Тогда я вел себя так глупо… я даже не спросил об имени тех, кто был добр ко мне.

– Что ж, ты ошибался от ложной учтивости. А теперь?

– Теперь я знаю, что иногда надо следовать голосу сердца, а не законам вежливости.

– Добро, мальчик. Что ж, иди к Котлу. Пусть он исполнит твое самое заветное желание.

– У меня только одно желание, – пылко воскликнул Передур, – чтобы ты исцелился, дядя!

Зала заполнилась бело-голубым сиянием.

На возвышении возник Котел Кери… нет, пожалуй, сейчас это был Святой Грааль. Хрустальная чаша, блистающая чистейшим светом, воплощение счастья и добра.

Искры белого света окружили всех троих, и на миг показалось, что крови на бедре Короля-Рыбака нет.

Только на миг.

Исчезло сияние, хрустальная чаша превратилась в простую глиняную. И снова начала кровоточить рана Увечного Короля.

– Как же так? – спросил юноша.

– Грааль не выполняет желание немедленно. Но рано или поздно оно осуществится.

Видишь, Сархад, я был прав, выбирая между своим и твоим желанием. За долгие века до моей смерти и за столетия после нее я убедился: если разум говорит, что поступок безрассуден, а сердце – что он единственно верен, – надо слушать сердце.

Эту истину понял даже Передур. Вот уж воистину – передурил. Надо бы сменить ему имя. Пусть уедет отсюда Персивалем.

Да и ты, Сархад, можешь лететь. Котлу больше не нужен Страж. Все, кто стремился к Святому Граалю, прошли этот путь. При нынешнем поколении людей сюда больше не придет никто. При грядущих – это уже не твоя забота.

Лети, Вороненок. Ты свободен от службы. И на прощание я сделаю тебе еще один подарок.

– Исполнишь еще одну мою просьбу?

– С радостью, мой Король. Какую?

– Эти шахматы – они удобны, но не нужны мне. Если кто-то приблизится к Карбонеку, я это увижу в Котле. А вот королю людей они будут полезны. Отнесешь подарок от Врана?

– Кому?

– Марху.

Сархад поднял на него изумленный взгляд:

– Спасибо.

Вран подошел к доске, расставил на ней фигуры:

– Передай Марху, пусть подумает над партией. Положение белых кажется безнадежным, но есть один путь к победе.

Сархад взглянул на фигуры: Король, Королева, Конь и Воин.

– Воин – Друст, а кто – Конь?

– Нет. Конь – Друст, а Воин – ты.

– Я смогу им помочь?

– А ты загляни в Котел. Там хорошо видно.

Сархад подошел к Котлу, на сей раз принявшему вид широкой плоской чаши на высокой ножке. Наклонился.

Отражение пробежало рябью, сменилось, и то, что Мастер увидел, заставило его в ужасе вцепиться в край чаши.

Он глядел долго, не отрываясь. Вран стоял рядом, наблюдая, как испуг на лице Стража сменяется надеждой, а потом – радостью.

Картины будущего пропали.

– Ты уверен, что всё случится именно так? – хрипло спросил Сархад.

– Так или примерно так, – кивнул Король-Рыбак. – Ты подарил девочке хорошее, очень хорошее кольцо.

Потом добавил:

– Только не рассказывай об этом ни ей, ни Марху. А то еще спугнем судьбу.

– Я и не собирался.

– Ну, прощай, Вороненок. Соскучишься – залетай в гости. Только окон больше мне не выбивай.

– Постараюсь.

Сархад спрятал шахматы и их столик в мешок, подаренный Нуддом, поклонился Увечному Королю – и взмыл в небеса.

Бендигейд Вран стоял у давно разбитого окна и думал: «Теперь у тебя будет новое прозвище. Ты был Сархад Коварный, ты стал – Сархад Коварный Страж».