Король-Рыбак
Сархад, рассекая крыльями воздух, мчался к замку Карбонек.
Где этот замок – он не знал. Да, кажется, и никто в Аннуине не ведал туда дороги. Сархада это волновало мало: его цель – добраться до замка Врана, а не узнать, где находится эта крепость.
Исполинский Ворон слушал ветер, свистящий вокруг него. Как человек в горах выбирает единственно возможную тропу к перевалу, так и Сархад искал среди воздушных потоков тот, которым мог пролететь и Вран – в свой замок.
Для ворона небо – то же, что для зверя земля. Вот валуны – плотный поток воздуха, вот обвалы – встречные вихри, вот болота – облака и туманы, вот ровная дорога – попутный ветер.
И Сархад мчался.
Но небо Аннуина – неизмеримо больше, чем просто небо. Оно всё было испещрено следами заклятий, проложенных в вышине или поднявшихся с земли. И вот по этим следам дорогу в Карбонек было найти проще простого. По крайней мере, для Сархада.
Он слишком хорошо помнил Бендигейда Врана – человека (человека?!) кристальной честности и благородства. А это значит, что никакому коварству не место на дороге в его замок. Заклятья же, как на подбор, были одно злее другого, и Сархад просто уклонялся от них, как человек обходит завал на дороге. Бесчисленные витки в небесах – вправо и влево, вверх и вниз… Сархад бы давно сбился с пути, пытайся он держаться направления.
Но у Ворона был лишь один ориентир: место, где нет злости и обмана.
Внизу белой сталью блеснуло озеро. На нем – пара островов, на каждом – башня. Один остров был поменьше, и он… двигался?!
Сархад камнем ринулся вниз.
Бендигейд Вран, тяжело хромая, тянул сеть. В глубоком месте вода едва доходила ему до колен, а сам былой бренин Прайдена был ростом примерно со свою собственную крепость.
Сархад опустился на берег, сменил облик, поклонился.
Вран улыбнулся:
– Каким ветром тебя занесло ко мне?!
Сархад покачал головой:
– Нелегко найти попутный ветер в твой замок, а через встречные – не пробиться.
Хромой Король кивнул:
– Подожди.
– Помочь с сетью?
– Тебе не поднять этот груз, – покачал головой Король-Рыболов.
– Но если там не рыба, тогда что? – глаза Мастера блеснули любопытством.
– Мысли. Мечты. Слезы. Надежды. Проклятия… Нелегок улов со всей земли Прайдена.
– И что ты с ними делаешь?
– Собираю… – Вран взвалил сеть на плечо, вытягивая ее на берег. Ближе к кромке воды Король как-то незаметно уменьшился, став почти одного роста с Сархадом.
– Собираешь, а… потом? – выдохнул изумленный сидхи.
Кромка судьбы: Бендигейд Вран
Если не я, то кто?
У всякого короля есть свои гордость и зависть, любовь и вражда – а у меня был только Прайден. Жить ради Прайдена. Умереть из-за него. Навек задержаться между жизнью и смертью. Простить убийцу сына – только потому, что из Касваллауна гораздо лучший король, чем был бы из моего Карадауга.
Мы с Касваллауном вместе защищали Прайден: он – мечом и магией, а я… не знаю. Тем что – был.
Я всегда принимал все горести и радости Прайдена на себя. На мне выстроили новый Лундейн – прекраснее моего Каэр-Ллуда. На мне держалась оборона берегов… бури, иногда так своевременно налетавшие на вражеские корабли, и иные «случайности».
В Прайдене не было ни горя, ни радости, которые я не назвал бы своими.
Вот и сейчас – я тяну эту сеть. Я разделю восторг счастливых и убавлю горе страждущих. На меня, а не на невинных обрушится злоба… лишь часть ее, это верно, но всё-таки я дам моей земле хоть на каплю больше спокойной жизни.
Увечный Король вышел на берег. Еще несколько мгновений – и сеть покажется из воды.
Сархад замер, ожидая увидеть, каков же зримый облик улова Рыбака.
Вран резким рывком вытянул тяжеленную сеть.
Она была пуста.
Бендигейд Вран бросил сеть на песок, а сам медленно, стиснув зубы от боли, опустился на большой валун. Застонал, зажмурился. Из-под килта по левому бедру Короля снова потекла кровь.
Сархад опустил голову, не зная, чем помочь. Спросил негромко, будто был виновен:
– И так – каждый день?
– Ага, – выдохнул Рыбак. – Спасибо нынешнему мальчишке, выкопал мою голову из-под холма: дескать, он сам – великий король и сам будет Прайден защищать… А я по его милости снова тело обрел, будь оно неладно. Уши бы надрал этому щенку – да далеко слишком.
– Ты об Артуре?
– О нем, – простонал Вран, проводя рукой по раненому бедру и больше размазывая кровь, чем стирая. – Талантливый мальчишка, но горд не в меру. Ладно. Хватит о нем. Зачем я тебе понадобился?
Кромка решения: Сархад
Н-да. Теперь я хорошо понимаю мою Эссилт. Я отлично понимаю, почему она долгие месяцы не решалась попросить меня помочь ей.
А как тут попросишь?! Не знаю, кому было тяжелее – мне или Эссилт тогда, но сейчас все мои страдания – ничто по сравнению с болью Врана.
Как странно: он тоже Ворон и тоже уязвлен в ноги. Вечно кровоточащая рана, да еще и на человеческом теле… подумать страшно!
Что я могу ему сказать?! Как я осмелюсь просить его о помощи?
– Молчишь? – нахмурился Увечный Король. – Ну, молчи…
Он устало вздохнул, потянул к себе сеть, покопался там, будто выискивал щуренка среди карасей, нашел нечто незримое и снова посмотрел на Сархада:
– Так что там с твоей Эссилт? Не могу понять: ты был хитрей всего Аннуина вместе взятого. Так почему сейчас ты ищешь совета у меня? Ты что – решил пойти честным путем?
На морщинистом лице Бендигейда Врана было написано самое искреннее недоумение.
Сархад не смел поднять взгляда (на свое счастье, потому что Увечный Король сейчас рассматривал его так, как глядел бы на рыбу с рогами или зайца с крыльями). Мастер с трудом проговорил:
– Я не могу им лгать. Обоим. Да и тебе тоже.
– Хм. «Обоим» – это ты о ее муже?
– Да.
– Что ж… Марх – один из достойнейших Королей Аннуина. – Вран еще раз вдохнул и требовательно спросил: – Так всё-таки, Сархад, зачем ты прилетел? Чего ты от меня хочешь? Научить тебя быть честным?
– Я прошу совета.
– Ну?
Кромка надежды: Сархад
Я хочу снова увидеться с ней, Вран. Нет, не смейся, не говори, что нет ничего проще.
Встречи тайком, торопливые объятья – это не для меня. И тем паче не для нее.
Она верна мужу. Я не могу, не смею говорить с ней о своей любви – да она и так всё знает. Иногда мне кажется, что она тоже любит меня, иногда я думаю, что это только благодарность. Не знаю. Неважно.
Я не хочу, чтобы она вздрагивала от каждого моего прикосновения. Я не хочу, чтобы в ответ на мой взгляд она опускала глаза долу.
Я хочу взять ее за руку так, чтобы она не сжималась от страха. Я хочу, чтобы она спокойно улыбалась, глядя мне в глаза.
И я знаю единственный способ этого достичь.
Меня к ней должно привести дело. Не ведаю, какое, лишь знаю, что очень важное. Такое, что потребует объединения мудрости сильнейшей из человеческих Королев и не самого слабого из сидхи.
Такое, чтобы я, не кривя душой, мог сказать Марху, куда и зачем я зову его жену.
– И это дело вам должен придумать я? – устало прохрипел Вран.
– Если ты придумаешь – я твой должник, – твердо сказал Сархад.
– Ты клянешься сослужить мне службу в ответ? Вот так, вслепую даешь слово? – приподнял брови Рыбак.
– Да.
– Не ждал я услышать такое от Сархада… Ну что ж, пойдем в башню, отдохнем – может, что и придумаю. Подай-ка костыль, вон валяется.
Сархад исполнил просьбу и не выдержал, спросил:
– Зачем ты заставляешь себя быть человеком?! Ты же из Древних, могущественнее многих из нас! Зачем тебе это страдающее тело и ежедневная боль?!
– Это Артур виноват, – хмыкнул Вран, медленно хромая к замку. – Зачем он выкопал мой череп?
– Прошу, ответь! Ведь ты способен в любой миг освободиться от оков этой плоти. Я был связан заклятием Фросина, но ты связываешь себя сам!
Король-Рыбак остановился, посмотрел Мастеру в глаза:
– Если я не буду человеком, то как я смогу понимать горе и радость людей?
Замок Бендигейда Врана был… странным. Никак иначе не назвать. Он был на удивление прост, и снаружи, и изнутри, в нем не было ни изощренности чертогов сидхи, ни текучего волшебства творений Древних. Но и на грубые сооружения людей он тоже не был похож.
Ясная простота. Гладко отесанные стены, кое-где – резной камень, высокие потолки, широкие окна. На удивление светло – так не бывает в крепостях.
И Вран, вновь изменившись, стал под стать своему дому. Исчез грубоватый Рыбак, перед Сархадом был Король.
Он сел в кресло с высокой спинкой, словно это был трон. Кивнул Сархаду на другое:
– Садись. Угощайся.
– Чем? – не понял сидхи.
– Смотри.
Перед ними появился стол, на столе – две чаши, полные хмельного меда.
Сархад взял одну, приподнял, обратившись к Врану:
– Хвала щедрому хозяину.
Вран ответил тем же:
– Хвала учтивому гостю.
Сархад отхлебнул. Такого густого и пряного меда он не пил давно.
На столе тем временем появлялись кушанья, одно за другим. Дымящийся поросенок, овощи, фрукты, коврига хлеба… Сархад к этим слишком человеческим яствам был равнодушен, вот только сочные и румяные яблоки были ему по душе. Вран, с хрустом выламывая поросячью ножку, спросил:
– Ты разве не ешь мяса?
И не успел Сархад ответить ни вежливо, ни честно, как на столе возник только что убитый цыпленок, ощипанный и выпотрошенный, лежащий на блюде в собственной крови.
– Тебе по нраву сырое? – удивился Король.
– Признаться, да, – виновато улыбнулся его гость.
Они неспешно ели, и сколько бы не отпивали из чаш, те всегда были полны меда.
Заиграла негромкая музыка, зала наполнилась бликами белого света, движущимися в медленном танце.
– Что это? – спросил Сархад. – Кто нас угощает, кто развлекает нас за едой?
– Ты мог бы и догадаться, – улыбнулся Вран. – В этом замке хранится Котел Керидвен.
Кромка чуда: Бендигейд Вран
Котел, исполняющий все желания. Самое большое сокровище. Самая грозная опасность.
У большинства людей желания просты – и их Котел мог бы просто кормить. Кормить всегда, кормить досыта. Ну, и поить допьяна, без этого уж никак…
У тех людей, кто живет не только пузом, но и головой, желания сложнее. Они хотят красоты – и Котел зазвучит для них богаче, чем сотня арф. Они хотят мудрости – и Котел откроет им тайны древнего. Они хотят волшебства – и Котел сотворит для них любое чудо.
Они хотят власти – и Котел даст им ее. И мне страшно подумать, что произойдет, если Котел исполнит такое желание алчного негодяя.
В Эрине похожий Котел воскрешал мертвых. Жуткое было зрелище – навек онемевшие воины с застывшими лицами, живое оружие. На счастье, мой брат Эвниссиэн бросился в тот Котел и уничтожил его.
Поэтому мы давным-давно скрыли Котел Керидвен. Ото всех. Ибо как отделить достойных от подлецов? Как пустить к Котлу одних, спрятав его от других?
– А могу я взглянуть на этот Котел? – негромко спросил Сархад.
– Он не исполнит твоего желания, – покачал головой Бендигейд Вран. – Он помогает лишь людям, а ты – не человек.
– Я не прошу об исполнении желания. Только посмотреть.
– Хорошо. Смотри.
С их стола исчезла вся еда, и на нем медленно возникла чаша.
Грубая надтреснутая глина, вылепленная без гончарного круга.
Чаша, выдолбленная из дерева.
Кубок сияющего хрусталя.
Почерневший котел из меди, огромный, больше этого замка.
Сверкающий камень, в котором переливается одна-единственная капля.
– Так что такое Котел Керидвен на самом деле? – тихо спрашивает Сархад.
– То, чем ты хочешь его видеть, – отвечает Бендигейд Вран.
Они долго сидят в молчании. Вокруг них играет музыка, движутся блики света.
– Я много веков думаю, как сделать, чтобы к Котлу Керидвен устремились лишь лучшие из людей? – тихо говорит Увечный Король.
– Покажи его всем, – пожимает плечами Сархад. – В твой замок пройдут лишь лучшие. Остальные просто не найдут дороги.
– Показать всем, не вынося из замка?
– Это невозможно?
– Это очень трудно…
– М? Тебе для этого не пригодятся сильнейшая из Королев людей и один неслабый сидхи?
– Силы вас двоих не хватит…
– Кто нужен еще?
– Подожди. Дай подумать, – Вран безотчетно протянул руку, и в ней возникла чаша с медом.
Сархад последовал его примеру. И получил свою чашу.
А мед из Котла Керидвен был сказочно вкусен.
– Послушай меня, Вороненок.
Сархад ничуть не обиделся на такое обращение – из уст Великого Ворона. Король продолжал:
– Чтобы Котел Керидвен пришел в мир людей, оставшись в Замке Врана, нужно могущество сильнейших из Древних, богов, сидхи и людей. В день Сердца Зимы соберитесь в Хороводе Великанов и соедините вашу силу.
– Я понял.
– И лучше бы, чтобы вас было двое мужчин и две женщины.
– Это нетрудно. Я позову Арауна…
– Нет.
– Почему?
– Араун рожден женщиной-круитни. Его могущество велико, выше иных Древних, но он…
– Тогда – Ху Кадарн. То есть Седой Волк.
– Отлично. А кто из богинь?
– Не знаю, мне всё равно.
Кромка силы: Бендигейд Вран
На склонах холмов из камней выкладывают очертания лошади и щедро поливают известью.
Так было. Так есть. Так будет, спустя века и тысячелетья.
Ее боятся. О ней рассказывают страшные легенды. Но на ее могущество уповают. И будут уповать.
Рианнон. Одна из трех богинь-Кобылиц. Они поделили между собой три земли: Эпона на юге, Маха на западе, Рианнон в Прайдене.
Если путнику, бредущему в тумане, выйдет навстречу белая лошадь, то более благой приметы ему не найти.
– Рианнон? Хорошо, – Сархад отхлебнул меда. – Пусть будет Рианнон.
– Но ведь она безумно ревнует тебя к Эссилт? – нахмурился Вран.
– Пусть ревнует, – махнул рукой Мастер.
– Послушай. Это слишком серьезно. Если вам четверым удастся соединить круг силы, то Котел Керидвен…
– Я уже понял. Удастся.
– Но ревность Рианнон может всё разрушить!
– Нет. Не тревожься: нет.
– Сархад!
Тот прищурился:
– Послушай меня, Верховный Король Прайдена. (И не отрекайся от этого титула – он только твой.) Меня не за длинные ресницы прозвали Сархадом Коварным. Конечно, за тысячу лет в темнице я позабыл многое, слишком многое… но ведь не всё. И остатков былой хитрости мне с избытком хватит, чтобы убедить одну-единственную женщину сделать нечто, идущее против всех ее желаний. Это очень просто, поверь.
– Ты солжешь ей? – нахмурился Вран.
– Ни в коем случае! Я скажу ей только правду. Ничего, кроме правды. Но… не всю правду.
Сархад улыбнулся. Оч-чень недоброй улыбкой.
Вран помедлил – и улыбнулся в ответ:
– Правду говорить легко и приятно, так?
– Почти, – рот Сархада изогнулся в усмешке. – Полуправду говорить не совсем легко. Но зато та-ак приятно…
* * *
Пройдясь по Залу Огня, Сархад щелчком пальцев вызвал Зеркало.
Оно услужливо показало ему Эссилт.
Ворон сосредоточился. Обмануть Рианнон было не очень-то трудно… при одном условии: он должен действительно испытывать все те чувства, в которых убедит ее.
Испытывать – или помнить их так, будто они – сегодняшние.
Черты Сархада, отраженного в Зеркале, разгладились. Тысяча лет с плеч – немало даже для сидхи.
Женщина рядом с ним стала выше, величественнее, горделивее.
«Рианнон! Мы были молоды – ты и я. Мы были счастливы. Я не забыл, и помнишь ты. Хорошо помнишь?»
«Что это?» – девы-сидхи подобрали подолы своих длинных одежд и, дрожащие, подбежали к трону Рианнон.
И было чего испугаться.
В зал вползали струйки огня.
Они не сжигали ничего – от них ни дыма, ни чада, ни пепла. Даже самые нежные зеленые листочки не скручивались от их жара, не падали безжизненным белым тленом.
Огонь ничего не уничтожал, но полз и полз по ее тронному залу, словно пламенеющие змеи осмелились проникнуть сюда.
Рианнон замерла, поняв, кто посылает ей таких вестников.
А змеистый пламень подбирался к ней, его золотистые протуберанцы оплетали колонны живой листвы, ничего не уничтожая и всё приближаясь…
– Сархад? Ты?
Языки огня обвили ей лодыжки, перекинувшийся сверху пламень оплел ее плечи, руки, грудь.
И потянул к двери – небыстро, но настойчиво.
Рианнон не противилась этим учтиво-жарким огням. Изжелта-красные протуберанцы змеились вокруг нее, лаская и приказывая. Словно золотая сеть оплетала Королеву.
…Девушки-сидхи не верили своим глазам: они впервые видели, чтобы их Королеву вот так – уводили. И она бы… повиновалась, покорная и счастливая.
– Ты хотел видеть меня? – спросила Рианнон, когда пламенеющие змеи ввели ее в Зал Огня.
– Видеть? – переспросил Сархад, чуть усмехаясь. – Можно сказать и так.
Он обнял ее, жадно проводя губами по ее щекам и шее. От этих касаний Белой Королеве стало жарче, чем от огня.
…А Зеркало отражало их же – только на тысячу лет моложе.
– Мой Сархад…
– Ты всё еще любишь меня?
– Ты сомневаешься? Ты смеешь сомневаться?
– Пойдем к тебе… – прошептал он.
– Почему ко мне?
Он подхватил ее на руки и ответил:
– Потому что в покоях узника ложе узко и жестко.
Стена расступилась перед ними.
…Черное Зеркало в пустом зале отражало Сархада и Эссилт, держащихся за руки.
Просто держащихся за руки.
– Любимый, – прошептала счастливая Рианнон.
Сархад не ответил, неспешно гладя ее тело.
– Но ты стал жаден и груб, – добавила она. – Сколько веков у тебя не было женщины?
– Ты сама знаешь это так же хорошо, как я.
– С того Бельтана? – Рианнон приподнялась. – С того самого Бельтана?!
…Она неслась в танце, отдаваясь веселью и не спеша отдаться кому-нибудь из жадно глядящих на нее. Но вдруг свет костра словно перечеркнул другой огонь: черный. Летящий наземь с небес.
Ворон. Сархад. Враг.
Рианнон сжалась от нахлынувшего страха: она была беззащитна сейчас. И если Коварный осмелился попрать святость бельтановской ночи… что делать?
Сархад сменил облик – и улыбнулся ей. Слишком памятной улыбкой.
– З-зачем ты здесь? – спросила она, скрывая испуг.
– Зачем мужчина приходит в Бельтан к женщине? – отвечал он.
– Но мы… – она осеклась: говорить «враги» явно не стоило.
– Давно не друзья, – усмехнулся Сархад. – Но сейчас – Бельтан. А ты что-то не спешишь найти себе спутника. Я – даже и не пытался искать кого-то. Ну? – он призывно распахнул объятья.
Слишком знакомый жест.
Она замерла. Сердце кричало «Да!» – а разум твердил, что Сархаду Коварному нельзя доверять!
Он понял это.
– Я не предлагаю тебе дружбы, Рианнон. Я не предлагаю тебе мира между нами… даже перемирия. Но в ночь Бельтана нет вражды.
Он подошел к ней, обнял.
– Только до рассвета… – прошептала она.
– Только… – отвечал он, приникая к ее губам.
– С того самого, – улыбнулся сидхи.
– Но… почему?
Сархад откинулся на мягкий мох, служивший им ложем:
– Почему? Я тогда уже думал только о мести. Новой любви не было места в моем сердце. А без любви… это не для меня, ты же знаешь.
– Знаю, милый…
Он намотал на палец прядь ее золотистых волос. Сбросил. Намотал снова.
Она прильнула к нему:
– Помнишь, когда-то ты хотел взять меня в жены? Не передумал?
– Передумал.
– Что?! – Рианнон резко отстранилась.
– Погоди, – он притянул ее к себе. – Сначала выслушай, потом гневайся. У тебя то и дело – новые смертные любовники. Я не осуждаю, просто… вечность быть обманутым мужем я не хочу. А вот стать тем возлюбленным, к которому ты возвращаешься после каждого однодневки, – это другое дело.
– Сархад… скажи мне одно: ты ведь не любишь эту смертную королеву? Эссилт?
– Рианнон, моя прекрасная Рианнон… – он ответил ей долгим поцелуем.
Лгать правдой было так приятно… И, в сущности, очень легко.
Рианнон еще не сбросила сладкой истомы, когда Сархад спросил:
– Ты бы хотела, чтобы во всех мирах нас с тобой увидели рука об руку?
– Конечно, милый…
– Это хорошо. Я смогу исполнить просьбу Бендигейда Врана и порадовать тебя.
– О чем ты?
– Верховный Король хочет, чтобы в день Сердца Зимы я пришел в Хоровод Великанов вместе с сильнейшей из богинь.
– Бендигейд Вран говорил с тобой?!
– Я гостил у него. Недавно, – бросил Коварный самым будничным тоном, на который был способен.
– Сархад!
– Что тебя удивляет? Мы с ним оба – Вороны, нам есть о чем поговорить.
– В день Сердца Зимы? Перед всем Аннуином – рука об руку? Да?
– Больше, Рианнон. Не только перед Аннуином. Перед всем Прайденом. И передо всеми землями Волшебства, какие только есть.
* * *
Сархад взбежал по винтовой лестнице на одну из башен замка. Здесь редко кто-то бывал, так что облик этой башни остался каким-то смазанным: то ли ствол высочайшей прямой ели и ветви вокруг него, то ли винтовая лестница со столбом посредине.
Но Сархада такие мелочи не интересовали. Ему нужна была вершина? макушка? – не всё ли равно, как назвать? Лишь бы там можно было поговорить с ветрами.
…Бендигейд Вран сказал ему, прощаясь:
– Если уговоришь Рианнон и будешь твердо уверен в ее согласии…
– «Когда», а не «если», – поправил Сархад.
– Неважно. Когда это произойдет – пришли мне весть. Расскажи обо всем теплому и ласковому ветру, он принесет твои слова ко мне.
– Хорошо, – кивнул Мастер. И осмелился спросить: – Не могу понять, почему ты вообще впустил меня в свой замок. Ведь мы с тобой схожи меньше, чем огонь и лед!
– Хм, то и другое обжигает, – рассмеялся Вран. – И потом, слышал ли ты людскую поговорку: «Ворон ворону глаз не выклюет»? Это про нас с тобой.
Потом Король посерьезнел и добавил:
– Сархад, если Котел Керидвен действительно явится в мир людей так, как мы говорили, то – считай, что ты мне более не обязан ничем. Исполнение несбыточного – за исполнение несбыточного.
Коварный долго глядел на Благословенного.
– Кто был тот негодяй, что нанес тебе рану? – тихо спросил Сархад.
– И что бы ты с ним сделал? – усмехнулся Вран. – Убил бы?
– Не-ет, я не настолько милосерден…
– Тогда не скажу. Но довольно разговоров. Лети, Вороненок. И пришли мне весть с теплым ветром.
– Да, мой Король.
Ни к кому прежде Сархад не обращался – так.
И вот теперь, стоя на верхней площадке башни (…под верхней развилкой ветвей исполинской ели), Сархад искал теплый и ласковый ветер. Вокруг него ярились десятки ветров, влажных и сухих, полных морской соли и гнили болот, напитанных самыми разными заклятьями или чистыми от любых… Сархад перебирал их, как мастерица перебирает окрашенные шелка, ища единственный цвет, самый глубокий и звучный.
Туника Сархада развевалась, рукава резко хлопали, и большого труда стоило не сменить облик, не взмыть вороном в небеса, не помчаться в замок Врана самому…
Но Король просил прислать весть. И эта просьба должна быть исполнена в точности.
И наконец лица Коварного коснулся поток теплого и ласкового воздуха.
«Лети в Воронов Замок, ветер… Расскажи Верховному Королю, что Рианнон будет счастлива придти со мной в Хоровод Великанов в день Сердца Зимы».
