«Весна надежд»

Так сказал о весне 1950 года Авраамий Павлович Завенягин. Эту фразу он произнес, когда получил отчет о работе КБ-11 за I квартал.

Впрочем, хотя Завенягин и замещал в это время Б. Л. Ванникова (у Бориса Львовича в канун испытаний первой бомбы случился тяжелый инфаркт), отчет он получил лишь после того, как с ним ознакомился Берия. Именно ему, а не руководителям ПГУ, направили этот документ Зернов, Харитон, Щелкин и Духов. Таков был порядок: первым о самом важном в Атомном проекте узнавал Берия, а уже потом, по его усмотрению, с документами знакомились другие.

А в отчете КБ-11 действительно сообщалось много очень важного и интересного. В частности, в нем отмечалось:

«1. По состоянию на 1 апреля 1950 года от начала серийного выпуска изготовлено и сдано на хранение три полных комплекта РДС-1…»

Эти слова Берия подчеркнул жирной линией… Потом он отметил и следующую фразу:

«В конце марта с. г. и в начале апреля был произведен осмотр хранящихся деталей и узлов РДС-1. Проверка показала удовлетворительное состояние деталей и узлов. Были замечены отдельные мелкие недостатки (появление следов коррозии на отдельных металлических деталях, в частности на крепежных деталях). Крепежные детали со следами коррозии заменены на детали с улучшенным коррозионным покрытием».

Отчет был написан от руки. В нем было семь страниц. Пожалуй, наиболее важные из них – те, которые посвящены РДС-1М. Эти строки Берия читал внимательно, подчеркивая самое важное:

«Продолжается отработка конструкции „линз“…

Разрабатывается конструкция баллистического корпуса РДС-1М, вмещающего составной заряд новой конструкции…

Разработана принципиальная схема для автоматики РДС-1М. Рассчитаны, конструктивно разработаны и изготовлены опытные образцы источников высокого напряжения…

Разработана новая, более компактная система инициирования, которая проходит внутреннюю экспертизу и подготавливается для систематической проверки на полигонах КБ-11…»

И главный вывод, который не мог еще раз не порадовать руководителя Атомного проекта:

«Результаты работ, проведенных в конце 1949 г. и в I кв. 1950 г., подтверждают правильность и практическую осуществимость идей тт. Забабахина и Некруткина, положенных в основу конструкции РДС-1М, и дают полную уверенность в возможности создания изделия РДС-1М».

Ночью Берия доложил Сталину об отчете, полученном из КБ-11.

Когда взрывались сердца…

В большинстве документов Атомного проекта их подписи стояли рядом. Начальник ПГУ Б. Л. Ванников и его первый заместитель А. П. Завенягин были в курсе всего, что связано с созданием атомного оружия. Пожалуй, только они да еще И. В. Курчатов знали обо всех деталях, сложностях и особенностях создания атомной промышленности в СССР. Безусловно, к ним примыкали еще двое – Берия и Сталин, но им не нужно было столь глубоко вникать во все аспекты работы многих и многих тысяч специалистов, ученых и рабочих. Они полностью доверяли Ванникову, Завенягину и Курчатову, и для этого у них были все основания.

О Ванникове и Завенягине можно сказать так: это были «сталинские наркомы», то есть люди, бесконечно преданные как своему делу, так и вождю. Они верили во все, к чему призывал Сталин, и, не колеблясь ни мгновения, выполняли его приказы, не щадя ни себя, ни своих подчиненных.

В этом была их слабость и их сила, их величие и их трагедия.

Биографии всех «сталинских наркомов» схожи. Это были люди, которых вынесла на самый верх Октябрьская революция. Талант их в полной мере проявлялся на изломах истории, а потому они были детьми своего времени, которое испытывало их, а они, в свою очередь, создавали его.

Борис Львович Ванников родился в семье рабочего, окончил техническое училище, работал бурильщиком, подручным слесаря. В 1918 году добровольцем пошел в армию. Уже через год он в Москве, работает в народном комиссариате рабоче-крестьянской инспекции. Одновременно учится в МВТУ имени Н. Э. Баумана.

Затем он работает на Люберецком заводе сельскохозяйственного машиностроения. Эта строка в биографии сыграет весьма необычную роль в его судьбе: возглавляя Атомный проект, он будет назначен министром сельскохозяйственного машиностроения, и это сугубо мирное на первый взгляд ведомство будет одним из ведущих в атомной отрасли – многие секретные заказы начнут осуществляться на предприятиях министерства, казалось бы, весьма далекого от ядерной физики. Поистине, неисповедимы пути господни…

С 1933 года Б. Л. Ванников среди «красных директоров». Он возглавит сначала Тульский оружейный, а затем Пермский орудийный заводы. Это откроет ему путь к вершинам власти. В 1939 году он становится народным комиссаром вооружения СССР.

К этому времени А. П. Завенягин уже станет начальником строительства и директором Норильского горно-металлургического комбината.

Он тоже из рабочих. После революции получил возможность учиться и воспользовался ею. В Москве окончил металлургический факультет Горной академии. Он создавал знаменитый нынче Институт стали и сплавов в Москве, был его первым ректором. Затем новое назначение – директором Института по проектированию металлургических заводов в Ленинграде. В 1932 году он уже директор металлургического завода в г. Каменское (г. Днепродзержинск), а через год – директор Магнитогорского металлургического комбината. В 1937 году А. П. Завенягин назначается первым заместителем наркома тяжелой промышленности.

Над ним нависает угроза ареста. В наркомате раскрыт «заговор», и, казалось бы, судьба Завенягина предрешена. Но однажды ему звонит сам Сталин. Разговор короткий: мол, какую работу он предпочел бы – все-таки хороших специалистов в то время было очень мало… Завенягин выбрал Крайний Север. И на три года его судьба связана с Норильском.

За две недели до начала войны нарком вооружения СССР Б. Л. Ванников был арестован. Он находился во внутренней тюрьме НКВД, где получил распоряжение Сталина подготовить предложения о развитии вооружений в условиях войны. Такой документ Ванников направил Сталину. В тот же день ему вручили удостоверение, в котором было написано, что арестован он был по недоразумению и что он назначен заместителем наркома вооружения.

А Завенягин уже работает заместителем наркома внутренних дел СССР. Он «шефствует» над научно-исследовательскими «шарашками», над крупными стройками, над проектами, которые осуществлялись министерством внутренних дел. И вполне естественно, что уже с 1943 года вместе с И. В. Курчатовым он занимается атомными делами, в частности добычей урана.

В это время Ванников еще далек от Атомного проекта. В июне 1942 года «за исключительные заслуги перед государством в деле организации производства, освоения новых видов артиллерийского вооружения и умелое руководство заводами» ему было присвоено звание Героя Социалистического Труда.

Вторую звезду Героя он получит после испытания первой атомной бомбы.

Осенью 1949 года звание Героя будет присвоено и А. П. Завенягину.

Третьей звездой Героя будет отмечено участие Б. Л. Ванникова в создании водородного оружия.

А. П. Завенягин станет в это же день дважды Героем.

Ванникова и Завенягина соединил август 1945-го. К счастью, Борис Львович успел поделиться воспоминаниями о том, как это произошло.

Его вызвал Сталин, чтобы (как он выразился) «посоветоваться, как организовать работы по созданию атомной бомбы». Он рассказал о предложении Берии создать Главное управление и во главе его поставить Завенягина. Предполагалось все руководство возложить на НКВД, так как в этой системе есть крупные монтажные и строительные организации. Ванников высказал сомнение, что не совсем удобно будет, если учеными будут руководить сотрудники НКВД.

Вскоре в кабинет Сталина приехали Берия и Завенягин.

Б. Л. Ванников вспоминал:

«Сталин спросил их: „Где ваши предложения?“ Берия ответил, что над предложениями работают Завенягин и Чернышов, но они полностью не закончены, однако, если потребуется, товарищ Завенягин может доложить, в каком виде готовятся предложения. „Что вы там замышляете?“ – спросил Сталин, на что Берия ответил, что при НКВД предполагается создать Главное управление, ему непосредственно подчиненное, которое будет возглавлять Завенягин, и к нему заместителем намечен Чернышов, при этом оба остаются заместителями наркома НКВД. Товарищ Сталин сказал: „Это не подойдет. Нужно создать специальный комитет, как его назвать – вы подумайте потом. (В дальнейшем название так и было оставлено – Специальный комитет.) Такой комитет должен находиться под контролем ЦК и работа его строго засекречена. Нужно будет, – продолжал товарищ Сталин, – тщательно продумать, как обеспечить секретность при большом размахе работ и при вовлечении в эту работу много народу и множества организаций. Комитет должен быть наделен особыми полномочиями. Председателем комитета надо назначить вас (обращаясь к Берии). Кого назначить заместителем председателя?“

Берия предложил в качестве первого заместителя товарища Завенягина, а в качестве заместителя – товарища Чернышова. Сталин высказал мнение, что нужно иметь одного заместителя, никаких ни первых, ни вторых, и этим заместителем председателя комитета назначить товарища Ванникова…»

Понятно, что Сталин не мог согласиться с предложениями Берии – он не мог «отдать» атомную бомбу в одни руки. Ему нужен был «свой» человек, и им стал Ванников.

Впрочем, и Завенягин входил в число «доверенных людей», и Сталин прекрасно понимал, что связка «Ванников – Завенягин» будет уравновешивать набиравшего мощь Берию.

Сразу же после решения о Специальном комитете Берия предложил создать ученый совет по атомной энергии. В него вошли крупные ученые, некоторая заминка произошла с кандидатурой председателя. Кандидатуры Иоффе, Капицы и Курчатова были отклонены по разным причинам.

Ванников рассказывал:

«Берия назвал академика И. В. Курчатова, на что Сталин ответил, что в будущем это возможно, но сейчас ему будет трудно, так как надо будет сосредоточится на работах по созданию бомбы. И совершенно неожиданно для всех присутствующих (об этом мне после сказали) Сталин предложил: „Давайте назначим председателем ученого совета товарища Ванникова, у него получится хорошо, его будут слушаться и Иоффе, и Капица, а если не будут, – у него рука крепкая, к тому же он известен в нашей стране, его знают специалисты промышленности и военные…“

Предложение Сталиным моей кандидатуры, да еще с такой характеристикой, меня ошеломило. Я заявил, что абсолютно не подготовлен к занятию этого поста… На мой последний аргумент, который, я думал, решит вопрос в желаемом для меня направлении, – что я не ученый, И. В. Сталин засмеялся и сказал: „Вот новость, а мы и не знали! Что же вы так долго не раскрывались в этом?“ Прошло много времени с тех пор, а А. П. Завенягин иногда шутил: „Расскажи, как тебе удавалось скрывать, что ты не ученый?“»

Через два дня принято постановление «О Специальном комитете при ГОКО».

Теперь Ванников и Завенягин до конца жизни будут идти рядом.

Борис Львович не сможет приехать на первые испытания атомной бомбы. Тяжелое заболевание сердца задержит его в больнице. Авраамий Павлович вместе с Щелкиным последними покинут вышку, на вершине которой установлена бомба.

31 декабря 1956 года министр среднего машиностроения и заместитель председателя Совета министров СССР А. П. Завенягин на своей даче умрет от острой сердечной недостаточности. Врачи успеют лишь зафиксировать: сердце «взорвалось». Накануне Завенягин будет о чем-то долго спорить с Н. С. Хрущевым. Поистине, «нашла коса на камень». На этот раз «камень» не выдержал…

Б. Л. Ванников переживет своего коллегу и друга на шесть лет. Диагноз для большинства участников Атомного проекта один и тот же: не выдерживает сердце!

Потом врачи будут учитывать и воздействие лучевой болезни. Она настигнет многих руководителей Атомного проекта, которые меньше всего заботились о своем здоровье, а потому уходили из жизни очень молодыми.