Глава 10

Открыла глаза и уставилась в потолок: темнота, тишина, тревога. Повернулась, посмотрела на соседнюю кровать, где мирно посапывала Царья, и нахмурилась: я же точно помню, как направилась в башню, чтобы найти Земко и Вемуда, это было практически утром, а сейчас глубокая ночь. Потёрла пальцами виски и едва не поцарапалась, отвела руки и с удивлением посмотрела на длинные, ярко накрашенные ногти. Что это?! Да я и не умею… По спине поползли мурашки.

Вскочила и прошлёпала к привычному зеркальцу рядом с нашими тремя шкафчиками. Застыла, глядя на большое, в полный рост зеркало. Новое? Да и шкафов было всего два. Опять приходила тича Маар? Провела пальцами по дверце, заглянула внутрь и при виде красивых ярких платьев вздрогнула: это Царьи? Вроде у лягушки-царевны вещи были проще. Открыла второй и уронила руку при виде любимых брючек подруги: а вот и вещи Царьи. Затаила дыхание и медленно, готовая увидеть всё что угодно, подняла глаза. Кожа на лице онемела при виде невысокой красивой девушки с белоснежными волосами, яркими губами и огромными, тёмными, как ночь, глазами.

В следующее мгновение в горло незнакомки в зеркале впились крючковатые пальцы, я инстинктивно схватилась за шею, но там ничего не было. Девушка же скривилась от боли, рот её раскрывался так, словно она кричала, глаза едва не вываливались из орбит, когда некто, скрывающийся за спиной незнакомки, тянул её, тащил в сторону от зеркала. Обернулась, но за спиной никого не было, а когда снова посмотрела в зеркало, увидела оскаленное лицо Дэпа. И проснулась.

– Эй! – Надо мной склонилась Фулла, помахала рукой перед глазами. – Сколько пальцев видишь?

– А это пальцы? – простонала я и, ощущая, что голова моя вот-вот взорвётся, слегка приподнялась. – Больше похоже на веер.

– Лежи пока, – припечатала меня к кушетке Фулла. – У тебя травма головы.

– Травма головы? – ахнула я. – А что случилось?

Фулла, выкладывая на кусок марли густую, остро пахнущую кардамоном, тмином и чем-то цветочным массу, покачала головой:

– Вот уж не думала, что ты пойдёшь на такое!

Я невольно сжалась: так всё же я попала в башню? И меня поймали? Значит, на моей серьге пятьдесят баллов штрафа и о межакадемических батлах можно забыть. Сглотнула и хрипло спросила:

– Вы разочарованы?

Фулла осторожно положила повязку мне на лоб – я ощутила приятный холодок – и тихо ответила:

– Не то чтобы разочарована… Молодой вервульф хорош собой, все девушки вульффака по нему воют на луну, но всё же использование любовного зелья… Да, честно признаться, я разочарована.

Она холодно посмотрела на меня, и я помотала головой:

– Это не я опоила его. Честно! Это… – прикусила губу: стоит ли говорить?

Одан сказал, что Душан совершил преступление, но вряд ли Койел будет подавать жалобу в Образовательный комитет. Или будет? Фулла молча ждала, когда я решусь рассказать, и я не выдержала:

– Это сделал… один тич. Жертвой должна была стать я, но так получилось, что зелье выпил Койел. А как вы узнали?

– Он лежит за дверью, – ухмыльнулась Фулла. – Тоже с травмой головы.

– Что?! – подскочила я так резко, что повязка слетела. – Да что произошло?

– Янви знаешь? – приподняла брови Фулла, вновь укладывая меня на кушетку и водружая повязку на место.

– Студентка первого курса вульффака, – кивнула я. – Она слегка недолюбливает меня.

– Слегка, – фыркнула Фулла. – Совсем чуть-чуть, чтобы хватило на единственную пакость. Если бы не Койел, который оттолкнул тебя в последний момент, то ящик с реквизитом Маар стал бы твоим гробом. Парень пострадал, спасая тебя, и когда вас обоих принесли, стонал о любви и так страстно молил спасти твою жизнь, что я заподозрила неладное и провела пару тестов…

– Подождите, – облизав губы, проговорила я. – Вы утверждаете, что Янви пыталась меня убить?!

– Я утверждаю, что у тебя травма головы и небольшой порез на лбу, – жёстко ответила Фулла. – Янви утверждает, что поскользнулась и, падая, случайно столкнула ящик с подоконника. Маар утверждает, что ящик стоял на полу. Вервульф утверждает, что любит тебя больше жизни, а ты утверждаешь, что Янви тебя недолюбливала. Я лишь предполагаю, что либо тебе попытались отомстить за любовное зелье, либо сделали попытку убрать с пути соперницу. А что думаешь ты?

– Скорее, второе. Но Койел тут ни при чём, – вспомнив верфоксов и слова Маар, пробурчала я. – Вы не слышали, что я вызвалась участвовать в отборе на межакадемические батлы от факультета нестандартных? Видимо, меня считают настоящим соперником, раз так стараются убрать.

Фулла с сомнением покачала головой:

– Маар сказала? Ведьма склонна преувеличивать значение этого соревнования. Мне кажется, дело в любви.

– Да вы романтик, док, – хмыкнул Одан.

Я вздрогнула и испуганно сжалась на кушетке под грозным взглядом ректора. Тот лишь усмехнулся и прошёл в другое помещение. Фулла бросилась следом, а я, кусая губы, гадала, что Одан со мной сделает, когда узнает от дока о зелье. Захотелось сбежать, но стоило подняться, как голова закружилась, ноги подкосились, и я со стоном опустилась на кушетку.

– Не спешите, – услышав тихий голос ректора, сжалась в ожидании чего угодно. Вернувшийся Одан подошёл и бросил на меня весьма странный взгляд: – Полежите в изоляторе пару дней, студентка Найка. А лучше пару недель.

Постоял минуту, и с каждой секундой сердце моё колотилось всё быстрее и быстрее, я уже стала задыхаться, когда Одан неожиданно присел на краешек кушетки и, пристально рассматривая моё лицо, улыбнулся. Сердце пропустило удар при виде ряда белоснежных острых зубов: где-то я читала, что улыбка вервульфа – это признак не симпатии, а агрессии. По спине поползли мурашки.

– Вы очень… необычная, – тихо проговорил ректор, и в каждом слове мне чудилась угроза. Я умоляюще покосилась на дверь, за которой осталась Фулла, но док не спешила спасать меня. А Одан продолжил: – Все вокруг ощущают вашу силу, Найка, но сами вы её отвергаете. Койел рассказал, что вы ненавидели Дэпа и даже поступили в академию, чтобы научиться управлять им. – Он коротко усмехнулся и вынул из-за пазухи небольшую брошюру. – Сын попросил помочь вам. Это не инструкция по управлению второй ипостасью, разумеется, нечего так прожигать её глазами. Всего лишь детская сказка, которую я читал своим детям. – Он положил брошюру на кушетку и снова посмотрел на меня так, что на голове волосы зашевелились. – Проведите время в невольном уединении с пользой.

Рывком поднялся и быстро покинул изолятор. Я изумлённо смотрела на захлопнувшуюся дверь: и ни слова о зелье?! Выдохнула и, стерев со лба холодный пот вместе с повязкой Фуллы, дрожащими пальцами подхватила книжечку. Аляповатые картинки, изображающие разнообразных зверей, крупный жирный шрифт – действительно детская книжка! Облегчённо вздохнула и, улегшись на кушетку поудобнее, открыла первую страницу.

* * *

– Привет, контуженная! – Я поморщилась от преувеличенно жизнерадостного голоса Вемуда и с трудом сдержала желание запустить кружку в наглую морду, которая маячила в двери. Остановило лишь то, что там ещё оставался вкусный травяной чай. – Как мозги? На место встали? – Он вошёл и повернулся вокруг своей оси, показывая себя, великолепного в обтягивающих тренировочных брюках и мокрой от пота красной футболке: – Теперь-то ты понимаешь, насколько я неотразим?

– Разит, да, нещадно, – зажимая нос, прогудела я. – Не знаю, чем и отразить эту химическую атаку… Знаешь, Вемуд, давно уже изобрели всякие полезные штуки – душ, например. Поворачиваешь краник, а сверху вода льётся! А если ещё и мылом воспользоваться, то результат в несколько раз эффективнее. О дезодоранте молчу – это уже следующий уровень!

Верфокс беспардонно уселся на кушетку и широко улыбнулся.

– Нет в мире аромата прекраснее, чем запах любимого человека!

– Любимого, Вемуд, – недовольно пробурчала я, – ключевое слово!

Как всегда, лис пропустил мои слова мимо ушей, зато заметил книжку и, схватив её, радостно воскликнул:

– Ой, я помню эту сказочку! – Посмотрел вперёд и, простёрши руку, прикоснулся к невидимому зеркалу, протянул тоненьким голоском: – Я люблю тебя, чудовище! – Хитро покосился на меня и, кивнув на расклеенные везде бумажки с надписями, спросил: – Тренируешься? И как Дэп? Уже сдался? Поверил твоим словам?

– Не знаю, – насупилась я.

Уже несколько дней я уверяла и себя и Дэпа в нежных чувствах, писала письма с извинениями, ела лишь противно-медовое мясо, да запивала жутким горьким чаем из сушёной калины, которую Дэп, оказывается, обожает! Но казалось, всё это было бесполезно, никаких изменений я не ощущала. Фулла отпускать меня не спешила, к Койелу не пускала, и лишь наглый лис, который умудрялся пробираться даже в запертый изолятор, развлекал да приносил новости из мира.

– Янви отпустили, – листая книжку, сообщил Вемуд. – Говорят, поверили, что это случайность. – Хмыкнул: – Она и сама удивилась, что даже штрафными не наградили. – Помолчал и, перевернув страницу, проговорил: – Земко подал заявку на участие в батлах, но ему отказали…

– Почему? – подпрыгнула я и, прижав руки к груди, спросила: – Из-за штрафных баллов? Так он всё-таки пошёл в запретную башню?!

– Нет, конечно, – отмахнулся Вемуд. – С чего взяла?

Я пожала плечами:

– Он же пытался той ночью, когда ты его остановил. А позавчера рванул за тобой, когда услышал, что тебя с утра никто не видел. Наверняка подумал, что ты в башне…

– Какая богатая фантазия! – насмешливо протянул верфокс. Хитро посмотрел на меня и щёлкнул по носу. – Даже если бы всё это было правдой, уж мы бы придумали, как избежать баллов!

– Ты бы придумал, – хмыкнула я. – А вот Земко сам бы их потребовал.

– Единороги, чтоб у них все ноги заплелись в косичку! Правильные, аж противно. Но Земко не получил штрафных баллов, не волнуйся. Но и результата, несмотря на все мои старания, мы тоже не получили, так что вся надежда на тебя.

– Что это значит? – насторожилась я.

Вемуд помахал книжкой и белозубо улыбнулся:

– Тренируйся усерднее! Слышал, тич Одан снова продлил твой больничный.

– Что?! – подскочила я. И страдальчески простонала: – Да за что?

– Тичи решили, что проще тебя примотать к кровати, чем разгребать после тебя завалы, – захихикал Вемуд. – Отдыхай! Смотрю, у тебя индивидуальное обучение.

Вздрогнул, положил книжечку на стопку учебников, послал воздушный поцелуй и выскользнул в дверь, а я принялась загибать пальцы:

– Три, два, один…

В изолятор вошла Фулла (уж не знаю, каким местом верфокс умудрялся чуять её и исчезать ровно за три секунды до появления), а следом за ней появилась старушка Маар. Ведьма поставила свою косу в угол и доброжелательно посмотрела на меня:

– Справилась с домашним заданием?

Кивнула: учиться мне нравилось всё больше и больше, да и получаться стало чаще. Всего несколько дней, а я уже могла по схематичному рисунку определить основные заклинания-ловушки. Тича просмотрела в мою тетрадь и удовлетворённо хмыкнула:

– Не сомневалась в тебе, детка. У тебя феноменальная память! Решение ректора закрыть тебя в изоляторе – самое лучшее, что он мог придумать. Такими темпами ты не только догонишь первые курсы верфоксов, но и перегонишь вторые!

– Подбадриваете меня? – понимающе улыбнулась я и вздохнула: – Мне хотя бы догнать вервульфов, которые уже месяц как учатся…

Фулла проверила повязку на моей голове, подала стакан с зельем и молча удалилась. Тича же внимательно рисовала новое задание, и я решилась:

– Тича Маар, могу я спросить о том, что произошло в прошлом году? О том самом случае…

Рука старушки дрогнула, Маар едва слышно выругалась и поправила схему. Посмотрела на меня и торопливо улыбнулась:

– О каком случае, детка?

– О котором упоминал Одан, – пододвинулась я. – Это наверняка связано с девушкой, которая поступила в прошлом году. Она из нестандартных. Возможно, единорог.

– А, – неопределённо протянула Маар. – Ты об этом случае. – Положила тетрадь на колени и пронзительно посмотрела на меня: – Ты знаешь, кто такие единороги?

Я кивнула: как попала в изолятор, первым делом прочла о них всё, что нашла в учебниках! Но все эти сведения были общими, и мне казалось, что к жизни имели примерно такое же отношение, как краткое описание симптомов проклятия к настоящему ужасу перед злой ведьмой. Вспомнила жуткий сон и невольно потрогала шею.

– Росая была очень красивой и умной девушкой, – задумчиво проговорила Маар, вырисовывая на листке новые линии. – Как и всех единорогов, её воспитывали в крайней строгости. Поэтому когда она влюбилась в представителя другого вида оборотней, семья постаралась спрятать её в академии. Это был вопиющий случай – обычно единороги проходят домашнее обучение. Улучив момент, Росая сбежала к любимому. Конечно, семья заявила об исчезновении, но все знают, что это лишь для того, чтобы спасти честь.

Я растерянно посмотрела на вторую схему, которую нарисовала Маар для нового домашнего задания, и спросила:

– Но при чём тут башня, в которую нельзя ходить? Есть студенты, которые верят, что она пропала именно там…

Маар в сердцах отложила тетрадь и сурово проговорила:

– Студенты обожают страшилки, Найка! Каждый реальный случай со временем обрастает нереальными подробностями и превращается в легенду, коих великое множество. Как выйдешь из изолятора, ощутишь это на себе. Знаешь, сколько потрясающих историй уже ходит о тебе? Кстати, заранее попроси у Фуллы бутылочку успокоительного и не принимай эти сказки близко к сердцу!

Она решительно поднялась и указала взглядом на тетрадь:

– Задание ясно? – Я кивнула, а ведьма подошла к косе и, подхватив её, повернулась. – Та башня – всего лишь практический лабиринт с теми же ловушками и заданиями, какой делала я на батлы. Единственное отличие – там всё статично, сделано один раз для отработки заданий. Конечно, то, что Одан за проникновение назначил пятьдесят штрафных, окружило башню ореолом таинственности, но ректор лишь не хотел, чтобы кто-то попал в беду. Всё прекрасно, если оборотень проходит задание, но некоторые ловушки опасны, и если тич не придёт на помощь в течение нескольких часов, несчастный может пострадать. А при определённых обстоятельствах даже умереть…

– Стойте! – вскричала я и, когда Маар обернулась, спросила дрожащим голосом: – А может случиться так, что некто проник в башню, попал в ловушку, но его… так и не нашли?

– Нет, – без улыбки отрезала Маар и добавила: – Если ты намекаешь на исчезновение Росаи, то отвечу иначе: после того как девушка пропала, лабиринт был обследован тичами первым делом и самым тщательным образом!

Она ушла, а я откинулась на подушку: задать вопрос про поцелуй единорога так и не решилась. Снова. Когда приходила Хекья, тоже промолчала. И сама для себя уже решила, что сказал всё это Земко лишь для того, чтобы я перестала его преследовать и занялась учёбой. Скривилась: он своего добился, но чужими руками. Надо было лишь треснуть чем-то по голове, а не угрожать вырывать сердце!

Полистала тетрадь с уроками Маар и улыбнулась: сама не подозревала, что наука будет даваться настолько легко. Царья приносила лекции, и я за вечер могла выучить их наизусть, книги глотала залпом, домашние задания щёлкала, как орехи… Если тич Одан решит, что полезнее для академии и безопаснее для всех продержать меня в изоляторе, то, глядишь, и отличницей стану!

Покосилась на запертую дверь, которая отделяла две комнаты изолятора: хотелось бы мне думать, что всё это я делаю назло Земко или хотя бы от скуки. Вздохнула, и снова чувство вины впилось в сердце жестокими когтями. Койел пострадал из-за меня! И судя по тому, как меняется лицо Фуллы, когда спрашиваю о вервульфе, рана его намного серьёзнее, чем моя уже поджившая. Похоже, срок пребывания в изоляторе мне продлили лишь для того, чтобы избавить от травли волками. Ведь я почти здорова, а он… Скрипнула зубами: даже не знаю, как он!

В дверь снова просунулась хитрая физиономия Вемуда:

– Слушай, Найка, я тут подумал…

– Сходи к нему, – обрадовавшись возможности, подпрыгнула я. – Узнай, как он. – Сложила ладони и простонала: – Пожалуйста, с ума от беспокойства схожу!

Вемуд тоже умоляюще сложил руки и протянул мне в тон:

– Да за что же ты так со мной? Мечусь, как лис по наполненному собаками курятнику, из шкуры вон лезу, чтобы тебя увидеть, а ты… просишь узнать, как себя чувствует мой соперник?! Это жестоко!

– Да брось, Вемуд, – нетерпеливо отмахнулась я. – Ты же ухаживаешь по привычке, чтобы не потерять навык…

– Правда? – Лицо его вытянулось, зелёные глаза хищно свернули. – Если так, почему я не отрабатываю этот «навык», как ты выразилась, на десятках других, более доступных особ?

Он кивнул за дверь, намекая на толпы визжащих от его неотразимости девчонок. Я усмехнулась:

– Да потому что они доступны, Вемуд! Ты меня не проведёшь, можешь и не стараться. Хочешь дружить – прекрасно! Ты мне почти даже нравишься… когда лапы не тянешь и с поцелуями не лезешь.

– Вот видишь, – расплылся тот в улыбке, – сама призналась, что нравлюсь! – Я лишь вздохнула, а Вемуд быстро закивал: – В благодарность за твою смелость даже принесу весточку от соперника, но уже, наверное, завтра. Так что бессонной тебе ночи! А если и забудешься тревожным сном, то пусть тебе снюсь только я!

И исчез, а я откинулась на подушку, закрыла лицо тетрадью с ведьминскими схемами и простонала:

– Похоже на проклятие! Ладно, хоть узнает, как там Койел. – Резко села и, схватив учебник, быстро пролистала до нужной страницы. – Так, на чём я тут остановилась…

История оборотничества оказалась очень увлекательным чтивом. Конечно, было не так занимательно и весело, как на лекциях Хекьи, которая умела подать информацию, умело украсив её парой шуток и тройкой интересных баек так, что она навеки оседала в памяти. В нашем городке про оборотней рассказывали лишь страшные истории, ведь на улице встретить того же вервульфа практически невозможно: во-первых, на оборотне нет таблички с надписью «вервульф», а во-вторых, что делать вервульфам в нашем захолустье? Волки либо живут стаями в дорогих поместьях, либо работают в крупных городах.

А теперь и я поверила, что могу действительно рассчитывать на достойное будущее. Хмыкнула: а Вемуд оказался прав – тот удар на самом деле что-то сдвинул в моей голове. Я перестала ощущать себя уродом и стремиться если не избавиться, то хотя бы задвинуть Дэпа подальше, чтобы реже высовывался. И теперь в сердце росло желание достичь в жизни того, о чём раньше даже мечтать боялась. Не знаю, как отреагировал Дэп на мои письма, извинения и признания, но с каждым словом, взглядом, осознанием я становилась спокойнее, увереннее и наглее. Да, я обрела наглость мечтать!

Дверь скрипнула, и я, не поднимая головы, прорычала:

– Я не сплю, Вемуд! И это не сон. Ты обещал, что не вернёшься до завтра, так что тащи отсюда свою рыжую сущность в общагу и займись делом – уроками, например! И тебе полезнее, и мне приятнее…

– Это не Вемуд.

Я вздрогнула и, когда книга выпала из ослабевших пальцев, подняла глаза. Земко медленно прошёлся по помещению изолятора, задержался у зеркала, коснулся записки «Люблю тебя», провёл рукой по стопке книг и, присев на стул, остановил на мне изучающий взгляд непостижимых чёрных глаз.

– Мне не нравится эпистолярный жанр, – тихо произнёс он, – поэтому решил навестить тебя лично.

– Столярный что? – жалко проблеяла я. Заметив усмешку в уголках его губ, прокашлялась и, выпрямив спину, вздёрнула подбородок: да он издевается! Безразлично проговорила: – Навестил, хоть и не нравлюсь? Спасибо! Как видишь, я жива и почти здорова, так что можешь топать туда, где разделят твои предпочтения!

Земко криво ухмыльнулся, покачал головой и пересел на кушетку. Я отпрянула так резко, что едва не свалилась. И упала бы, да единорог меня поддержал. Не отпуская руки, пояснил:

– Вемуд сообщил, что ты ждёшь весточки, но мне больше нравится вербальное общение. Ты сама говорила, помнишь? Веселье, лёгкость, общение, внимание, взаимопомощь… Поэтому решил не посылать записку, а пришёл сам.

– А, – протянула я, пытаясь сообразить, о чём же говорит Земко, но близость его тела и тепло его руки на моём плече словно наполняли голову звенящей пустотой, а сердце – обжигающей лавой. Внутри всё задрожало, будто я по ошибке проглотила предназначенный для Царьи завтрак. Едва могла дышать, поэтому прохрипела: – Не мог бы ты… отодвинуться… А лучше пересядь.

Земко медленно отстранился, с каменным выражением на бледном лице поднялся и сел на стул. Я выдохнула с некоторым облегчением. Перед глазами прояснилось, жар перестал разрывать вены. Вспомнила, о чём попросила верфокса, и насмешливо проговорила:

– Этот лис слышит только то, что хочет! У него в голове какие-то неправильные нейронные соединения происходят… Я вообще не могу понять, как он делает свои странные выводы! Ну вот как можно было мою просьбу узнать, как себя чувствует Койел, понять так, что я жду письмо от тебя?!

Земко замер, взгляд его остановился.

– Вемуд передал, что ты сходишь с ума от беспокойства, – холодно проговорил он и, приподняв белоснежную бровь, уточнил: – От беспокойства за вервульфа?

Моргнула и, кивнув, быстро проговорила:

– Да, но я…

– Я понял.

Резко поднялся и стремительно двинулся к выходу, минуя зеркало, сердито сорвал записку, которую я написала Дэпу. Дверь закрыл таким грохотом, что та едва с петель не слетела. Я похлопала себя по онемевшим от переживаний щекам и пробормотала:

– Вот ведь жеребец норовистый… Расфыркался, понимаешь!

И почему Земко снова взбесился? Ну да, я не ждала его, даже испугалась и растерялась… Но и обрадовалась! Понимая, что повела себя неправильно, понурилась:

– Пришёл ведь, а я…

Со стоном уткнулась носом в одеяло. Всё снова испортила! Вздрогнула, поднялась и зло посмотрела на дверь: а что я испортила? Земко и шанса не дал объяснить, в чём дело. А всё из-за верфокса хитрого… Чувствуя потребность поговорить с кем-то, сползла с кушетки и, пошлёпав босыми ногами по полу, подошла к зеркалу. Привычно улыбнулась и заявила:

– Дэп, привет! Ты ведь знаешь, что я люблю тебя? – Подождала пару секунд и кивнула: – И знаю, что ты тоже меня любишь… хоть не понимаю за что. Нет, ну ты видел этого гордеца? Что думаешь? – Вздохнула и прижалась разгорячённым лбом к холодному стеклу. – Глупая я. Надо же было влюбиться именно в такого.

– А как же Койел?

Пожала плечами:

– Койел, конечно, красивый… а после того как зелья хлебнул, так вообще стал косить под совершенство. Но ты же знаешь, Дэп, что рядом с ним наше сердце бьётся ровно.

Вздрогнула: Дэп мне ответил? Впервые! Отстранилась и посмотрела в зеркало:

– Дэп? Скажи ещё что-нибудь.

– Для того чтобы Дэп что-то ответил, тебе придётся трансформироваться.

По телу прокатилась ледяная волна, я медленно повернулась к двери и круглыми от ужаса глазами уставилась на Душана. Покачнувшись, вцепилась слабыми пальцами в стену и прохрипела:

– Не надо снова меня травить. Пожалуйста, тич Душан!

Верфокс усмехнулся и, аккуратно прикрыв за собой дверь, прошёл к стулу. Уселся и кивком предложил мне прилечь, я лишь помотала головой: лишившись спасительной стены, просто рухну, а изображать подёргивающуюся в конвульсиях гусеницу перед Душаном у меня нет никакого желания. Тич глубоко вздохнул и потёр ладонями гладко выбритые щёки.

– Вот что у него за болезненная тяга к нестандартным?! – негодующе рявкнул он. Я вздрогнула и плотнее прижалась к стене, а Душан окинул меня взглядом, в котором сквозило неприкрытое презрение. – Ладно, хоть первая была симпатичной, а тут-то на что можно польститься?

Я ощутила растущее раздражение:

– Не понимаю вас, тич. Можно конкретнее, какие у вас ко мне претензии?

Душан вскочил и, шагнув ко мне, навис тучей.

– Мой сын! – рыкнул он. – Что бы ни предпринимал, продолжает бегать за тобой, как щенок за фантиком! Чем ты его приманиваешь?

Я медленно выдохнула: опять двадцать пять! Вемуд не отстаёт, а декан вульфака обвиняет меня в этом. Как в тот раз, после которого опоил любовным зельем. Что отец, что сын – слышат и видят лишь то, что хотят! И если сейчас что-нибудь не предприму, то тич снова организует парочку неприятностей. Сжала кулаки и, подняв подбородок, смело посмотрела прямо в злые зелёные глаза верфокса.

– Хотите, чтобы раскрыла свой секрет? – Тич сжал губы так, что они побелели, кадык на шее декана фоксфака дёрнулся. Я кивнула: – Хорошо, только слушайте внимательно и услышьте меня, наконец! Я приманила Вемуда чистым сердцем и бескорыстием. Я не пытаюсь его контролировать, не угрожаю и не указываю, что ему делать. Верфокс бесит безумно, но мне нравится его жизнерадостность и неунывающее чувство юмора. Я считаю его своим хорошим другом. Слышите? Другом! И Вемуд никогда не станет для меня кем-то большим…

– Лжёшь, – схватив меня за ворот, прошипел Душан. – Ты такая же, как она!

Я испуганно вцепилась в его руки: вот же псих! А мне даже никто не поможет – Фулла ушла до утра, Койел за запертой дверью. Да и не знаю, может ли вервульф двигаться… Ворот затрещал, и вместе с тканью порвалась тонкая цепочка, на пол с бряцаньем упал небольшой кулончик. Душан бросил на украшение короткий взгляд, да так и застыл, пальцы его разжались. Я торопливо отползла и встала так, чтобы нас разделяла кушетка.

Верфокс опустился и, подхватив кулон, прохрипел:

– Откуда у тебя это?! – Резко поднялся и рявкнул: – Отвечай!

Я выпрямилась и, справляясь с дрожащей челюстью, произнесла:

– Не знаю. После того как очнулась, этот кулон оказался у меня за пазухой.

– То есть, – хрипло проговорил Душан, – ты не знаешь, что это такое?

Я помотала головой, а тич, положив кулон на ладонь, дрожащими пальцами раскрыл его на две половинки. Выскользнув, развернулись две прядки волос: рыжая волнистая и белоснежная прямая. Сердце моё забилось быстрее, мысли понеслись вскачь. Может, это прядь Земко и его возлюбленной? Не своим голосом я спросила:

– Это же… кулон Росаи?

Тич заметно вздрогнул и бросил на меня уничтожающий взгляд:

– Ты же сказала, что не знаешь!

Я пожала плечами:

– Предположила. – Что же такое крутится вокруг пропавшей девушки? Глядя на пряди, ощутила, как по спине поползла ледяная змейка. – Вы сказали, что я как она. – Сглотнула и, отступая к двери, с ужасом посмотрела на Душана. – Вы имели в виду Росаю? Что, если я ошибаюсь, и белая прядь волос её, а рыжая… вашего сына? – У самой двери прошептала: – Это значит… Вы убили её?!

Всё сходится: такой, как Душан, легко придушит девушку, которая, по его мнению, не подходит сыну, а уж припрятать тело в лабиринте не составит труда. Ведь осматривали башню тичи, и Душан один из них.

– Что? – Декан фоксфака выглядел растерянным.

Я подобралась к спасительной двери и уже нащупала ручку, осталось сделать последний рывок и сбежать… попытаться сбежать от верфокса, как Душан расхохотался:

– Дурочка! – присел на стул и покачал головой. – Убил Росаю? Да я был бы рад браку с единорогом, как и любой оборотень. Но эта девчонка, как и ты, твердила, что Вемуд только друг. А ведь поцеловала! Разбила мальчишке сердце…

Я замерла, едва дыша. А что, если он заметил, что я собираюсь сбежать, и хитрит? Нет, я всё равно далеко бы от верфокса не убежала. Недоверчиво покосилась на Душана: Росая разбила Вемуду сердце? Поэтому он волочится за всеми подряд?

– А почему? – кивнула на кулон. – Почему тогда она носила это, если не любила его?

Он пожал плечами, а я встрепенулась:

– Погодите! Вы сказали, что она его поцеловала. Что это значит? – сощурилась, подмечая на лице Душана тень грусти: – Что-то точно значит!

– Ты не знаешь? – приподнял тич рыжие брови. – Если единорог заберёт твой первый поцелуй, то ты будешь любить этого оборотня всю свою жизнь.

– Ужас! – я прижала руки к груди. – Так эта Росая забрала первый поцелуй Вемуда и бросила его?! Но как ему теперь жить, если он больше никого полюбить не сможет?

– Искать того, кто полюбит его, – горько усмехнулся Душан. – Но, по-видимому, это не ты.

– Я? – От растерянности в голове всё перемешалось. – Вы же меня ненавидите! Даже опоили любовным зельем, чтобы я от Вемуда отстала.

– Ты, конечно, не красотка, – хмыкнул Душан, – но Вемуду понравилась. А зелье… Я лишь проверял твои чувства. Ты, вообще, читала про любовные зелья? Эх, влепить бы тебе штрафной… Невозможно вызвать чувство, если его нет: зелье лишь усиливает то, что уже есть.

– Ах ты, старый хитрый лис! – не сдержалась я. – Надо же было такую свинью кукарекающую подложить!

Душан поперхнулся и поправил причёску:

– Ну, не такой уж я и старый. Выбирайте выражения, студентка Найка!

– Да это ещё я выбирала! – возмущённо заявила я и, наступая на растерянного верфокса, прорычала: – Вы хоть понимаете, что наделали? Мало того что после ваших экспериментов я на Земко спокойно смотреть не могу, каждый раз хочется грохнуться в обморок и тихонько поскуливать у его ног, так ещё и…

Замолчала и виновато покосилась на закрытую дверь в другую комнату изолятора: невезучий Койел! Я ему чем-то понравилась, а эта дрянь любовная довела тень приязни до состояния беззаветной любви. И всё из-за сомнительных проверок хитрого верфокса. Так вот о чём толковал мне вервульф, когда говорил про смирение? Он-то знал, что я ему действительно понравилась. Чувство вины усилилось в разы…

– Это хоть лечится? – простонала я.

– Всякое бывает, – пожал тич плечами. – В абсолютном большинстве случаев проходит со временем, иногда можно ускорить процесс с помощью различных зелий, иногда не действует совсем. Но это, сама понимаешь, если попался кто-то бесчувственный, а есть и такие, кто до конца жизни остаётся под сильным воздействием.

То, как я выругалась после этих слов, обеспечило тишину в изоляторе минут на пять. Пока тич Душан, выпучив глаза, хватал ртом воздух, размышляла, как жить дальше. Да, Земко мне нравился, что тут скрывать, но крышу сорвало именно из-за зелья лиса.

А вот я единорогу не особо нравлюсь: то взбрыкнёт, но обфыркает, то, вообще, помахивая хвостом белоснежным, ускачет в дали синие! Но при всём при этом что-то его во мне цепляет: то поможет, то спасёт, то, плюнув на два штрафных, на свидание в изолятор прибежит… Что-то это да значит! А то, что разыскиваемая им Росая – возлюбленная Вемуда, даёт надежду, что сердце самого Земко свободно, а значит, я могу и побороться за внимание красавчика.

Возможность того, что Земко и сам влюблён в Росаю, я отмела: единорог постоянно отгораживал Вемуда от меня. То делает вид, что ухаживает за мной, то показывает, что целует… Всё это было не для того, чтобы вызвать чью-то ревность, как я решила ранее, а лишь для того, чтобы отрезвить запутавшегося Вемуда и напомнить о пропавшей возлюбленной. Я сурово посмотрела на Душана, который уже слегка отошёл от моей трёхэтажной тирады, и ткнула пальцем в грудь верфокса:

– Вы обязаны помочь сыну найти Росаю!

– Уже искали, – мрачно отозвался он. – И не только мы. Клан единорогов силён и могуществен, Найка. Нанимали самых лучших специалистов… Девушка исчезла бесследно.

– Не может быть! – помотала я головой. – Даже если все сдались, не значит, что следа нет! Вемуд верит в это. Он даже уговорил Земко поступить в академию, чтобы тот помог найти Росаю. Они считают, что улики нужно искать в башне-лабиринте.

– Вот почему он постоянно крутился там, – проскрипел Душан и тяжело поднялся. – Я поговорю с сыном. Студентка Найка, благодарю…

– Если благодарны, – перебила я, – тогда обещайте меня ничем больше не травить!

– Обещаю, – хмыкнул верфокс. – И даже пришлю парочку зелий из личной коллекции, чтобы уменьшить воздействие…

– Не думаете же вы, что я что-то приму от вас? – изумилась я, но, подумав, кивнула: – Пришлите их Койелу. А я уж как-нибудь сама справлюсь. Кстати… не знаете, как он?

Душан подозрительно быстро отвёл глаза и пробормотал:

– Хорошо, договорились, я пришлю зелья Койелу. Доброй ночи, студентка Найка!

И быстренько так ретировался, практически сбежал. Очень мне не понравилось и его выражение лица, и побег этот. Я же так, недооборотень, нестандартная… Не испугался же тич! С подозрением покосилась на запертую дверь, подошла и, присев, заглянула в замочную скважину: темно. Прижала ухо к двери и замерла, но услышала лишь стук собственного сердца. Поднялась и потянула ручку на себя, затем дёрнула, и ещё сильнее – дверь не поддавалась.

Решив не сдаваться, накинула курточку, которую для меня разыскал на складе зачарованных вещей добрый Ровьюр (на улице ночь и прохладно), быстро выскочила наружу. Прислушалась к трелям светлячков и осторожно осмотрела близлежащие кусты. Убедившись, что за ними не мелькают тени, не сверкают алчно алые глаза, прокралась вдоль здания до тёмных окон, которые по моим прикидкам должны быть теми, которые выходили из изолятора Койела. Конечно, я понимала, что раз дверь между нами заперта, то должен быть иной вход в ту комнату, но искать его не отважилась, другое дело – окна. Короткий путь, который мы с Дэпом освоили уже давно…

Дэп! Прищурившись, оценила расстояние до подоконника и поняла, что во второй ипостаси у меня больше шансов дотянуться. А у первой – аккуратно открыть окно и залезть внутрь. Это уже смахивало на часть батла, и я занервничала: конечно, могу попытаться всё сделать сама, но я никогда не отличалась отличными результатами по прыжкам в высоту.

– Дэп, – прошептала я. – Как думаешь, мы готовы? Мы справимся?

Конечно, ещё нервировало то, что я нарушаю сразу два правила: комендантский час и преображение вне дозволенного места и времени… Впрочем, про комендантский час разговор шёл в общежитии, а преображение… может и не состояться. В любом случае стоило попытаться. Не зря же я столько времени травилась сладким мясом и признавалась себе и Дэпу в неземной и вечной, чтоб у нас обоих по нимбу выросло, любви!

– Дэп, – прошептала я. – Твоя задача – попасть на подоконник и пустить за штурвал меня. Надеюсь, ты всё понял, дружище. Постарайся не шуметь и ничего не бить… особенно морду вервульфа, если вдруг его увидишь!

И, закрыв глаза, медленно вдохнула и выдохнула. Практикум по оборотничеству – маленькая брошюрка, которую дети оборотней читают сами лет так в шесть, – сообщал, что сосредоточение и спокойствие помогут преобразиться быстрее и безболезненнее. Боль никогда не сопровождала моё превращение в Дэпа, это всегда происходило так, словно кто-то переключал тумблер. Раз – и меня нет. Но сегодня всё вышло по-другому.

Дэп появился. Но и я никуда не исчезла. Я бы затаила дыхание, но нечего было затаивать. Меня не было, но при этом всё видела и чувствовала… Нет! Всё видел и чувствовал Дэп, а я лишь… была его тенью. Но могла посоветовать что-то (допустим, не шевелить рукой, иначе выбьешь локтем стекло), и Дэп слушался! Кажется, я заплакала… или это Дэп? Слёзы холодили щёки, а губы Дэпа шептали:

– Дэп любить Найку! Найка любить Дэпа!

Я поняла, что все эти годы, преображаясь, просто зажмуривалась и закрывала уши, пряталась в свой несуществующий домик и делала вид, что всё это творит Дэп. Огромный злобный урод! А я хорошая…

«Найка любит Дэпа, – проговорила про себя, ощущая огромную волну благодарности и крылья счастья, освобождённого от условностей и чужих оценок. – Найка очень сильно любит Дэпа!»

А потом поняла, что уже мои руки поднимают щеколду, тонкие девичьи пальцы легко прошли в небольшую щель, которую Фулла оставила для проветривания. Окно медленно распахнулось, и я спрыгнула на пол. Внутри было темно и невероятно тихо: как бы ни прислушивалась, не улавливала ни звука.

– Койел, – прошептала я.

Не дождалась ответа и, нашарив на стене тумблер, включила свет. Кушетка была пуста.