8

– Черт побери! – выругался Стюарт Боуи. Он и его брат работали в подвале похоронного бюро. Стюарт готовил к похоронам Арлетт Кумбс, последнюю самоубийцу Милла, только-только поступившую к братьям. – Этот паршивый, мерзкий, гребаный говнюк!

Он бросил мобильник на столик, из широкого нагрудного кармана фартука достал упаковку крекеров с арахисовым маслом «Ритц битс». Стюарт всегда ел, если расстраивался, и всегда неряшливо («Здесь ели свиньи», – обычно говорил его отец, глянув на то, что оставалось на столе после Стюарта). Теперь крошки посыпались на лицо Арлетт, которое выглядело далеко не умиротворенным: если она думала, что, выпив гель для прочистки засоров «Ликвид-пламр», быстро и безболезненно сбежит из-под Купола, то сильно просчиталась. Едкое вещество разъело ей желудок и вышло через спину.

– Что не так? – спросил Ферн.

– Почему я только связался с этим злогребучим Ренни?

– Ради денег?

– Да какой сейчас прок от денег! – взвился Стюарт. – Что мне с ними делать, скупить весь «Универмаг Берпи»! – Он открыл рот пожилой вдовы и принялся заталкивать в него оставшиеся крекеры: – Жри, ведьма, пора тебе закусить.

Стюарт схватил мобильник, открыл телефонную книгу, выбрал нужный номер.

– Если он не ответит, – обращался Стюарт, возможно, к Ферну, но скорее к самому себе, – я поеду туда, найду его и засуну курицу в его гребаную жо…

Но Роджер Кильян ответил. И находился он, судя по фону, в курятнике. Стюарт слышал кудахтанье. И еще завывание скрипок оркестра Мантовани, доносящееся из развешанных по курятнику динамиков. Когда там работали сыновья, куры слушали «Металлику» или «Пантеру».

– Да?

– Роджер, это Стюи. Ты трезвый, брат?

– Само собой, – ответил Роджер. Что могло означать: он не пил, а всего лишь курил мет, но значения это не имело.

– Приезжай в город. Встретимся в городском гараже. Мы возьмем два больших грузовика – те, что с лебедками – и поедем на радиостанцию. Весь пропан необходимо перевезти обратно в город. Мы не сможем это сделать в один день, но Джим говорит, что начать нужно сегодня. Завтра я подберу еще шесть-семь парней, которым мы можем доверять – частично из чертовой армии Джима, если он отдаст их нам, – и все закончим.

– Стюарт, нет… я должен покормить кур! Мальчики, которые у меня оставались, теперь стали копами!

И это означает, подумал Стюарт, что ты хочешь сидеть в своем маленьком закутке-кабинете, курить мет, слушать эту говенную музыку и смотреть на компьютере видео с лесбиянками. Он не знал, как можно сексуально возбудиться, если запах куриного помета такой густой, что его, казалось, можно резать ножом, но Роджеру Кильяну это удавалось.

– Это не добровольная миссия, брат мой. Я получил приказ, а теперь приказываю тебе. Встречаемся через полчаса. И если увидишь кого-нибудь из своих сыновей, бери их с собой.

Он отключил связь, прежде чем Роджер успел что-то сказать, и несколько мгновений постоял, кипя от злости. Меньше всего ему хотелось до самого вечера перетаскивать контейнеры и баллоны с пропаном в грузовики… но, похоже, именно этим ему и предстояло заниматься. Да, да.

Он выхватил шланг из раковины, сунул конец между зубными протезами Арлетт Кумбс, открыл кран. Вода пошла под напором, так что труп подпрыгнул на столе.

– Надо вымыть крекеры, бабуля! – рявкнул он. – Нельзя допустить, чтобы они заткнули тебе глотку и ты задохнулась.

– Стой! – крикнул Ферн. – Она потечет из дыры в ее…

Он опоздал.

9

Большой Джим улыбнулся Расти. Его улыбка говорила: «Видишь, чего ты добился». Потом повернулся к Картеру и Фредди Дентону:

– Вы слышали, к чему принуждал меня мистер Эверетт?

– Конечно, слышали, – ответил Фредди.

– Вы слышали, как он угрожал не дать мне лекарство, необходимое по жизненным показаниям, если я откажусь уйти в отставку?

– Да, – кивнул Картер и бросил на Расти суровый взгляд. Расти же задавался вопросом: ну как он мог так сглупить?

День выдался долгим – спиши на это.

– Речь идет о лекарстве, которое называется верапамил. Мне ввел его внутривенно тот мужчина с длинными волосами. – Большой Джим обнажил маленькие зубы еще в одной неприятной улыбке.

Верапамил. Расти отругал себя за то, что не достал медицинскую карту Большого Джима из ячейки на двери и не заглянул в нее.

– И как, по-вашему, о каком преступлении мы тут говорим? – продолжил Большой Джим. – Попытка добиться своего угрозами?

– Конечно, и принуждение, – поддакнул Фредди.

– Хрена с два! Это – покушение на убийство! – не согласился Картер.

– И кто, по-вашему, его на это подговорил?

– Барби, – ответил Картер и врезал Расти кулаком по лицу.

Тот совершенно такого не ожидал, даже не попытался уклониться от удара или подставить руку. Его отбросило назад, он споткнулся о стул, боком повалился на него, из разбитых губ потекла кровь.

– Губы тебе разбили при сопротивлении аресту, – заявил Большой Джим, – но этого недостаточно. Прижмите его к полу, ребята. Мне он нужен на полу.

Расти попытался убежать, но едва успел подняться со стула, как Картер схватил его руку и завернул за спину. Фредди сунул ногу между ног Расти. Картер толкнул. Как дети в школьном дворе, подумал Расти, валясь на пол.

Картер последовал за ним. Расти смог нанести удар. Попал по левой щеке Картера. Тот нетерпеливо отбросил его руку, словно отгоняя надоедливую муху. А мгновением позже уже сидел у Расти на груди, улыбаясь ему в лицо. Да, совсем как в школьном дворе, только никто не следил за происходящим по монитору, чтобы прекратить это безобразие.

Расти повернул голову к Ренни, который уже встал.

– Вы же не хотите этого делать, – выдохнул он. Сердце гулко билось. Воздуха не хватало. Очень уж много весил Тибодо. Фредди Дентон стоял на коленях рядом с ними. Расти он казался судьей борцовской схватки.

– Я хочу, Эверетт, – ответил ему Большой Джим. – Более того, да благословит тебя Бог, я должен. Фредди, возьми мой мобильник в его нагрудном кармане. Я не хочу, чтобы телефон разбился. Ёханый бабай украл его. Можешь добавить это в список преступлений, когда вы доставите его в участок.

– Другие люди знают. – Расти никогда не чувствовал себя таким беспомощным. И таким глупцом. Мысль о том, что он оказался не первым, кто недооценивал Джеймса Ренни, особо не помогала. – Другие люди знают о том, что вы сделали.

– Возможно, – пожал плечами Большой Джим. – Но кто они? Другие друзья Дейла Барбары, вот кто. Те, кто начал продовольственный бунт, те, кто поджег редакцию газеты. Те самые, усилиями которых здесь появился Купол, я в этом не сомневаюсь. Какой-то правительственный эксперимент, я думаю. Но мы не крысы в клетке, так? Так, Картер?

– Да.

– Фредди, чего ты ждешь?

Фредди слушал Большого Джима, и на его лице читалось: Теперь я все понял. Он вытащил мобильник Большого Джима из нагрудного кармана Расти, бросил на диван. Потом наклонился к Расти:

– Как давно вы это планировали? Как давно вы планировали запереть нас в городе, чтобы вы могли посмотреть, что мы будем делать?

– Фредди, ты послушай себя. – Расти с трудом удавалось шептать. Господи, какой же тяжелый этот Тибодо! – Это бред. Не имеет смысла. Разве ты не видишь…

– Прижми его руку к полу, – распорядился Большой Джим. – Левую…

Фредди выполнил приказ. Расти попытался воспротивиться, но Тибодо зажал его бицепсы, так что шансов не было.

– Сожалею, парень, что приходится делать это с тобой, но люди в нашем городе должны видеть, что террористы у нас под контролем.

Ренни мог бы говорить «сожалею» сколько хотел, но за мгновение перед тем, как он опустил каблук туфли – и все свои двести тридцать фунтов – на сжатую в кулак левую кисть Расти, тот увидел: габардиновые брюки второго члена городского управления вдруг встопорщились. Ренни получал удовольствие, и не в интеллектуальном смысле.

Потом каблук опустился и начал размалывать руку: сильно, сильнее, еще сильнее. Лицо Большого Джима закаменело. Капли пота выступили под глазами. Между зубами появился кончик языка.

Не кричи. На крик прибежит Джинни и тоже влипнет. Опять же он этого хочет. Не доставляй ему удовольствия.

Но, услышав хруст под каблуком Большого Джима, Расти закричал. Ничего не мог с собой поделать.

Второй хруст. Третий.

Ренни отступил на шаг, удовлетворенный.

– На ноги его – и в тюрьму. Пусть навестит своего дружка.

Фредди осмотрел кисть Расти, которая уже начала распухать. Три пальца торчали под неестественными углами.

– Сломаны, – вынес он вердикт с чувством глубокого удовлетворения.

В дверях комнаты отдыха появилась Джинни, глаза превратились в плошки.

– Что вы делаете?!

– Арестовываем мерзавца за преступную деятельность и попытку убийства, – ответил Фредди Дентон, тогда как Картер рывком поднял Расти на ноги. – И это только начало. Он сопротивлялся аресту, и нам пришлось его успокоить. Пожалуйста, отойдите в сторону, мэм.

– Вы рехнулись! – воскликнула Джинни. – Расти, твоя рука!

– Я в порядке. Позвони Линде. Скажи ей, эти бандиты…

Больше он ничего произнести не успел. Картер схватил его за шею и направил в дверь. На ухо прошептал:

– Если б я точно знал, что старик понимает в медицине не меньше твоего, я бы сам тебя убил.

И для всего этого хватило четырех дней, изумлялся Расти, в то время как Картер вел его по коридору, сжимая шею и заставив согнуться пополам. Левая рука перестала быть рукой, превратилась в колоду боли, начинающейся от запястья. Всего четыре дня.

Он задался вопросом: а наслаждались ли шоу кожеголовые, чем бы или кем бы они ни были?