19

Большой Джим ликовал. Он сделал с жителями Милла то, что и хотел: они ели с его руки. Сотни людей, те, кто голосовал за него и кто нет. Ренни никогда не видел в этом зале столько народу, даже когда обсуждались вопросы о молитве в школе и школьном бюджете. Люди сидели бедро к бедру, плечо к плечу, не только в зале, но и на лужайке перед муниципалитетом, и они не просто слушали его. Сандерс отправился в самоволку, Гриннел находилась в зале (это красное платье в третьем ряду сразу бросалось в глаза), так что толпа принадлежала ему. Глаза людей молили его позаботиться о них. Спасти их. Его ликование дополнял телохранитель, который сидел рядом с ним, и ряды полицейских – его полицейских, – выстроившихся вдоль стен. Не все еще надели форму, но оружие было у всех. И в зале как минимум сто человек сидели в нарукавных повязках. Он словно обзавелся личной армией.

– Мои друзья горожане, большинство из вас знает, что мы арестовали человека, звать которого Дейл Барбара…

Его прервали крики и свист. Большой Джим ждал, пока они чуть стихнут, с суровым лицом, но в душе широко улыбаясь.

– …за убийства Бренды Перкинс, Лестера Коггинса и двух юных девушек, которых мы все знали и любили: Энджи Маккейн и Доди Сандерс.

Снова свист, крики: «Вздернуть его!» и «Террорист!» Так вроде бы обозвала арестованного Велма Уинтер, управляющая «Магазина Брауна».

– Не знаете вы другого. Купол – результат заговора, который организовала элитная группа безумных ученых и тайно финансировали продажные государственные чиновники. Вы – подопытные кролики в этом эксперименте, мои друзья горожане, и Дейл Барбара – человек, которому поручили руководить экспериментом изнутри!

Изумленное молчание стало ответом. Потом его сменил возмущенный рев.

Когда люди чуть успокоились, Большой Джим продолжил, взявшись руками за края трибуны, его лицо светилось искренностью (и возможно, налилось кровью от перенапряжения). Речь лежала перед ним, но все еще в папке. Ему не требовалось заглядывать в нее. Господь использовал его голосовые связки и двигал его языком.

– Я упомянул про тайное финансирование, и вы, вероятно, задались вопросом, о чем это я. Ответ ужасен, но прост. Дейл Барбара, с помощью еще неизвестных нам горожан, организовал лабораторию по производству огромного количества кристаллического метамфетамина, который с помощью ЦРУ поставлялся наркобаронам всего Восточного побережья. И хотя он еще не выдал имена своих сообщников, один из них, судя по всему – и у меня разрывается сердце, когда я вам это говорю, – Энди Сандерс.

Шум и крики удивления. Большой Джим увидел, как Анди Гриннел начала подниматься со скамьи, потом снова села. И это правильно, сиди молча. Если посмеешь задавать мне вопросы, я сожру тебя живьем. Или наставлю на тебя палец и обвиню в соучастии. Тогда эти люди сожрут тебя живьем.

И, по правде говоря, он чувствовал, что это в его власти.

– Босс Барбары – тот, кто отдает ему приказы, – человек, которого вы видели в новостях. Он представляется полковником американской армии, но на самом деле является членом советов ученых и государственных чиновников, которые проводят этот сатанинский эксперимент. Признание Барбары у меня здесь. – Он похлопал себя по пиджаку, во внутреннем кармане которого лежал его бумажник и Новый Завет, где слова Иисуса выделялись красным.

Вновь раздались крики: «Вздернуть его!» Большой Джим поднял руку, застыл, опустив голову, с серьезным лицом, дожидаясь, когда крики смолкнут.

– Мы проголосуем за наказание Барбары всем городом, единым целым, объединенным стремлением обрести свободу. Все в ваших руках, дамы и господа. Если вы проголосуете за казнь, мы его казним. Но пока я ваш лидер, повешения не будет. Он предстанет перед расстрельной командой…

Его прервала бурная овация, многие вскочили с мест. Большой Джим наклонился к микрофону:

– …но лишь после того, как мы получим всю информацию, которую еще утаивает это жалкое предательское сердце!

Теперь уже поднялся весь зал. Впрочем, не Анди. Она по-прежнему сидела в третьем ряду, у самого прохода, глядя на Ренни снизу вверх. И глаза ее не были мягкими, затуманенными и потерянными, какими он привык их видеть.

Смотри сколько хочешь. Только сиди, как хорошая маленькая девочка.

А пока Большой Джим купался в аплодисментах.

20

– Пора? – спросил Ромми. – Что думаешь, Джекки?

– Обождем еще чуть-чуть.

Интуиция говорила, что надо обождать, ничего больше, а Джекки привыкла полагаться на интуицию.

И потом задавалась вопросом: сколько жизней удалось бы спасти, если б она сказала Ромми: «Ладно, поехали»?

21

Приникнув к щели в боковой стене моста Мира, Младший увидел, как вскочили люди, сидевшие на скамьях, поставленных на лужайке, и та же интуиция, предложившая Джекки обождать, сказала ему, что пора. Хромая, он вышел на городскую площадь и направился к Главной улице. Когда существо, которое зачало его, возобновило речь, он уже шел к полицейскому участку. Темное пятно в левой половине поля зрения опять прибавило в размерах, но ясность мышления сохранялась.

Я иду, Ба-а-арби. Иду прямиком к тебе.

22

– Эти люди – мастера дезинформации, – продолжил Большой Джим, – и завтра, когда вы придете к Куполу, чтобы повидаться с вашими близкими, кампания против меня наберет обороты. Кокс и его приспешники не остановятся ни перед чем, чтобы очернить меня. Они обзовут меня лжецом и вором, возможно, даже скажут, что я сам возглавлял их операцию по производству наркотиков…

– Ты и возглавлял! – раздался громкий четкий голос.

Принадлежал он Андреа Гриннел. Все взгляды сосредоточились на ней, когда она поднялась, человеческий восклицательный знак в ярко-красном платье. С холодным презрением она посмотрела на Большого Джима, а потом повернулась к людям, которые выбрали ее третьим членом городского управления, когда четырьмя годами раньше Билли Кейл, отец Джека Кейла, умер от инсульта.

– Вам надо хоть на мгновение забыть свои страхи, – продолжила она. – И когда вы это сделаете, то сразу увидите всю нелепость истории, которую он вам рассказывает. Джим Ренни думает, что вас можно гнать, как стадо овец в грозу. Я прожила в этом городе всю жизнь и думаю, что он не прав.

Большой Джим ждал криков протеста. Их не последовало. Не потому, что горожане сразу поверили ей. Просто их ошеломил столь неожиданный поворот событий. Элис и Эйден Эпплтон повернулись и стояли на коленях на скамье, таращась на женщину в красном. Каро застыла, пораженная в не меньшей степени.

– Секретный эксперимент? Какая чушь! Наше государство в последние пятьдесят лет наделало много чего непотребного, и я первая с этим соглашусь, но держать целый город под колпаком какого-то силового поля? Представляете себе, что это такое? Полнейший идиотизм. Только запуганные люди могут в такое поверить, о чем Ренни знает и дирижирует всем этим ужасом.

Внезапность атаки на какие-то мгновения сбила Большому Джиму дыхание, но теперь он снова обрел голос. И разумеется, микрофон по-прежнему оставался у него.

– Дамы и господа, Андреа Гриннел – прекрасная женщина, но сегодня она не в себе. Она шокирована, как и большинство из нас, это естественно, но, к сожалению, я должен добавить – у нее развилась серьезная наркотическая зависимость, результат постоянного приема лекарственного препарата, который называется…

– Я уже не один день не принимаю ничего, кроме аспирина, – прервала его Андреа все тем же четким, громким голосом. – А теперь в моем распоряжении оказались документы, которые показывают…

– Мелвин Сирлс! – прогремел Большой Джим. – Не могли бы вы и несколько полицейских вывести члена городского управления Гриннел из зала и проводить домой? А может, в больницу для наблюдения. Она не в себе.

Кое-где раздался одобрительный шепот, но в целом Большой Джим не ощутил той поддержки, на которую надеялся. И Мел Сирлс успел сделать только один шаг к Андреа, потому что Генри Моррисон толкнул его в грудь, и тот с грохотом приложился спиной к стене.

– Пусть закончит, – объяснил свои действия Генри. – Она тоже избрана нами в городское управление, так что дайте ей договорить.

Мел посмотрел на Большого Джима, но тот не отрывал глаз от Анди, словно загипнотизированный, а она доставала из большой сумки конверт из коричневой плотной бумаги. Он понял, что это такое, едва увидел конверт. Бренда Перкинс! Какая же сука! Даже мертвая продолжает мне гадить.

Когда Анди подняла конверт, ее затрясло. Судороги вернулись, проклятые судороги. Более худшего времени выбрать они не могли, но Анди не удивилась. Она даже ожидала этого. Стресс не мог не сказаться.

– Документы в этом конверте попали ко мне от Бренды Перкинс. – Слава Богу, голос не дрожал. – Подготовили их ее муж и генеральный прокурор штата. Герцог Перкинс расследовал деятельность Джеймса Ренни по целому букету тяжких преступлений.

Мел посмотрел на своего друга Картера в надежде получить хоть какую-то команду. И Картер посмотрел на него. Его глаза сверкали, и вроде бы происходящее забавляло Тибодо. Он указал на Андреа, потом коснулся ребром ладони шеи: заткни ей глотку. На сей раз, когда Мел двинулся к Анди, Генри Моррисон его не остановил: как и все остальные, он таращился на Андреа Гриннел.

Марти Арсено и Фредди Дентон присоединились к Мелу, который шел вдоль сцены пригнувшись, словно не хотел мешать просмотру фильма. С другой стороны к центральному проходу устремились Тодд Уэндлстет и Лорен Конри. Уэндлстет сжимал рукоять тяжелой трости с отпиленным концом, которая служила ему дубинкой. Конри положила руку на пистолет.

Анди видела их, но не замолчала:

– Доказательства в этом конверте, и я уверена, что эти доказательства… – Она хотела закончить «стали причиной смерти Бренды Перкинс», но трясущаяся потная левая рука не удержала лямку ее большой сумки. Та упала в проход, и ствол револьвера тридцать восьмого калибра, который ей подарили для защиты дома, высунулся из нее, как перископ.

И тут же, ясно и отчетливо, так, что услышал весь зал, прозвучал голос Эйдена Эпплтона:

– Вау! У этой тети пушка!

Вновь на мгновение повисла мертвая тишина. Потом Картер Тибодо вскочил с места, выбежал вперед, заслоняя своего босса и крича:

– Пушка! Пушка! Пушка!

Эйден выскользнул в проход, чтобы получше рассмотреть свою находку.

– Нет, Эйд! – крикнула Каро и наклонилась, чтобы схватить мальчика, когда Мел выстрелил первый раз.

Пуля пробила дыру в начищенном деревянном полу перед носом Каролин Стерджес. Полетели щепки. Одна воткнулась ей в щеку под правым глазом, и кровь потекла по лицу. Смутно она слышала, что вокруг все кричат. Стоя на коленях, Каролин схватила Эйдена за плечи и засунула его между своих ног, как футбольный мяч. Он нырнул в ряд, где они сидели, удивленный, но невредимый.

– Оружие! У нее оружие! – прокричал Фредди Дентон, отталкивая Мела. Потом он будет клясться, что молодая женщина тянулась к револьверу, а он хотел только ее ранить, ничего больше.