3

Расти позвонил Клер Макклэтчи из автомобиля. Несмотря на ранний час, она ответила после первого гудка, что его не удивило. В эти дни в Честерс-Милле никто долго не спал, во всяком случае, без снотворного.

Она пообещала, что самое позднее к половине девятого Джо и его друзья будут в доме, даже если ей придется сходить за ними самой. Понизив голос, добавила:

– Я думаю, Джо втюрился в малышку Кэлверт.

– Только дурак бы не втюрился.

– Вы хотите взять их с собой?

– Да, но только не в зону высокой радиации. Это я вам обещаю, миссис Макклэтчи.

– Клер. Если я собираюсь разрешить моему сыну поехать с тобой туда, где животные, судя по всему, совершают самоубийства, думаю, мы должны обращаться друг к другу по именам.

– Ты приводишь Бенни и Норри в дом, а я обещаю приглядывать за ними во время нашей экспедиции. Тебя это устраивает?

Клер ответила, что да. Через пять минут после разговора с ней Расти свернул с необычно пустой Моттон-роуд на Драммонд-лейн, короткую улицу, вдоль которой выстроились самые красивые дома Истчестера. И на почтовом ящике красивейшего из самых красивых прочитал «БЕРПИ». Уже скоро он сидел на кухне и пил кофе (горячий, генератор у Берпи еще работал) с Ромео и его женой Мишелой. Супруги выглядели бледными и мрачными. Ромео уже надел костюм, Мишела оставалась в домашнем халате.

– Ты думаешь, этот Барби действительно убил Брен? – спросил Ромми. – Потому что, если он это сделал, друг мой, я убью его сам.

Мишела коснулась его рукой:

– Ты не настолько глуп, мой дорогой.

– Я так не думаю, – ответил Расти. – По-моему, его подставили. Но если ты передашь кому-нибудь мои слова, у нас могут возникнуть неприятности.

– Ромми всегда любил эту женщину. – Мишела улыбалась, но говорила ледяным тоном. – Я иногда думаю, больше меня.

Ромми это не подтвердил, но и не опроверг – сложилось ощущение, что и не слышал. Наклонился к Расти, карие глаза не отрывались от лица гостя.

– О чем ты говоришь, док? Как подставили?

– Сейчас я не хочу вдаваться в подробности. Приехал по другому делу. И боюсь, это тоже секрет.

– Тогда я не хочу его слышать. – Мишела покинула кухню, захватив с собой чашку кофе.

– Вечером мне от этой женщины любви не дождаться, – вздохнул Ромми.

– Извини.

Ромми пожал плечами:

– У меня есть еще одна, на другом конце города. Миша знает, хотя и не выдает себя. Расскажи мне о втором деле, док.

– Несколько подростков думают, что они нашли генератор, который создает Купол. Они юные, но умные. Я им доверяю. Они взяли с собой счетчик Гейгера и обнаружили источник радиации на Блэк-Ридж-роуд. В опасную для здоровья зону не полезли, но подошли близко.

– Близко к чему? Что они увидели?

– Мерцающий пурпурный огонек. Ты знаешь, где старый яблоневый сад?

– Черт, да! Ферма Маккоя. Бывало, парковался там с девочками. Весь город как на ладони. У меня был старый «виллис»… – На мгновение он замолчал, погрузившись в воспоминания. – Не важно. Только мерцающий огонек?

– Они также наткнулись на множество мертвых животных – медведя, стадо оленей. И по мнению подростков, выглядели животные так, будто совершили самоубийство.

Ромми пристально посмотрел на Расти:

– Я с тобой поеду.

– Это хорошо. Теперь к делу. Один из нас должен дойти до генератора, и это буду я. Но мне нужен радиационный костюм.

– Что ты замыслил, док?

Расти рассказал. Когда закончил, Ромми достал пачку «Винстона», предложил Расти.

– Мои любимые ядовитые палочки. – Расти взял одну. – Так что ты думаешь?

– Да, я могу тебе помочь. – Ромми чиркнул зажигалкой, дал прикурить гостю, прикурил сам. – В моем универмаге есть все, как известно всему городу. – Он указал дымящейся сигаретой на Расти. – Но ты не захочешь увидеть свою фотографию в газете, потому что будешь выглядеть чертовски странно.

– Это меня не волнует. Да и газета сгорела прошлой ночью.

– Я слышал. Опять этот парень Барбара. Его друзья.

– Ты в это веришь?

– Ох, у меня такая доверчивая душа! – В голосе прибавилось французского акцента. – Когда Буш сказал, что в Ираке атомные бомбы, я этому поверил. Я говорил людям: «Он – человек, который знает». Также я верю, что Освальд действовал один.

Из соседней комнаты крикнула Мишела:

– Перестань коверкать язык на этот паршивый французский манер!

Ромми усмехнулся, взглянув на Расти, как бы говоря: Видишь, что мне приходится терпеть.

– Да, моя дорогая! – И в его голосе не слышалось даже намека на акцент счастливчика Пьера. Он вновь повернулся к Расти: – Оставь свой автомобиль здесь. Мы возьмем мой фургон. Больше места. Отвези меня к магазину, потом съезди за детьми. Я соберу радиационный костюм. Но перчатки… не знаю.

– Возьмем выложенные свинцом перчатки в подсобке рентгеновского кабинета больницы. Они до локтя. Я также возьму один из защитных фартуков.

– Хорошая идея, не хочу, чтобы в твоей сперме стало меньше…

– Там могут быть одна или две пары покрытых свинцом защитных очков, какими техники и рентгенологи пользовались в семидесятые годы. Хотя их, возможно, и выкинули. Но я надеюсь, уровень радиации не будет таким высоким. Подростки говорят, что при последнем замере стрелка не выходила из зеленой зоны.

– Но ты сказал, что близко они не подходили.

Расти вздохнул.

– Если стрелка на счетчике Гейгера подскочит к восьмистам или к тысяче, сохранение способности к воспроизведению потомства будет самой меньшей из моих забот.

Перед тем как они ушли, Мишела вернулась на кухню, уже в короткой юбке и облегающем свитере, и принялась честить мужа. Это все из-за него. Такое уже случалось, а теперь повторится. Только на этот раз будет гораздо хуже.

Ромми обнял ее и быстро заговорил по-французски. Она отвечала на том же языке, выплевывая слова. Он гнул свое. Она дважды ударила его кулачком по плечу, заплакала и поцеловала.

Когда они вышли из дома, Ромми повернулся к Расти, виновато посмотрел на него и пожал плечами.

– Мишела ничего не может с собой поделать. У нее поэтическая душа, но свои чувства она выражает как собака со свалки.