5

Около десяти вечера Барби забылся тревожным сном. Джулия лежала рядом, их тела соприкасались. Ренни-младший явился ему во сне. Младший стоял у его камеры в Курятнике. Младший держал в руке пистолет. И на сей раз никто не мог спасти Барби, потому что воздух снаружи превратился в яд и все умерли.

Эти кошмары наконец-то ушли, сон стал более глубоким. Барби, как и Джулия, лежал головой к Куполу. Свежий воздух просачивался сквозь него. Его хватало для того, чтобы жить, но не для успокоения.

Что-то разбудило Барби в два часа ночи. Он посмотрел на замаранный сажей Купол, на приглушенные огни армейского лагеря, разбитого на той стороне. Затем звук повторился. Кашель, низкий, надсадный, ужасный.

Ручной фонарик вспыхнул справа от него. Барби поднялся, как мог, осторожно, чтобы не разбудить Джулию, и пошел на свет, переступая через других спящих на траве. Большинство разделись до нижнего белья. В десяти футах от них часовые стояли в теплых куртках и перчатках, но под Куполом было даже жарче, чем всегда.

Расти и Джинни стояли на коленях рядом с Эрни Кэлвертом. На шее Расти висел стетоскоп, в руке он держал кислородную маску. К ней крепился маленький красный баллон с надписью: «СКОРАЯ БКР НЕ ВЫНОСИТЬ ВСЕГДА ЗАМЕНЯТЬ». Норри и ее мать, обнявшись, озабоченно смотрели на них.

– Извини, что он тебя разбудил. – Джоани посмотрела на Барби. – Ему плохо.

– Совсем плохо?

Расти покачал головой:

– Не знаю. По звуку – бронхит или сильная простуда, но, разумеется, причина не в этом. Плохой воздух. Я дал ему кислорода, на какое-то время это помогло, но теперь… – Он пожал плечами. – И мне не нравится его сердце. Такое напряжение, а он уже далеко не молод.

– Больше кислорода нет? – спросил Барби. Он указал на красный баллончик, очень напоминавший домашний огнетушитель, который люди держат в чулане и всегда забывают перезаряжать. – Да?

К ним присоединился Терс Маршалл. В свете фонарика он выглядел мрачным и усталым.

– Есть еще один, но мы решили – Расти, Джинни и я – оставить его для маленьких детей. Эйден тоже начал кашлять. Я положил его максимально близко к Куполу – и вентиляторам, – но он все равно кашляет. Мы начнем давать Эйдену, Элис, Джуди и Джанель кислород дозированными порциями, когда они проснутся. Может, если бы армия привезла больше вентиляторов…

– Сколько бы свежего воздуха они ни подавали, через Купол больше не проходит, – заметила Джинни. – Как бы мы ни приближались к Куполу, все равно дышим дерьмом. И понятно, кому при этом хуже всего.

– Старым и малым, – кивнул Барби.

– Пойди приляг, – предложил ему Расти. – Экономь силы. Здесь ты ничем не поможешь.

– А ты?

– Возможно. В «скорой» есть капли в нос. И эпинефрин, если до этого дойдет.

Барби двинулся вдоль Купола, повернув лицо к вентиляторам – теперь все так делали, автоматически, – и, когда добрался до Джулии, обнаружил, что смертельно устал. Сердце бешено колотилось, и перехватывало дыхание.

Джулия не спала:

– Эрни совсем плох?

– Не знаю, но хорошего мало. Ему дают кислород из баллончика со «скорой», и он не просыпается.

– Кислород? Сколько его еще?

Он сказал как есть и пожалел об этом, потому что свет в ее глазах немного угас.

Она взяла его за руку. Влажными от пота, но холодными пальцами.

– Такое ощущение, будто нас завалило в шахте.

Они сидели лицом друг к другу, привалившись плечом к Куполу. Едва заметный ветерок дул между ними. Ровный гул вентиляторов «Эр макс» превратился в звуковой фон; люди говорили громче, чтобы перекрывать его, а в остальном не замечали.

Мы бы заметили, если б они смолкли, подумал Барби. На несколько минут заметили бы. А потом перестали бы замечать, навсегда.

Джулия сухо улыбнулась:

– Перестань тревожиться обо мне, если ты этим занят. Для женщины-республиканки средних лет, которая не может вдохнуть полной грудью, у меня все в порядке. По крайней мере мне удалось еще разок потрахаться. И очень даже неплохо.

Барби улыбнулся в ответ:

– Это я получил удовольствие, поверь мне.

– А как насчет атомной мини-бомбы, которую хотят попробовать в воскресенье? Что ты думаешь?

– Я не думаю. Я только надеюсь.

– И сколь велики твои надежды?

Он не хотел говорить ей правду, но именно правду она и заслуживала.

– Основываясь на том, что уже произошло, учитывая, сколь мало мы знаем об этих существах, которые управляют коробочкой, не так чтобы очень.

– Скажи мне, что ты не сдался.

– Это правда. Я даже не испуган, как, наверное, следовало бы. Я думаю, потому что… это случилось так незаметно, но я даже привык к запаху.

– Неужели?

Он рассмеялся:

– Нет. Как насчет тебя? Боишься?

– Да, но мне прежде всего грустно. Так пришел конец Вселенной, да не с громом, а с одышкой. – Она закашлялась, прижала кулак ко рту.

Барби слышал, что и с другими происходит то же самое. Среди них кашлял и маленький мальчик, который теперь стал маленьким мальчиком Терстона Маршалла. Утром он получит кое-что получше, подумал Барби, а потом вспомнил, как Терстон сказал – «дозированными порциями». Этим не надышишься.

Никто не надышался бы, не только маленький мальчик.

Джулия сплюнула в траву, вновь повернулась к Барби.

– Я не могу поверить, что мы сами такое понаделали. Существа, которые управляют коробочкой – кожеголовые, – создали эту ситуацию, но, думаю, они всего лишь дети, которые решили так поразвлечься. Может, устроили себе эквивалент видеоигры. Они снаружи. Мы внутри, и все это – деяние наших рук.

– У тебя не хватает проблем, чтобы корить себя еще и по такому поводу? Если кто виноват, так это Ренни. Он организовал лабораторию по производству наркотиков, он начал свозить туда пропан со всего города. Именно он послал туда людей и вызвал какую-то конфронтацию, я в этом уверен.

– Но кто его избирал? Кто дал ему возможность все это проделать?

– Не ты. Твоя газета всегда выступала против него. Или я ошибаюсь?

– Ты прав, но только насчет последних восьми или около того лет. Поначалу «Демократ» – другими словами, я – убеждал всех, что лучше его может быть только продающийся нарезкой хлеб. К тому времени, когда я поняла, какой он на самом деле, Ренни уже пустил глубокие корни. Да еще нашел этого глупенького, вечно улыбающегося Сандерса, за спиной которого всегда мог укрыться.

– Все равно ты не можешь винить…

– Могу и буду. Если б я знала, как этот самодовольный, невежественный сукин сын может повести себя в период настоящего кризиса, я бы… я бы… я бы утопила его, как котенка в ведре.

Он рассмеялся, тут же закашлялся.

– Ты все меньше похожа на республи… – начал Барби, но не договорил.

– Что? – спросила она, потом прислушалась. В темноте что-то дребезжало и скрипело. Звуки эти приближались, и вскоре они различили детский возок, который катил склонившийся над ним человек.

– Ты кто? – спросил Дуги Твитчел.

Когда человек ответил, голос его звучал приглушенно, как выяснилось, из-за кислородной маски.

– Слава Тебе, Господи, – сказал Сэм Бухло. – Я вздремнул на обочине и уже думал, что воздух у меня закончится до того, как я доберусь сюда. Но я здесь. И вовремя, потому что баллон практически опустел.