15

Несмотря на несколько часов, которые она поспала днем, Джулия никогда в жизни не ощущала такой усталости. И поскольку она отвергла предложение Роуз, идти ей было некуда. Кроме как к своему автомобилю.

Она и пошла, отцепила поводок от ошейника Гораса, чтобы он мог запрыгнуть на пассажирское сиденье, сама села за руль, попыталась обдумать ситуацию. Она прекрасно относилась к Роуз Твитчел, но та наверняка хотела отдохнуть после долгого и насыщенного событиями дня. Кроме того, Роуз захочет узнать, что можно сделать – если можно – для спасения Дейла Барбары. Обратится к ней за идеями, а они у Джулии отсутствовали напрочь.

Все это время Горас смотрел на хозяйку, стоящими торчком ушами и яркими глазками спрашивая: и что теперь? Глядя на него, она подумала о женщине, которая потеряла свою собаку, Пайпер Либби. Та приняла бы ее и предоставила кровать, не докучая разговорами. После ночи крепкого сна к Джулии вернулась бы способность думать. Может, она даже смогла бы строить какие-то планы.

Джулия завела «приус» и поехала к церкви Конго. Но нашла, что дом преподобной темен, а к двери прикноплена записка. Джулия вытащила кнопку, с запиской вернулась к автомобилю, прочитала ее при свете лампочки под крышей.

«Я ушла в больницу. Там стреляли».

Джулия застонала, но, как только Горас начал подвывать, пытаясь поймать ритм, заставила себя замолчать. Она вернулась к дому и прикнопила записку на прежнее место на случай, если другой прихожанин с грузом проблем на своих плечах придет повидаться с единственным оставшимся в Милле пастырем.

А куда теперь? Все-таки к Роуз? Но Роуз уже наверняка спит. В больницу? Джулия смогла бы заставить себя поехать туда, несмотря на шок и усталость, если б эта поездка имела какую-то цель, да только теперь не было газеты, в которой она могла написать о случившемся там, а без газеты Джулия не видела смысла смотреть на новые ужасы.

Задним ходом она вернула «приус» на Главную улицу и ехала безо всякой цели, пока не добралась до пересечения с Престил-стрит. Три минуты спустя ее автомобиль уже стоял на подъездной дорожке Андреа Гриннел. Однако и в этом доме не горело ни единого окна. Никто не ответил и на ее тихий стук. Не зная, что Андреа крепко спит, Джулия предположила, что та или пошла к своему брату, или осталась на ночь у кого-то из подруг.

Горас при этом сидел на коврике у двери, смотрел на хозяйку и ждал, когда она что-нибудь предпримет, как и происходило всегда. Но Джулия понятия не имела, что же ей теперь делать, и слишком устала, чтобы ехать куда-то еще. Она практически не сомневалась, что, вернувшись на дорогу, тут же с нее съедет и во что-нибудь врежется, убив их обоих.

И думала Джулия не о горящем здании, в котором осталась вся ее жизнь, а о том, как выглядел полковник Кокс, когда она спросила его: бросили ли их, жителей Честерс-Милла?

«Нет, ни в коем разе», – без запинки ответил он. Но, произнося эти слова, не решался смотреть на нее.

На крыльце стоял диван-качалка. При необходимости она могла улечься и на нем. Но возможно…

Джулия попыталась открыть дверь и обнаружила, что она не заперта. Джулия замялась, Горас – нет. В полной уверенности, что его везде встретят с распростертыми объятиями, он без задержки вошел в дом. Джулия последовала за ним на другом конце поводка, думая: Теперь решения принимает моя собака. Вот до чего дошло.

– Андреа! – позвала она. – Анди, ты здесь? Это Джулия.

Наверху Андреа лежала на спине и храпела, как дальнобойщик, гнавший без отдыха четыре дня. Шевелилась только одна ее часть: левая ступня продолжала подергиваться.

В гостиной царил сумрак, но не полная тьма: на кухне Анди оставила включенной лампу, работающую на батарейках. И стоял характерный запах. Даже при открытых окнах, но при полном отсутствии ветра запах рвоты завис в воздухе. Кто-то говорил, что Андреа больна. Вроде бы у нее грипп?

Может, и грипп, но, возможно, и ломка, если у нее закончились таблетки, которые она принимала.

В любом случае речь шла о болезни, а больные люди, как правило, не хотели оставаться в одиночестве. И это означало, что дом пуст. А Джулия так устала. У противоположной стены стоял удобный длинный диван, который так и манил к себе. Если Анди придет завтра и найдет здесь ее, Джулию, она поймет.

– Возможно, даже угостит меня чашкой чаю, – сказала Джулия. – И мы над всем этим посмеемся. – Хотя в тот момент казалось, что больше она уже никогда и ни над чем смеяться не сможет. – Пошли, Горас.

Джулия отцепила поводок и потащилась через комнату. Горас наблюдал, пока она не легла и не подложила диванную подушку под голову. Тогда улегся и он, положил морду на лапу.

– Хороший мальчик, – похвалила его Джулия и закрыла глаза. И увидела глаза Кокса, которые никак не хотели встретиться с ее глазами: Кокс думал, что они надолго останутся под Куполом.

Но телу ведомо сострадание, недоступное мозгу. Джулия заснула, и ее голова находилась менее чем в четырех футах от конверта из плотной коричневой бумаги, который Бренда пыталась передать ей этим утром. В какой-то момент Горас забрался на диван и свернулся калачиком у ее колен.

Такими и нашла их Андреа, когда спустилась вниз утром двадцать пятого октября, впервые за последние годы чувствуя себя истинной Андреа.

16

В гостиной дома Эвереттов собрались четверо: Линда, Джекки, Стейси Моггин и Расти. Он раздал всем стаканы с ледяным чаем, потом рассказал о своих находках в подвале «Похоронного бюро Боуи».

Первый вопрос задала Стейси, сугубо практичный:

– Вы не забыли запереть дверь?

– Нет, – ответила Линда.

– Тогда дайте мне ключ. Нужно вернуть его на место.

Мы и они, вновь подумал Расти. Вот о чем пойдет разговор. О чем он уже идет. Наши секреты. Их сила. Наши планы. Их намерения.

Линда передала ключ, потом спросила Джекки: не доставили ли девочки хлопот?

– Никаких припадков, если ты об этом. Спали, как овечки, пока вы отсутствовали.

– И что мы собираемся теперь делать? – спросила Стейси. Миниатюрная, но целеустремленная. – Если вы хотите арестовать Ренни, в этом нам четверым придется убеждать Рэндолфа. Нам, трем женщинам, как патрульным, Расти – как патологоанатому.

– Нет! – одновременно воскликнули Джекки и Линда. Джекки – решительно, Линда – в страхе.

– У нас только гипотеза, а не вещественные доказательства, – добавила Джекки. – Я сомневаюсь, что Пит Рэндолф поверит нам, даже если бы мы располагали фотографиями, на которых Большой Джим ломает Бренде шею. Он и Ренни теперь повязаны, вместе утонут или выплывут. И большинство копов будут на стороне Пита.

– Особенно новые. – Стейси пригладила пушистые волосы. – В большинстве своем они неумны, но готовы выполнить любой приказ. И им нравится ходить с оружием. Плюс, – она наклонилась над столом, – сегодня их стало на шесть или восемь больше. Ученики старшей школы. Здоровые, глупые, энергичные. Они чертовски меня пугают. И вот что еще. Тибодо, Сирлс и Ренни-младший просят новеньких порекомендовать кого-то еще, через пару дней у нас будет не полиция, а армия тинейджеров.

– Никто нас не послушает? – спросил Расти. Не потому, что не поверил женщинам. Просто хотел исключить все неясности. – Ни один коп?

– Генри Моррисон может, – ответила Джекки. – Он видит, что происходит, и ему это не нравится. Остальные? Они пойдут за Ренни и Рэндолфом. Отчасти потому, что испуганы, отчасти потому, что им нравится власть. У таких, как Тоби Уилен и Джордж Фредерик, ее никогда не было, а такие, как Фредди Дентон, просто злые.

– И что это означает? – спросила Линда.

– Это означает, что полученная информация должна у нас и остаться. Если Ренни убил четверых, он очень, очень опасен.

– Выжидание приведет к тому, что он станет еще более опасен, – возразил Расти.

– Нам надо тревожиться о Джуди и Джанель, – указала Линда. Она грызла ногти, чего Расти не замечал за ней многие годы. – Мы не можем рисковать их благополучием. Я не хочу даже думать об этом и тебе не позволю.

– У меня тоже есть ребенок, – напомнила Стейси. – Кэлвин. Ему только пять. Мне пришлось собрать все мужество в кулак, чтобы сегодня охранять вас у похоронного бюро. Сама мысль обратиться к этому идиоту Рэндолфу… – Она замолчала, но бледность ее щек стала красноречивой заменой недосказанному.

– Никто и не просит тебя к нему идти, – сказала Джекки.

– На текущий момент я могу только доказать, что Коггинса убили тем бейсбольным мячом, – отметил Расти. – Но его мог использовать кто угодно. Черт, даже сын Ренни.

– И я бы этому не удивилась, – отметила Стейси. – Младший в последнее время такой странный. Его вышибли из Боудина за драку. Я не знаю, известно ли об этом его отцу, но полицию вызывали в спортивный зал, где она произошла, и нам прислали рапорт. И две девушки… если это половые преступления…

– Именно, – кивнул Расти. – Все так отвратительно. Вам лучше не знать подробности.

– Но над Брендой сексуального насилия нет, – подчеркнула Джекки. – Что для меня означает, что убийства Коггинса и Бренды – это одно, а двух девушек – совсем другое.

– Может, Младший убил девушек, а его отец – Бренду и Коггинса. – Расти замолчал, ожидая общего смеха. Но никто не засмеялся. – Если так, почему?

Все дружно покачали головами.

– Должен быть мотив, – продолжил Расти, – но я сомневаюсь, что это секс.

– Ты думаешь, Большому Джиму есть что скрывать. – Вопросительные нотки в голосе Джекки отсутствовали.

– Да, думаю. И я подозреваю, что есть человек, который знает, что именно. Он заперт в подвале полицейского участка.

– Барбара? – спросила Джекки. – Почему ты так решил?

– Потому что он говорил с Брендой. Довольно долго, во дворе ее дома, на следующий день после того, как возник Купол.

– Откуда ты можешь это знать? – удивилась Стейси.

– Буффалино живут рядом с Перкинсами, и окно спальни Джины Буффалино смотрит на двор Перкинсов. Она их видела и сказала мне об этом. – Расти заметил, что Линда вопросительно посмотрела на него, и пожал плечами: – А почему бы нет? Наш город мал. И за команду за одну мы все болеем.

– Я надеюсь, ты велел ей держать рот на замке? – спросила Линда.

– Нет, потому что у меня не было причин подозревать Большого Джима в убийстве Бренды, когда она мне это говорила. Или в том, что он разбил голову Лестера Коггинса сувенирным бейсбольным мячом. Я даже не знал, что они мертвы.

– Мы по-прежнему не знаем, что известно Барбаре, – покачала головой Стейси. – Кроме того, что он знает, как приготовить потрясающий омлет с грибами и сыром.

– Кому-то придется его спросить. – Джекки оглядела сидящих за столом. – Я выбираю меня.

– Даже если ему что-то известно, какая нам от этого польза? – спросила Линда. – У нас уже почти диктатура. Я только сейчас это осознала, а не раньше, наверное, потому, что туго соображаю.

– Ты скорее доверчивая, а не тугодумка, – возразила Джекки, – и в принципе доверять людям – это правильно. Что же касается полковника Барбары, мы не знаем, какую пользу он может нам принести, пока мы его не спросим. – Она помолчала. – Но не это главное, вы понимаете. Он невиновен. Вот что главное.

– А если его убьют? – резко спросил Расти. – Застрелят при попытке побега?

– Я практически уверена, что этого не произойдет, – ответила ему Джекки. – Большому Джиму нужен показательный суд. Об этом говорят в участке. – Стейси кивнула. – Он и его приспешники хотят заставить людей поверить, что Барбара – паук, который сплел обширную паутину заговора. Потом эти люди его казнят. Но даже если они будут двигаться с максимальной скоростью, на это уйдет несколько дней. Недели, если нам повезет.

– До такой степени нам не повезет, – не согласилась Линда. – Ренни наверняка хочет быстро довести дело до конца.

– Может, ты права, но он назначал на четверг экстренное городское собрание. И конечно, захочет допросить Барбару. Если Расти знает, что Барби общался с Брендой, тогда об этом знает и Ренни.

– Разумеется, знает. – В голосе Стейси слышалось нетерпение. – Бренда была с Барбарой, когда тот показал Джиму письмо президента.

С минуту все обдумывали услышанное.

– Если Ренни что-то скрывает, – прервала паузу Линда, – ему потребуется время, чтобы избавиться от компромата.

Джекки рассмеялась. В напряженной атмосфере маленькой комнаты от этого смеха все нервно передернулись.

– Попутного ему ветра. Что бы там ни было, он не сможет погрузить компрометирующие его улики в кузов грузовика и вывезти из города.

– Это как-то связано с пропаном? – спросила Линда.

– Возможно, – кивнул Расти. – Джекки, ты служила в армии, так?

– Да, два срока. Военная полиция. В боевых действиях не участвовала, зато видела много раненых, особенно во второй срок. В немецком Вюрцбурге. Там дислоцировалась Первая пехотная дивизия. Вы знаете, Большая красная единица. В основном останавливала драки в барах и стояла на посту у госпиталя. Я знала таких парней, как Барби, и я многое бы отдала, чтобы он вышел из подвала и оказался на нашей стороне. Есть причина, по которой президент назначил его старшим. Или пытался назначить. – Она помолчала. – Его нужно оттуда вытащить. Об этом стоит подумать.

Две другие женщины – сотрудники полиции, но также и матери – на это ничего не сказали, но Линда продолжила грызть ногти, а Стейси – дергать себя за волосы.

– Я понимаю, – вздохнула Джекки.

Линда покачала головой.

– Если у тебя не спят наверху дети, которых утром только ты можешь накормить завтраком, ты не понимаешь.

– Может, и нет, но спросите себя: если мы отрезаны от всего мира, а мы отрезаны, и если человек, который всем верховодит, – безумный убийца, а возможно, так оно и есть, станет ли лучше, если мы будем просто сидеть и ничего не предпринимать?

– Если мы освободим Барби, что нам с ним делать? – спросил Расти. – Программа защиты свидетелей здесь не работает.

– Не знаю. – Джекки вновь вздохнула. – Мне известно только одно: президент приказал ему взять в городе власть, а Большой Джим, гребаный Ренни, сфальсифицировал против него обвинения в убийстве, чтобы он взять эту власть не смог.

– Прямо сейчас ты ничего делать не будешь. – Расти посмотрел на Джекки. – Даже не предпримешь попытки поговорить с ним. Потому что есть еще один важный момент, который может все изменить.

Он рассказал о счетчике Гейгера: как он к нему попал, кому он его передал и что с его помощью нашел Джо Макклэтчи.

– Ну, не знаю. – В голосе Стейси слышалось сомнение. – Так хорошо, что верится с трудом. Этот Макклэтчи… сколько ему? Четырнадцать?

– Думаю, тринадцать. Но паренек очень смышленый, и, если он говорит, что удалось засечь источник радиации на Блэк-Ридж-роуд, я ему верю. Если действительно найдена та штуковина, что создает Купол, и мы сможем ее отключить…

– Тогда все закончится! – воскликнула Линда. Ее глаза сверкали. – И Джим Ренни сдуется… как пробитый воздушный шар у «Мейси» в День благодарения.

– Было бы здорово, – усмехнулась Джекки Уэттингтон. – Если б показывали по телику, я бы даже поверила.