Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Загадочное и легендарное это место на Урале! Красота тут неповторимая – слева озеро, справа – другое, потом новое, а потому на лодке можно проехать многие десятки километров, лишь изредка встречая на пути деревеньки да поселки, а в основном тайга да водная гладь.
«Площадка № 21» находится на перешейке между озерами, и не было ни одного человека, который не постоял бы на крутом берегу и не посмотрел бы на величественные горы, на тихие заводи, на бесконечные березовые рощи.
Отсюда начинался Уральский Федеральный ядерный центр. Но сначала здесь появилась лаборатория «Б», с которой связано немало страниц в истории Атомного проекта.
24 октября 1947 года И. В. Сталин подписывает постановление СМ СССР № 3640–1204сс/оп «Об организации лаборатории „Б“ 9-го Управления МВД СССР», в котором сказано:
«1. Разрешить МВД СССР организовать в составе 9-го Управления МВД СССР (на базе быв. санатория „Сунгуль“) лабораторию „Б“.
2. Возложить на лабораторию „Б“ следующие задачи:
а) изучение и классификация патологического действия „РИ“ (радиоактивных излучений) и разработка методов защиты от этих излучений;
б) разработка способов очистки растворов и сточных вод от радиоактивных продуктов;
в) разработка способов выделения и очистки продукта Z и методов разделения искусственных радиоактивных веществ;
г) изучение поражающего действия радиоактивных продуктов распада и разработка способов защиты от поражающего действия…»
«Продукт Z» – это плутоний.
9-е управление МВД было образовано весной 1946 года специально для работы с немецкими специалистами.
В отчете о его работе, направленном Сталину в сентябре 1947 года, говорилось об организации лаборатории «Б»:
«…проведены первоначальные подготовительные мероприятия по организации лаборатории „Б“. Составлена и утверждена на НТС 1-го Главного управления при СМ СССР программа работ этой лаборатории по разработке методов защиты здоровья людей от отравляющих радиоактивных излучений продуктов распада ядерных реакций, а также по разработке методов использования этих продуктов распада как боевых отравляющих веществ.
В лабораторию доставлена часть научных работников из числа немецких специалистов (4 чел.) и специалистов, репрессированных советским судом, во главе с Тимофеевым-Рессовским (5 чел.), которые заняты в настоящее время теоретическими разработками методов работы будущей лаборатории…»
Это первое упоминание о Николае Владимировиче Тимофееве-Ресовском в документах Атомного проекта СССР.
«А я-то после Лубянки, да лагеря, да больницы попал, ну, действительно как в рай, в этот Сунгуль… – вспоминал ученый. – Прелестная местность! На берегу прелестного озера. Это когда-то был санаторий МВД. Его превратили в атомный объект. Совершенно замечательное было место…»
Проходит совсем немного времени, и лабораторию «Б» в срочном порядке переводят на юг Челябинской области. Вывозили оборудование и аппаратуру столь стремительно, что ученые недоумевали: что же такое экстренное приключилось?!
Лишь много позже стало известно, что здесь, на «площадке № 21», начал рождаться второй Ядерный центр страны – дублер Арзамаса-16.
О руднике «Желтая река» в документах Атомного проекта с 1947 года говорится часто: открытие здесь урана (А-9) позволяет форсировать все работы по созданию оружия. Да и железная руда, которой столь богат этот край, необходима стране – нужно восстанавливать разрушенную войной страну. Так что это тот редкий случай, когда можно «убить двух зайцев сразу».
Постановления правительства того времени отличаются конкретикой. 8 августа 1947 года Сталин подписывает одно из них. В частности, в нем сказано:
«…всемерно форсировать разведку богатых первичных руд А-9 на руднике „Желтая река“ путем проходки выработок по простиранию и восстанию жильных образований руды АЖ-9. Увеличить в этих целях скорость продвижения забоев на участке орудинения АЖ-9 рудника „Желтая река“ до 10 м за счет перехода на алмазное бурение шпуров, внедрения тяжелых перфораторов, применения нитроглицериновых ВВ и максимальной механизации проходческих работ».
С тех пор все новое, что появлялось в горной науке и технике, в первую очередь опробовалось на этом руднике.
Однажды я встретил здесь День шахтера.
Праздник открылся на городском стадионе. Колонна горняков под аплодисменты переполненных трибун совершила круг почета. Впереди шли прославленные мастера. Среди них Андрей Андреевич Головатый и Андрей Александрович Скрыпник – два человека, с которыми неразрывно связана новая история Желтых Вод, история становления и развития уранового рудника в Криворожье.
Вечером оба пришли ко мне в гостиницу. Интервью было записано на магнитную пленку. Первое слово А. А. Головатому:
– Приехал я сюда в 1927 году, 9 мая. Начинал свою трудовую жизнь разнорабочим, а закончил ее заместителем начальника шахты. Освоил все шахтерские специальности. 12 августа 1941 года эвакуировался на Урал. Был там до 1942 года проходчиком. В то время я пошел, как говорили тогда, на рекорд. За смену выполнил норму на 1258 процентов. С этого дня стал «тысячником». А еще нас называли «гвардейцы труда». Когда Кривой Рог освободили, вернулся сюда. Работали не хуже, чем на Урале. Понимали, что руда нужна стране. В 1948 году попросился на отстающий участок № 3, где и оставался до 1952 года. В 1949 году меня наградили орденом Трудового Красного Знамени, а потом и орденом Ленина. Однажды студенты сказали, что мое имя упоминается во втором томе «Истории Великой Отечественной войны». Пошел в библиотеку, посмотрел – действительно обо мне написано. Вот, пожалуй, и все…
– Что-нибудь осталось от прошлого? С той поры, когда впервые сюда попали? – поинтересовался я.
– Только воспоминания и старая шахта «Капитальная». Где-то внизу, у самой речки, стоял барак. Окна у земли, пол – на метр ниже. Деревянные нары без матрасов и простыней служили постелями. Сбитый из досок ящик заменял обеденный стол. Семейные отгораживались от остальных занавеской. Но никого из смертельно уставших шахтеров не беспокоил рев младенцев. Даже во сне нам слышался стук обушков и лопат. Утром натягивали не успевшую просохнуть спецовку и шли к карьеру. Скользкие деревянные ступени уходили вниз, и люди исчезали в шахте, чтобы оттуда на своих спинах выносить куски руды… Но перемены все же постепенно наступали. На открытие образцового барака собрались все жители поселка. На новый барак смотрели как на чудо, потому что в длинном глиняном доме стояли кровати, хоть и без пружин, но железные, были простыни, подушки и даже радио…
– Когда вспоминаешь прошлое, – продолжает старый шахтер, – то почему-то в голову лезут всякие пустяковые случаи… К примеру, те же верблюды. Пекарни у нас тогда не было, хлебом снабжал некто Карпиков. Приехал этот Карпиков из Средней Азии и захватил с собой двух верблюдов. Воду и муку на них возил. Сильно мы удивлялись тогда, глядя на них. Ничего, добрая скотина. Нашу грязь – осенью и весной поселок в болото превращался – месили, и хоть бы что… Или другой случай. Как-то после смены увели козу у Марьи и оставили в шахте. Утром приходят горняки, вдруг видят – в темноте два огонька горят и что-то белое летит к ним навстречу. Испугались ребята и что было сил наверх. А одной шахтерке страх ноги приморозил, и она осталась стоять как вкопанная. Коза подбежала к ней, прижалась и не отходит… Года два вспоминали про это…
– Удивительная судьба у нашего рудника, – вмешивается в разговор Андрей Александрович Скрыпник. – Жили мы всегда на отшибе Криворожья. Народу мало, каждый друг друга знал отлично, отец и сыновья в забое вместе… А после войны рудник начал быстро расти… Я с 1934 года здесь. Вся история перед глазами, день за днем как на ладони. Как день от ночи отличается нынешний рудник от прежнего. Ничего похожего. А технику и сравнивать даже невозможно, так далеко шагнула она вперед. Вот мы, к примеру, взрывные работы в шахтах проводим. До пятисот тонн – один заряд. А когда первый раз взрывали породу, очень боялись. Опасались за копер – не упадет ли?.. Первый большой взрыв был, конечно, в диковинку.
– Вы были свидетелями, как здесь уран нашли. Расскажите…
– Прибыла к нам экспедиция из Москвы. В 1946 году. Вначале нашли здесь ванадий. Но запасы его невелики, особого интереса они не представляют… Вообще-то в наших местах все есть – даже золото, но его очень мало… А уж потом наткнулись на уран. И сразу же работа закипела, уже вскоре мы выдали первую тонну урановой руды… Орден Ленина я за уран получал… Шахты начали быстро расти, совершенствоваться. Они новейшей техникой обеспечивались. Самые современные не только в Криворожье, но и по всей стране у нас шахты…
…В последний раз мне довелось побывать в Желтых Водах в 90-м году. Спустились с директором комбината под землю. Было пустынно и тихо. Шахты консервировалась: невыгодно стало добывать здесь уран, слишком дорогим он получался – намного выше мировых цен.
В последние годы жизнь на урановых шахтах затеплилась. Хоть цена урана и высока, но Россия берет его – Украине нечем расплачиваться за ядерное топливо, которое поставляется на ее атомные станции.
Войти с помощью соц. сетей: