ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Полторы сотни штрафников пришли в себя почти одновременно. Словно в сотах, лежали они в своих запертых ячейках и слушали размеренный спокойный голос, советующий разминать конечности и запрещающий покидать свои места.

Они по-разному перенесли пробуждение. Кого-то рвало. Кто-то бился в судороге. Кто-то кричал от нестерпимой боли во всем теле.

Целый месяц они провели, лежа на креслах.

Но большинство из них об этом даже не догадывались.

Они думали, что полет только начался.

В действительности полет уже заканчивался.

Марс был совсем рядом.

Красная планета приближалась. Она росла — это можно была заметить невооруженным глазом. Рыжая неровная поверхность планеты выглядела так, словно была изъедена ржавчиной. Отчетливо был виден кратер Арсия, похожий на рубцующийся свищ. Словно подсохшие плевки белели полярные шапки.

В рубке “Ковчега” помимо занятых делом космолетчиков находились доктор Фриш и капитан Истбрук — начальник экспедиции. Они старались не шуметь, чтобы не мешать пилотам. Обычно кэп и док выбирали более удобное место для беседы. У каждого была отдельная каюта, небольшая, но достаточно комфортная, оборудованная всем необходимым для того, чтобы долгое путешествие не казалось тоскливым.

Но в каютах не было того, что имелось здесь, в рубке. Там не было Марса.

И капитана, и доктора вид приближающейся планеты просто завораживал…

— Как там наш груз, док?

— В целом нормально. Двое никак не могут очнуться. Боюсь, они уже не жильцы. Остальные постепенно приходят в себя.

— Два человека — это много или мало?

— Это норма.

— Сколько еще времени нужно для восстановления?

— Через полчаса они смогут самостоятельно передвигаться. О полной реабилитации можно будет говорить не ранее чем через двенадцать часов. Впрочем, это очень индивидуально. Кто-то, я думаю, восстановится раньше. А кто-то и через сутки будет, как зомби… Вы только представьте, один из них, едва очнулся, сразу схватился за бумагу и карандаш!

— Писатель, — хмыкнул капитан и тут же вспомнил о других пассажирах: — А как себя чувствуют репортеры?

— Нормально. Мы их привели в чувство несколько раньше. Вместе с охраной. Так что они сейчас в полном порядке.

— Хорошо, что не они стали теми двумя, что уже не жильцы, — усмехнулся капитан.

— Невозможно, — сдержанно возмутился доктор. — Уж за ними-то мы следим как следует.

— И за бабенкой тоже?

— За ней в первую очередь, и с наибольшим вниманием…

Они переглянулись, понимающе хмыкнули.

— Что ж… — Капитан помедлил, любуясь на огромный Марс, по ржавой поверхности которого бежала тень спутника — то ли Фобоса, то ли Деймоса. — У нас нет двенадцати часов. Высадка начнется через восемь с половиной часов. Хочется верить, что среди солдат будет не так много зомби…

Голос умолк.

Раньше он с периодичностью в несколько минут, чуть-чуть варьируя интонации, призывал разминать конечности и запрещал вставать с кресла.

Но теперь пауза затянулась.

Павел понял это не сразу, а когда понял, прекратил писать и приподнял голову.

Ровный голос успокаивал, придавал уверенность. А теперь, когда его не стало, вдруг сделалось пусто и страшно.

Как в гробу.

Как в склепе…

— Эй, — неуверенно сказал Павел, — меня кто-нибудь слышит? Я проснулся. Я давно проснулся. У нас все в порядке?

Он не ждал ответа. Он пытался успокоить себя. Но добился обратного эффекта. Ему представилось, что он один на всем корабле, и тот летит, неуправляемый, непонятно куда — то ли в бескрайний холодный космос, то ли к пылающему Солнцу.

— Начинаю паниковать, — вслух сказал Павел. — А это глупо… — Он подергал ремень, удерживающий его на месте. — Очень глупо и некрасиво. Особенно если представить, что за мной сейчас наблюдают…

Голос молчал. Это можно было расценить как разрешение покинуть кресло.

Но расстегнуть ремень было невозможно. Его нельзя было разорвать, разрезать, перегрызть. Наверное, из-под него можно было выползти. Но Павел не чувствовал себя готовым к таким трюкам. Он боялся застрять в каком-нибудь неудобном положении. А если потом корабль начнет выполнять маневр? Если перегрузка возрастет? Так ведь и позвоночник можно сломать…

Какое-то время Павел пребывал в нерешительности. Неизвестность тревожила, но и рисковать не хотелось.

— Ладно! — сказал Павел в первую очередь для себя, а также для тех, кто мог его слышать. — Жду пятнадцать минут и начну выбираться…

Сказав это, он немного подождал, словно давал возможность невидимым наблюдателям как-то отреагировать. А потом начал вслух отсчитывать секунды.

На пятьсот двенадцатой секунде его перебил громкий голос:

— Внимание! Павел вздрогнул.

— Сегодня четырнадцатое сентября две тысячи шестьдесят восьмого года. Наш корабль выходит на орбиту вокруг Марса. Через двадцать четыре минуты вы сможете покинуть ячейки. Может оказаться, что ваша координация нарушена. Это нормально. Не теряйте времени, постарайтесь как можно больше двигаться. Для доступа к тренажерам введите код: сто одиннадцать, двести двадцать два. Соблюдайте осторожность, вы будете находиться в условиях невесомости. И не пытайтесь покинуть свои отсеки, это может быть опасно. Через шесть часов, начиная с этого момента, корабль сойдет с орбиты. За тридцать минут до этого прозвучит предупреждение. Вы будете обязаны надеть скафандры, занять свои места в ячейках и пристегнуться к креслу ремнями.

Что-то громко щелкнуло. И новый голос добавил:

— Тот, кто этого не сделает, рискует превратиться в груду мяса.

Опять раздался щелчок. И стало тихо.

— Эй, а где взять эти самые скафандры? — спросил Павел, задрав голову. — И, вообще, кто это говорит?

Ответа, конечно же, не было.

— Двадцать четыре минуты, — повторил Павел и положил на голые колени стопку бумаги, собираясь изложить все, что сообщили ему голоса.

Точно в объявленное время тихо щелкнули замки, и двери ячеек беззвучно разошлись в стороны. В то же мгновение расстегнулись ремни на креслах. Освобожденные штрафники, словно наполненные гелием воздушные шары, взмыли вверх.

Громовые ругань и хохот разбудили систему безопасности.

— Внимание! — тревожно возвестил компьютер. — Беспорядки в отсеках!

Потерявшие вес бойцы беспомощно кувыркались в воздухе, крутились, хватались за все, до чего могли дотянуться, бились о стены, о пол, о потолок. Не сразу они вспомнили лекцию о правилах поведения в невесомости…

— Черт возьми! — Гнутый пролетел через весь отсек, ударился головой о стену, обитую мягким материалом, попытался за нее уцепиться, но отлетел назад.

Шайтан вытянул из своей ячейки длинный ремень и теперь висел на нем, словно вышедший в открытый космос астронавт, привязанный к страховочному фалу.

Рыжий пытался плыть в воздухе, он плавно двигал руками и ногами и был похож на огромную лягушку. Пловец из него выходил никудышный — он не двигался с места, только беспорядочно вращался.

Очумевший Маркс пытался встать на ноги. Кажется, он не понимал, что с ним происходит.

Павел, уперевшись ногами в стены, пытался удержаться в своей ячейке. Он хотел одеться.

Они все были голые.

Нелепые, смешные.

Исхудавшие, бледные, заросшие.

Не похожие на себя…

— Черт возьми! — Гнутый, пролетая мимо Шайтана, уцепился за его волосатую ногу.

— Не дергайтесь! — Павел вспомнил, как им советовали вести себя в невесомости. — Не делайте резких движений! Замрите!..

Маркс вертел головой, щурился, тер глаза. Кажется, у него возникли проблемы со зрением. Рыжий застыл в карикатурной позе.

— Что будем делать, командир? — спросил Гнутый, не выпуская из рук лодыжку ругающегося Шайтана.

Павел не сразу сообразил, что командиром назвали его.

— Первым делом попробуем одеться. А потом будем приспосабливаться. Если я правильно понял, у нас есть еще пять часов.

— А я хочу жрать, — сказал Рыжий. — Нас будут кормить?

— Не знаю.

— Кормежка — первая вещь, о которой должен позаботиться командир, — назидательно сказал Рыжий.

Павел промолчал. Он не собирался оправдываться…

Где-то через полчаса они освоились, научились передвигаться по отсеку, сумели одеться. Совместно припомнили код, который открывал нишу с тренажерами. Там стояли две беговые дорожки. Для использования в условиях невесомости они были оборудованы замысловатой сбруей — застегивающимися ремнями и эластичными жгутами. Здесь же, в нише, находились еще какие-то устройства, но никто не понял, как с ними работать и для чего вообще они предназначены.

— Будем бегать по очереди, — сказал Павел.

— А зачем? — спросил Рыжий. — Я себя и так нормально чувствую.

— Это приказ… — Павел поморщился, недовольный тем, как прозвучали его слова. Поправился: — Это приказ сверху. Вы все слышали. Думаю, те люди знали, что говорили. Нам предстоит бой. Не хотелось бы погибнуть на чужой планете из-за того, что у кого-то подвернулась отекшая нога, а кто-то выронил оружие из непослушных рук.

— Писатель прав, — сказал Гнутый. — И спорить тут не о чем. Шайтан и Рыжий, занимайте места. Маркс, как твои глаза?

— Немного лучше.

— Держи нас в курсе.

— Хорошо…

Они много разговаривали. Они строили предположения, как будет вестись высадка. Рассуждали о приоритетных целях боевой операции. Гадали, насколько реально отыскать разумных существ, хозяев экстерров, создателей киберов, строителей инопланетных баз. Недоумевали, почему известные базы пришельцев нельзя уничтожить ядерными ударами. Вспоминали Курта и Некко — возможных вражеских агентов.

И каждый надеялся, что эта операция может положить конец затянувшейся войне с неведомым врагом.

Они все хотели стать героями.

— Внимание! — захрипел от перегрузки встроенный в стену динамик. — Информация для всего личного состава, задействованного в операции “Ангелы справедливости”.

Гнутый хмыкнул:

— Кто только придумывает…

— Тихо! — Гнутый вскинул руку, приложил палец к губам. Резкое движение отбросило его к потолку, но он успел сгруппироваться, сумел остановиться.

— …Основная задача операции — получение необходимых разведданных. — Динамик уже не хрипел. — План действий следующий. Первое — “Ковчег” спускается к месту высадки, на поверхность планеты сбрасываются контейнеры с оружием. Они промаркированы черными литерами “G”. Второе — “Ковчег” зависает над зоной десантирования. Штурмовые группы покидают корабль. Отряд боевого прикрытия с борта “Ковчега” прикрывает огнем десантирующиеся группы. Бойцы, оказавшиеся на поверхности, немедленно вскрывают контейнеры, отмеченные литерой “G”, вооружаются и удерживают плацдарм. Третье — “Ковчег” выбрасывает оборудование и уходит на орбиту ожидания. Штурмовые группы вскрывают контейнеры, помеченные литерой “S”, разбирают находящиеся там портативные мультиметрические комплексы, а затем продвигаются по направлению к базе экстерров. Все конкретные указания будут поступать по радио. Приказы выполнять неукоснительно! Задача данного этапа — с боем прорваться к шлюзам базы и занять их. На это отводится тридцать минут. Помните — ресурс скафандра ограничен… Четвертое — штурмовые группы, занявшие шлюзы, входят на территорию базы и начинают зачистку. По нашим сведениям, там есть пригодный для дыхания воздух. Камеры, встроенные в ваши скафандры, передают видеоинформацию на “Ковчег”. Основная задача этого этапа — очистить от экстерров помещение, где, по нашим сведениям, ведется производство биологических видов оружия. Пятое — удерживая захваченное помещение, подключиться к управляющим системам базы. По мере возможности провести разведку соседних помещений, взять как можно больше образцов, разместить мультиметрические комплексы на возможно большей площади. Шестое — по команде с “Ковчега” штурмовые группы возвращаются к зоне высадки. Примерное время всей операции — восемь часов. Докладывал начальник экспедиции капитан Истбрук… — Какое-то время динамик молчал, только слышалось шуршание, словно кто-то перелистывал бумаги. А потом раздался сухой щелчок, и хрипящий знакомый голос начал по новой: — Внимание! Информация для всего личного состава, задействованного в операции “Ангелы справедливости”!..

— “Ангелы справедливости” — это, видимо, мы, — пробормотал Рыжий. — Если честно, я не очень-то рвусь в ангелы…

Какое-то время они внимательно слушали знакомый текст. Поняв, что ничего нового сказано не будет, вернулись к прерванному разговору о еде.

— И все-таки натуральное мясо гораздо вкусней, — сказал Маркс.

— Ерунда это все! — сдержанно, чтоб не улететь, отмахнулся Гнутый. — Мясо, оно мясо и есть. И неважно, какие в нем гены, телячьи или соевые.

— А если человеческие? — спросил Павел.

— Или свиные, — добавил Шайтан.

— Вот я и говорю, — обрадовался поддержке Маркс. — Уж если я ем говядину, то хочу быть уверен, что это настоящая говядина, а не мясо какого-нибудь монстра.

— Есть монстра не так уж и плохо, — несколько не в тему сказал Рыжий. — Гораздо хуже, если он будет есть тебя…

Через пару минут капитан Истбрук закончил свою речь. Помолчал, пошуршал бумагами и начал сначала.

— Запись, — сказал Павел.

— Конечно, — согласился Гнутый. — Теперь будут крутить, пока мы каждое слово не запомним.

Но на этот раз речь капитана оборвалась в самом начале.

— Внимание! — знакомо захрипел динамик. — Всем немедленно надеть скафандры, занять места в ячейках и пристегнуть ремни!

— А где их взять, эти скафандры? — спросил у потолка Гнутый.

И потолок, словно услышав человека, разошелся, открыв пять глубоких выемок, в каждой из которых находился аккуратный оранжевый сверток, увенчанный прозрачным колпаком шлема.

— Черт возьми, — пробормотал Рыжий, внимательно осматриваясь. — Хотел бы я знать, что еще тут прячется под стенами. Я почти уверен, что здесь можно найти что-нибудь съедобное…

“Ковчег” падал на Марс. Плоскости крыльев в условиях разреженной атмосферы были практически бесполезны, и корабль, опускаясь к поверхности планеты, использовал всю мощь своих реактивных двигателей.

“Ковчег” трясся, словно старый автомобиль на разбитой дороге. И его дрожь передавалась людям, которых он нес в своем металлическом чреве. Дрожь нетерпения.

— Помните! Ваш вес на Марсе составит треть вашего веса на Земле! Пригодного для дыхания воздуха на Марсе нет! Температура на поверхности — минус пятьдесят градусов по Цельсию! Если ваш скафандр получил повреждение, немедленно наложите заплату, прилагаемую в комплекте! Запаса воздуха должно хватить на три часа. Не тратьте время напрасно! Основная задача операции “Ангелы справедливости” — получение разведданных. Первый этап — “Ковчег” спускается к месту высадки, на поверхность планеты сбрасываются контейнеры… — Властный голос гремел по всему кораблю. Голос капитана Истбрука, искаженный электроникой.

Много раз повторились обезличенные слова.

А потом прозвучало то, чего все с нетерпением ждали:

— Всем задействованным в операции занять свои места! Штурмовым группам приготовиться к десантированию! Двери отсеков начнут открываться через сорок секунд! Отсчет пошел! Раз! Два!..

Огромный “Ковчег” несся над бескрайней пустыней, и радиоактивная плазма, бьющая из дюз, плавила марсианские камни и песок.